В надежных объятиях Смерти

– Я не буду выполнять ваши приказы! – проговорила я сквозь зубы.

В тот же миг браслеты нагрелись и потянули меня вниз. Я изо всех сил пыталась устоять на ногах. Маг перестал улыбаться:

– Мне хватит двух недель, чтобы заставить тебя подчиняться мне, маленький маг смерти. Ты можешь облегчить себе жизнь и не страдать напрасно. Всего лишь нужно согласиться стать моим орудием.

– Я не желаю быть для вас кем или чем-либо! Идите к черту!

Маг удивленно посмотрел на меня, но коварно улыбнувшись, дал приказ «Взять» своим гончим. Убежать я не смогла, так как обручи отяжелели совсем, приковав меня к полу. Я с ужасом наблюдала, как огромные черно-зеленые собаки с оскалившимися мордами несутся на меня. Когда одна уже была близко, и, оттолкнувшись от пола, взмыла вверх, чтобы прыгнуть на меня, время замедлило свой ход. Это и был тот момент, когда вспоминаешь всю свою жизнь перед смертью. Свой спокойный мир, где нет магии и насилия. Где смерть человека карается законом, потому ты сначала подумаешь: «А стоит ли тебе убивать его, и что тебе за это будет?». Вспоминаешь маленькую комнатку в общежитии, рыжего пушистого кота и огромный шумный город, где всем все равно, что у тебя на уме. Но все это отступает, стоит вспомнить голубые глаза белого норта. Его улыбку и бархатный голос.

«Мы так и не встретились, Тил…»

Время пошло быстрее, и гончая заваливает меня на спину, вгрызаясь в плечо. Ее зубы, словно острые шипы, свободно вошли в мою плоть, дробя кости. Боль была адской, но сделать я ничего не могла, браслеты все так же приковывали мои руки к полу. Остальные собаки набросились на руки, ноги, вонзая свои зубы. Я кричала, дергала ногами, но только делала еще хуже. Через пелену слез я увидела мага, склонившегося надо мной.

– Ты все еще отказываешься слушать меня? – сжав зубы и захлебываясь слезами, я отвернулась, молча принимая боль. – Что ж, очень жаль, очень жаль…

После этих слов собаки перестали грызть меня и растворились в пространстве. Все мое тело покрывали огромные раны, из которых текла кровь, растекаясь красной лужей вокруг меня. Еще один приказ от мага, и меня быстро уносят из зала. Уже выйдя в коридор, я заметила оскал на его губах.

– Ты будешь меня слушаться, Инесса, – мои уши уловили шершавый голос, а мое сознание помахало мне ручкой.

Следующее мое пребывание у целителя не было таким плодотворным. Маг только остановил кровь и срастил кости, а вот ужасные шрамы так и остались цвести на моем теле. После осмотра меня повели опять по коридорам и в конце с силой закинули все в ту же камеру. Приковывать не стали, и даже еду поставили около двери. Теперь осталось только не сойти с ума в этих четырех стенах. Все три дня я ходила из угла в угол, выучив каждый камешек, на всякий случай, понажимав на них.

«А вдруг дверь потайная откроется?»

Но двери не было, а время все тянулось, сводя с ума. Кормили плохо, еще чуть-чуть, и на хлеб с водой меня переведут, но лучше так, чем повторить уже пройденное. Когда я уже решила, что так и пройдет моя жизнь, без ярких событий, в темницу зашел все тот же норт-медведь и одним ударом отправил меня целовать заднюю стену. Я толком ничего сообразить не успела, как на меня посыпались удары. Они были четкими, быстрыми и максимально приносящими боль. Живот, бока, скулы – в таком темпе меня избивали минут десять. Норт остановился только один раз, чтобы спросить:

– Будешь слушаться хозяина?

Что-то такое я и предполагала, поэтому, прикрывая руками голову, прохрипела «Нет», а затем меня продолжили избивать, пока я не потеряла сознание. Приход из мира снов был болезненным. Мое лицо было одним большим синяком, поэтому глаза открыть мне удалось только на следующий день. К целителю меня не отправили, а оставили лежать в таком состоянии и дальше. Магией я так и не могла пользоваться из-за браслетов, и мне приходилось просто ждать, пока все само пройдет. Я старалась как можно меньше двигаться: поесть, сходить в туалет и опять лечь на скамью. Сейчас она казалась очень твердой, но выбор был не велик: или холодный каменный пол, или твердая скамья, но зато теплая. Еще через два дня боль стала отступать, и я смогла нормально поспать. Когда закончилась первая неделя, меня посетил еще один гость, но лучше бы меня опять избивал медведь, чем лицезреть лицо врага номер один.

