Первый независимый сборник короткометражных рассказиков

На следующий день после занятий, я снова заглянула в мастерскую Ванятки. Вид у Ванька был творческий – весь взъерошенный, небритый. Оказалось, что он всё-таки начал рисовать мой портрет по памяти, это были всего лишь наброски, но в них просматривались мои черты лица. А рядом валялись кучи порванных альбомных листов – я так поняла неудачных попыток нарисовать мой облик. Мне, как и любому эгоисту, нравится внимание к моей персоне, независимо от состояния скромности. Кроме того, приятно себя увековечить или хотя бы улетолечить (угодагодить).

– Тяжело воссоздать по памяти, чего-то постоянно не хватает, – пожаловался Вано.

– Странно, но фотоаппараты изобрели даже до твоего рождения, а ты не знаешь, как им пользоваться. Я сейчас себякну себя и пришлю тебе, чтоб ты не потел понапраслину – не знаю, есть такое слово? Оно, по-моему, с твоего столетия.

– Фотография передаёт лишь двухмерное изображение. Не могла бы ты хотя бы полчасика попозировать? – спросил Ивашка.

– Хорошо, приду, завтра после занятий, – великодушно согласилась я, – мне же необходимо расчесаться, накраситься, прихорошиться.

– Пожалуйста, не надо краситься. Я же художник, я всё сам разукрашу. Садись сейчас, я нарисую основные черты, а завтра набросаю прическу.

– Боюсь я не смогу долго сидеть смирно. О, я включу что-то на телефоне, пока ты будешь художничать.

Я включила телефон, но всецело была поглощена своими мыслями. Что он во мне нашёл? Молодость, но ведь даже в нашем городе молодых несколько сот тысяч. Красоту, но будем откровенны, я не первая красавица в городе, и не первая на нашем микрорайоне, и не первая… так хватит, – прервала я свои размышления, которые уводили меня в сторону от моего самолюбия. Может он разглядел во мне изюм? Да, наверное, даже не изюм, а виноград! Почему-то внимание мужчины, который старше меня в два раза, мне льстило. Да и на вид он не такой уж и старый. Посмотрим через несколько лет, когда начнется артрит, простатит, склероз. Стоп. Какие несколько лет? Ты что серьёзно хочешь с ним жить? Отношений? Тебе не стыдно будет показаться с ним на людях? Или когда будет забирать сына с садика, будут говорить пришел дедушка за Илюшей? О, полегче, полегче, Нина, а то уже и родила. А если Илюша решит жениться поздненько, как например, его папа, то Иван рискует не попасть на свадьбу. Фу-у-у, Нина, что с тобой сегодня? Тоже, что и всегда! Так, как сказал какой-то философ: будем лечить артрит по мере его поступления, или он сказал: не одевай свадебное платье на неубитого медведя, или не скачи на мёртвой лошади. Ох, уж эти философы – лучше бы на работу пошли. И все остальные завистники тоже пошли. Стопчики. А кто тебе завидует, Нина? Наверное, никто, потому что все они ушли. Так, и мне пора.

– Всё, Иванушка! Я устал, я ухожу! – я встала, оглянулась по сторонам в поисках моих вещей, которые я не брала с собой.

– До завтра! – помахал мне карандашом Ванька.

– Никаких завтра! – резко сказала я.

– Почему? Что случилось? – с тревогой спросил Ванюля.

– Что ты от меня хочешь? Не пойму. Насадить на свой карандаш? Ты многих натурщиц протащил через этот диван? – спросила я, показывая на кушетку в углу комнаты.

– Ты же видела все мои картины, там нет портретов.

– Потому что ты портреты потом отдаёшь в уплату за допуск к молодому телу.

– На этой кушетке сплю только я, когда меня посещает вдохновение, я не хожу домой.

– Посещает вдохновение – это ты так называешь приход натурщиц? – не унималась я.

Не подумайте, это не порыв ревности. Просто никому не хочется, чтоб его использовали. А мне показалось, что моя мысль близка к истине.

Прошло немного времени, и я снова заглянула в гости к Ванюшке. Я чувствовала себя виноватой, поэтому, чтоб загладить вину я купила утюг и вино.

– Я скучал. Очень рад тебя видеть, – Иванко обрадовался моему приходу, а может вину или утюгу.

Мы снова помирились, хотя он и не ссорился. После того, как мы расправились с бутылочкой вина, а затем одолели добавку, я у него спросила:

– Скажи мне честно, Иван, что ты хочешь?

