Сестра

– Теперь ты понимаешь, что если можешь за себя постоять, то правила одни, а если нет, то совсем другие? – продолжал Кирилл.

– Но вот я не дерусь, а меня никто не обижает! – привела аргумент Вера.

– Конечно не обижает, кто же захочет от старшего брата по рогам отхватить?

– Нет, я такого не понимаю. Наверное, я слишком мирная.

Вера зябко поежилась и накинула на плечи шаль.

Действительно, на улице сильно похолодало. Есть уже не хотелось, и они просто сидели и смотрели на догорающие угольки.

– О, я кое-что вспомнил! – вдруг оживился Кирилл.

Он поднялся с места, пошел в дом и вернулся оттуда с остатками коньяка и двумя рюмками.

– Для удачного завершения вечера! – произнес он, наполняя рюмки себе и Игорю, – Верке не наливать, ей уже достаточно.

– Да и вам после пива ни к чему! – буркнула девушка.

– Нормально, на свежем воздухе всё выветрится. А Игорю еще наверху спать. Не хочешь поменяться, кстати?

– Не, мне там хорошо! – ответил Игорь, принимая рюмку.

На самом деле он уже несколько раз чувствовал чей-то чужой взгляд, и как бы не со стороны мансардного окна. Но коньяк должен был помочь от этих недоразумений.

В общем, бутылку они допили полностью.

День третий

Стояло теплое летнее утро. Игорь привычно свернул с улицы к знакомой калитке, открыл ее и пошел по дорожке, мощеной плитками, к даче. Он уже дошел до середины, когда навстречу вышел Кирилл, пожал ему руку и скрылся в доме. Но Игорь шел дальше, к беседке, где ждала его девушка с длинными черными волосами…

Игорь приоткрыл глаза, пытаясь сообразить, где он находится и что происходит. Образ девушки в беседке потихоньку исчезал из сознания, и он уже понял, что лежит на топчане на втором этаже дачи, в мансардной комнате, а кругом стоит темная глухая ночь. И, когда он увидел женский силуэт возле двери, то даже не удивился. На этот раз он не стал включать свет, а лишь приподнялся, ожидая развития событий.

Силуэт пошевелился, девушка сделала приглашающий жест рукой и выскользнула из комнаты. Игорь встал, мимоходом отметив, что в комнате как-то особо сыро и холодно, и вышел вслед за гостьей в коридор. Она была совсем рядом, он сделал уверенный шаг вперед… и с размаха врезался в угол лбом.

Когда из глаз перестали сыпаться искры, он ощупал стены вокруг себя, и понял, что стоит в маленьком закутке у единственного окна в коридоре, выходящего на другую сторону крыши. За окном угадывался лишь ствол близко росшей сосны, а дальше была непроглядная темень. Девушки в коридоре не было. Куда она делась? Ушла в соседнюю комнату? Даже не пытаясь найти выключатель, он прошел до следующей двери и осторожно заглянул в темный проем. Черт, здесь же ставни закрыты, вообще ничего не видно! Тем не менее, он сделал шаг вперед, и тут кто-то мягко обхватил его руку в темноте. Игорь дернулся, налетев на дверь, рядом что-то тупо грохнулось и зазвенело.

Теперь уже таиться не имело смысла, он пошарил рукой по стене, опасаясь наткнуться на нечто холодное и страшное, нашел выключатель и щелкнул клавишей. Свет озарил сваленную им старую рогатую вешалку и пальто, в которое он, видимо, и попал в темноте рукой. Чертыхнувшись, он поставил вешалку на место, нагнулся за пальто и увидел вывалившийся на пол ключ. Игорь поднял его, повертел в руке и сунул в карман, подумав: «Завтра Кириллу покажу». Повесив пальто, он выключил свет и вышел в коридор, ожидая там уже увидеть разбуженных шумом друзей. Но они, видимо, после вечеринки спали крепко, никто не пришел. Игорь вернулся в свою комнату, подумав при этом, что не так-то и холодно, как ему показалось. Он выключил свет, немного подождал, глядя на дверь, да так незаметно и уснул.