– Соскучилась по мне, моя милая льера? – смазливая морда эльфа так и напрашивалась на удар кулаком.

– Я тебе не милая, Карнэр! И тем более не твоя! – прорычав ему в лицо, хотела уже замахнуться и ударить, как мои руки были заведены мне за спину.

– А это мы сейчас посмотрим, милая…

Жадно облизав губы, он свободной рукой прошелся по моим ягодицам, а затем с силой до боли сжал грудь. Мое тело передернуло от отвращения, и я хотела вырваться, но захват стал сильнее, и Иримон еще крепче прижал к себе.

– Давай договоримся, Эверн, – стал шептать мне эльф в губы, – ты не будешь сопротивляться, и мы получим оба удовольствие или я тебя изуродую до такой степени, что и родная мать не узнает.

Родную мать, конечно, я и так не знаю, да и наплевать ей на меня, но быть изуродованной не хотелось. Мое молчание Карнэр понял по-своему, и с жадностью впился мне в губы. Отдаваться ему я тоже не собиралась. Лучше уж сдохнуть, чем потерять гордость с этим типом! Не задумываясь, я с силой прикусила его губу левым клыком, отчего эльф отскочил от меня как ошпаренный, а я почувствовала на губах вкус крови.

– Ах ты, дрянь! – прикоснувшись к пострадавшей губе и увидев кровь на пальцах, эльф создал в другой руке небольшую огненную сферу и запустил в меня.

Несмотря на то, что сил у меня было мало и все еще болело тело, увернуться я смогла. Сфера пролетела совсем близко, опаляя шнуровку на груди, а затем с шумом врезалась в стену, образовав черный след. Засмотревшись на полет заряда, я забыла про Иримона, что было большой ошибкой, так как в следующую секунду получила сильный удар ногой в живот. От этого я отлетела на метр и вдобавок сильно ударилась головой об пол. Скрутилась от боли, из глаз брызнули слезы.

– Ты сама решаешь свою участь, Эверн. И это твой выбор! – присев на корточки рядом со мной, эльф сплюнул на пол кровь.

– Это не выбор, – старалась дышать через раз, так как было больно, – это принуждение. Какая разница: умереть сейчас или потом?

Эльф улыбнулся и достал из сапога небольшой кинжал:

– Ты в чем-то права, но ты бы могла облегчить свои последние дни.

Он стал крутить кинжал в руке, отчего блики от факелов заплясали на моем лице.

– Лучше умереть, сохранив гордость, чем быть марионеткой в чужих руках.

– Ох, уж эта гордость! – Карнер рассмеялся, и в тот же миг оказался сверху на мне, прижав мои руки вдоль тела, а голову между своих ног. – Ты все равно будешь подчиняться хозяину, а также станешь моей игрушкой! Все дело во времени.

Голубые глаза эльфа, почти прозрачные, светились азартом, отчего мое сердце сжалось и забилось испуганной птичкой в клетке. Сказать мне больше ничего не дали, а засунув в рот кляп, стали водить лезвием по моему лицу. Нарочно медленно, с предвкушением, Карнэр выводил только ему известные символы. Было ужасно больно. Из-за слез лицо эльфа расплывалось, и я больше не могла лицезреть его удовольствие. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем эльф встал, и еще раз сплюнув рядом со мной, взял мою косу в кулак, одним движением лишив меня ее. Победно улыбнувшись, вышел из темницы, закрыв дверь на ключ. Мое лицо пылало огнем. Лезвие кинжала было нагрето магией огня, от чего кровь переставала течь сразу же, как только оно резало кожу. Но это говорило о том, что шрамы теперь на всю жизнь останутся. От бессилия я забралась на скамейку и, поджав колени к груди, стала тихо плакать. Потеря длинных волос не так сильно расстраивала. Они отрастут, а вот шрамы…

* * *

В тронном зале.

– Все сделал, как я просил?

– Да, хозяин. Символы нанесены, осталось уменьшить силу воли, и тогда она будет под вашей властью, – Карнер стоял на одном колене, уперев кулак в пол. Голова его была склонена перед темным магом.

Маг довольно улыбнулся. С помощью мага смерти он достигнет своей цели намного быстрее.

