Полная версия
Ваше Величество. Сага о Гленарде. Том седьмой
– А сейчас? Ты говорил, что Император отстранился от управления Империей. Ты хотел бы занять его место, чтобы сделать Империю лучше?
– У Империи уже есть Император, Варден. Возможно, что-то он мог бы сделать в Империи лучше, чем есть сейчас. Но это его Империя и его право делать то, что он хочет. Или не делать. Думаю ли я о том, что мог бы сделать что-то по-другому? Иногда, да. Было бы это лучше для Империи? Это вопрос. Ты сам говоришь, Варден, что всё, что я сделал – это погрузил Империю в страх. Возможно, на троне я наворотил бы еще больше ошибок.
– Но всё же? Ты хотел бы этого?
– Единственный случай, при котором я рассматривал бы для себя возможность бороться за трон – это ради спасения Империи от хаоса. Если бы со Славием что-то случилось, у него не было бы наследников, а другие претенденты на трон были бы, по моему собственному мнению, недостойны короны, вот тогда, и только тогда, я бы рассмотрел эту возможность. В остальном – мне не нужен трон и я о нем никогда не думал. Поверь, то, что я имею сейчас – Стража, герцогский титул, земли, торговые предприятия, богатство – этого более чем достаточно для паренька из деревеньки Волчья погибель.
– И не возникает желания остановиться? У тебя уже всё есть, ты сделал в Империи всё, что хотел. Не пора ли уйти на покой, вернуться в свое герцогство, править им, делая мир лучше на этой отдельно взятой территории? Если ты устал, что тебя держит?
– Не знаю, – Гленард пожал плечами. – Ты прав. Не держит ничего. В Страже у меня есть достойные преемники. Стража прекрасно справится и без меня. И справляется, пока мы тут с тобой путешествуем. Может, я сам и поехал в это путешествие, чтобы чуть вырваться из водоворота столичной жизни, где «Гленард» – это не имя, а некий абстрактный символ, олицетворяющий саму функцию Великого Инквизитора. Я смотрю вокруг на эти поля и луга, они так прекрасны. Но я понимаю, что мне было бы безумно скучно провести свою жизнь только в их окружении. С другой стороны, конечно, управление герцогством, тем более таким, как Мерфрайн, это не то же самое, что управление фермой. Там есть, чем заняться. Возможно, мне и стоит понемногу задуматься об отставке. Не сейчас, через пару лет, когда завершим всё, что начали. Вернусь в Мерфрайн, буду тихо править, стараясь сделать мир лучше именно там. Об этом действительно пора подумать.
– А потом скажут, что это Варден сломал великого Гленарда, убедив его бросить пост Великого Инквизитора и уйти в тихую и спокойную жизнь.
– Не исключено, – Гленард снова рассмеялся. – Тебе еще и памятник за это поставят. За то, что победил тирана и чудовище, погрузившее Империю в страх и ужас.
– Лучше пусть выдадут награду деньгами. Мне и моих книг хватает в качестве памятника.
– Будет тебе награда. А за наши интересные беседы добавлю сверху. Ты мне лучше скажи, каково это – быть Варденом?
– Стрёмно, если честно. С одной стороны, приключения, путешествия, прекрасные дамы. А с другой – меня ведь тоже не раз пытались убить. Хотя, подозреваю, что гораздо реже, чем тебя. Я тоже иногда думаю, что было бы хорошо остепениться, остановиться, поселиться где-нибудь постоянно. Купить ферму или книжный магазинчик, открыть трактир или бордель, в конце концов. А лучше – всё вместе: трактир с борделем и книжным магазином на ферме. Я даже пытался остановиться, пожить пару лет в одном месте. Но потом, что-то случается. То ли зуд в сапогах, то ли шило в заднице. И я снова оказываюсь в дороге, снова куда-то еду, встречаюсь с прекрасными дамами, убегаю от их мужей и отцов, голодаю, пытаюсь выжить, пишу путевые заметки углем на старой коже, и снова куда-то еду. Странно. И поэтому я тебя прекрасно понимаю, Гленард. Мы с тобой не можем остановиться. Ты идешь по Пути, устаешь, и ты хочешь остановиться. Но как только ты останавливаешься, тебе тут же хочется снова идти вперед. Это Путь, и он не отпускает тебя, пока ты не пройдешь его до конца. А кончается он лишь со смертью. И, если честно, я совсем ничего не имею против такого пути.
– Ну, за Путь, Варден! – Гленард поднял кружку.
– За Путь, Гленард!