Утро было тихим. Даже голова болела лишь в том месте, где он приложился об угол, а последствий употребления коньяка на пиво не чувствовалось совсем. Вот только от ночного происшествия было как-то не по себе. Игорь спустился вниз и обнаружил, что хозяева уже сидят за столом. Быстро сбегав к умывальнику, он вернулся, и лишь тогда заметил необычную мрачность Кирилла, меланхолично ковырявшего вилкой в тарелке. В сковородке лежала оставленная порция яичницы, а рядом, на второй – куски мяса от вчерашнего пиршества. Игорь принял свою порцию и тоже поковырял вилкой. На душе было как-то муторно, есть особо не хотелось.

– Откуда у тебя эта шишка на лбу, Игорек? – спросила Вера, – Вчера ее вроде бы не было?

– В темноте в открытую дверь вписался. – почти честно ответил он.

Вера покачала головой, явно отнеся разбитый лоб к последствиям неумеренных возлияний.

Несколько минут все сидели молча. Игорь отправил в рот несколько кусков яичницы и задумался. Веру он уже ни в чем не подозревал, но других догадок у него не было.

Наконец, Вера решительно встала и заявила:

– Ладно, можете страдать дальше, а я, пожалуй, за хлебом съезжу. Ну, а вы тут пока спойте «Черного ворона», вам пойдет.

Взяв рюкзачок, она выкатила из сарая велосипед и исчезла.

– Ты чего такой мрачный? – спросил Игорь.

– Сон дурной приснился. Про одну… одного человека, которого я, наверное, уже никогда не увижу.

– Мне тоже что-то странное снилось. Как будто, я приехал к тебе на дачу, иду по дорожке, а тут ты мне навстречу. Ну, мы поздоровались, ты в дом пошел… ты чего так смотришь?

– Ты это, гонишь, что ли? – вытаращился на него Кирилл, – Нам что, один сон на двоих приснился? Я встретил тебя на дорожке, и ты пошел к… ну, неважно. Как это вообще может быть?

– Так, теперь уже я не понял. Мы с тобой встретились во сне, что ли? А кто эта девушка в беседке? Это ведь не Вера там была?

– Давай, не будем об этом… – снова помрачнел Кирилл.

Игорь почувствовал себя окончательно сбитым с толку. Шмыгнув носом, он полез в карман за носовым платком, и вдруг наткнулся на что-то угловатое и железное. Достав из кармана ключ, он положил его на стол перед Кириллом:

– А вот это мне точно не приснилось.

– Где ты его взял? – изумился Кирилл.

– На втором этаже валялся.

Кирилл взял ключ, подошел к запертой двери в родительскую комнату и сунул его в замочную скважину. Замок щелкнул, и дверь открылась. Войдя внутрь, Кирилл остановился и огляделся. Игорь вошел вслед за ним.

Комната оказалось небольшой. Обстановка в ней походила на всё остальное, что Игорь видел тут до сих пор, но чувствовалось, что живет здесь старшее поколение. Широкая двуспальная кровать с высокой резной спинкой, шифоньер почти во всю боковую стену и трюмо с потускневшим зеркалом. И фотографии, много фотографий в рамках на стене, в которых была вся жизнь семьи, начиная от степенных прадедушек и прабабушек в старинных костюмах, заканчивая улыбающимся Кириллом с автоматом в руках где-то посреди степи. Тем более странным выглядело среди них пустое место с одиноким гвоздиком, сиротливо торчащим из стены. Кирилл, заметив его взгляд, тоже посмотрел туда, и на его лице отразилось недоумение.

