Вкус

Заглянул. Мама, ошарашенная, сидит на стуле, перед ней два мужика в чёрных костюмах, галстуках. Серьёзные.

Один высокий, худой, молодой, но уже с седыми висками, прислонился к подоконнику и внимательно смотрит на Дениса. В глазах настороженность и сочувствие. Второй постарше, лысоватый и черноусый, стоит посреди кухни и говорит маме:

– Завтра в тринадцать ноль-ноль. Единственная ваша забота, успеть до этого времени оповестить всех близких, чтобы явились хотя бы за полчаса до церемонии.

Заметил Дениса. Грустный взгляд из-под нависших век.

– Вечер добрый, милостивый государь! Сын покойного? Денис Иванович?

– Да, – Денис напрягся, пытаясь понять, кто такие и что здесь делают. Может, из тех, кому чужое горе – повод на деньги развести?

– Позвольте представиться, Левон Игоревич Оганов, – продолжал усатый. – Мой спутник – Павел Геннадьевич Шатерников. Мы представляем небезызвестное БДУ-13. У нашего ведомства контракт с вашим батюшкой. Как раз по данному печальному поводу. Вот! – он поднял вверх папку. – Согласно бумагам, все мероприятия, связанные с похоронами, мы обязаны взять на себя. Как говорил Спаситель, буде он одесную Всевышнего ныне, присно и во веки веков: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов». И нет, молодой человек, даже не думайте, денег не надо! За все уплочено Иваном Ильичём, то бишь вашим папенькой. От вас с мамашей требуется только присутствие. Благодарите покойного за заботу. Контракт заключён в прошлом году. В канун Пасочки. Заранее побеспокоился супруг и родитель. За что от меня лично превеликий респект столь исключительному человеку. И похороны прописаны, и развоз людей, и ресторан. Возьмите. Этот, образно изъясняясь, вексель – копия. Я оставлю для ознакомления и распоряжения. Засим извольте откланяться. У нас сегодня ещё многая работа.

Странные гости кивнули и поспешили уйти.

На пороге усатый ещё раз настойчиво напомнил:

– В тринадцать ноль-ноль тело покойного уже двинется в последний путь. Все желающие проститься пусть приходят загодя, хотя бы в полдень.

4. Родственники

Половину ночи Денис ворочался в постели, размышляя о странных людях в пиджаках.

Мама ничего вразумительного не объяснила. Ну, договор. Ну, заплатил отец ещё при жизни за собственные похороны. Всё равно, странное ощущение, что в буквах БДУ что-то не так. Слишком много их во вчерашнем дне. Почему такую известную фирму в Батайске мало кто знает? Почему никто, кроме отца, не в курсе о контракте? В интернете о БДУ-13 ничего. Очень подозрительно.

Они с мамой, конечно, на всякий случай пригласили родственников и друзей на завтра к одиннадцати–двенадцати, кто как сможет, но если наврал усатый, придётся говорить, что это поминки, а с похоронами типа позже решим.

Забылся под утро.

Будильник зазвенел в восемь. Денис натянул майку и штаны. В ванную. Умылся.

Хотелось куда-то бежать, что-то делать, только не тупить, не сидеть на месте.

Поставил чайник на плиту. Зажёг газ.

Задумался, глядя в окно.

Допустим. Допустим, они приедут и всё сделают. Похороним. Даже в столовой посидим. А водку они учли? Ромка говорил, водку надо купить…

– Ты чего стоишь?

Мама. Глаза уставшие.

– Ты поспала бы.

– Тут поспишь. Там плов остался в холодильнике. Подогреть?

– Я чайку.

– Ну ладно. Пойду одеваться.

В начале одиннадцатого начали подходить родственники.

Мама заводила в зал, рассаживала на диваны и стулья. Бабушка Надя, мать отца, в чёрном платочке разносила гостям воду, возилась на кухне. Пахло жареными пирожками. Родители мамы, дедушка Саша и бабушка Инна, понуро горбились на стульчиках. Тётя Алла, сестра папы, с мужем Виктором курила на улице, на лавочке под окнами, чтобы родители не увидели с сигаретами. Под пятьдесят женщине, а от родителей прячется.

