Физкультура и литература

Иван Канина

Физкультура и литература

Спасибо маме за долгое и счастливое детство.

Собачья жизнь

В детстве я, как и все дети, очень сильно любил животных. В нашей небольшой двухкомнатной квартире не было места даже для меня, но, тем не менее, с нами жили кошка с собакой. Мой отец, напротив, не очень любил домашних животных и частенько применял к ним грубую физическую силу. Он говорил, что делает это не ради удовольствия, а строго в воспитательных целях. Отец наказывал за дело. Бате было невдомек, что животные имели ограниченные умственные способности и частенько не понимали, за что их бьют. Но нельзя сказать, что его методы были совершенно бесполезными. Домашние животные имеют свойство блевать, где и когда не попадя. После очередной такой рвоты, совершенной собакой, отец преподал ей урок, после которого пес чудесным образом съел свою блевотину. Такие чудеса стали происходить сплошь и рядом. Кошка тоже научилась съедать свою блевотину. Как видно, отец оказался неплохим педагогом. Он умел находить общий язык с животными.

Нашего пса звали Чарли. Иссини-черная шерсть с белой полоской на груди. Без породы, без племени и без масти. Хоть Чарли и не был ласковым псом, но я в нем души не чаял. Он с настороженностью относился ко всяким проявлениям любви. О какой ласке могла идти речь, если мой отец с самого рождения воспитывал его методом кнута и палки. А еще собаки не любят детей. Потому что дети делают им больно.

Отец кормил собаку сам. Строго по расписанию, два раза в день: утром и вечером. В остальное время Чарли испытывал голод. А голод совершенно не располагает к дружелюбию. Как-то раз мне приспичило поиграть с Чарли во время кормления. И собака, не будучи человеком, да и голодающий человек в такой ситуации поступил бы точно так же, укусила меня. И, естественно, я закричал и заплакал. Папа, увидевший мою кровь, налетел на пса и отдубасил его до полусмерти. И если бы я не приполз защитить бедное животное, то он запинал бы его насмерть.

Чарли жил возле входной двери и был прикован к ней полутораметровой железной цепью. Когда отец уходил на работу, мы отпускали его, и он гулял по квартире. Но и это было чревато последствиями. На следующий день отец мог обнаружить на диване черные волосы, и тогда пиздец приходил всем нам вместе взятым. Ну, это я уже, конечно, сгустил краски. Меня отец никогда не бил. Доставалось только собаке.

Обычно Чарли на прогулку выводил мой старший брат. Отец тоже иногда брал на себя эту обязанность, но на это без слез невозможно было смотреть. Поводок укорачивался до полуметра, и пес не мог даже понюхать траву, прежде чем пописать. А когда Чарли присаживался, чтобы сделать кучу, поводок натягивался до предела, мгновенно наступало удушье. Так что удовольствие от прогулки собаки получал только мой отец, который, судя по всему, все-таки был живодером.

Однажды брату нужно было ехать в город, и он решил взять Чарли с собой без поводка. Обычно пёс всегда возвращался домой. Но в этот раз он не вернулся. Брат рассказывал, как сел в автобус, а собака еще долго бежала за ним, но потом отстала. Прошло два дня, но Чарли не возвращался. Я стал переживать и плакать. У отца накопилась агрессия, кулаки зачесались, и он был вынужден пойти со мной на поиски пса.

На следующий день мы встали очень рано и пошли искать Чарли. На каждом углу я кричал и звал своего пса. Мы обошли весь район, но безрезультатно. Отправились дальше, на другие улицы, я кричал, но нигде не слышал радостного лая. Отец тоже кричал, и было заметно, что он переживает за меня. Может быть, пес и слышал наши крики, но слишком боялся отца, чтобы подойти к нам. Но скорей всего Чарли просто лежал где-нибудь в канаве сбитый машиной. А может, он, как Чарли из мультфильма «Все псы попадают в рай», влюбился в какую-нибудь сучку и решил завести себе потомство? Или его подобрала другая семья и стала обращаться с ним как с Лесси1?

Спасибо тебе, Чарли, за красивый шрам под правым глазом и до встречи в раю. Надеюсь, поводок у тебя там длиннее, а блевотина вкуснее.

«Завтра на этом же месте»

В конце девяностых была мода на фишки. В каждом дворе можно было увидеть, как несколько десятков человек, разделившись на группки, сидят на корточках и во что-то играют. Проходящая мимо старуха могла подумать, что все они наркоманы, и что во времена ее молодости ребята умирали на войне, а не сидели без дела на улице. Но эти ребята не сидели без дела – они резались в фишки.