Игорь хотел уже выйти из комнаты, когда его взгляд зацепился за край рамки, едва заметной за какими-то вещами на трюмо. Неожиданно для себя он шагнул вперед, и вытащил оттуда фотографию, на которой симпатичная девушка словно смотрела на свое отражение в зеркале.

– Это коллаж «Две стороны одной Веры»? – спросил он, и тут же понял, что ошибся.

С одной стороны фотографии действительно была Вера со своим обычным недовольным выражением на лице. А с другой стороны улыбалась… та самая девушка из сна.

– Это Люба… – тусклым голосом произнес Кирилл, – Они с Верой двойняшки… были.

– Почему – были? Её что, больше… нет?

– Она пропала без вести три года назад. У меня как раз дембель подходил, родители даже сообщать мне не стали. Боялись, что я что-нибудь натворю. Вернулся, а ее уже нет…

– Как это – без вести? Вышла из дома – и всё, с концами?

– Верка говорила, что она с какими-то сатанистами связалась. Потом в ее вещах разные непонятные записи и рисунки нашли. Люба очень романтичная была, доверчивая. Задурили девчонке голову, сволочи.

– Подожди, а где это случилось? Здесь, на даче?

– Нет, в городе, насколько я понял. А что?

– А то, что я ее уже вторую ночь вижу, и это – уже не сон, понимаешь? Она мне что-то сказать пытается!

– Чего??? Это очень хреновая шутка, Игорь.

– Да какие, к хренам, шутки! Всё один к одному сходится! И сны, и это, что я ночью тут видел.

Кирилл вздохнул и внимательно посмотрел на Игоря:

– Ты уверен, что это снова не какие-нибудь твои… киргуду? Ладно, пойдем, покажешь.

Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и остановились возле окна в коридоре.

– Вот здесь я врезался лбом в стену, а она словно прошла через нее дальше. Но я не понимаю, как, здесь же нет прохода.

– Здесь нет прохода, нет прохода… – протянул Кирилл, поглаживая рукой обои с розоватым рисунком, – Ну-ка, подожди тут!

Он спустился на первый этаж, но быстро вернулся, держа в одной руке гвоздодер, а в другой фонарь. Проведя еще раз рукой по стене, он вдруг вонзил гвоздодер в найденную щель, и в несколько движений очертил на обоях прямоугольник. Упершись посильнее, он нажал, и из стены, в клубящейся пыли, вывалился фанерный щит, закрывавший проход куда-то в пространство под крышей.

– Я тут пацаном всё облазил, – объяснил он, – И всегда тут раньше было открыто. Даже не знаю, кто и зачем это решил заделать.

Игорь заглянул внутрь. Помещение, ограниченное с одной стороны стеной коридора, а с другой – крышей, тянулось до самого конца дома. Пола как такового не было, только доски, положенные на балки перекрытия. Темно, но не так, чтобы ничего не разглядеть – день, всё-таки. Пригнувшись, он пролез внутрь и осторожно двинулся вперед.

– Подожди, я сейчас тебе посвечу! – произнес сзади Кирилл.

Игорь обернулся к нему на мгновение, а когда сделал следующий шаг, кто-то рванулся к нему навстречу. Дернувшись, он приложился головой о стропила, почувствовал прикосновение к лицу, в ужасе отшатнулся и шлепнулся задом на пыльные доски.

– Что с тобой? – подскочивший Кирилл помог ему подняться и осветил фонарем все помещение до конца, – Это же зеркало! Интересно, на кой черт его сюда притащили?

– А это что такое? – Игорь поднял с пола старую тетрадь, – Свалилась на меня откуда-то сверху, когда я башкой в стропилину долбанулся.

Кирилл посветил фонарем и предложил:

– Давай лучше это в комнате посмотрим.

