Полная версия
Преодоление
Преодоление
В. Тюпский
© В. Тюпский, 2022
ISBN 978-5-98551-277-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В повести автор описывает переселение только что освободившихся после Крестьянской реформы 1861 года малоземельных крестьян России на вольные земли Семиречья Средней Азии. Историю их жизни в диком крае, трагические события кровавого Киргизского бунта 1916 года, не менее трагические события, последовавшие за Великой Русской революцией 1917 года. Здесь читатель для себя откроет ранее запрещённые, а потому неизвестные до настоящего времени страницы Русской истории.
© В. Тюпский, 2012© В. Тюпский. Иллюстрации. 2021.© В. Михалушкин. Обложка. 2021.Часть I. На вольные земли
Без Бога нация – толпа, объединенная пороком!
Или слепа, или глупа, иль, что ещё страшней – жестока!
И пусть на трон взойдёт любой, глаголющий высоким слогом.
Толпа останется толпой, пока не обратится к Богу!
Иеромонах Роман (А. Матюшин)
Глава I
Недалеко от Полтавы, среди невысоких холмов покрытых густыми лесами, где-то в излучине у заболоченной речушки затерялось небольшое село с белыми хатками и клунями1, покрытыми соломенными крышами. И только одна просёлочная дорога скользила кривою лентой, огибая холмы бежала узкой тропой на убранные поля и где-то терялась в дали.
Хмурая осень, идут проливные дожди. Унылое время, грязь непролазная. Ни куда не только не проедешь, но и верховые кони вязли по колено в размешанной грязи.
Ждут мужики когда выпадет снег, ударят морозы. И тогда, рано на утренней зорьке, поскрипывая полозьями по сухому снегу побегут лошадки под окрик седока, гордо сидящего на санях крепко нагруженных всякой снедью.
Вот и выпал долгожданный снег. Густо потянулись обозы в Полтаву на базар.
Везли сало, мясо, муку, гусей, поросят и всякое домашнее добро, которое можно продать.
Никита Тарасович тоже расторговался всякой снедью и пошёл за покупками в лавку.
Разглядывая товары в лавке он увидел расписную в ярких цветах, большую красную шаль с длинными кистями. Да так уж она ему понравилась, что как он не берёг копейку, всё же решился! Осуществил свою давнюю мечту. Купил своей дружине2 эту красивую завораживающую шаль.
Вот уж обрадуется моя Пелагея, думал Никита Тарасович.
Улыбаясь, стал перебирать в душе её достоинства. Умная, рассудительная, в меру полная, с красивой чёрной косой закрученной на голове. С ярким румянцем на щеках, с лёгкой горделивой походкой и огненными чёрными глазами.
Даже в трудную годину из души её веяло теплом, лаской и верой, что все невзгоды обязательно преодолеем! Да разве можно пожалеть чего-то ей!
Он всегда радовал её чем-то особенным. Так улыбаясь мечтал Никита Тарасович, крепко держа в руке мешок, в котором была уложена давняя мечта. Шаль с большими цветами и длинными кистями.
Давно в душе он мечтал обрадовать Пелагею, да всё как-то не получалось. А вот сейчас рассуждал он, продал целую тушу кабана, масло, немного мёда, два куска отбелённого холста, да рушники3, заботливо вышитые дружиной. Удачно продал муку, гусей и уток. Вот и выгадал!
Так уж он утешал себя. А как обрадуется Пелагея. Не без копейки живём! Хоть и землицы мало, да как-никак концы с концами сводим. Живём не хуже других, да и скопили немного денег.
Растут два ладных парубка4. Никита Тарасович втайне гордился своими сынами. Думал, вот бы прикупить землицы, поженить сыновей, построить хаты, да и зажили бы счастливо в своём селе, в достатке и спокойствии.
Так шёл по базару мечтая Никита Тарасович, и буквально воткнулся в открытую дверь корчмы5, откуда клубами валил пар.
Никита Тарасович перешагнул через порог. В нос ударил резкий запах горячих щей и горилки.
Мужики сидели за столиками в клубах табачного дыма с раскрасневшимися лицами. Одни мирно беседовали, другие смеялись, а в дальнем углу что-то громко обсуждали, не соглашаясь почёсывали затылки мужики.
Никита Тарасович снял шапку, перекрестился, и шагнул через мглу пара и дыма к прилавку.
Хозяин с масляной улыбкой поприветствовал уже знакомого сельчанина. Быстро подал ему заказанную еду и графинчик с горилкой.