– Замечательно. Завтра отведите ее в темницу проклятых душ. Нужно сломать эту девчонку.

– Слушаюсь, хозяин.

Эльф никогда не мог понять, почему эта камера так называется. Кроме плотной стальной двери она ничем не отличалась от остальных, но порой говорят, что там слышатся голоса, от которых волосы встают дыбом. Оскалившись в улыбке, Иримон отправился отдыхать и с нетерпением ждать следующей пытки льеры.

* * *

Открыв глаза, я долго смотрела в потолок. Уже прошел почти месяц, и если меня и ищут, то никогда не найдут. Браслеты не дают мне возможности колдовать без разрешения мага, таким образом отправить спасательный маячок я не могу. Перевернувшись на левый бок, заметила миску с едой на полу около двери. Есть было больно. Лицо все еще болело, да и желудок после удара в живот выталкивал еду обратно. Мне приходилось как можно меньше тревожить кожу на лице. Когда открывала рот, чтобы положить еду, кожа натягивалась, причиняя обжигающую боль. В итоге съела я мало, но воду маленькими глотками выпила всю. Весь остаток дня я пролежала на скамье, вспоминая моменты в Академии и дом Ланы и Джо. Магия начала отяжелять внутри, образовывая груз, и пришлось позвать проводника. Этого мне не запрещалось делать, чему я очень была рада. Лисенок с жалостью смотрел на меня, ластясь в руках, и после освобождения меня от груза, просто долго сидел у меня на груди, исполняя роль утешительного друга.

На следующий день опять пришел эльф. Осмотрев меня, он с гордостью улыбнулся, как будто что-то великое сделал, а потом схватил за руку и поволок вглубь коридора. Шли мы долго, петляя то влево, то вправо. Как тут все ориентируются, понять я не смогла. Через пять минут мы оказались около огромной стальной двери. От нее веяло пустотой и отчаянием, отчего по моей спине пробежали холодные мурашки. Не говоря ни слова, Карнэр открыл засов двери и с силой впихнул меня туда. Я машинально сделала еще пару шагов, чтобы не встретиться лицом с полом и удержать равновесие. Дверь сзади захлопнулась, и я осталась одна. Теперь в темноте я видела хорошо, но то, что предстояло моему взору, навеяло на мысль, что лучше не иметь такой возможности.

Их было не меньше десяти. Все в лохмотьях и с обвисшими частями плоти. У некоторых не было глаз, а у кого и были, то разглядеть в них зрачок не было возможности из-за белой пелены. Только одно их объединяло – серая с черными прожилками аура.

«Проклятые души!»

Когда дверь с шумом закрылась, все духи повернули головы в мою сторону. Я в ужасе отступила к двери, всей душой желай оказаться за ней. Духи поняли моментально, что я их вижу, и стали медленно подходить ко мне. Они друг друга толкали и ругались, чтобы быть первыми, кто сможет до меня дотронуться, а я с ужасом в глазах пыталась слиться с дверью. Когда все же один схватил меня за руку, он с облегчением вздохнул, а я с криком стала вырываться, так как его прикосновение стало больно вытягивать мою жизненную энергию. Через пять минут я уже была растянута на полу, а духи срывали с меня всю одежду, чтобы обхватить как можно больше участков тела. Их было слишком много для меня одной, и с каждым новым прикосновением я испытывала удушающую пустоту в груди.

Для проклятых духов испытать прикосновение живого равносильно тому, чтобы выпить обезболивающее, получив долгожданное облегчение. Конечно, им лучше, если маг смерти исполнит их просьбу, но их тут тоже заточили, поставив темный барьер. Поэтому они с наслаждением пили меня, высасывая живительную энергию, а боль и мучения передавали мне. Когда мое сердце стало не выдерживать такой нагрузки, а в глазах стало темнеть, духов раскидало по стенкам и они недовольно заорали, продолжая тянуться ко мне. Я лежала на полу голой, а куски моей одежды разбросаны вокруг. Тяжело дыша, я очень медленно стала приходить в себя, и как только попыталась подняться, духов отпустили, и они, ликуя, опять накинулись на меня.

