Чужие секреты

Глава третья

Дом, странный дом

– Если наши догадки верны, следует обратиться в полицию, – говорил Димон, пока мы шли по лугу.

– Так и сделаем. Я сомневаюсь, что нам удастся найти мужика. Чёрт, если бы не собака, у нас был бы шанс.

– Теперь нас точно затаскают, Глебыч. Мой дядька пару лет назад возле гаража на пьяного наткнулся. Присмотрелся, а мужик вроде не пьяный – плохо ему. Вызвал «скорую», дождался их.

– И что?

– А ничего, – Димон пнул ногой по листу мать-и-мачехи и сунул руки в карманы. – «Скорая» приехала. Оказалось, мужика грохнули.

– Да ладно?

– Ага. Огнестрел. Такое началось. Полиция, вопросы, допросы. Моего дядьку три месяца туда-сюда гоняли. Он сто раз пожалел, что мимо не прошел. Такая же участь и нас ждёт. Ты прикинь, выкопают они мешок, откроют его, а там… покойник.

– Не факт, Димон.

– Глебыч, тебе не хуже моего известно, в мешке не пачки старых газет.

Я промолчал.

– И проведем мы половину каникул в отделении полиции.

– А что мы им можем сказать, Димон? Нам ничего неизвестно. Решили прогуляться по лесу, услышали шум, спрятались, увидели незнакомого мужика, который закапывал мешок. Поняли, дело пахнет керосином, сообщили в полицию.

– Ты прав. Но тебе придется ещё доказать, что ты просто так гулял ночью по лесу. А потом докажи, что мужик существовал на самом деле. Есть у тебя свидетели?

– Есть, – засмеялся я. – Ты и Люська.

– При данных обстоятельствах мы не свидетели, – серьезно сказал Димон. – Мы – соучастники.

– Ты слишком драматизируешь. Это от недосыпа. Уверен, в яме не покойник, а обычный…

– Продолжай.

– Димон, иди на фиг! Не грузи меня, и так настроения нет.

Возле зарытой ямы мы долго не задерживались, походили вокруг, осмотрелись и стали отдаляться от поваленного ствола березы. Я полагал, идти придется долго, и опасался заблудиться в лесу, но буквально через полкилометра лес кончался. Впереди – заросшее клевером и ромашкой поле, а чуть левее высился двухэтажный дом. Одинокий и какой-то потерянный.

Дом стоял на просторном участке, огороженном решетчатым забором с кирпичными столбами.

– Интересно, куда мы пришли?

– По адресу пришли. Димон, я вижу собаку.

– Где?

– На участке сидит, под деревом.

– Старая знакомая, – хмыкнул Димон. – А всё не так и плохо.

– Рано радуешься. Допустим, мужика мы нашли, а дальше что?

– Узнаем, кто он такой.

– Легко сказать. Оглядись, кругом – ни души. У кого инфой разживешься?

– Мы не в пустыне, – Димон завертел головой и вдруг, вытянув руку, кивнул в сторону уходившей вниз витиеватой дороги. – А хоть бы у тех пацанов поинтересуюсь.

По дороге шли два парня: один – рыжий и курносый, примерно наш ровесник, другой, тоже рыжий и круглолицый, лет на пять младше. С первого взгляда было ясно – парни братья, сходство налицо.

Нагнав ребят, Димон обратился к ним с вопросом:

– Парни, вы местные?

– Местные, – ответил старший.

– Угу, – поддакнул младший.

– А где живете?

– Внизу, – младший кивнул на березовую рощицу, за которой, как выяснилось, раскинулась деревня.

– Случайно не знаете, чей это дом?

– Знаем.

– Чей?

– Вам зачем?

– Надо.

Старший усмехнулся и, похлопав младшего по плечу, сказал:

– Пошли, Пашка.

– Пошли.

– Стойте, – Димон тронул парня за локоть. – Не уходите. Нам, правда, надо знать.

– Зачем?

– Чего ты заладил? Надо и все.

– Пошли, Пашка.