Три бабульки из дома вздыхали на диванчике и напевали что-то религиозное. Как их зовут, Денис не знал, помнил только, что одна из второго подъезда, две из третьего. Дочь тёти Аллы Настя, ровесница Алины, не отходила от сестрёнки и тоже сторонилась людей. Сидели девчонки в спальне и выходили только, когда мама говорила: «Идите, поздоровайтесь».

Ровно в полдень Денис стоял у окна. Во двор въехал большой чёрный микроавтобус, остановился возле подъезда.

Водитель скоро распахнул заднюю дверь, двое крепких ребят в чёрных пиджаках вынули из кузова две широкие табуретки, установили их между лавочками у входа в дом, сверху опустили обитый красным бархатом гроб. Сняли крышку и прислонили к металлической, увитой диким виноградом сетке. Стали рядом как часовые, только руки за спиной.

– Мама! Там папу привезли!

– Где?

– Возле подъезда!

Выскочили на улицу. На белоснежном ложе в строгом чёрном костюме папа. Глаза закрыты, кажется, просто уснул.

Мама рванулась к гробу. Стражи мягко придержали, шепнули:

– Прощаемся! Пригласите родственников.

Она кивнула, наклонилась к папе, поцеловала его лоб, щеки, губы.

На соседнюю лавочку переметнулись три оперативные старушки, миг назад певшие в зале. Они быстро крестились и шептали молитвы.

Тетя Алла, уже без сигареты, спряталась за мужем и глядела из-за его плеча на мёртвого брата.

Из подъезда потянулись люди. Проходившие мимо соседи по пятиэтажке останавливались, долго смотрели на покойного, печально вздыхали и брели дальше. Некоторые оставались. Толпа вокруг Ивана Ильича росла.

Грузный, с благостным лицом священник махал дымящимся кадилом и пел заунывную песню. Бабушки на лавочке подпевали.

Помощник священника аккуратно раздал всем свечечки и салфетки. Люди зажгли оранжевые палочки, салфетками закрыли пальцы от плавящегося воска.

Денис осмотрелся. Человек под сотню собралось. Дяди, тёти, дальние родственники, знакомые родителей, жильцы дома… Хмурость. Слёзы. Так переживают. А может, правда они его любили? Защипало глаза. Опустил голову вниз, чтобы никто не увидел.

Ровно в час дня к гробу протиснулся вчерашний усатый БДУ-шник, осмотрел окружающих, перекрестился на священника и объявил громким голосом:

– Господа хорошие! Тело грузим в катафалк. Рядом два места для матушки и супружницы покойного. Остальных прошу в автобусы. С той стороны здания. Выдвигаемся на кладбище. Там обряд прощания. После похорон всех везём в ресторан на поминальную церемонию.

Люди в чёрном подхватили гроб с покойным и замерли. Кто-то из фирмы взял большой деревянный крест и вышел на проезжую часть перед домом. Ещё один взял крышку и двинулся за крестом. Четверо с гробом напряглись и посеменили за ними.

– Пристраивайтесь следом! – кивнул усатый родственникам. – Берите каждый по веночку. Проводим в последний путь по родному району.

Родственники и просто знакомые брали венки и пристраивались к процессии.

Обошли седьмой дом. Остановились возле катафалка. Внутрь машины определили крест, крышку и сам гроб. Маме и бабушке Наде помогли войти в салон, усадили в кресла.

Остальные сопровождающие разместились в двух огромных двухэтажных автобусах.

– Роскошно! – услышал Денис голос кого-то из соседей и мысленно согласился. Выглядело так, будто хоронили или депутата, или криминального авторитета. Странно, но благодарность отцу за то, что заранее позаботился о родных, пересиливала остальные чувства, даже горечь потери, даже страх перед злой судьбой. Как он нашел этих удивительных людей в чёрных пиджаках?