Никита Тарасович вглядывался, где бы присесть, как вдруг слышит:
– Никита, земляк, та иди ж до нашей компании!
Никита Тарасович быстро подсел к своим сельчанам.
Разговаривали кто о чём. О покупках, о выгодной торговле, запивая горилкой. Но недалеко стоящий столик своим шумным разговором привлёк внимание мужиков.
Все собеседники Никиты Тарасовича были степенные, ладно сложенные, крепкие мужики, в косую сажень6 в плечах. Все как-то затихли, прислушиваясь как один громче всех говорил:
– Браты! Да я ж говорю вам! Давайте собираться, да поедем в далёкий дикий край! Слышал я, как губернский господин рассказывал про чудный, далёкий край. Там большие до неба горы!
– Та брешешь ты Ивану! – говорил другой мужик.
– Та ни ей Богу! Вот те крест! Что слышал, то и говорю!
Мужики притихли, крестьянин продолжал:
– А небо синее—синее. А солнце так светит, как золотом брызжет! Людей почти нет! Говорят, что они живут там далеко в горах. Имеют много скота. Хат у них нет, живут в лачугах-юртах7. На одном месте долго не сидят, кочуют. Очень много коней, волов, баранов, а вот свиней совсем нет!
Крестьяне перебивая его заявили в один голос:
– Если свиней нет, то и делать там нечего!
– Друзья, не перебивайте, а слушайте хорошенько! Земли много, бери сколько хочешь! Трава до самых плеч, густая да сочная.
Мужики повскакали, окружили плотнее говорившего, глаза блестели. Потирая руки крякали:
– Не может этого быть, чтоб земля, да ещё вольная!? – На столе появились бутылки с горилкой, соседи ставили на стол. Каждый хотел услышать такое известие, и никто не мог поверить в чудо, что где-то есть земля вольная.
Много тот человек ещё рассказывал о том далёком дивном крае с вольными землями. И наконец сказал:
– Царь велел своим уездным начальникам, каждому снарядить обоз мужиков с семьями и обещал оказывать помощь. И сказал он:
– Пусть мои подданные заселяют рубежи Великой Русской империи! Пусть полнится земля русскими народами, крепнет и богатеет великая наша Держава!
Ехали мужики домой с тяжёлыми думами, то улыбаясь, то хмурясь.
– А что если правда?! Да нам бы если вольная земля, рассуждали мужики, мы бы те самые горы перевернули!
Никита Тарасович прижимая мешок с шалью, как будто утратил радость предстоящей встречи с любимой женой. Забыл про бесценный долгожданный подарок. Думал думу:
– А может и вправду есть где-то на краю России такая вольная земля, где часто идут дожди и шумит густая высокая трава?
Душа загоралась, но страх покинуть родную хату, клочок дорогой земли, отрезвлял его.
Так рассуждая он подъехал к воротам своей хаты.
Пелагея давненько уже поджидала мужа с торгов, часто выбегала во двор.
Но во, услышав скрип саней, накинув полушубок выскочила из хаты, открыла ворота. Улыбаясь глядела на мужественное волевое лицо своего мужа. Дюжего богатыря подстриженного под кружок, с лихо закрученными чёрными усами.
Никита Тарасович слез с саней. Подошёл улыбаясь к Пелагее, которая уже распрягала карюху8. Ласково склонившись обнял за плечи и прошептал:
– А вот смотри чего я тебе привёз!
Пелагея любила редкое внимание и теплоту своего мужа. Никита Тарасович вынув из мешка свёрток, тряхнул перед женой. Пелагея аж вскрикнула от нежданного подарка, мечте ещё с детства! Искры радости и счастья обдали улыбающегося мужа. Воркуя и разглядывая подарок, который ладно сидел на плечах Пелагеи, они вошли в хату.
Жизнь шла по старому руслу. Прошла зима. То там, то там затевали разговоры про диковинные края на приделах России с привольными землями.
Летом не до разговоров! Каждый обрабатывал свой небольшой кусок земли втайне мечтая, что всё же есть такой далёкий край с вольными землями. Где можно брать её сколько хочешь. А тут хоть и буйно колосится жито9, клочок уж слишком мал для широкой души и сильных рук. Запала думка глубоко в душу землеробов и не давала им покоя.
На другую зиму побывав в городе, люди стали ещё более узнавать о тех диковинных краях. Стали советоваться между собой, всем хотелось узнать побольше.