– За пару сотен скажешь? – спросил я, сунув руку в карман.

Пашка с любопытством посмотрел на старшего брата и облизал губы.

– Я – Кирилл, – представился парень.

– Глеб.

– Димон.

– Это мой брательник – Пашка.

– Угу, – опять засопел Пашка.

– Так как, Кирюха, будет у нас разговор?

– Деньги покажи.

Я достал две сотни.

– Деньги вперед.

– Держи.

– Кир, дай сто рублей, – попросил Пашка.

– Перебьешься.

– Ну Кир.

– Рот закрой, – прикрикнул Кирилл, отвесив брату подзатыльник.

– Я маме расскажу.

Показав брату кулак, Кирилл покосился на дом и шепотом сказал:

– Давайте отойдем подальше.

Метров через двести, свернув с дороги, Кирилл остановился.

– Тетка здесь живет с дочерью. Как зовут, не помню. Вроде Ира, а может, Нина…

– Или Света, – улыбаясь, сказал Пашка.

– Заткнись, – прикрикнул Кирилл. – Дочь у тетки чокнутая.

– Серьёзно?

– Я её один раз видел. Странная.

– И страшная, – опять не сдержался Пашка.

На это раз Кирилл не одернул брата. Закивав, он подтвердил Пашкины слова.

– Лицо белое, глаза черные. И рот черный.

– Рот?

– Да.

– Это как?

– Ну, губы у неё черные.

– Такого не бывает.

– Черные-черные, – с восторгом сказал Пашка. – Я тоже видел.

– А ещё в доме кто-нибудь есть? – спросил Димон.

– Качёк лысый с ними живет. Геннадием зовут.

– Он им кто?

– Или родственник, или прислуживает. Он тетку на машине возит.

– Откуда ты знаешь, что его зовут Геннадием?

– Знаю и всё.

– Кирюх, не финти, деньги взял – рассказывай.

– Он папу нашего избил, – выкрикнул Пашка.

– Помалкивай.

– За что избил-то?

– Да, – лениво отмахнулся Кирилл. – Геннадий Ларису Ивановну до дома подвез, а отец наш в это время пьяный у её калитки стоял. Ляпнул что-то, Геннадий его и уложил с одного удара. Связался с пьяным. Урод! А вообще у них в доме неспокойно, странности разные происходят.

– Какие?

– Дом строили долго, года четыре, а когда построили и приехали хозяева, многие деревенские рассчитывали, что им удастся получить работу. Дом большой, наверняка потребуется прислуга, садовник, или ещё кто. К тетке приходили, она с порога заявляла, что работники не нужны. Наша мать к ней ходила, так тетка наорала на неё, просила передать деревенским, чтобы перестали шляться. Так и сказала, шляться. Дура старая!

– Ты упомянул о каких-то странностях.

– Ага, – Кирилл обернулся. – Некоторые мужики в деревне говорят, что в доме подпольный цех по производству левой водки. А женщины рассказывают о каком-то меховом комбинате, вроде там из кошек и собак шапки изготавливают.

– Что за бред?

– Не бред. Так говорят.

– Сплетни. Сам подумай, будут хозяева такого дома заниматься производством левой водки?

– А почему нет?

– Ладно, проехали, – сказал я. – Кирилл, а у местных жителей имеются основания так полагать?

– Конечно. Не раз замечали, как к дому подъезжают грузовые машины. Что внутри, никто не догадывается. Но приезжают машины раз в неделю, ночью. Подъезжает грузовик, сигналит, Геннадий ворота открывает, пропускает машину на участок и… и всё. Чего выгружают или загружают за деревьями не видно.

– Да уж, – Димон посмотрел на меня с плохо скрываемой ухмылкой. – Ничего не скажешь.

– Кирилл, а кто такая Лариса Ивановна?

– Она училка. Когда в городе жила, французский язык преподавала, а здесь работает уборщицей на почте.

– И в доме у тетки работает, – апатично сказал заскучавший Пашка.