На кладбище гроб снова установили на подставки, и под бдительным присмотром священника родственники и товарищи подходили к телу и целовали бумажную ленту на лбу убывающего в царство мёртвых Ивана Ильича.

Денис заметил в стороне, за могилками, солдат в парадных мундирах с оружием. Так совпало, что хоронят какого-то военного?

Кладбищенскую тишь разбил громкий стук. Один из пиджаков вколачивал в крышку гроба семидесятые гвозди. Мама разрыдалась с новой силой. Дедушка Саша приобнял её покрепче. Чёрные работники БДУ подхватили обитый красным бархатом саркофаг и понесли по узкой тропинке в сторону военных.

Поставили у свежевырытой ямы. Половина солдат оказалась, судя по трубам и барабану, музыкантами.

Аккуратно раздули печальную торжественную музыку. Усатый положил на гроб флаг России. Чётко свернул пополам раз, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой…

Замер.

Бабахнуло. Стреляли одиночными из автоматов прямо по небу, будто мстили за несправедливость быстрой смерти. На лицах провожающих сквозь грусть проступило изумление. «Да кто ж он такой был, этот Иван Ильич?!»

Бабахнули ещё четыре раза. Потом гроб на ремнях опустили на дно ямы.

Усатый показал, что кидать землю надо вот так, двумя руками. Застучали по крышке гроба комья. Когда каждый бросил по три горсти, до верха могилы оставалось совсем мало, и ребята в пиджаках засыпали оставшееся лопатами меньше чем за минуту. Нагребли сверху холм и притоптали. Над холмом раскинулся вкопанный в изголовье крест с прислонёнными венками. Посредине самый большой, красивый, с надписью: «Дорогому мужу и отцу от безутешной семьи».

– Едем на помины, – напомнил усатый. – Рассаживаемся по автобусам. Никого не забываем.

Только теперь поверил Денис. Не врали сотрудники таинственного БДУ. И ещё поверил, что отца нет. От этого стало немного легче.

Обнял маму, повёл к автобусу.

5. БДУ

В ресторане гуляла военная прокуратура. Предельно вежливый официант шепнул Денису, что начальство не смогло отказать таким серьёзным людям и выделило столик с краю, возле окошек, но люди предупреждены, будут вести себя тихо, с почтением к покойному.

Денис пожал плечами. Надо так надо. У окошек грянул раскат хохота. Случайные соседи травили анекдоты. Усатый БДУ-шник вскинулся, подошел к восьмёрке солидных мужчин, тостующих за здоровье юбиляра, и вежливо заметил:

– Господа, тут у нас поминки. Нельзя ли, дабы смягчить нелепость ситуации, попросить вас на часок прервать праздник и присоединиться к скорбящим. За наш счёт, разумеется. Ну, или выйти на небольшой перекур.

Голос Левона Игоревича был искренен и бесконечно мягок, и если бы не превысившее всякую меру количество принятого алкоголя, военные наверняка согласились бы поучаствовать в траурной церемонии. Но Рубикон между социальной адекватностью и забрезжившей в небесах Вальгаллой уже истаял в спиртовых парах. Человек в широко распахнутом кителе с полковничьими погонами и расстегнутой на все пуговицы рубашке решительно поднялся, опрокидывая стул.

– Ты кто такой?! – грозный вопрос был определенно риторическим и не прервал скорбного молчания усатого. – Я тут с ребятами! У нас весело. А ты с поминками. Тебе чего, столовок мало? Чего в ресторан припёрся. Премию дали? Езжай, я тебе ещё пять тыщ дам!

Вытащил из кармана красную бумажку и швырнул в сторону Оганова.