– Мне достаточно твоего присутствия, от простого прикосновения к твоей руке, волосам я млею, а время замедляется как в просмотре на скорости 0,5х. О большем я и не мечтаю, я доволен тем, что есть. Хотя нет, иногда мечтаю и о большем, но часто я себя не подпускаю к таким мечтам, чтоб теперешнее положение вещей меня не перестало радовать.

– Интересненько, хотя я спрашивала про твоё творчество, планы на будущее. Ты, вообще, нормальный? Ничего, что мы с тобой с разных столетий? Я родилась в 21- ом веке, а ты в 20! – я загнала Ивана в краску, но не унималась. – Ты знаешь, что у нас в 21 веке даже половая система отличается от Вашей?

Не буду утомлять Вас повестями о том, что он баловал меня весьма точными подарками, он ни разу не предложил сходить куда-то, куда бы мне не хотелось.

Через несколько месяцев нашего общения, он всё-таки добрался до моего непивного тела. Если есть невинное тело, значит, есть и непивное!

Он подстриг свои длинные волосы, и между нами произошла постельная сцена. Не сценка, а именно сцена, правда, на поклон я не выходила, и мои овации получил кто-то за меня. Если кого-то, кроме меня, интересует, то открою секрет, что половой орган у художника не похож на кисть, как я предполагала! Постельную сцену я описывать не буду, хотя Вы и так были её невольными зрителями. Я заснула самым счастливым человеком, а проснулась опозоренной на всю страну. Именно ты, папа, разбудил меня и испортил мне не только утро, не только день или неделю, а года! Но я, конечно же, тебя не виню, хотя твоя вина во всем произошедшем чувствуется. Мне ещё никогда не было так неловко лететь в самолете, казалось, что все смотрят на меня, все разговаривают обо мне, все шутят только обо мне, все осуждают меня. А за что? За что? За то, что ты не захотел взять взятку?

Рассказ на этом юной барышни закончился и вернулся обратно от недавних событий к рассказчице, сидящей в кресле. Руки у неё немного успокоились и просто обняли хозяйку. Рядом на диване сидел мужчина, похожий на подстриженного художника, к которому из уст пересказчицы прозвучало обращение: «папа». Следовательно, мы можем смело заключить наличие некоего родства.

Папа приобнял дочь и приободряюще погладил по плечу.

***

Чтоб не вводить читателя в заблуждения относительного вчерашнего дня главной героини, который она так мимолётом упомянула, но который был судьбоносным для Нины и её семьи, я введу Вас в курс дела. Постараюсь лишь немного рассеять туман, который окутал непонятное окончание рассказа.

Постельная сцена, длинное предисловие к которой рассказала участница этого происшествия, оказалась не была интимной, так как запись этого события была передана на «суд людской». Уже утром распространилось видео, на котором Нина предавалась любовным утехам с Иваном. Видео было озаглавлено как-то так: «Жуть, что творит губернатор …кой области со своей дочерью». Видео стало вирусным, скандальным, самым обсуждаемым. В огромной стране не всех губернаторов хорошо знают в лицо. Но размещенная в видео фотография губернатора с дочерью (в одежде, конечно), убедила многих, что именно они и являются главными персонажами видео, хотя мужчина немного отличался, но всем было не до мелочей. Все спешили выплеснуть негатив в комментариях: кто к власти, кто к участникам, кто к произошедшему. Никто не захотел слушать оправдания и опровержения, на губернаторе поставили «крест». Мгновенно забылись все заслуги губернатора, даже в партии, которую он представлял, потребовали немедленного исключения из партии. С поста губернатора не уволили, но убедительно намекнули написать по собственному желанию немедленно.

Оказалось, что недоброжелатели, не сумев договориться с губернатором, пытались найти компромат на представителя власти. Но ничего существенного найти не удалось, поэтому они сами создали компрометирующий контент.

***

– Пап, – обратилась Нина к экс-губернатору, – если бы ты знал, что все будет именно так, ты бы пошел к этим людям на встречу и сделал бы то, что они просят?

У отца навернулись на глазах слезы.

– Мне очень жаль, что ты пострадала из-за меня, но я не мог поступить иначе!

Признание

Артём Коротков – Короткова

– Зачем здесь все эти люди? – в который раз прозвучал один и тот же вопрос.