– Подрабатывает, – улыбнулся Кирилл.

– Кем она у них работает?

– Дочку учит французскому языку.

– А уверял, что никому из деревенских не удалось получить в доме работу.

– Все до сих пор удивляются, как Ларисе Ивановне и Тоньке подфартило.

– А Тонька это кто?

– Дочь Ларисы Ивановны. Чем она в особняке занимается, никто не в курсе. Но Тонька – дура. Никогда денег не займет, а получает она хорошо. Тетка ей в долларах платит.

– Или в евро, – сказал Пашка.

– Или в евро, – с завистью повторил Кирилл. – Ладно, нам домой надо. Пока.

– Счастливо, – махнул рукой Димон.

– Кир, ну дай сто рублей, а, – заныл Пашка, когда браться отошли от нас на значительное расстояние.

– Отвали!

– Я маме расскажу…

– Да, Глебыч, ситуация. Не знаю, как ты, а я что-то запутался. Злая тетка, чокнутая дочь с черным ртом, качёк-Геннадий, Лариса Ивановна, Тонька… Намутил Кирюха.

– Особенно с дочерью. Чокнутая и изучает французский язык.

– Сильно!

– Давай поднимемся, хочу ещё раз на дом взглянуть.

– Меня насторожили слова Кирюхи про грузовики. Как считаешь, гнал или правду сказал?

– Мог из мухи слона раздуть. Левая водка, – засмеялся я. – Шапки из собак и кошек.

– Это вообще – аут. Не, Глебыч, прикинь, и они верят этим сплетням. Я фигею!

– Димон, притормози.

– В чем дело?

– Смотри, Геннадий подходит к калитке.

Мы остановились.

Глава четвертая

Встреча с нужным человеком

Калитка открылась, оттуда вышла светловолосая девушка лет шестнадцати. Кивнув Геннадию, она не спеша направилась в нашу сторону. Мы с Димоном успели заскочить в кусты.

Поравнявшись с нами, девчонка достала из кармана телефон, остановилась, начала набирать сообщение.

– А она ничего, – сказал Димон, слегка толкнув меня в плечо.

– Ага, – кивнул я, глядя ей вслед.

– Подождем, пока свернет, потом догоним. Так она нас не заметит. И кстати, не похожа она на чокнутую.

– Не уверен, что это дочь хозяйки.

– Тогда кто?

– Во всяком случае, рот у неё не черный.

– Брось, Глебыч. Гнал Кирюха про черный рот.

Выйдя из кустов, мы спешно спустились по дороге, свернули влево, став свидетелями отвратной сцены. Девчонку обступили трое ребят, наверняка местные. Один толкнул её в плечо, второй подставил подножку, третий постоянно смеялся.

Упав, девчонка отползла назад, вскочила на ноги, её опять схватили, тряхнули – она вскрикнула.

– Эй вы, придурки, – крикнул Димон, закатывая на ходу рукава рубашки. – Отошли от неё!

Увидев нас, парни нисколько не стушевались. Оно и понятно, чего им бояться, у них явное преимущество: их трое, нас двое. Но они не учли того обстоятельства, что я занимался карате, а Димон три года ходил на борьбу. Не знаю, может, деревенские пацаны тоже были знакомы с каким-нибудь видом боевого искусства, но что-то мне подсказывало, уложить на лопатки эту троицу особого труда не составит.

– Ты не понял? – сказал я высокому худому парню, подойдя ближе. – Руки не распускай.

Девчонка всхлипнула и дернула плечами. На нас с Димоном она смотрела с благодарностью и тревогой.

Высокий парень набросился на Димона сходу. Удар в челюсть, выкрик и Димон оказался на земле. Два других парня подошли ко мне. Пока один замахивался, а второй боязливо озирался по сторонам, я нанес удар. И почти сразу ощутил боль в левом виске. Полный парень драться не умел, он размахивал руками, ногами, орал что-то нечленораздельное, и буквально через минуту я его вырубил. А вот с мелким пришлось повозиться. Скорее всего, он тоже был знаком с приемами карате, но шапочно. Сцепившись с ним, я краем глаза заметил, как Димон повалил высокого на землю, заламил ему руку и спокойно проговори:

– Тебя не учили, что приставать к девчонкам, а тем более бить их, нельзя?