– Да нет же, – удивительно нежно ответил Левон Игоревич, даже не посмотрев, куда упала купюра, – руководитель ресторана ошибся, – он поморщился в сторону официанта. – Очень ошибся, недопонял, что у нас крайне печальная ситуация. Понимаете, человек погиб в пятьдесят. На работе. Мы заплатили за весь зал. Но я вас не прогоняю. Просто присоединяйтесь к нам. А потом продолжите мероприятие. Поверьте, покойный Иван Ильич был очень достойным человеком.

– Что ещё за Ильич?! – не успокаивался полковник, обводя весёлым взглядом ухмыляющихся друзей. – Брежнев, что ли?

Все сердечно засмеялись. Сероглазый майор поднял рюмку.

– За Брежнева!

Левон Игоревич загрустил.

Полковник хряпнул водочки, крякнул и со словами:

– Пошёл, пошёл отсюда, не мешай людям! – воздвиг валявшийся стул и уселся сверху.

– Я последний раз прошу, – голос усатого стал холоднее жидкого азота, – Христом Богом, Спасителем нашим прошу. Господа, ступайте, перекурите, пока люди скорбят.

Между тем в зал прибывали всё новые участники похорон. Они вымыли руки внизу, как это положено после кладбища, и шли к поминальным столам.

Полковник посмотрел с удивлением:

– Слышь, Розенбаум, чего права качаешь? Сейчас впаяю тебе арест за нападение на серьёзных людей, будешь руки целовать, чтоб смягчили. Поминай со своей кодлой, я не против, а нас не трогай. Смотри, я добрый, но терпение может и того… лопнуть. Куда летишь, Расея! Быдло распустилось! Либерасты, б… говноеды пархатые!

Левон Игоревич посмотрел на парней из БДУ и коротко кивнул. Мужчина с седыми висками, что приходил вечером, сразу метнулся вниз.

– Дорогие гости, – Левон повернулся к прибывающим людям. – Прошу присаживаться за стол. Занимайте любые места. Накрыто на сто пятьдесят персон. Всем хватит. Даже останется.

Люди начали рассаживаться, вполголоса обсуждая увиденное, и когда последний гость присел, в зал вернулся убежавший БДУшник.

Левон Игоревич ещё раз кивнул. Седой повернулся назад и что-то резко выкрикнул.

В то же мгновение в помещение влетели два десятка спецназовцев с автоматами, в брониках, с чёрными масками на лицах.

Захват длился пять секунд. Военных уткнули лицами в пол и по команде усатого уволокли куда-то прочь.

Левон Игоревич подошёл к сидящим за столом понурым гостям, и голос его вновь стал мягок, торжественен и печален:

– Господа! Скорбный день. Замечательный человек! Иван Ильич Денов! Прекрасной души – больше его нет. Всё остальное меркнет. Жил ради семьи: достойно, безупречно. Иначе откуда друзья, дети, это всё. Помяните во имя Христа Спасителя нашего. Душа праведная. Царство небесное!

Светлая печаль воцарилась за столом. Пьющие выпили. Девушки-официантки понесли пахнущий кислой капустой говяжий борщ.

Только теперь Денис вспомнил о водке. Она была. Бутылок пятьдесят. Дорогущая. Даже батюшка, говоривший на кладбище, что поминать алкоголем не следует, пригубил за упокой души усопшего раба божьего Ивана.

Денис не пил. Ни до армии, ни после, ни в… Но тут надо. После третьей рюмки перестали слушаться ноги. Голова соображала ясно и четко, а вот ноги отказались поднимать тело, когда решил встать, пойти спросить у сестренки, как она.

Сестренка почувствовала, подошла сама, обняла, прижалась.

И снова на глазах влага.

Когда все гости разъехались на автобусах по домам, в зале ресторана остались только Денис, мама, усатый и убирающие со столов официантки.

Голова ещё кружилась, но ноги уже слушались.

– Сейчас девочки соберут сумки. Возьмите, пожалуйста, – сказал Левон Игоревич. – Тут только водки бутылок тридцать. Очень слабо пили.

– Да куда нам столько? Мы и не унесём, – смутилась мама. – Вы лучше своим заберите. И так столько для нас сделали.