– Потрясающе красиво, конечно, – Варден осматривал окрестности с холма. – Все эти оливковые и апельсиновые рощи, виноградники, пастбища, поля, эти белые домики с рыжими крышами. И кипарисы вдоль дороги. Невероятно живописно. Даже удивительно, как в таком чудесном краю может порождаться столько злобы и ненависти к Империи.
– Это их понимание свободы, – Гленард вздохнул. – Горячее солнце, горячая кровь, горячие мысли в горячих головах горячих людей. Южные народы – глареанцы, аррикуммцы, хортийцы много чего повидали за свою историю. Но большей частью своих проблем они обязаны себе самим.
– Я много путешествовал здесь. Я имею в виду, по всем трем южным герцогствам. Каждый раз поражаюсь красоте местной природы.
– И, не сомневаюсь, красоте местных жительниц, – Гленард рассмеялся.
– Да, в юности они просто потрясающие. Жаль, что они быстро теряют свою блистательность.
– Южное солнце, иссушающее кожу, обильная еда, принятая здесь в качестве нормы, ну, и, наверное, горячая кровь, сжигающая их раньше времени. Самое интересное, Варден, что от тех самых южных народов, которые пришли из Шеангая, в нынешних жителях почти ничего и не осталось. По крови, я имею в виду. А традиции сохранились.
– Ты имеешь в виду переселение северян на юг?
– И его тоже. Вообще, у южных народов сложная судьба. Еще за полвека до Падения Звезды их почти уничтожил Джарред Завоеватель во время своего знаменитого похода на юг Шеангая. Остатки жителей отступили к морю, где долго сражались с Морским народом. И как только они немного закрепились у моря, бах, Падение Звезды, и две трети южан уничтожают волны, землетрясения и голод. Потом, после Исхода, из-за своей малочисленности и сложного нрава, они были оттеснены сюда, на юг. Говорят, что в первые годы после Падения Звезды, здесь были жаркие почти бесплодные степи, как в Кадире сейчас. Но потом климат смягчился. Южные королевства росли и заключили Магнадский мирный договор, договорившись поддерживать друг друга во всем и открыть свои рынки для свободной торговли. Это редкий пример крайне разумной договоренности не только на юге, но и вообще во всей Империи. К сожалению, на этом разумность и закончилась. В Первую альвийскую войну юг умело богател на поставках оружия и людям, и альвам, а потом еще и бесчестно ограбил призванную самими южными королями армию зоргов. Потом начался долгий период пограничной вражды с северными соседями, одновременно сопровождающийся усилением торговли с ними же. В результате, к моменту создания Империи южные королевства настолько усилились, что смотрели на север как на стаю необразованного сброда. А потом они совершают большую ошибку.
– Убивают Императора Андера.
– И не просто убивают, а убивают жестоко и подло во время мирных переговоров. И сразу же нападают на Зведжин, Плодэн и Квитин, чтобы, воспользовавшись хаосом, оттяпать для себя побольше плодородных земель. Естественно, Император Браннен, сын Андера, не смог это терпеть, и трехлетняя война закончилась полной победой севера и печально знаменитой Южной резней. Браннен, вырезав несколько миллионов человек, еще несколько миллионов насильно выслал на север. Взамен, привез с севера на юг сотни тысяч переселенцев. В результате, по крови, современные жители юга далеко не так сильно отличаются от северян, как свои древние предки. А почти в каждом современном северянине найдется капелька крови древних южан. Потом юг немного потрепали Вторая и Третья альвийские войны, но меньше, чем тот же Плодэн. И до недавнего времени юг жил относительно мирно и спокойно.
– А потом случилась Злая Война.
– Именно она. Злая Война, конечно, затронула, в основном, Глареан. Аррикумма и Хортия не пострадали от сражений. Однако экономике всего юга удар был нанесен суровый. Да и немало хортийцев и аррикуммцев воевало за герцога Маркуса. Многие из них погибли.
– Удивительно, что после всех этих бессмысленных войн, резни, переселений, в южанах не пропал дух бунтарства и сепаратизма. Казалось бы, история им явно показала, что с Империей им живется лучше, но они постоянно мечтают об отделении.
– Я этого тоже не понимаю, Варден. Но мы с тобой пытаемся понять это умом, логикой. А они живут сердцем. Естественно, у них древняя обида на Империю и Императора Браннена за резню, в которой погибли миллионы их предков. Возможно даже, странная обида на все северные народы еще со времен Шеангая. Прошли сотни лет, однако эти факты, если их умело использовать для провокаций, всё ещё могут служить растопкой для пожара сепаратистских восстаний. А обида на поражение в Злой Войне только подливает масла в этот огонь. И им плевать, что виноват в Злой Войне был глареанский герцог Маркус ан Глареан, а в Южной резне – глареанский же король Люпиарис. Для южан северяне всегда будут завоевателями, которые пришли в их дом и начали убивать. Я могу их понять. Но я не могу позволить им разжечь пожар войны снова. Потому что я северянин, и я не хочу их снова завоевывать и убивать.