– Миша, здесь кроме нас никого нет, – гладя по мокрым волосам, лежащего на постели мужчину, успокаивала женщина на вид лет сорока четырех, а судя по домашнему халату сорокатрехлетняя, а если судить по паспорту, то тоже.

Уже прошло около часа после визита доктора, но Михаилу лучше не становилось, хотя укол уже должен был подействовать. Доктор сказал, что это просто грипп, что нет повода для беспокойства, что всё будет хорошо.

– Но, кому будет хорошо не сказал, – думала Маша, – может позвонить в скорую помощь снова? Зачем, чтоб спросить: кому будет хорошо и когда? Да, нет же, лучше не становиться, надо что-то делать.

Но в это время Михаил уснул.

– Может уже не проснётся? – подначивал внутренний голос, – Да, нет же, заснул – это хорошо, это на поправку. И ты давай прибери вещи, помойся, и сама рядышком в кресле садись, передохни, может даже получиться задремать.

Маша с тряпками ушла на северо-запад в направлении кухни и ванной комнаты, хотя в названии комнаты крылся явный обман – ванны в ванной не было, а была душевая кабинка. Маша приняла душевую кабинку, или приняла душ в душевой кабинке, также как принимают ванну в ванной. Другими словами Мария оголилась и стала под бодрящие струи воды, которые должны были смыть не только смрадные выделения тела за весь день, но и свежие дурно пахнущие мысли.

В это время Михаил проснулся от прикосновения холодных рук. Он открыл глаза и увидел перед собою молоденькую девушку, довольно милую, но очень бледную. Такую бледную, что кожа была белее её белых волос и белого одеяния. Михаил сразу понял кто это, хотя рядом не было ни косы, ни триммера.

– Пора? – спросил, ухмыльнувшись, Миша.

– Ещё нет, – спокойно ответила незваная гостья, – ты ещё мало глупостей натворил. Девушка улыбнулась, обнажив чёрные полузгнившие зубки.

– А зачем тогда ты здесь?

Михаил убрал ладонью пот с бровей. Когда он опустил руку, то в комнате уже никого, кроме него, не было. Он громко вздохнул, но непонятно: толи от радости, толи от огорчения.

– Так, мужчина должен сделать три вещи и это не нажать на слив, опустить стульчак и помыть руки, а что-то там связанное с деревом, домом и сыном. И хоть моя Маша плоская, как доска, сделать из этого дерева сына мне не удалось. Дом я тоже не построил, ни пристройку, ни сарай, ни шалаш. А что ты построил? Вспоминай! О, кормушку из пластиковой бутылки. Вот, это достижение! А на что же ушла моя жизнь? На работу! А зачем мне работа? Для денег? А зачем мне деньги? На отдых. Так, а если не работать, то на отдых будет больше времени. Слишком поздно, ты об этом, Мишаня, задумался. Уже пора думать о светлых тапочках. Да, я умираю. Очень жаль, что столько времени потрачено впустую, а после меня ничего не останется. Останутся воспоминания обо мне, но они будут такими же долговечными, как листик на дереве – если не послужит едой для гусениц, то послужит удобрением для почвы. Так и обо мне скажут: «До чего жадный был, он даже умер перед праздником, чтоб не дарить подарки», а им ответят: «Он умер, а это и есть главный подарок!». А как же оставить свой след в истории? Для меня уже единственный способ оставить свой след в истории – подтереться учебником! Что ты всё думаешь только о себе? Вот ты сейчас преставишься и всё – никаких хлопот и забот. А как же дальше жить Маше? Я действительно украл у неё годы, а что дал взамен? Ничего! Но тут уже, на смертном одре, я могу ещё сделать для неё доброе дело. Я могу сделать, чтоб она не расстраивалась из-за моей смерти, и скорее нашла мне достойную замену. Она ещё молода и красива, она ещё успеет создать семью. Главное, чтоб она быстрее вычеркнула меня из своей жизни.

Во время этих размышлений зашла в комнату Маша, вытирая полотенцем волосы.

– Маша, – умирающим голосом позвал Миша.

– Что дорогой? – ласково спросила Маша.

– У нас есть учебник по истории?

– Что? – не поняла Маша.

– Присядь рядом. Я должен тебе кое-что рассказать, признаться, покаяться, – начал было Миша.

– Ты, что опять бредишь? – спросила Маша, сев рядом и взяв его за руку.