– Это наш долг. А долг, знаете ли, прежде всего. И потом, муж погиб, дети без работы. Вы на зарплате школьного бухгалтера. А тут еды на неделю хватит. Колбаска, сырок и по мелочи.

– Да ничего, выдюжим как-то. Вот Дениска на работу устроится…

Усатый посмотрел на Дениса с интересом:

– А ты, малец, к нам ступай, в БДУ.

– А возьмут? – Денис вспомнил парня на мосту, говорившего, что в БДУ нужны повара.

– А ты воспытай. Завтра десятое, четверг. Рабочий день. Подходи поутру к девяти. Комсомольская, 66. Поведай там, что Левон Игоревич рекомендовал. Добре?

– Добре. А что такое БДУ?

– Не знаешь?

– Нет!

– Так Бюро Добрых Услуг.

6. Собеседование

В длинном коридоре вдоль белой стены на деревянных стульях сидели люди. Совсем юные, растерянные, недавно закончившие школу; уверенные и глубокомысленно улыбающиеся друг другу тридцатилетние; и даже умудренные коммунальными перипетиями седые ветераны за пятьдесят.

– Кто крайний в отдел кадров? – осторожно спросил Денис.

Женщина, взметнув вихрь светлых колечек пышной причёски, внимательно посмотрела на новенького.

– Я вас запомнила, – сурово заявила она. – Будете за мной.

– Тут немного осталось, – грустно улыбнулся абсолютно лысый мужик с седой бородкой. – Часа четыре и вы в отделе кадров.

– А что, – поразился Денис, – все в отдел кадров?

– Ну конечно, – удивилась женщина. – Все хотят работать. Это ещё мало сегодня. Стульев всем хватило. Обычно набиваются как селёдки в банку.

– Как горячие пирожки! – подхватил было мужик, но покраснел и стыдливо уставился в пол.

– Да, пирожок бы сейчас с удовольствием, – попытался как-то смягчить Денис, отчего мужик покраснел ещё больше, и изучение пола стало его главным занятием на ближайшие пять минут.

– А вы в какой отдел? – спросила женщина.

– А есть разные?

– Ну конечно! Отдел похорон, отдел свадеб, отдел праздников, отдел недвижимости, администрация…

– Ух… сколько.

– Чем занимаетесь?

– Я? Повар.

В лице женщины проступило облегчение, видимо, Денис оказался не конкурентом.

– Вам тогда надо в столовую БДУ. Тут ещё мальчик что-то говорил про готовку. Да вон он сидит, в чёрном костюмчике.

Денис посмотрел. Да ладно! Тот самый паренек с моста в военном френче. И стул возле него свободный. Удачно!

– Если что, я за вами, – многозначительно подмигнул Денис женщине и увидев, как та кивнула, пошёл к знакомому.

Паренек тыкал средним пальцем в экран телефона. Денис присел рядом, заглянул. Квадрат, цифры. Судоку. Убийца времени. Самое то в очереди.

– Привет, – негромко шепнул в ухо разноглазому.

Тот вздрогнул, увидел. Улыбка до ушей.

– Здоров! Ты тоже сюда? В «Мясной оргазм» не взяли?

– «Мясной соблазн», – смутился Денис. – Сказали, перезвОнят.

– ПерезвонЯт!

– Ну, я и говорю, перезвОнят.

– На «я» ударение. ПерезвонЯт.

– Блин. Всегда путаюсь. Ты во что играешь?

– В «Судоку». А ты не сообразил?

Денис совсем растерялся.

– Да знаю я «Судоку». Играл.

– А почему спрашиваешь, во что я играю?

– Ну так положено, интересоваться. Для поддержания разговора.

– Прикольно. Ты разбираешься в тонкостях искусства разговора?

– Где ты таких «словов» набрался?

– Шутишь? Интересно. А в самом деле, в чём ты профессионал? Ну, что умеешь делать хорошо?