– Что ты ощутил, когда Злая Война закончилась? Когда вы взяли Магнаду, к которой мы сейчас подъезжаем.
– Хм… Странное сочетание чувства удовлетворения, радости и опустошения. Будто из жизни убрали что-то важное. То, ради чего стоило жить. И пока еще я не нашел, чем это пустое пространство заполнить. Но и радость, облегчение, тоже, конечно, были. Кстати, похожее чувство я испытал, когда Славий стал Императором. Там тоже та еще грызня была вокруг трона. Но здесь, в Магнаде, была еще грусть. О тех друзьях, кто не дожил до победы.
– Ты многих потерял на войне?
– Мы познакомились со Славием в начале лета 564 года. Он тогда набирал себе новый десяток разведчиков. От того, первого, десятка остались только мы с ним. Люди погибали, приходили новые, снова погибали. За пять лет мы потеряли около трех десятков людей. Трех десятков наших друзей. Кто-то воевал несколько лет. Кто-то погибал через неделю. И я не был самым лучшим воином из них. Просто повезло. У нас были сложные задачи. И постоянные. Знаешь, со стороны, по книгам, кажется, что война – это постоянные сражения. На самом деле, сражения тогда случались не так уж и часто. Обычные солдаты большую часть времени проводили или на марше, или в лагере, ожидая тех нескольких часов, в течение которых случается настоящая битва. А потом снова недели маршей и сидения на месте. А вот мы, разведчики, воевали постоянно. То надо снабжение найти или, наоборот, перерезать снабжение врага. То надо местность разведать. То найти и уничтожить группу повстанцев. То захватить вражеского командира. То еще что-то. И так постоянно, чуть ли не каждый день. Естественно, при таком темпе боевых операций и потери у нас были гораздо чаще, чем в других подразделениях. Я сам чуть ли не десяток ранений за эти годы получил. Это только более-менее серьезных. Мелкие царапины и синяки я даже не считаю. Но зато и боевая школа это была замечательная. Или учись воевать, или умирай. Я выжил. Значит, чему-то выучился. Но знаешь, мне не хотелось бы, чтобы кто-то такой же молодой, как и я тогда, сейчас повторял бы это обучение теми же методами, только потому, что герцог Алоиз решил пойти по стопам своего деда.
– Я полностью разделяю твое мнение.
– И поэтому мы и едем в Магнаду. Поехали, Варден, осталось совсем немного.
Глава XVI
– Итак, мы добрались. Теперь нужно понять, что делать дальше, – Гленард смотрел на город, задумчиво потирая кубок с вином в своей руке.
Отсюда, с высокого холма, вид на Магнаду открывался великолепный. Весь город, как на ладони. Гленард давно здесь не был, да и раньше бывал всё больше проездом. Ну, и на войне, конечно, но это другое. А город был прекрасен.
Город башен и колонн. Каждая знатная семья Глареана считала необходимым иметь в Магнаде дом, а к дому обязательно пристраивалась высокая башня. Когда-то они несли защитную функцию, подобие донжона замка, где вся семья и слуги укрывались в момент нападения на дом, которые во времена прежних междоусобиц были нередки. Однако в реальных сражениях с северянами башни никак не помогли своим владельцам. И ныне они, возвышающиеся над городом, словно свечи, служили лишь отражением традиции и демонстрацией богатства владельца дома.
Когда-то соревновались в высоте башен, но после того, как безумная гонка ввысь закончилась падением излишне высоких и неустойчивых конструкций и гибелью десятков людей, максимальная высота башен была ограничена. Теперь соревновались в украшениях. Роспись стен, инкрустация полудрагоценными камнями, необычные формы шатров и шпилей наверху башен. Ну, и, естественно, богатство внутреннего убранства – но это видели только те, кому эта показушность предназначалась: гости – представители других знатных семей, конкуренты хозяина.
Каждый богатый дом имел внутренний двор с садом, окруженный колоннами из дорогого белого или розового мрамора. Форма, высота, количество и искусность исполнения колонн тоже были предметом гордости и хвастовства хозяев дома перед гостями. Сотни колонн попроще украшали улицы и площади. Даже небогатые торговцы считали своим долгом украсить свои лавки и дома колоннами, пусть даже из простого известняка.