Сначала оговаривалось количество фишек, ставящихся на кон, затем очередность игроков, и после всех приготовлений начиналась игра. Игрок брал свою самую счастливую «биту» и наносил удар по стопке разыгрываемых фишек. Сколько штук переворачивалось картинкой вверх, столько игрок и забирал себе. У каждого игрока был свой индивидуальный стиль, были любимчики публики и те, кого все ненавидели за то, что они использовали шулерский прием. Бить «под себя» было запрещено во всех группах, кроме самых отмороженных, где можно было бить хоть камнем по голове. Также всегда можно было обвинить игрока, выбившего неприлично большое количество фишек в том, что он бил «под себя» и тогда, если у вас находились свидетели, он перебивал. Следующим ударом он выбивал уже не так много или совсем ничего, и вы с умным видом могли сказать: «Ну вот видишь, бить «под себя» любой может».

Я был мастером игры, но никто этого не признавал, поскольку каждый считал себя мастером, а остальных – любителями. Но существовал один объективный и неоспоримый признак мастерства – количество твоих фишек. На пике славы я обладал коллекцией более трех с половиной тысяч фишек. И в один прекрасный день мне предложили их продать. Естественно, я согласился. Я продавал фишки всяким малолеткам, а через полчаса выигрывал их обратно. Это был беспроигрышный вариант. Вечный двигатель заработка.

После первого бизнеса у меня появилась первая девушка. Она жила в другом районе и мне частенько приходилось провожать ее до дома. В один из таких вечеров, возвращаясь, на противоположной стороне улицы я увидел подозрительного парня. Любой парень в те времена выглядел подозрительным. Тем более, в другом районе. Тем более, когда у тебя есть деньги. Парень меня тоже заметил и перешел на мою сторону. Я перешел на другую сторону. Он оказался тертым калачом и повторил свою комбинацию «Е2-Е4». Оказывается, с ним бесполезно играть в «кошки-мышки». Он неумолимо приближался. Карманы у моего пуховика были порваны, и я, воспользовавшись этим, успел спрятать всю имеющуюся наличность за спину в синтепон. Вот уже стали различаться черты его уродливого бычьего лица. Мысли мои бились в клетке здравого смысла. Срочно бежать, не оглядываясь, улепетывать, чтобы пятки сверкали. Но было уже поздно, я приблизился к нему настолько, что были видны не только черты его лица, но и прыщи, грязь, свищи, угри, тромбы и прочая гадость. Он остановил меня взглядом. Я повиновался.

– Здорово, – говорит он и протягивает мне свою огромную грубую руку.

– Ппппривет, -заикаясь говорю я и жму ручищу.

– Бабки есть?

– Нет.

– Если найду, дам пизды.

– Нет у меня никаких денег.

Меня бьет сильная дрожь, ноги подкашиваются. Он проверяет карманы и ничего не находит.

– С какого района? Что тут делаешь?

– С 202-го, девушку провожал.

Он оглядывает меня с ног до головы. Его взгляд привлекает ярко оранжевое пластиковое кольцо на моей левой руке, которое мне подарила девчонка. На вечную память.

– Покажи кольцо! – приказывает мне гопник. Затем снимает кольцо с моего пальца и внимательно его рассматривает. Не знаю, какую ценность оно для него имело, но следующая фраза меня ошарашила.

– Дай потаскать.

– Не могу, оно не мое, а девушки.

– Не ссы, завтра в это же время на этом же месте, я тебе его отдам, – сказал он, пожал мне руку и ушел.

Я остался стоять, разинув рот от изумления. И это все? Я так легко отделался? Пластиковое кольцо? Наверное, он подумал, что это Кольцо Всевластья2. Я не мог поверить в такую удачу и, ежеминутно оглядываясь, побежал домой. Я испытал облегчение от чудом прошедшей мимо меня грозы. С тех пор я зарекся провожать девушек домой, если только они не жили в моем районе. Любовь любовью, а получать «пизды» никому не хочется.

Книги. Деньги. Два урода

Подобный случай произошел со мной, когда мне было лет десять. Мы с моим другом решили сходить в библиотеку, вернуть книги и взять новые. Не знаю, зачем я туда ходил, ведь я никогда их не читал. Я подходил к книжной полке с приключенческими романами, брал первую попавшуюся книгу и нес ее к библиотекарю. И больше я к ней не прикасался до тех пор, пока не наступало время ее возвращать. Я не очень-то жаловал своего приятеля, но было у него одно очень положительное качество, которое перечеркивало все его недостатки – деньги. И поэтому я терпел его гнусный характер. И в этот раз я решил пойти с ним в библиотеку не по причине интеллектуального обогащения, а по причине материального. Вот таким ребенком я был. И если вы вдруг вздумаете меня упрекать, то знайте же, что практически все дети корыстны по своей природе. У детей вообще отсутствует мораль, поэтому им так усиленно вдалбливают басни Крылова. Совершенно идиотские басни, на мой взгляд. Но на ребенка они действуют как надо. Они вынуждают его следовать стереотипам якобы правильного поведения. Та же Библия, только с животными в главных ролях. Обезьяна и очки, мать ее! Лебедь, рак и щука! Кому в здравом уме, придет в голову писать об обезьяне и очках? Помню, как мне довольно часто повторяли: «У тебя нет ни стыда, ни совести». Так это же прекрасно! Стыд и совесть придуманы для идиотов. Два самых отвратительных чувства, мешающие жить в полной мере и навязанные нам как нечто прекрасное. Они хотят заменить нашу открытость и искренность на мораль и совесть. Аморально! Пусть Крылов кому-то другому лапшу на уши вешает. Короче в те времена я мог спокойно дружить с человеком только из-за денег. Не то что сейчас, когда такое поведение считается неприемлемым. Правда почему-то девушкам выходить замуж за богатых мужиков не по любви кажется нормой. Общественная мораль – это кошка в коробке полной крыс. Кого-то она может и убьет, но остальные выгрызут ей глаза, вырвут почки и разорвут на кусочки сердце.