Денис задумался.

– Ем неплохо. И сплю.

– Значит, ты хороший повар. Раз ешь хорошо.

– Ну, не знаю… Вроде нормальный. Никто не жаловался.

– А хвалили?

– Ну, бывало.

– А почему ты всегда говоришь «ну»? Демонстрируешь неуверенность? Не хочешь показаться прямолинейным болваном?

– Ты прикалываешься? Юморист?

– Ну… не совсем.

Засмеялись оба.

– Слушай, – вспомнил Денис. – Ты же тоже на повара? Получается, мы конкуренты? Может, давай сам, проходи это… собеседование, а я найду другое место. Чего я буду четыре часа в очереди торчать. Меня тут вчера в полицию звали. Пойду. Буду бандитов ловить. Говорят, у них зарплаты получше, чем у поваров. И на пенсию рано уходят.

– Не получится.

– Чего это?

– По тебе видно, что не получится у тебя с работой. Так легко отказываешься ради миленького незнакомца. Так невозможно что-то найти. Хоть где. А вдруг в полиции тоже будет конкурс? Пять человек на место. Ты подожди. Осмотрись. Видишь, вон тот мужик в красной майке?

– Да.

– Он тоже на повара. А вон женщину возле двери видишь?

– Да.

– Тоже наш конкурент. И тут ещё человека три на кухню хотят. Так что подумай сам. Уйдёшь, а я не пройду, и возьмут кого-то из них. Обидно же будет.

– Нет. Не обидно.

Парень посмотрел с интересом.

– Меня Паша зовут. Павел.

Денис пожал протянутую руку.

– Денис.

– Знаешь, Денис, давай, если ты поступишь на работу сюда, проставляешься банкой колы. А если я, то… Ты что любишь пить?

– «Доктор Пеппер».

– Вот, тогда я тебе «Пеппера» банку. Пойдёт?

– Пойдёт.

Рукопожатие.

– Если ты не против, я продолжу «Судоку». Тут уже немного осталось.

– Не вопрос!

Посидели молча. Павел тыкал в экран. Люди подтягивались к двери отдела кадров. За окном двигалось слева направо солнце. Было не тягостно, как обычно в очереди. Даже без разговора с новым знакомым. Он чего-то там бормотал под нос, хихикал, ругался на цифры. Молчание с друзьями напрягает ожиданием, кто заговорит первым, чтоб снова болтать ни о чем. А сейчас… Хотя они пока не знакомы. Может, оттого и комфортно.

Денис достал новенький смартфон. Что тут есть? Нажал на чёрного паучка. Пасьянс. Карты одной масти выстроить от короля до двойки и туза.

Время понеслось шустрой лошадкой. Очередь таяла. Новых ожиданцев не прибавлялось. Павел оторвался от экрана.

– Там моя женщина зашла. Ну, не в том смысле. Ты понял. Да ладно, хватит ржать. Ну понял-понял. Она передо мной была. Я пойду к двери.

– Давай! Ни пуха, ни пера!

– К чёрту, кажется, говорят…

И пошёл. Денис видел, как распахнулась дверь, выскочила раскрасневшаяся женщина, зашёл Паша. Интересно, ему тоже скажут – перезвоним, ну, в смысле, «перезвонИм». Или возьмут? Минут через десять Павел вышел. Лицо растерянное. Задумчиво добрёл до Дениса, присел на стул.

– Ну что там?

– Непонятно. Сказали, перезвонят.

Денис вздохнул.

– Все ясно. Отмазались.

– Думаешь?

– Уверен.

– Лицо у него, знаешь, было не такое, как обычно, недовольное. А, знаешь, такое прикольное. Заинтересованное. Он спросил, что я умею готовить, а я ответил «всё».

– Прям так и сказал «всё»?

– А не надо было?

– Ну, сказал бы, мясо, рыбу. Ну, суп какой-нибудь.

– Серьёзно? Вот я глупый!