– Руку сломаешь.

– И сломаю.

– Офонарел совсем?

– Отвечай на вопрос!

– Пусти, говорю.

– Проси у неё прощения.

– У кого?

– Не выводи меня, – Димон оглянулся.

Девчонка стояла в стороне, прижимая к лицу ладони.

– Подойди сюда, – попросил Димон.

Она мотнула головой.

– Нет.

– Подойди, не бойся. А ты давай, проси прощения.

Высокий парень, глядя в пыльную землю, пробурчал:

– Извини.

– Не слышу, – прикрикнул Димон.

– Извини, – громче ответил парень.

– Что скажешь? – спросил Димон у девчонки.

– Отпусти его. Я не сержусь.

– Тебе повезло. Но учти, ещё раз увижу, как слабых бьешь – руки оторву.

Разобравшись с мелким, я отряхнул джинсы и улыбнулся девчонке.

– Чего они от тебя хотели?

– Они деньги у меня забрали.

– Кто конкретно забрал?

– Этот, – она кивнула на мелкого, который рассматривал порванный рукав рубашки.

– Сам отдашь или помочь? – спросил я.

Мелкий переглянулся с высоким.

– Отдай, – процедил тот.

Достав из кармана несколько долларовых купюр, парень, с отвращением глядя на девчонку, швырнул их на землю.

– А теперь подними, и отдай, как следует.

– А не пошли бы вы!

Парни бросились бежать вниз по дороге.

– Догоню, не поздоровится, – крикнул Димон.

– Мы ещё встретимся, – пообещал осмелевший толстяк.

– Козлы! – Димон хотел догнать ребят, но девчонка успела схватить его за руку.

– Не надо. Оставь их.

Я поднял деньги.

– Держи.

– Спасибо.

– Ерунда.

– Ой, а у тебя кровь.

– Сейчас вытру, – отмахнулся Димон.

– Надо обработать, бровь рассечена. Пойдемте ко мне домой, промоешь рану, йодом помажешь.

Поймав мой взгляд, Димон кивнул.

– Димка, – представился он, минуту спустя. – А он – Глеб.

– Тоня.

– Тоня?! – переспросил я.

– Почему ты удивился?

– Нет, ничего, просто…

– Имя редкое, – засмеялся Димон.

Кирилл говорил о дочери Ларисы Ивановны, работавшей в доме у тетки – Тоньке. И вот она перед нами собственной персоной. Повезло. Спасибо удача!

– Ты сама-то как, не ударилась, когда упала?

– Нога немного болит.

– С чего вдруг они на тебя налетели?

– Знали, что у меня есть деньги. Это уже не первый раз.

– И раньше деньги отнимали?

– Дважды.

– Почему родителям не скажешь, – спросил Димон, переглянувшись со мной. Он хотел прощупать почву, не вызвав при этом подозрений Тони.

– Мама в курсе.

– И что?

– Ничего. Она разговаривала с их родителями, а что толку. Нас не любят в деревне, называют городскими выскочками, постоянно пакости делают. Весной сожгли сарай.

– Как сожгли?

– Облили бензином и подожгли. Ночью.

– И вы знаете, кто это сделал?

– Соседи, – равнодушно ответила Тоня. – Нам ещё повезло, что пламя на дом не перекинулось. Сарай быстро потушили… – Тоня усмехнулась. – Соседи тушить помогали. Охали-ахали, сочувствовали, маму каплями отпаивали. Насквозь лживые люди! Сами подожгли, и сами же потом комедию разыгрывали.

– В полицию надо заяву накатать.

– Ты что?! – Тоня с опаской посмотрела на Димона. – Какая полиция? Нас тогда совсем возненавидят.