Весь день я пробыла в этой камере, то почти умирая, то приходя в чувство. И когда мои нервы сдали окончательно, и я проорала: «Пожалуйста, остановите это», духов приковало магией к стене, а меня вынесли на руках, предварительно закутав в колючий плед. Всю дорогу мне шептали слова: «Необходимо слушаться хозяина», «Приказ хозяина неоспорим», «Хозяин всегда прав». Я как в бреду повторяла эти слова, уверяя себя, что это правда. В конце-концов меня уложили на мою уже законную скамью и оставили одну. Я еще минут десять повторяла слова, а затем провалилась в спасательный сон, где темный маг с усмешкой на черных губах смотрел на меня.

Просыпаться в этом мире с сильной головной болью стало традицией, но в этот раз к боли присоединилась еще и полная апатия. Делать что-либо совсем не хотелось, я просто-напросто устала. Мне хотелось на все плюнуть и согласиться на все, что бы ни предложили. Может, это и называется проигрышем, и приходят мысли: «А зачем надо было себя так мучить?», но тогда я предполагала, что меня просто убьют, и дело с концом, а не будут доводить до грани и возвращать обратно. Меня хотят сломать, и скажу вам, что получается у них это хорошо. Мне хочется оправдаться тем, что я девушка и натура слабая, но отдаваться в руки темному магу все же не хотелось. Созревала мысль о самоубийстве, ведь лучше так, чем делать грязные дела мага. Проклятым духом я не стану, а лишь уйду за грань в подчинение Проклятому Богу. Его я не боюсь, все же он дал мне новую жизнь, и вряд ли будет меня эксплуатировать для своих темных дел.

«Да и нет у него темных дел! И не Проклятый он Бог, а просто Бог, выполняющий свои обязанности!»

Мысли о темном Божестве меня больше успокоили, чем испугали, и, вздохнув полной грудью, я слезла со скамьи и подошла к двери, где стояла миска с едой и вода, а также новая одежда, ведь мою разорвали в клочья. Мне действительно все надоело, поэтому созрел план разозлить темного мага, чтобы убил меня, и тогда мои мучения закончатся. Пока сидела и дожидалась следующего визита, я гладила проводника, в последний раз наслаждаясь его пушистой шерсткой. Он сильно напоминал мне профессора Вэона: такой же черный, только вот глаза желтые, а не зеленые.

«Я бы все отдала, лишь бы оказаться в Академии среди своих друзей».

Мои мысли прервали шаги в коридоре, и уже через пару минут я наблюдала, как норт-медведь открывает дверь и идет ко мне. Лисенок растворился, а я по инерции закрыла лицо руками, но удара не последовало. С опаской открыв лицо, посмотрела на норта. Его сложенные на груди руки я оценила как то, что бить меня не собираются.

– Пошли, тебя хозяин ждет, – пробасил он.

«Вот и все…»

Я, с полной решимостью воплотить задуманное, встала и последовала за мужчиной. Если не сейчас, то, боюсь, на следующей пытке я сдамся. Все так же мне приходилось бежать за этим здоровым нортом, пока мы петляли в коридорах, и как всегда перед залом остановились, чтобы пропустить меня вперед. Зал был восстановлен. Разрушенные мною стены и пол радовали своей новизной, но факелов стало меньше, что делало зал более мрачным. Я шла уверенно, не опуская голову, и четко глядя в черные провалы глаз мага. Он же, в свою очередь, с интересом разглядывал меня. С нашей последней встречи я изменилась: короткие волосы, которые еле доставали до плеч, шрамы от укусов на руках, которые из-за рубашки без рукавов хорошо были видны, а также изуродованное лицо. Зеркала у меня не было, чтобы самой себя разглядеть, но предполагаю, что вид у меня еще тот.

– Рад видеть тебя, Инесса, – подойдя к трону, маг поприветствовал меня первым.

– И вам не хворать, многоуважаемый, – я отвесила ему шуточный поклон, как это делали бояре перед князем.

Маг проводил мое действие удивленным взглядом, пропустив издевку.

– Что ж, я пригласил тебя сюда, чтобы услышать твой ответ. Будешь меня слушаться?

– Что-то не хочется, – рассматривая свои покарябанные ногти, ответила ему.

– Это твой окончательный ответ?

После его вопроса я ощутила, как по полу прошлась небольшая волна темной магии, но отступать я была не намерена, поэтому с уверенностью кивнула. Маг оскалился, показав свои клыки, и взмахом руки растянул мне руки в стороны с помощью браслетов. По полу прошлась еще одна волна, только теперь зафиксировав мои ноги черным туманом. Меня обездвижили.

Мужчина поднялся с трона и приблизился ко мне вплотную.