Да кто ж его знает толком!? Страх покинуть родную хату, клочок земли, умерял пыл желанной мечты. Аж мороз пробирал по коже от таких мыслей. Уйти на чужбину искать новую долю страшно!
Так протекала жизнь в тоске по манящей вдаль и пугающей вольной земле, где можно было бы в полной мере приложить свою силу и ум хлеборобов, изголодавшихся по хорошей плодородной земле-матушке.
Наступила весна 1865 года, а за ней знойное жаркое лето. Земля высохла, хлеба уродилось мало. Закручинились мужики. Чем деток кормить, как дотянуть до следующего урожая?
Всё чаще и чаще стали собираться соседи, поговаривая о диковинных краях и вольных землях.
А тут прослышали, что в соседнем селе хотят направить ходоков в те заманчивые далёкие края, пугающие своей неизвестностью.
И вот решили всем селом направить ходоков в эти далёкие, зовущие в будущее края, на вольные дикие земли. Надо разведать, неужели есть такое место на краю России?
Собрали деньги на дорогу. Выбрали двух молодых, крепких, умных парней, доверив им разведать те заманчивые земли. Старшим выбрали сына Никиты Тарасовича, Ефима.
Мать Пелагея, оплакивая своего статного красавца сына, приговаривала:
– Дружину ему надо, а ты Никита бессердечный, посылаешь его на чужбину, на край света! – Вытирая слёзы, Пелагея продолжала: – Дитятко ты моё, кто ж его знает, придётся свидеться нам ещё или нет?
Никита Тарасович сдерживал внутри всю скорбь разлуки с дорогим сердцу сыном, понимал в сколь дальний и опасный путь его провожает. Однако прикрикнул на Пелагею:
– Да не каркай ты на дорогу! Что он, малая деточка!? Не я его посылаю, а всё село ему доверяет свою будущую судьбу! Радоваться надо, а она распустила слёзы!
Строго поглядел на убитую горем мать. Обнимая Ефима дрогнуло и его мужественное сердце. Как бы нехотя он журил Пелагею. А сам сдерживался от волнения на глазах сельчан. И вместе с тем гордился, что его сыну Ефиму доверили люди такое серьёзное дело.
Парубков усадили на телегу, положив не хитрый багаж: хлеб, варёную картошку в мундирах, куски сала, да по мешку толчёных сухарей. Уложили одежду: зипуны10 и поддёвки11, по две пары крепких сапог из толстой воловьей кожи, смазанных дёгтем. Бабы заголосили провожая парубков ни весть куда.
Глава II
Собирались в Полтаве. Набралось малороссов двенадцать человек, молодых крепких ребят из разных сёл.
И ещё были двое постарше, вроде бы бывалые поблизости от тех дальних краёв.
Попрощавшись с парнями, Никита Тарасович обнял Ефима, прижал его к сердцу могучими руками и тихо сказал:
– Сынок, береги себя и не забывай Бога!
Просвистел гудок паровоза, и медленно застучали по рельсам колёса вагонов, увозя смельчаков в неизвестность. Ведь эти парни дальше своего села ничего не видели. Вся их жизнь была работа в поле, уход за скотиной, да весёлые вечеринки с девчатами. Тревога поселилась в сердцах парней. Даже прыгнуть хотелось с медленно идущего вагона.
Ехали притихшие. Тоска и печаль, неизвестность тревогой билась в груди молодцов. Но всё проходит!
Доехали до Москвы. Держались все вместе. Перешли на другой вокзал. Их встретил и провёл туда приветливый человек лет сорока. Потом он что-то объяснял о дороге, о трудностях, опасностях пути. И наконец усадил их на поезд, который шёл в сторону Саратова.
Ехали внимательно всматриваясь в окна вагона. Ночь страшная, пугающая, неприветливо глядела в окна, да ветер пробегая по придорожному лесу, шумел вдоль железного полотна. Как разбойник!
Каждый думал свою думу. Никто не затевал разговора. Ефим вспоминая проводы, чётко всё представлял в своём воображении. Жалко мать, очень уж она убивалась, да и батьку жалко. Но Ефим был твёрд. Раз надо, так надо! Дума как ветер перескочила в те далёкие края, о которых надо узнать так много, что и представить трудно.
Так с думами, с остановками, где брали кипяток, они очутились на окраине города Саратова.
Остановка была не долгой, вышли из вагона. Человек встретивший их обстоятельно объяснил, что идти далеко. На почтовых12 далеко не уедешь! Деньги надо беречь на хлеб, и что дорога только начинается.