– Да ладно, не переживай. Ты на работу в первый раз устраиваешься?

– В последнее время да.

– Вот. Ничего страшного. Я их уже столько обошёл. Это сначала обидно. А потом привыкаешь. Почти…

– Вон, смотри, твоя тетка зашла.

– Ага, я тогда тоже к двери подойду.

Денис стал у надписи «Отдел кадров». Фойе почти пустое. Сколько прошло? Часа два как минимум. Ну, хоть не четыре. Паша сидит. Заметил. Помахал рукой. Интересно, почему домой не уходит? А! Точно! Кока-кола.

Денис улыбнулся. Если бы Паша заходил вторым, он тоже дождался бы. Доктор Пеппер – это вещь.

Выскочила вихрастая. Весёлая.

– Вот и всё, а ты боялся!

Денис не понял, чего боялся и шагнул в кабинет.

Странный дизайн. Стены обтянуты коричневой кожей. Как в огромной кожаной коробке. На полу ярко-красный ковёр. Между дверью и окном большой стол, такие в книжках про эльфов и гномов почему-то называют «дубовыми». За столом человек в уже привычном чёрном пиджаке. Увидел Дениса, показал на кресло:

– Садитесь. Там много ещё народу?

– Двое.

– Ну, хоть когда-то закончится. Вы к нам на какую должность?

– Повар…ну, или по кухне рабочий… Или заготовка.

– Работали, что ли?

– В армии.

– Много людей в части?

– Три тысячи.

– Неслабо. А что умеете гото… Хотя, ясно. Раз в армии. Серьёзная школа. Сегодня одни повара. И все со стажем. Вы как узнали, что требуются?

– Мне один человек сказал. На похоронах. Левон Игоревич.

– Левон? А кто умер?

– Папа.

– Простите. Соболезную. Ну хорошо. Телефон ваш продиктуйте.

У Дениса всё ухнуло куда-то к земному ядру. Опять телефон.

– Восемь, девятьсот четыре, пятьсот четыре, сорок один…

– Записал. Ну, давай. На телефоне. Позвоню завтра по результату.

– Спасибо.

– Там следующему скажи, пусть заходит.

– Хорошо.

– Ну! – в Пашиных глазах светилась большой красной банкой надежда на кока-колу.

– Позвонят.

– Круто!

– Чего ж крутого?

– Ты «позвонят» правильно сказал.

– Да ну тебя! – Денис улыбнулся. – Слушай, тут рядом магазин продуктовый. Пойдем, я тебе колу куплю!

– Так я ж не заработал, – хитро прищурился Павел.

– Да пофиг, просто пить хочется сильно.

7. «Водка»

Денис нащупал в кармане скомканную тысячу, вчера дядя Витя сунул на похоронах. На колу хватит. Расслабился.

Вышли к старинному, послевоенному двухэтажному дому из красного кирпича. В левой части первого этажа пестрел рекламными плакатами магазин «Водка». Правую половину этажа арендовали коммунисты. Их красный флаг лениво трепыхался над входом.

У подозрительной вывески Павел притормозил Дениса рукой.

– Я, если что, не пью.

Денис посмотрел серьёзно.

– Да?

– Точно.

– А говорил, кола!

– Колу пью.

Денис ухмыльнулся:

– Ты как-то определись уже. То пьёшь, то не пьёшь. Тут же не только водку продают.

– Серьёзно?!

– Ага.

– Прикольно.

Они зашли в прохладу, пахнущую дымом дешёвых сигарет.

Продавец, высокий мужчина средних лет в синем хлопчатобумажном халате, с лихо зачесанным назад чубом, курил прямо за прилавком. Сигарета тлела в правом углу рта, нависая серым сталактитом пепла над листом городской газеты «Вперёд».

Торговец напитками так погрузился в чтение, что не заметил вошедших.

– Вон, – показал Денис Павлу, – кока-кола! Какую взять? В банке или в бутылке?

– Давай по баночке ноль двадцать пять. Она самая вкусная.