Когда они разместились на топчане, Кирилл внимательно осмотрел обложку с витиеватой надписью: «Тетрадь Любы Ф.», раскрыл и начал перелистывать страницы. Сперва там не было ничего интересного, какие-то цветочки, стихи Ахматовой и Блока, попытки написать что-то свое в том же духе и прочая любовь – морковь, как обычно и бывает у юных девушек. А вот ближе к середине содержание стало разительно меняться. Сперва намеками, а потом уже прямым текстом упоминалось о прекрасном незнакомце из тьмы, который придет в ее серые будни и уведет в новый прекрасный мир, где они будут вместе до самого конца жизни.

«О, друг мой милый, как невесте,

Подаришь мне свое колечко,

И после этого навечно

Останемся с тобою вместе.

Когда протянутся к нам свыше

Луны серебряные нити…»

Кирилл отложил тетрадь и посмотрел на Игоря:

– А ведь это не Люба писала.

– Почему ты так решил?

– Потому, что Люба слово «серебряные» написала бы через два «н», она всегда в нем ошибалась. Да и стиль какой-то, совсем не её.

Закрыв тетрадь, он посмотрел на обложку под углом, потом потер пальцем.

– Такое ощущение, будто тут раньше было совсем другое имя.

– Давай дальше посмотрим, там еще что-то было. – предложил Игорь.

От рисунка на следующей странице он вздрогнул, а по телу пробежали мурашки. Черной ручкой, довольно умело, было нарисовано зеркало, какой-то непонятный предмет наподобие подсвечника или жаровни со свечой, над которой стояла дымящаяся чаша. И темная фигура у зеркала, в которой нисколько не угадывался прекрасный воздыхатель, скорее это было похоже на пришедшего за кем-то демона.

«Суженый мой, приди!

Меня за собой позови!

Буду навек с тобой,

Пока смерть не придет за мной.

Аш разг онхим боргл хма дуим…»

Дальше на две строфы шел набор совершенно непроизносимых слов, которые Кирилл попробовал прочитать вслух, но сбился и замолчал.

– Бред сумасшедшего какой-то! – не удержался Игорь.

– Да что тут непонятного! – процедил сквозь зубы Кирилл, – Суженый мой, ряженый, мне судьбой предсказанный, без тебя мне белый свет не мил. Найти бы урода, да рога поотшибать!

– Как ты его найдешь?

– Ну, или вызвать. У Любки-то как-то получилось?

– Ты думаешь, что и у нас получится? – опешил Игорь, – Вызвать этого… непонятно кого?

– А почему бы нет? Я эту херню со свечкой точно где-то видел. Пойдем, поищем.

Сунув тетрадь за пазуху, он пошел на первый этаж. Игорь поспешил за ним.

Войдя в родительскую комнату, Кирилл открыл шкаф, долго рылся среди вещей, а потом вытащил на свет Божий странный гибрид подсвечника с примусом. Чашу он искал еще дольше и обнаружил ее в совсем другом месте, на самой верхней полке.

– Видишь, даже шмаль какая-то внутри сохранилась! – продемонстрировал он содержимое Игорю.

– Надеюсь, это не настоящая шмаль, от которой мы сейчас словим глюки не только с этим ловеласом хреновым, но и чертями и демонами во всех углах… – пожал плечами тот.

– Вот сейчас и проверим! – решительно сказал Кирилл.

Достав из серванта в гостиной свечу и коробок спичек, он устремился к лестнице на второй этаж. Игорь, с чашей в руках, поспешил за ним следом. Оставлять друга одного в таком состоянии он просто опасался.

Забравшись в помещение под крышей, они установили подсвечник с чашей перед зеркалом. Кирилл чиркнул спичкой и зажег свечу.

– Любовь, любовь, надежда, вера. Реально зло, а ты – химера… – неожиданно для себя пробормотал Игорь.

– Что? – обернулся к нему Кирилл, – Это тоже из тетради?