– Мне нравится твоя храбрость, Инесса, – он провел своими пальцами по саднящим шрамам на моем лице. – Даже не так, ты мне нравишься вся. Я бы тебе предложил стать моей женой, но, боюсь, я не в твоем вкусе. Не так ли?

Его холодные пальцы прошлись по моим губам, чуть нажав на нижнюю, приоткрывая мне рот.

– Совершенно верно, – отвернулась, чтобы прекратить это прикосновение.

– Очень жаль. Ты первая, на которую я смотрю с восхищением и желанием. Такая маленькая, хрупкая девушка, с яркой огненной внешностью. Но, мое воспитание не позволяет без твоего согласия к тебе притронуться.

Мне стало смешно.

– А вы из благородных кровей? – спросила его с нотками иронии.

– Смейся, моя маленькая льера, но будь другая ситуация, ты бы первая предложила мне разделить постель.

– Боюсь, вы чересчур высокого мнения о себе.

Ростом маг был выше меня на полголовы, и из-за маленького расстояния между нами, мне пришлось смотреть на него снизу вверх.

– В прошлом я был другим, и у меня было все, чтобы жить, не зная проблем, и если бы…

В конце фразы он почти шипел, но поняв, что говорит лишнее, замолчал, посмотрев мне в глаза своими черными омутами без зрачков и белков.

– Мне нужен большой источник магии, и получить его поможешь ты.

– Я толком колдовать не могу, а вы хотите, чтобы я вам помогала.

– Перед тобой маг смерти, девочка, и я единственный кто прожил со своей магией уже тысячу лет.

Я невольно сглотнула от такой новости.

– Все, кого я встречал, сходили с ума, не удержав свой поток. Нам с тобой досталась магия, которая не щадит никого, даже своего хозяина.

– Это поэтому вы так плохо выглядите?

Он зарычал, опаляя меня злым взглядом.

– Порой требуется чем-то жертвовать, льера. И ты не исключение.

Отойдя от меня на пару шагов, он призвал гончую, в зубах которой бился и вырывался мой помощник.

– Этот милый проводник твой, не так ли?

– Как? – я с ужасом смотрела, как лисенок вырывается из пасти собаки.

– Как я его вижу? – маг хмыкнул. – Я потратил много времени на изучение потока магии и нашел много интересных вещей. Это не исключение.

Гончая сильнее сжала пасть, отчего зверек забился с двойной силой.

– Вас учили в Академии, что случится с магом, если его проводник погибает?

– Не надо, прошу… – от вида бьющегося в пасти лисенка мое сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Проводник может существовать без хозяина, слоняясь по миру в поиске нового сосуда, но вот маг без проводника просто-напросто не сможет держать в себе излишек магии, отчего она его просто сожжет изнутри. Но мне на себя было наплевать. – Войд ни в чем не виноват! – дрожащим голосом проговорила я.

– Ты сделала выбор, Инесса, сделала.

Маг взмахнул рукой, и гончая резко сжала пасть, переламывая позвоночник лисенку. В следующую секунду, вместе с моим криком, их обволокла черная сфера, в которой яркой вспышкой происходит взрыв, сжигая и гончую, и повисшее тельце проводника в ее пасти. Мой поток внутри меня взорвался не хуже взрыва в сфере, опаляя все мои внутренности. Я забилась в удерживающихся меня оковах. Крича от боли, которая причиняла мне магия, и от потери друга, я желала одного – последовать за Войдом. Мне уже было все равно, и когда связь с проводником пропала окончательно, а поток прекратил обжигать меня, я повисла в оковах безмолвной куклой.

«Я сдаюсь…»

При этой мысли шрамы на лице запылали, и мое сознание заволокло туманом, который лишил меня всех чувств разом. Я не испытывала ничего: ни боли, ни потери, вообще ничего.

– Так же намного лучше, не ощущать ничего…

Голос мага был торжествующим, но теперь меня это не злило и не раздражало. Я вообще стала думать:

«А что такое злость или ненависть?»

Выпрямилась и бездушно взглянула в глаза мужчине. На его лице была улыбка.

«А что такое улыбка? Почему люди улыбаются?»

Я пыталась вспомнить, но в душе царила пустота, которая не позволяла что-либо воспроизвести. Мои руки и ноги стали свободными.

– Теперь ты под моей властью, льера, – он взмахнул рукой, и я повторила его движения, при этом с моей руки сорвалось заклинание, и нас с ним окружил черный огонь. – Превосходно! – он радовался как дитя новой игрушке, а я просто смотрела безразлично на сотворенное мной пламя.