Разделились на малые группы, так как всей группой из двенадцати человек трудно найти и ночлег и подводу13 с лошадью.
Ефим и Дмитрий, его сельчанин, взвалив поклажу на плечи поглядели в ту сторону куда им указали и тронулись в путь. Помолились и с Богом!
К ним присоединились ещё два земляка из соседнего села, Иван да Петро. В своей компании веселее и надёжнее!
На окраине города встретили мужика ехавшего в нужную сторону, поговорили, и за скромную плату уложили свои мешки в телегу. А сами пошли следом.
Шли с полдня. Мужик указал куда им идти дальше, а сам повернул в сторону, к виднеющемуся селу.
Сели парни отдохнуть немного и перекусить. Посовещались и выходит, что если и дальше нанимать телегу, то скоро у них не останется ни копейки. Как ни бережно они относились к деньгам, хлеб и сало заметно поубавились. Деньги надо беречь, только на хлеб расходовать!
Решили идти пешком. Шли дружно, усмехаясь что так они скоро дойдут куда нужно. А куда, никто и не догадывался! Разговоры постепенно утихли, рубашки взмокли, лица раскраснелись. Солнце припекало так, аж пот стекал по лицу.
Тут на пути попался ручей. Попили, умылись, и снова в путь. Шли дотемна. Сапоги хлюпали в дорожной пыли.
И вот вдали показалось село. Усталые, но довольные что много прошли, парни постучали в ворота крайней хатки.
К ним вышла вдвое согнутая старушка опираясь на палку, вытирая слезящиеся, выцветшие глаза.
– Далече сынки путь держите? – прошамкала она беззубым ртом. Оглядела их внимательно и крикнула: – Мишка! Эй, Мишка, скорее принеси водицы прохожим!
Мишка тут как тут! Принёс деревянное ведро до краёв наполненное чистой, немного затхлой колодезной водой.
Пили наслаждаясь большой берестяной кружкой. Потом стали умываться. Старушка стоявшая тут же, спросила:
– А где же ночевать будете?
– Бабуля, а может, пустишь нас на ночлег? – спросил Ефим.
– Я бы рада, – говорит старушка, – да мы так убоги, что могу только кипятку вам нагреть!
Хлопцы переглянулись улыбаясь. Они были счастливы, им большего ничего и не надо!
Это была их первая ночь в людях. Пили чай, от всей души благодарили бабушку и внука Мишку.
Расположились на полу, на свежем сене. Запах сена пьянил их. И лёгкая грусть пробежала по телу.
Но вот скрипнули ворота, въехала телега. Хозяин громко остановил лошадку:
– Тпру-у-у, Сивка!
Вошёл в хату здоровый мужик, сын старухи, и следом сноха. Путники повскакивали. Хозяин добродушно улыбаясь спросил:
– У мамы гости?
Путники неловко себя чувствовали, стыдясь своего положения. Сын старушки видимо не раз уже видел прохожих. Мягким голосом сказал:
– Ничего, отдыхайте. – Затем спросил: – Откуда и куда путь держите?
Парни сдержанно объяснили ему цель своего похода. И так мало-помалу завязался непринуждённый разговор.
Сын покачал головой и говорит:
– Я бы тоже не против с вами пойти, да что-то страшновато. Мать уже старая, а Мишке только седьмой год миновал. Тут немало проходило молодцов вроде вас. Говорили вернутся, порасскажут обо всём. Да вот уж сколько лет ни вестей, ни их не видели и не слыхивали! Видно где-то загинули! Или замерзли, или с голоду околели, а не то злодеи кочевники в полон14 заарканили.
– Путь у вас долгий, по голодной степи. Ни воды, ни хлеба, ни хотя бы дерева укрыться в тени, только ветер лютый. То песок летит, а то колючий снег забирается под одёжку. Засыпет вас не песком, так снегом!
Летом жарче чем в бане! Напиться негде, дышать нечем! Жара нестерпимая! Хоть глаза прогляди, вокруг ни души!
А то ещё злодеи на маленьких конях заарканят, и поволокут по песку, аж пыль поднимется. Живой останешься, привезут до своего кошта15, скалятся, плюют, бьют камчой16. А потом привяжут за хвосты двум конякам, и пустят их куда глаза глядят.
Вот и отжил человек! Говорят, что они не хотят чтобы на ихнюю землю заходили чужие люди!
Хлопцы попритихли, не слышно было даже как они дышали.
Заговорил Ефим:
– Да неужели такое может быть!?