– Нет, сам не знаю, откуда на ум пришло…

Кирилл вынул из-за пазухи тетрадь и, при неровном свете свечи, попытался прочитать стих и всё, что следовало за ним. Несколько минут они ждали, но из зеркала никто не появлялся. Зато заскрипела лестница, и за их спинами раздался возмущенный голос Веры:

– Вас что, и на полчаса нельзя одних оставить? Тут же начнете с похмелья дачу ломать и еще черти-чем…

Протиснувшись вперед она увидела подсвечник с чашей и на мгновение застыла. Даже в темноте было видно, как побледнело ее лицо. Но в следующее мгновение перед ними стояла просто разъяренная Вера.

– Вы что тут, пожар решили устроить? Немедленно прекратите!

Она схватила подсвечник и задула свечу. Чаша упала на пол и откатилась к стене, рассыпая остатки содержимого. Еще раз гневно зыркнув на них, Вера протиснулась и пошла к выходу. Кирилл рванулся за ней, вырвал из руки подсвечник и поставил на пол. Затем он вытолкал Веру в коридор, откуда тут же послышалось выяснение отношений на повышенных тонах.

Игорь взял подсвечник и снова водрузил на него чашу, в которой осталось смеси чуть на донышке. Судя по всему, они что-то делали неправильно, и у него было совсем немного времени сообразить, что именно. Свеча, чаша, зеркало. Может быть они неправильно читают слова? Не те ударения или интонации? Или дело вообще не в этом?

«…влечет тебя воображение. И ты упрешься в отражение, свечу оставив за спиной…»

Нахмурившись, Игорь посмотрел на свечу перед зеркалом, отодвинул ее подальше, а сам встал между ними. Подняв тетрадь, он начал читать текст. Теперь он полностью заслонял собой зеркало от света, и в какой-то момент ему показалось, что стеклянной поверхности больше нет, на её месте осталась лишь непроглядная тьма, окруженная еле видневшейся рамой. Игорь неуверенно протянул руку, и она ушла в глубину зеркала, не почувствовав никакого сопротивления.

Ругань за спиной усилилась, похоже было, что Вере удалось проскочить мимо брата. Игорь обернулся, нога его запнулась о край доски, и он почувствовал, что проваливается куда-то в непроглядную тьму.

Когда прошел шок, Игорь обнаружил себя сидящем на рассохшемся паркетном полу в комнате с темно-бордовыми стенами, на которых еще угадывались следы наката. Сквозь пыльные стекла окна с облупившейся рамой и треснувшим подоконником лился тусклый свет серого дня. Кроме сдвинутого к противоположной стене стола, продавленного дивана и одиноко свисавшей с потолка лампочки, другой обстановки в комнате не было.

Игорь встал, подвигал руками и ногами: нет, ничего вроде не сломал. Ощущение падения было очень натуральным, закончиться могло чем угодно. Он подошел к окну, подергал зачем-то ручку и всмотрелся в окружающий пейзаж. Судя по высоте, он находился на втором этаже. За окном был узкий переулок со старым кирпичным зданием некогда желтого цвета. Окна в нем были темными, разглядеть через них ничего не удавалось. Но, во всяком случае, на дачный поселок это не походило ничуть. Элис Купер в Зазеркалье, блин. Игорь содрогнулся, внезапно ощутив все свое одиночество в этом неприятном тусклом месте, где вокруг ничего и никого… Стоп, а с чего он взял, что никого?

Подойдя к двери, он осторожно открыл ее и выглянул в коридор. Тишина, сумрак, еще две двери на той стороне и одна на этой. Игорь постоял немного, прислушиваясь, затем двинулся на разведку. Следующая комната оказалась оклеена светло-зелеными обоями с вертикальным рисунком в виде каких-то загогулин. В ней были стол, стулья, а еще целая гора каких-то старых магнитофонов и радиол, стоявших друг на друге начиная от противоположной стены. Подойдя поближе, он обнаружил еще одну странность – через весь этот завал радиоаппаратуры когда-то словно ударила молния. Было видно, где она вошла и где вышла, прожигая по пути внутренности устройств. Не найдя больше ничего интересного, Игорь вышел и перешел к противоположной стороне коридора.