– А откуда столько ненависти, Тонь?

– Завидуют.

– Чему?

– Понимаете, – Тоня остановилась. – Многие в деревне сидят без работы. Работы нет, денег у людей нет. Одни пьют, другие как-то перебиваются. Раньше нас не сильно задирали, мы были почти как все. Ну, перебрались в деревню из города…

– А почему перебрались? – перебил я Тоню.

– Я не хочу об этом говорить, – сухо сказала она. – Так сложились обстоятельства.

– Прости.

– Ничего. Когда мы с мамой получили в доме Киры Леонидовны работу, нас посчитала миллионершами. Стали денег в долг просить. Полдеревни в должниках ходят. Мама сначала давала, не отказывала, потом поняла, если всем занимать, то самим нечего будет есть. На самом деле денег у нас не так много. Кира Леонидовна платит хорошо, но… – Тоня замолчала. – А, ладно, чего теперь об этом. Мы больше у неё не работаем.

– Тонь, а кто такая Кира Леонидовна?

– Видели большой дом у поля?

– Да.

– Она хозяйка.

– А-а, – протянул Димон. – Мне вроде кто-то говорил, в том доме живет женщина с больной дочерью. Это и есть Кира Леонидовна?

Тоня скривилась.

– Глупость какая. Во-первых, у Киры Леонидовны нет детей. Лада её племянница. Во-вторых, Лада здорова.

– А черные губы?

– Понятно, куда ты клонишь. Кто-нибудь из наших местных очередную байку рассказал. Да, у Лады черные губы, и что с того? Красит она их черной губной помадой.

– Зачем?

– Она гот. Знаешь, наверное, кто такие готы?

– Знаю. Тогда это многое объясняет. А сколько ей лет?

– Пятнадцать.

– Вы общаетесь?

– Видела Ладу всего один раз.

– Как так, работаешь у её тети, и не видела племянницу?

– Ну, – улыбнулась Тоня. – У готов свои тараканы в голове. Да и работаю я у них не так давно.

– Чем занимаешься, если не секрет?

– А ты угадай, – развеселилась Тоня.

– Помогаешь по хозяйству?

– Нет.

– Занимаешься уборкой?

– Холодно.

– Сдаюсь.

– А ты не хочешь попробовать? – спросила у меня Тоня.

– С цветами в саду возишься?

– Не угадал. У них нет цветов, у Киры Леонидовны и сада нет. На участке только деревья и газонная трава.

– Колись, за что тебе баксы платят?

– Не так давно Кира Леонидовна купила попугая. Жако.

– Классные попугаи. Если их научить болтать, вообще прикольно будет.

– Вот-вот, она и стала его учить. Но что-то у неё не так пошло. Говорят, попугаи лучше всего воспринимают высокий женский голос. У Киры Леонидовны голос низкий.

– Что-то не врубаюсь, Тонь, куда ты клонишь?

– Дважды в день я прихожу в дом и по тридцать минут учу Аполлона разговаривать.

– Серьезно? Ничего себе должность. Успехи хоть есть?

– Конечно. Аполлон очень смышленый.

– Теперь все ясно, – подытожил я. – Ты учишь говорить их попугая, твоя мать… кстати, чем она занимается в доме?

– Учит Ладу французскому.

– Вы почти коллеги.

– В какой-то степени, – смеялась Тоня.

– А соседи по деревне вас за это в порошок готовы стереть.

– Завидуют, – повторила Тоня. – К Кире Леонидовне приходили деревенские, интересовались, не нужны ли помощники. Она всех прогоняла. Характер у Киры тяжелый, сложная женщина, властная.

– А вам, значит, повезло?

– Я бы так не сказала, – с грустью в голосе ответила Тоня. – Думаете, Ладе нужен французский? Или Кире Леонидовне приятно мое присутствие в доме? Совсем наоборот. Гостей они не любят, а нас с мамой терпят.

– Не понимаю. Тогда зачем дали работу?

