Хризантема на мокром асфальте. Детектив

Иван смотрел на спящую жену, и ему очень хотелось защитить свое хрупкое счастье… от чего? Он и сам не знал, но уже очень боялся.

Глава седьмая

Театральная

«Время строит гримасы, как рыжий клоун на ковре…»

Эта мысль пришла в голову неожиданно, и так же неожиданно исчезла. Эдик сидел в гримуборной и ждал своего выхода на сцену. Шла репетиция «Вишневого сада». Эта была тяжелая для Эдика репетиция. Вместо Ольги Светловой в спектакль должна была войти Юлия Сергеева.

Эдик мучительно рассуждал о несправедливости жизни, о том, как может судьба подшибить человека на взлете и ничего с этим не сделаешь, ничего не исправишь. Ведь совсем недавно он играл в спектакле с Олей, и вот – эта жуткая ночь, которая оборвала жизнь лучшему другу, а бедная Оля уже месяц в коме в реанимации, и никто не знает, когда она придет в себя. Она в другом мире – темном и непонятном, между жизнью и смертью, на другой планете…. И вернется ли? Эдик взял сигарету, закурил, рука дрожала. За этот последний месяц он постарел на десять лет. Одна мысль не давала покоя: Когда Оля вернется в этот мир, как сказать ей про Леню? Что будет с ней, когда она поймет, что стала вдовой? Она не вынесет горя, не вынесет.

Эдик вспомнил похороны Лени. День был унылый, падал мокрый снег, многие пришли с зонтиками. Леню долго не решались хоронить, надеялись, что Оля все-таки придет в сознание. Надеялись и боялись, что когда она узнает о смерти мужа, то не вынесет горя и отправится вслед за ним. Сигарета догорела и обожгла пальцы. Эдик вздрогнул, смял сигарету, и пошел на сцену.

Вот сейчас на сцене мучается Юлька. Роль не дается ей. Эта роль как будто заколдована, – это Олина роль. Сначала хотели ввести в спектакль молодую актрису, но на первой же репетиции та неудачно оступилась, подвернула ногу и ушла на больничный. Потом предложили роль заслуженной артистке, которая хотела сыграть Раневскую с самого начала. Она очень обрадовалась, с энтузиазмом взялась за дело, а через несколько репетиций пришла в кабинет режиссера и положила роль на стол, заявив, что до конца жизни не возьмет эту роль в руки. Такая резкая категоричность всех ужасно удивила, потому что эту актрису можно было обвинить в чем угодно, только не в лени и легкомыслии. Директор пытался давить на актрису, говорил, что по закону она не имеет права отказываться от роли, довел ее до истерики, но так ничего и не добившись, отступился. По театру поползли недобрые слухи. Актеры – народ суеверный. Поговаривали даже, что к заслуженной во сне якобы я вилась Ольга Светлова и сказала, что пока она жива, роль Раневской в этом театре играть никто не будет. Теперь актрисы вздрагивали только при одной мысли о том, что кому-то из них придется вводится в спектакль на эту роль вместо Ольги.

То же происходило и с Юлией Сергеевой, когда ее вызвали в кабинет главного. Бледная и дрожащая вышла она из кабинета. В руках у нее была злополучная роль. Отказаться она не посмела, так как в последнее время было мало работы. Да и роль хороша, мечта многих актрис. И партнеры прекрасные – Эдик Черняев, Семен Григорьевич – заслуженный артист, прекрасный человек.

Сейчас, когда Эдик подходил к сцене, оттуда доносились звуки музыки. Нежный вальс, сопровождавший монолог Раневской, голоса актрисы даже не слышно. Музыка громче, громче, конец первого действия, перерыв. Послышались голоса актеров, спускающихся в курилку, Эдик двинулся следом.

– Да сыграет она… – услышал он голос Семена Григорьевича.– Ну, конечно, не так как Ольга, но по-своему.

– Волнуется очень.

– Волнуется – это хорошо. Такую роль с холодным носом не вытянешь.

– Нет, не то… Оля была хороша!

Это «была» резануло ножом по сердцу. Эдик взорвался.

– Почему была?! Она -есть! Она вернется!

– Эдуард, не волнуйтесь. – Успокоила его пожилая актриса. – Конечно, Олечка вернется к нам. Никто не звонил в больницу?

– Звонили, все по- прежнему

– Главное, чтобы она очнулась, а там врачи вернут к реальности.

– Хороша реальность – вдова!

Все приумолкли. Это тяжелое слово, как будто, придавило всех. Никто не знал и никто не мог сказать точно, что будет, когда Ольга придет в себя. Сказать ей об этом, значит – убить ее наверняка. Молодой артист, Витя Себежев вдруг произнес нерешительно:

– А, если, не говорить?

Все повернулись к нему.

– Ну, мол, уехал в командировку, просил не беспокоится, жив-здоров, ну нельзя же сразу такое….

Все понимали это. И по молчаливому согласию решили первое время ничего не говорить Ольге. Предупредить всех врачей, нянечек, медсестер, и даже уборщиц. Говорить, что муж приходил несколько дней назад, удостоверится в ее состоянии, просил передать, чтобы она не волновалась, что его вызвали к иногороднему клиенту. Все понимали, что на этой лжи долго не продержишься, но другого ничего не могли придумать. Прозвенел звонок на репетицию, Эдик пошел вместе со всеми на сцену.

В зале на режиссерском месте восседал режиссер спектакля – Григорий Иванович Оболенский, носитель знаменитой дворянской фамилии, за что и получил закулисное прозвище – «корнет Оболенский». Это была замечательная личность. Он работал в театре пятый сезон главным режиссером.