В комнате, куда он вошел, стоял большой дубовый письменный стол с зеленым сукном и мраморным письменным прибором с давно высохшими чернилами. На стене, на красном бархате в массивной раме рядами висели незнакомые ордена и офицерский кортик. Игорь подошел поближе, протянул руку к кортику и коснулся желтой рукояти…

…низкие стены подземелья не давали распрямиться до конца, а если бы и удалось, кандалы на ногах не давали забыть, кто ты такой. В спертом воздухе было трудно дышать, и он расстегнул еще одну пуговицу офицерской гимнастерки, превратившейся за последние месяцы в бесформенное рубище. Впереди был очередной пост, где охранник никогда не забывал поиздеваться над пленными, придумывая каждый раз что-то новое, но сегодня он даже не обратил на них внимания, прислушиваясь к чему-то наверху. И это случилось даже раньше, чем они успели дойти до поворота. Часть потолка впереди с грохотом рухнула, и в проломе показалось ночное небо. Там, среди мечущихся прожекторных лучей, плыл дирижабль с еле заметным, но такими родным «клевером» на бортах, и с него на вражескую столицу одна за другой падали фугасные бомбы…

Игорь отдернул руку и схватился за голову: его трясло, а из глаз текли слезы.

– Чтоб я хоть раз еще дотронулся до незнакомых вещей… да никогда! – бормотал он.

Еле отдышавшись, он вышел из комнаты. Оставалась еще одна дверь, еще более замызганная чем предыдущая. С надеждой, что, хотя бы здесь сюрпризов не будет, Игорь открыл ее и оказался на лестничной площадке. Слева обнаружился переход, видимо, в соседний дом, заваленный каким-то мусором и стоящими у окна на столе пустыми грязными банками и бутылками. Из окна открывался вид на двор, заставленный бочками, разбитыми ящиками и остатками ржавых механизмов. Сбоку виднелась стена дома, на которой отчетливо выделялось темным пятном место, где к нему когда-то было пристроено еще одно здание, позже снесенное или рухнувшее само собой. И ощущение не проходящей тоски, причем не светлой, а совершенно наоборот.

«Вот это и называется мерзостью запустения…» – подумал Игорь.

В переход он соваться не стал, решив попросту спуститься на первый этаж.

Первое, что он увидел там, были высокие двустворчатые двери, которые могли бы выглядеть просто роскошно, если бы за последние лет сто здесь сделали хоть какой-то ремонт. Игорь хотел уже потянуть медную ручку и распахнуть дверь, когда услышал внутри какой-то шум и замер. Немного погодя, он все же приоткрыл дверь, но самую чуточку и приник к образовавшейся щели, пытаясь разглядеть то, что находилось за ней.

В середине небольшого зала на низком постаменте стоял открытый гроб в окружении давно увядших цветов. По бокам в высоких подсвечниках горели две толстые яркие свечи. А рядом с гробом, опустив руку на грудь покойнице, стоял высокий стройный красавчик, из тех, от которых девушки млеют, а у парней сразу чешутся кулаки отрихтовать слащавую физиономию.

«Вот это и есть тот самый суженый? Он убил ее, что ли?»

Красавчик словно что-то почувствовал и обернулся, скользнув взглядом по двери. Игорь застыл, даже перестав дышать, первая мысль ворваться и дать ловеласу по морде вдруг испарилась, сменившись чувством опасности. Но тот, ничего не заметив, повернулся обратно, посмотрел на один из подсвечников, где свеча почти догорела до конца и вышел из зала через боковую дверь. И, пока он шел, от человеческого в его облике оставалось все меньше и меньше. Изогнутая полумесяцем рожа, мощные руки, длиной чуть не до колен, с цепкими когтистыми пальцами. Больше Игорь разглядеть не смог, потому что взгляд его буквально соскальзывал с этого существа.