– У Киры Леонидовны есть помощник – Гена. Он её правая рука: и шофер, и охранник, и садовник. Весной он сбил маму недалеко от почты. Мама отделалась ушибом, ничего не сломала, но кричала на него долго. В машине сидела Кира Леонидовна, она попросила маму успокоиться, пригласила в салон, начала извиняться, успокаивать. Предложила денег. Мама отказалась. Узнав, что мать в городе преподавала французский, с ходу заговорила о репетиторстве. Уверяла, что давно мечтала нанять для Лады препода французского языка. Врала, конечно. Чувствовала вину, хотела все уладить, поэтому и дала работу. Ну и мне за компанию.

Многое становится на свои места. Наверняка именно в тот день, когда Геннадий сбил Ларису Ивановну, он и подвез её до дома. А потом обездвижил пьяного отца Кирюхи и Пашки.

Мы дошли до дома Ларисы Ивановны, поднялись на крылечко, прошли в прихожую.

– Раковина в углу, – сказала Тоня Димону. – Ты пока умойся, а я схожу за аптечкой.

В светлой комнате Тоня предложила Димону сесть у окна, а сама, смочив ватный диск перекисью водорода, коснулась им рассеченной брови.

– У-у-у!

– Больно?

– Щипит.

– Терпи.

– Я терплю. Но щипит сильно.

– Могу подуть, – хохотнула Тоня.

– Подуй.

Пока Тоня занималась бровью Димона, я осмотрелся. Комната хоть и просторная, но обставлена скудновато. Не скажешь, что здесь живут люди, у которых водятся деньги. Достаток – ниже среднего. Жаль, соседи не хотят этого понять. Завидуют, злятся, пакостят. Дети отнимают деньги, родители ночью поджигают сараи. Дикость какая-то!

– Тонь, ты сказала, вы больше не работаете у Киры Леонидовны. Почему?

– Сегодня последний день с Аполлоном занималась. Надоело преследование со стороны парней. Постоянно клянчат деньги. Если отказываю, отнимают. Ударить могут. Ты сам видел. Достали. Реально достали! К тому же я через месяц в город уезжаю. К отцу.

– А мать?

– Мама останется здесь.

– А она почему перестала заниматься с Ладой?

– Ладе не нужен французский язык. Она даже алфавит не потрудилась выучить. Мама переживает, говорит, Кира Леонидовна платит деньги, а результата нет. Я сразу маме сказала, не будет она учить язык, у неё совсем другие интересы.

– Во-во, – кивнул Димон. – Нужен готу французский язык, как рыбке зонтик.

– Точно.

– А как тетка относится к увлечению Лады?

– Со мной она это не обсуждала. Но думаю, отрицательно. Вообще Ладу держат в ежовых рукавицах. Например, Кира Леонидовна запрещает ей выходить за территорию. Гулять Ладе можно только по участку и то под присмотром Геннадия.

– Ничего себе методы воспитания. Добрая тетя.

– Да уж, добрее не найти, – Тоня убрала в аптечку перекись водорода, йод и ватные диски. – Лада даже в школу не ходит.

– То есть?

– Она на домашнем обучении.

– По причине?

– Ой, Глеб, ты задаешь слишком много вопросов. Мне никто ничего не докладывает. О домашнем обучении узнала от мамы, в подробности не вдавалась.

– Тогда последний вопрос, – шутливо сказал Димон. – Что ты можешь рассказать о помощнике Киры Леонидовны?

– О Геннадии? Ничего. Хмурый, серьезный… Я его боюсь.

– Злой?

– Не то, чтобы злой… Взгляд у него страшный. Как посмотрит, мурашки по телу.

– Кроме тетки, племянницы и Геннадия в доме никто не живет?

– Раньше была кухарка – Жанна. Потом она сошла с ума. Теперь еду готовят или Кира Леонидовна или Геннадий.

– Сошла с ума? Не слабо!

Тоня повела тоненькими плечиками.

– В деревне слухи ходили, кухарка что-то увидела в доме и съехала с катушек. Но сами понимаете, сплетни есть сплетни.