– Не перебивай меня, пожалуйста. Пришло время во всём признаться. Прости меня, Маша, но я никогда тебя не любил. Я хотел через тебя подобраться к твоей подруге Даше, но мы всё в жизни усложняем. И, я, вместо того, чтоб подойти к Даше, подошёл к тебе. Это, наверное, какой-то защитный механизм в организме заставил меня так поступить, ведь в случае отказа от Даши я не знаю, что с собою бы сделал, а если бы отказал мне не любимый человек, я бы так сильно не убивался. Пострадало бы только моё слабоумие, то есть самолюбие.

Было видно, что Маша ошарашена таким признанием, но она ещё не знала, что и думать обо всём этом, но руку она уже убрала от его руки.

– Кстати, через несколько месяцев, после нашего начала отношений, мой план сработал. Не знаю, толи ты меня так нахвалила, толи действительно запретный плод сладок, но я заметил, что стал интересен Даше. Я этим воспользовался – мы периодически встречались с ней в нашей кровати… периодически в её. Но она мне не позволила бросить тебя, чтоб не чувствовать себя виновной в твоём несчастье. Со временем моя страсть к Даше остыла, и она меня даже начала раздражать. Конечно, не так сильно, как ты, но мне этого хватило, чтоб прервать с ней всякие сношения и отношения.

Маша краснела, видно было, что она накалена до предела и вот-вот должна была вскипеть, но она продолжала молчать.

– Даша не единственная женщина, которая подменяла тебя, на нашем семейном одре. Их было много, но ты упорно продолжала ничего не замечать, чем я и пользовался. Ты не представляешь, как мне порою было трудно находиться рядом с тобой, сдерживать злобу. Я даже придумал способ, как снимать раздражение, когда ты была рядом – я представлял как бью тебя чем-то что было рядом: торшером, стулом, цветком, микроволновкой.… В этой квартире нет такого предмета, которым бы я тебя мысленно не бил, или душил, придавливал или подвешивал.… От этих мыслей у меня поднималось настроение, и я даже улыбался, но ты думала, что я улыбаюсь тебе, и это ещё больше меня забавляло.

Маша стала бледной, её немного качало, слёзы лились по её щекам, и она, чтоб не демонстрировать свою слабость, повернулась к мужу спиной.

– Может, хватит? – всхлипывая, спросила Маша.

– Не знаю,… может и хватит, – задумался Миша, но нужно было ещё отдать свои сбережения, накопленные годами. – Моя заработная плата больше, чем я приносил домой. Я всё спускал по кабакам, но вот решил поднакопить, чтоб бросить тебя уже. Деньги в гараже, в чёрном ящике для инструментов, который ты мне подарила. Мне они уже ни к чему.

– Что-то ещё? – гневно и громко спросила Маша.

– О, я могу рассказывать часами, но сейчас очень устал. Позволь я продолжу завтра.

– Завтра будешь рассказывать своей маме, а я не буду тебя больше раздражать ни минутой боле.

Маша скоро оделась и ушла куда-то с мокрыми волосами. Её мир, который она выстраивала годами, лопнул, как лампочка. И она, разочарованная не только в муже, но и во всём окружающем мире, погрузилась во мрак своих чёрных дум.

К Мише вечером приехала мать, видимо Маша ей позвонила. Через несколько дней смертельное состояние и температура 37.2 покинула тело Михаила, и он стал полностью здоров, но не полностью счастлив.

Берегите близких и градусник.

История одного обмана

Артём Коротков – Короткова

– Эта история одного маленького обмана глобального масштаба произошла со мной много-много лет назад, – начал свой рассказ седовласый сухощавый дед, сидя на веранде своего дома в кресле – качалке. Тот, кто покупал это кресло был нагло обманут, так как четыре ножки плотно стояли на полу, а конфигурация ножек исключала возможность любого качения. Так что дед сидел, и не скрипел, в кересле – стоялке.

– И я право не уверен, что могу извлечь эту историю из глубин тайны даже сейчас, – продолжал старик, заботливо расправляя плед на ногах. – Сейчас, когда компания развалилась, а все главные преступники предстали пред судом Божиим, остался только я, но я не хочу уносить этот секрет с собою на глубину двух метров от основания надгробия. Эта история всё ещё способна разрушить чьи-то судьбы, и я опасаюсь, чтобы разрушения не коснулись Вас…. За себя я уже не переживаю. Поэтому Вы и должны решать стоит ли эту информацию, которую я сейчас Вам поведаю, обнародовать, оприлюднить, отолпить… о…о, – задумался дед, – ну, да ладно продолжим.