Убедившись, что в зале больше никого нет, Игорь на цыпочках подбежал к гробу и судорожно вздохнул, глядя на лежащую там бледную как мрамор Любу.

«Так вот, что значит любовь до гроба!»

Он прикоснулся к ней, вздрогнул и придвинулся ближе, в глубине души боясь, что сейчас она откроет мертвые глаза и встанет, как зомби, из гроба.

Легкое, еле слышное дыхание… «Помоги мне…»

«Ах ты ж… блин…»

Игорь всхлипнул, и уже не задумываясь просунул под девушку руки, вытаскивая ее из гроба. Сгоряча даже не почувствовав тяжесть, он рванул к дверям, лишь мельком заметив, как мигнули и погасли свечи у постамента.

Рывка его хватило до середины лестницы, потом он переложил Любу на плечо и медленно побрел вверх. И уже в дверях коридора на втором этаже его настиг снизу нечеловеческий рев. Прибавив ходу, на подгибающихся ногах он вбежал в комнату и уставился на офицерский кортик. Как он мог так ошибиться? Развернувшись, он выбежал в коридор, рванул ручку двери и оказался перед горой сгоревших магнитофонов. Да что тут такое творится? Под топот ног с лестницы он дернул на себя последнюю оставшуюся дверь, сгрузил Любу на диван и подпер дверь столом.

Только сейчас ему пришла в голову очевидная мысль о том, что здесь, на этой стороне, нет ни зеркала, ни подсвечника с чашей, ни тетради, и как выбираться отсюда он не имеет ни малейшего понятия. Думай, Игорь, думай…

Рев раздался уже за стеной, и на дверь обрушился страшный удар. По филенке пробежала трещина. Игорь подхватил девушку на руки и закрыл глаза, пытаясь найти хоть какое-то решение.

«…мой Бог, пребудь всегда со мной, во тьме мне укажи дорогу…»

Даже не осознав, что он делает, Игорь рванулся вперед, ожидая каждое мгновение удар об стену…

Под ногами скрипнуло, и чьи-то руки подхватили девушку:

– Всё, держу ее. Можешь отпускать.

Игорь открыл глаза, ожидая увидеть обветшалую комнату, красавчика и свою бесславную смерть, но вместо этого он стоял в пыльном чулане под крышей дачи, а девушку из его рук принимал…

– Дядя Сережа? Откуда ты тут?

– Друг твой догадался на третий день к нам в агентство позвонить. Пошли, твои родители уже заждались.

Пригнувшись, мужчина осторожно вылез вместе с девушкой на руках в коридор, откуда тут же донесся крик Кирилла:

– Люба! Сергей Иваныч, она жива? Надо срочно скорую вызывать!

– Уже вызвали, вызвали, с минуты на минуту приедет.

Игорь вылез через дыру в коридор, мимоходом отметив ужас и растерянность, мелькнувшие на лице крутившейся рядом Веры. Чуть дальше стояли его родители и крепкий молодой мужчина, которого он однажды тоже видел в сыскном агентстве. Мужчина посмотрел на часы и сказал:

– Как я и говорил, точно по графику.

Родители не сдвинулись с места, а мама посмотрела на Игоря тем взглядом, каким смотрела на него в детстве, когда он пытался ей соврать. Вдруг лицо её обмякло:

– Это действительно он. Сынок…

Мама и папа бросились к нему, обнимая сразу с двух сторон.

Мужчина вытащил из кармана вибрирующий мобильный телефон и откинул крышку:

– Да, Настя? Ага, уже иду.

– Скорая на подходе, иду встречать! – объяснил он и пошел вниз по лестнице.

Вера, причитавшая до этого «Любочка-Любочка», метнулась вслед.

– Так у меня что – получилось? – глядя в пустоту, спросил Игорь.

– Да, ты – молодец! – ответил папа, – Всё сделал, как надо.