– Понимаем. – Димон дотронулся до пластыря над бровью. – Тонь, я твой должник.

– Нет, Дим. Мы квиты. Вы спасли меня от парней, я обработала рану.

– Один-один.

– Ребят, хотите чая?

От чая мы отказались. Надо было возвращаться домой, к девчонкам, разложить полученную информацию по полочкам и сделать выводы.

А дома царил переполох. С Люськой случилась истерика…

Глава пятая

Коварный кровопийца

Люська редко впадает в панику, у неё сильный характер, железная воля, она неисправимая оптимистка. Любит риск, обожает ситуации, когда опасность щекочет нервы, старается всегда быть в центре внимания, на первых ролях.

Поэтому я и удивился, узнав от Алисы, что Люська ревет в три ручья у себя в комнате.

– А в чём дело?

– Люсю укусил клещ.

– Сегодня?

– Скорее всего, вчера, пока вы сидели в кустах малины.

– И куда этот гад присосался? – спросил Димон.

– К правому плечу.

– Не проблема, сейчас вытащим.

Мы поднялись на второй этаж. Заплаканная Люська сидела на кровати, наше появление заставило её резко отвернуться к окну.

– Люсь…

– Алиска уже сказала, что я умираю?

Я не смог сдержать смешок.

– Не преувеличивай.

– Тебе смешно?! – закричала Люська. – Я здесь еле сижу, а ты ржешь.

– Вытащим мы твоего клеща. Покажи, где он.

Люська повернулась к нам спиной, оголила плечо.

– Присосался насмерть.

– Алис, принеси-ка мне пинцет.

– Дим, ты сдурел, какой пинцет? Нельзя клещей пинцетом тянуть, ещё хуже будет.

– Тогда давай попробую вытащить его ниткой.

– И нитка не вариант. В больницу мне надо. Глеб, отвези меня в Склифосовского.

– Здесь недалеко есть травмпункт, поехали туда.

– Ты что, оглох? Мне надо в институт Склифосовского! Зачем мне твой задрипанный травмпункт?

– Люсь, я слышала, клеща можно вытащить, если капнуть на него подсолнечным маслом.

– Точняк! Мою тетку в прошлом году клещ укусил, масло помогло.

– Ага, давайте, облейте меня маслом, потом обмажьте майонезом, кетчупом, корицей посыпать не забудьте.

– Хорошо, – я сел на кровать и начал разглядывать клеща. – Могу предложить самый действенный способ.

– Какой? Облить меня бензином и поджечь?

Димон засмеялся, Люська запустила в него подушкой.

– Люсь, прости.

– Если взять простую иголку, накалить её докрасна…

– Глеб, сразу говорю – я не согласна.

– Ты дослушай.

– И слушать не хочу.

Я умолк.

– Глебыч, а дальше что с иголкой делать?

– Осторожно проткнуть иглой клеща.

– И?

– По идее он сразу должен выйти.

– Что за извращенные методы. Вы садисты! Иголка, масло, нитка. Лучше сразу скажите, Люся, иди и утопись в озере.

– Не перегибай палку, Люсь. Ладно, собирайся, поехали в Склифосовского.

– Подожди, – Люська расплакалась. – Я боюсь.

– Чего?

– А то ты сам не знаешь. Сейчас сплошь и рядом клещи заразные. Они энцефалит переносят, болезнь Лайма… – Люська заревела в голос. – Я погуглила, а там… Мне страшно. Он наверняка заразил меня какой-нибудь гадостью. Я умру…

– Хватит!

– Умру, – повторила Люська, уткнувшись лицом в подушку.

– Она ревет целый час, – сказала мне Алиса. – Не знаю, что делать.

– Люсь, поедем в институт.

– Попозже. Дай мне в себя прийти.

– Люсь, – Димон гладил её по спине, пытаясь подобрать слова утешения. – Не все клещи заразные – это раз. А потом, даже если клещ и инфицирован, не факт, что человек чем-нибудь заразится.