Я работал управляющим в банке. Но банк этот был не простой, как и моя работа. Банк этот не выдавал кредиты и не проводил почти никаких банковских операций, кроме приёма вкладов и продажи вкладов. Но наши вкладчики, в большинстве, не хотели огласки, мы же, напротив, гордились своими вкладчиками.

Вот мой последний рабочий день – воспоминания его свежи, как будто это произошло только вчера. Было тёплое мартовское утро… или апрельское… или холодное… Ну, не суть, продолжим. За полчаса до начала рабочего дня я решил проинспектировать чистоту на рабочих местах, проходил все кабинеты. Всё было идеально, но заглянув в последний кабинет, я стал невольным свидетелем того, как некий человек управлялся со своим половым органом левой рукой, а правой рукой деловито уперся в бок. Он стоял ко мне задом, а к окну – передом, штаны были приспущены до уровня пола.

– Пардоньте, – тихо сказал я. Мне было неловко, что я кому-то помешал в такой интимный момент, и я уже хотел выйти, но мужчина ответил.

– Нисего – нисего. Я пошти всё.

– Ты опять рукоблудишь, Виктор Андреевич? – с явным негодованием в голосе спросил я, – Я ж тебя предупреждал, что в рабочее время ты должен работать, а дома можешь делать, что захочешь.

– Я-то в нерабосее время, до насяла есё полсяся. К тому зе, зесь все писю мнут.

– Я тебя, пожалуй, уволю по статье. Ты прекратишь или нет? – Виктор Андреевич во время разговора не прекращал интенсивно двигать рукой. – Ты мне уже надоел.

– Проштите, проштите.

– Ладно, одевай штаны и прибери здесь всё. И без глупостей, а я подумаю, что с тобой делать.

Виктор Андреевич имел какое-то психическое расстройство, и даже, если я ничего не путаю, получал пенсию или какое-то пособие. Как уверяли врачи, он вполне безопасный для общества человек. Он работал у нас среди персонала, обеспечивающего чистоту в помещениях и на прилегающей территории. Правительство обязало руководство предоставить рабочее место человеку с ограниченными возможностями в обмен на налоговое послабление. Я хотел устроить Андреевичу рабочий день так, чтоб не совпадал с рабочими часами в нашем банке, но законодательство не позволяло привлекать его к работе в ночное время, поэтому мне приходилось его терпеть.

Без пяти рабочий день, я зашёл в свой кабинет, где уже долго дзылынькал телефон.

– Доброе утро! Банк «Росток», управляющий слушает, – сказал я привычную фразу.

Мне уже второй раз на этой неделе позвонила наша потенциальная клиентка Б. По понятным всем причинам, а я предполагаю все догадываются, что такое конфиденциальность, я не могу в своём рассказе называть фамилию Бахчёвой Ларисы Юльевны, чтоб никаким образом не дискредитировать её в глазах общественности. Бахчёва упорно продолжала настаивать на своём.

– Простите, Лариса Юльевна, но президент пока не дал своё согласие, и я не могу Вам гарантировать, что он вообще согласится, но мы сделаем всё возможное и даже немножко невозможного. Но Вы должны понимать, что это всё-таки первый человек в нашем государстве, и у нас, конечно же, нет рычагов давления на него, а есть только доводы. Я тоже, очень надеюсь на благополучный исход этого дела, но Вам порекомендую сильно не обнадёживать себя, и на всякий случай рассмотреть другие достойные кандидатуры. В любом случае подождите ещё немного, и мы сами Вам позвоним и сообщим о результате переговоров.

Да, как Вы уже догадались из этого телефонного разговора наш банк – это спермобанк. Мы покупаем и продаём семя, сами мы не занимаемся оплодотворением, но с нами сотрудничают многие клиники, или частные клиенты напрямую. Я не могу называть без письменного согласия доноров, но могу сказать, что у нас были все известные люди нашего и сопредельных государств и почти все иностранные знаменитости. Проще сказать, кого у нас не было, а это был только Элвис Пресли и Майкл Джексон и то, по уважительной причине – они почили ещё до создания нашего банка. Работа была не самой простой, зачастую проще бывало уговорить знаменитость на сотрудничество, чем удовлетворить запросы клиенток. Чтоб Вы понимали, продолжу повествование о своём рабочем дне.

Позвонил один из наших многочисленных и многоуважаемых доноров. Он жаловался, что наша бывшая клиента, требует от него признания отцовства над её чадом и полного содержания их.