– Я раньше так не умела, – мой голос был сухим и бесцветным.

– Конечно, и до сих пор не умеешь. Это я управляю твоим потоком, и это я сотворил, но твоими руками.

– И что теперь? – я была сама невозмутимость.

Маг подошел ко мне с азартом в темных глазах и поднял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на него.

– А теперь будем достигать желаемого, льера, – он провел тыльной стороной своей костлявой руки по моей щеке и с усмешкой продолжил. – Сегодня ты отдыхаешь, а завтра мы посмотрим на тебя в действии. Один гарнизон слишком долго противостоял нам, надо его убрать с нашего пути. Так что ступай, тебя проводят в твое новое жилище, а завтра снова встретимся.

Я безразлично пожала плечами и пошла на выход из зала, где меня уже ждал Карнэр. Даже к нему я перестала что-либо чувствовать. Он попытался схватить меня за руку, но по привычке я все же отшатнулась, заехав ему локтем в живот. В тот же момент рядом с нами появился темный маг:

– Карнэр, я знаю о твоем отношении к льере, но с данной минуты она считается неприкосновенной, и если посмеешь тронуть ее, можешь прощаться с жизнью.

Эльф побледнел и с изумлением посмотрел на меня:

– Так она теперь?

– Совершенно верно. А теперь ступайте.

Иримон поклонился хозяину, и, посмотрев на меня с той же торжествующей улыбкой, что и маг десять минут назад, предложил следовать за ним. Меня действительно привели не в темницу, а в обычную комнату, где стояла узкая, но с матрасом и подушкой кровать, а также имелись канделябры со свечами. Из-за поглощения камнем тэхо магии, магическое освещение тут не могло существовать, только заклинание сотворенное магом с кулоном-артефактом, и то на несколько минут. Поэтому комнату освещал живой огонь, который от созданного нами небольшого сквозняка танцевал на фитилях свечей.

Карнэр показал мне, где находится уборная, а также умывальник, и все с той же улыбкой на своих пухлых губках распрощался со мной и ушел, оставив меня одну. В голове было пусто, в принципе, как и на душе. Что меня ждет завтра, не интересовало совершенно, и, просидев на кровати не меняя позу целый час, пошла искать кого-нибудь, кто смог бы меня покормить. Если чувств я и лишилась, то потребности организма продолжали существовать, и в данный момент мой желудок хотел, и с рычащим звуком требовал закинуть в него еду, и желательно побольше. В коридоре было темно, но магия помогала видеть все до мельчайших подробностей, и поэтому факел, который был закреплен около двери, я не стала брать, отправившись на поиски кухни. Страха заблудиться в темных коридорах я больше не испытывала, уверенно идя вред, надеясь на свою интуицию.

Как все же быстро поменялось мое отношение к этому месту и его обитателям. В голове крутилось много мыслей, воспоминаний, но понять или вспомнить, что я испытывала к ним, так и не смогла. Мне, почему-то казалось, что неважно, на свободе я или нет. Сейчас меня вел только инстинкт голода, а все остальные чувства были скрыты под плотным черным туманом в моей голове. Я помнила, что только недавно сидела в темнице и с полной уверенностью ждала свою погибель, поглаживая маленького черного лисенка.

«Лисенок…» – При мысли о маленьком зверке что-то внутри меня колыхнулось, жаркое и живое, отчего туман в голове стал плотнее, моментально помогая мне забыть это чувство.

Петляла я долго, но при этом все же пришла к месту, где витал вкусный запах еды. Деревянная дверь подалась легко, позволяя мне заглянуть в помещение, которое оказалось столовой. Она была небольшой. Я насчитала одиннадцать круглых столов с тремя стульями по краям. Деревянная поверхность столов была покарябана и блестела жирными пятнами, но чувства брезгливости я не ощущала, идя дальше на поиски еды, которая манила своим вкусным запахом. В углу столовой было прорублено окно, за которым было светлее и оживленнее. Мое появление в узкой двери заметили сразу, причем женщина, которая несла поднос, выронила его, упомянув Проклятого Бога. Железная посудина с грохотом упала на каменный пол, привлекая внимание остальных присутствующих. Я изучающе посмотрела на каждого, пытаясь вспомнить, что означают расширенные глаза, побледневшее лицо и прикрытый ладонью рот. Повисла полная тишина.