Хозяин посмотрел в упор на Ефима и деловито сказал:
– Бывает парень и такое! Но если вам повезёт, то встретите добрых людей. Ходят туда караваны, да и охрана у них есть, и язык понимают ихний. Может с божьей помощью и доберётесь в те далёкие края, куда я и сам не знаю. Оттуда ко мне пока ещё никто не заходил!
Мужик был добродушный, знал много. Напутствовал беречь одежду и обувь, и запастись не только хлебом, но и водой. Говорил, что в зиму идти негоже, загините! Надо где-то на рубеже перезимовать. А там по весне идти дальше. Ходил и он до тех холодных степей. Повернулся и сказал:
– Ладно, с Богом, спите! Завтра ещё поговорим.
Усталые путники наслушавшись рассказов долго не могли сомкнуть глаз. Но всё-таки сон одолел их, и они стали дружно похрапывать.
Рано утром, выезжая со двора, хозяин простился с хлопцами, набожно перекрестил их и сказал:
– С Богом добрые люди! Бог даст вам повезёт! Не забывайте мою хату.
Перекусив на дорогу, хорошо намотав портянки, хлопцы двинулись в путь.
Куда идём, что с нами будет? Каждый втайне думал свою думу. Вернуться домой сейчас, да засмеют ведь, здороваться никто не станет! Лучше сгинуть на чужбине, чем жить с позором!
Ефим тряхнул головой, как бы стряхивая с себя налетевшую грязь с промчавшихся коней и, улыбнувшись сказал:
– Эй, хлопцы, давайте запоём нашу весёлую.
Парни подняли головы, но петь никто не собирался. Село уже осталось вдали. Шли не так уверенно, как вчера.
Так и потянулись дни по пыльным дорогам, да впроголодь.
На полях уже созрели хлеба. Руки изголодались по работе. А в глазах тоска.
Обветрены лица, полопались губы, покраснели глаза от невылазной пылюки. У Петра сапоги уже стали расползаться. Он тяжёлый был на ногу. Мать ему говорила:
– Петя, береги обувь, ох как она пригодится тебе в дороге!
Была ещё и новая, но все берегли её про запас, кто знает что будет?
И вот как-то под вечер усталые, голодные, еле брели. Пропахшие дорожной пылью смешанной с потом, только глаза светились, да скулы ярче очерчивались на загорелых лицах. Вошли в село.
Из-за поворота выехала телега, нагруженная снопами пшеницы, за ней другая, третья. Впереди шёл крепкий, плечистый, русоволосый мужик.
– Цоп! – закричал он на быка, который мотнулся в сторону за бурьяном. Огрел его кнутом и крикнул девушкам, погонявшим быков в своих телегах:
– Пошевеливайтесь!
Парни поравнялись с дядьком, сняли картузы17, и в один голос сказали:
– Доброго здоровья вам мил человек!
Мужик снял картуз, слегка поклонился и сказал:
– Доброго здоровья и вам тоже добры молодцы!
Девчата под стать отцу статные, свежие, ответили на приветствие слегка покраснев поклоном головы, тряхнув густыми косами, свисавшими с плеч. Были они запылённые, но весёлые.
Потом мужик внимательно оглядел хлопцев и сказал:
– А добрые люди, может переночуете у нас, не побрезгуете нашей хатой? Отдохнёте, поедим что имеется, а там и идите с Богом!
Ефим глянул на товарищей и понял, видно Бог послал им доброго человека. Ефим низко склонил голову, снял картуз и сказал:
– Мы очень рады вашему приглашению, и будем рады, если можно, то и помочь вам.
Мужик деловито сказал:
– Вот и хорошо! Меня зовите дядько Роман. – И повернувшись к старшей дочке, сказал: – Галя, бежи до дому и скажи матери чтоб затопила баню! У парубков надо пыль стряхнуть с одёжек, обстирать их, да хорошо побанить!
Улыбнулся широко, ласково, и сказал:
– А ну, кто быков может погонять?
Парни ответили в один голос:
– Мы все из села, хлеборобы!
– Ну и хорошо, за дело!
Другая дочь Катя убежала за сестрой вдогонку.
Быки переваливались с ноги на ногу, громко сопели и тихонько волокли возы.
Путь был не долог. Но и за это короткое время дядько Роман успел узнать всё необходимое про хлопцев. Крякнул и сказал:
– Ничего, всё обойдётся, а вот и моя хата!