– Не стоит переживать, Артур Абубекерович, в бумагах, которые подписывают наши клиенты, все эти моменты оговорены. Всё это заснято на видео. Видео, бумаги, их электронные копии хранятся в наших архивах и не имеют срока давности. Это не первый такой случай в нашей многолетней практике, не переживайте наши юристы бесплатно и немедленно займутся этим вопросом, и в ближайшее время всё благополучно решится.

Затем пришла наша клиента и стала предъявлять претензии к качеству нашего товара, так её ребёнок родился, как ей показалось недоразвитым.

– Да, Эльвира Эдуардовна, я хорошо помню и Вас и Ваш заказ. Вы пришли и сказали, что хотите родить ребёнка, а мы сказали, что мы не можем Вам помочь родить взрослого, а родить ребёнка – это в нашей компетенции. Вы выбрали семя репера D. Вы знаете, что медийные личности порою ведут нездоровый образ жизни, мягко говоря. А биологический отец Вашего ребёнка не единожды был замечен в поведении, дающим повод предполагать, что он находится в наркотическом опьянении. А Вы должны понимать, как это может повлиять на ребёнка. Донор отказался проходить наши обязательные экспертизы, о чём Вас письменно уведомили, и, позволю себе напомнить Вам, что Вы проигнорировали все наши предупреждения. К тому же, Вашему ребёнку сейчас должно быть не более года, а в этом возрасте даже Эйнштейн какал, не снимая штаны. Поэтому я думаю, что не следует торопиться с выводами, возможно, Вам просто показалось.

Следующая посетительница Гладкова Тамара пыталась меня уговорить на работу с популярным исполнителем без посредников, то есть без нас, но с полной оплатой наших услуг.

– Я хочу, чтоб оплодотворение происходило естественным путём и Серёженька, эякулировал не в баночку, а в меня. И мне плевать, что он гей, и что к тому же женат или замужем, не знаю кто там у них сверху – это всё отговорки.

– Простите, Тамара Сергеевна, но при всём уважении к Вам мы вынуждены Вам отказать. У нас не публичный дом с самыми дорогими жрецами любви, а спермобанк. И такие встречи мы не организовываем.

– Если у Вас нельзя, организуйте это действо у меня дома, – настаивала Тамара, – я создам все условия, Вы получите круглую сумму, и никто не узнает об этом исключении из Ваших никому не нужных правил.

– Дело не в деньгах, а в нашей репутации – мы ей дорожим. Что будет, если мы перестанем соблюдать правила? Не знаете? Всё разрушится, а всё начинается с мелочей. Я думаю, даже Вы не захотели бы, допустим, заплатить за гены одного из самых сильных спортсменов, а получить болезни какого-то наркомана. Тамара Сергеевна, мы Вас не заставляем сотрудничать с нами, и если Вы не хотите соблюдать наши правила, то мы Вам ничем помочь не сумеем.

А условия пытались нам диктовать почти все. За некоторыми «вкладами» нашим сотрудникам приходилось ездить на другие континенты и упрашивать буквально стоя на коленях… и на локтях. Да, ведь некоторые не могли себе позволить рукоблудить по каким-то причинам, и у нас были опытные сотрудники и сотрудницы, которые помогали добывать семя. По трудовой они у нас проходили как доярки. Были и экспресс заказы, когда клиентки не хотели, чтоб семя замораживали. В общем, хватало всяких.

В конце рабочего дня меня позвал мой заместитель. Оказалось, что один из наших наблюдательных лаборантов не в первый раз замечает, что наши товары, запертые в герметические сосуды, типа – баночки, стоят не так как он их оставляет. Что он не верит в мистику, но баночки определённо меняют своё местоположение, проверено месяцами. Он спрашивал у других лаборантов, но никто ничего не трогал. Он долго не решался подойти и сказать, ведь дорожит своим местом, и боится, чтоб его не приняли за сумасшедшего, ведь он напротив, наумзашедший.

Заместитель проверил камеры. И то, что он увидел, его шокировало. Камеры хранили записи всего два месяца, и он пересмотрел их все в ускоренной перемотке. Затем перезвонил бдительному сотруднику, и поинтересовался когда впервые он заметил неладное. Оказалось, что около двух лет назад. На камерах было явно видно, как Виктор Андреевич ежедневно подменял баночки с семенем, причем делал это строго по какому-то алгоритму и побывал, скорее всего, во всей спермотеке. Все решили, что его план был превзойти Чингисхана по количеству детей.