В центре города, на холме над пересекавшей город рекой, располагался исполинский герцогский дворец, размером намного превышавший и дворец Анжена ан Плодэн, и дворец самого Гленарда в Мерфрайне. С этим колоссом сравниться мог разве что Императорский Дворец в Рогтайхе. Огромный купол покоился на богато декорированном резьбой четырехэтажном пятиугольном здании, фасад которого украшали, естественно, колонны во всю высоту строения.
От входа во дворец к просторной площади перед ним спускалась широкая мраморная лестница, разделенная посредине рядом фонтанов. Сама площадь была окружена двумя длинными полукруглыми колоннадами, состоящими из сотен мраморных колонн, обхватывающими площадь, словно две ладони. В центре площади возвышался исполинский памятник Императору Андеру Великому, коварно убитому именно здесь, в Магнаде. Правда, того замка, где это произошло, давно не осталось. Император Браннен снес старый герцогский замок до последнего камня, как и почти весь город. Новый замок был воздвигнут новой герцогской династией Глареана на том же месте значительно позже.
К счастью, город несильно пострадал во время штурма, завершившего Злую Войну (чего нельзя сказать о его жителях). Было бы жалко потерять такую красоту. Впрочем, у этого великолепия была своя цена, и платили ее, увы, не герцоги и бароны, а простые жители Глареана. Блистательность столицы герцогства резко контрастировала с маленькими бедными домиками его жителей, которые Гленард и Варден видели по пути в Магнаду.
– Я думал, что у тебя есть четкий план действий, – Варден отправил в рот кусок тонко порезанного вяленого окорока и запил его вином.
– Он был, – Гленард повернулся, вернулся к столу в саду и сел на свое место. – Я собирался встретиться с командиром местного отделения Тайной Стражи, полковником Олафом из Слотсквена. И с его помощью арестовать барона Клавдия ан Альбакуа, а потом, через него, докопаться и до герцога Алоиза. Но потом я начал сомневаться.
– В чем именно?
– В лояльности Тайной Стражи Глареана. Герцог Алоиз не стал бы действовать так уверенно, если у него не было бы какой-то поддержки в Страже. Мы, конечно, стараемся набирать лучших и воспитывать их в верности Страже и Императору, независимо от соблазнов, предлагаемых местными властями. Но все мы люди. Кто-то мог польститься на искушение. Если не деньгами, то красивой женщиной. Или, наоборот, испугаться чего-либо. Всех нас можно или купить, или запугать.
– И тебя?
– И меня. Но моя цена настолько высока, что ее не сможет заплатить даже Галир Кадирского Галирата. Да и видел я столько страшного, что запугать меня тоже непросто. Но речь не обо мне, а о стражниках Глареанского отделения Тайной Стражи. Мы должны предполагать, что кто-то из них, так или иначе, завербован герцогом Алоизом. И если мы начнем действовать в открытую, герцог об этом тут же узнает.
– Думаешь, полковник Олаф может быть причастен к заговору?
– Нет, – Гленард решительно покачал головой, – в Олафе я не сомневаюсь. Но он там не один, у него чуть ли не сотня стражников, не говоря уже об агентах. И кто-то из них может работать на Алоиза. Само мое появление здесь уже будет означать, что я знаю о заговоре. А это может спровоцировать Алоиза на необдуманные, но решительные действия. Особенно, если восстание уже почти подготовлено, и они ждут только своих союзников.
– Так что мы будем делать?
– Вот я и думаю… – Гленард пожал плечами и налил себе еще вина. – Нам надо как-то подобраться к барону Клавдию, не контактируя с Тайной Стражей и герцогским двором.
– У меня есть идея, – встрепенулся Варден после нескольких минут задумчивого молчания.
– Какая?
– Я немало времени когда-то провел в Магнаде, и я размышлял, кто из моих знакомых может быть полезен. Думаю, нам нужно обратиться к госпоже Цесилии.
– Это кто?
– Ее настоящее имя Айна из Фройсбриха, она с севера, из того же города, что и Вианна. Приехала сюда, спасаясь от преследования злого мужа, сразу после Злой Войны. Нашла покровителя, одного из баронов, и открыла роскошный бордель прямо рядом с герцогским замком, вон там. Заведение высшего разряда, с улицы туда попасть невозможно. Только для баронов, богатых купцов и родственников герцога. Если барон Клавдий помощник герцога Алоиза, он должен посещать именно этот бордель время от времени.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
То есть примерно два с половиной миллиона долларов в деньгах 2021 года нашего мира. Не удивительно, что Варден изумился такой цене.
2
Варден надеется отделаться эквивалентом двух с половиной тысяч долларов.
3
В итоге, пришли к эквиваленту шести тысяч долларов.
4
Что примерно равно пятидесяти тысячам долларов нашего мира.