Ворота раскрыты, у ворот улыбающаяся дородная баба с синими глазами, тётка Мария. Так, лет сорок с небольшим. Приветливо встретила молодцов и сказала:
– Милости просим в наш дом!
Парубки зашагали легко и твёрдо, ободрённые приветливой хозяйкой. Двор был разумно распланирован. Под большим навесом стояла скирда18 сена, а там дальше была навалена куча снопов. Видно хозяин торопится скорее весь урожай свезти домой.
– Тпру-у-у! – остановил быков хозяин.
Все встали.
– Пусть скотина передохнёт!
Галя поливала большим железным ковшом на голые спины, вода струйками забегала во все укромные места. Галя искоса поглядывала на ладных парней. Девка на выданье, что надо!
Пока мылись, прошла усталость. Забыли обо всех невзгодах когда тётка Марья тут же, у крыльца, налила им по ковшу ядрёного квасу.
Хозяин ласково сказал:
– Ну что, передохнули? Пока зашумит баня, давайте снопы подберём.
Компания улыбалась, работа кипела, хозяин что-то смекнул и сказал:
– Что ж молодцы, спасибо! – И крикнул: – А ну Катька, запарила веники?
– Готовы тятенька, распарились!
– Ну хлопцы, а теперь в баню! Вот тут в прибаннике раздевайтесь, одежду на вешалку! – Показал, что к чему и вышел.
Тут Ефим и призадумался, а как же гроши сберечь? Все думали одну думу.
Хозяин вошёл и смотрит как парни в нерешительности, переминаясь с ноги на ногу не заходят в баню. Хозяин смекнул:
– А вы не бойтесь, девчата не придут! А на всякий случай вот на косяке крючок. Я пошёл, а вы закройтесь!
Парились от души, баня была жаркая, забыли про всё.
И когда вышли. отдуваясь от пара и удовольствия в прибанник, постучал хозяин.
– Если не очень торопитесь, то завтра девчата перестирают ваше бельё и рубашки.
И подал им белоснежные, хрустящие, льняные рубашки.
Парни стыдливо надели просторные рубашки. Хозяин вышел.
– А всё-таки есть Бог на небе! Вы ж глядите, куда мы попали! – сказал Ефим, уплетая жирный наваристый борщ с мясом и закусывая мягким душистым хлебом.
Хозяйка сидит рядом с Ефимом, улыбаясь о чём-то спрашивает. Дядько Роман щедро угощает. Девушки стоят у дверей, и только мать поведёт глазом, они уже тут как тут! Хорошая семья, думали парни каждый про себя. Жить бы да жить! Работай, старайся, и всего будет вдоволь!
Хорошо поужинали и хозяин уложил парней спать на сеновале.
Проснулись рано, а на столе уже шёл пар от горячего супа. В ковше стоял квас.
Парни не заставили себя ждать. И уже через несколько минут жевали, аж раздавался хруст.
Хозяин без обиняков19 прямо и добродушно сказал:
– Хлопцы, как я думаю, вам далеко не пройти! Вы почти голодные, усталые, а скоро холода, дожди, а там и снег, да и у меня большая неуправа. Сын мой служит службу царю батюшке, а девчата не хлопцы! Я задыхаюсь от работы один! Замучил девчат мужицкой работой, а что делать!?
Галя хмыкнула:
– Что ж мы такие немощные?
Отец строго глянул на Галю, ту как ветром сдуло.
В общем уже четвёртый день хлопцы убирали хлеб. Хозяин сказал, что ещё дня два, и всё будет во дворе под навесом.
Дочери выстирали и заштопали уже расползающиеся от пота и солнца штаны и рубашки.
Проводы были трогательны, даже тётка Мария всплакнула, приговаривая:
– Кто ж его знает, что вас ждёт? Жаль, такие ладные парни!
Дядько Роман сказал:
– Бог помогает таким хлопцам! Мария, не мочи дорогу!
Собрали щедро всего на дорогу. Напекли много хлеба, дали сала, сухарей, другой снеди. Простились, и с Богом!
Дядько Роман проводил их аж за село и о многом рассказал.
Что в зиму идти негоже, занесёт снегом, съедят волки, да мало ли чего ещё приключится!
Там на рубеже Российском есть большая казачья станица, по слухам там и зимуют ходоки.
Казаки богатые, им нужны рабочие руки, и они помогают Православному народу. Тепло распрощался:
– Ну, с Богом!
Троекратно перекрестил и ушёл.
Хлопцы уже привыкшие к дороге шли размеренным шагом, глядя близоруким взглядом вдаль.