В этот раз у моего друга оказался полный карман денег, часть которых он отдал мне на хранение. Я не задумывался об их этимологии, ибо догадывался, что добыты они без использования морали. Баснями Крылова здесь и не пахло. Мне было наплевать, откуда он их взял. Деньги не пахнут. Моя семья не обладала достаточными финансами, чтобы я мог отказаться от внешних инвестиций. Середина лихих девяностых. Никаких перспектив. Никакого веселья. Любая копейка на счету. И если выпадал шанс поесть сладостей за чужой счет, никто не спрашивал, откуда взялись деньги.

Библиотека находилась в другом районе. Решив сократить путь, мы пошли через замёрзшую реку. Проваливаясь по колено в сугробы и размышляя о том, как потратим деньги, мы не заметили, как с другого берега наперерез нам двинулись две точки. А когда заметили, было уже поздно. Точки превратились в двух быдланов. Назвать их как-то по-другому не то, что рука не поднимается, язык не поворачивается. Два парня совершенно неприятной наружности, явно хулиганистого вида. Один из них был обладателем настолько заурядной внешности, что его образ, не успевший запечатлеться в мозгу, тут же исчезал из памяти, превращаясь в блевотину. Второй же, напротив, обладал отличительными особенностями. На его правой ноге красовался валенок, что уже само по себе являлось дикостью. В то время уже никто их не носил. Но дело даже не в этой ноге, а в другой. Левая, забинтованная в гипс, была завернута в шаль и засунута в огромный летний шлепанец. Какого черта? У него что – раздвоение личности?

Мы попытались убежать. Но не тут-то было, снег ломался под ногами, мы проваливались и вязли. Они же, несмотря на валенок и сломанную ногу, двигались намного быстрее нас. Мы остановились, а гопники рассмеялись. Я чуть не заплакал от беспомощности и ужаса, а вот мой приятель заревел как подраненный кабан. Уроды сказали, что не тронут нас и пальцем ноги, если мы сразу отдадим им все свои деньги. В руках у меня была тканая сумочка, куда я сложил библиотечные книги, туда же я и скинул бывшие на моем хранении деньги. Меня обыскивал двуликий одноногий ублюдок. Он спросил, что в сумочке, я вытащил оттуда книгу и, всхлипывая, показал ему. Он даже названия не смог прочитать, безграмотный ушлепок. Он обшарил мои карманы, но ничего не нашел. Мой обосравшийся приятель сразу же отдал все деньги. Он был жутким трусом, но это совсем не мешало ему воровать деньги у родителей. Конечно, я знал, что он ворует у родителей, но мне было по хрену. Он выгреб целую гору смятых купюр и отдал их второму ублюдку. Глаза его зажглись, как у гиены, увидевшей полусгнивший труп. Денег оказалось даже больше, чем я думал. Сукин сын утаил несколько купюр от меня. Готов поспорить, что гопники, в отличие от нас, знали на что потратить эти деньги. Царской волей они отпустили нас восвояси и быстрым аллюром отправились к себе в пещеру. Конечно, аллюр не возможен для человека с одной ногой в валенке, а второй в гипсе, но передвигался он достаточно проворно.

Мы ползли, продираясь через снег, а на наших щеках замерзали слезы. На моих щеках – слезы обиды за упущенное счастье, на его – слезы радости от того, что ему удалось избежать смерти. По мере приближения к дому, у меня созрел план. Только бы брат был дома. Я вкратце рассказал план другу, но ему он не понравился. Он не хотел возвращаться, а я не хотел расставаться с деньгами. А план был до безобразия прост: попросить помощи у моего старшего брата. Если он откажется, предложить вознаграждение.

Благодарение небесам, брат оказался дома. Мы наперебой рассказали ему о произошедшем, и он сразу же ринулся в бой. Никто не смеет обижать его младшего братика. Мы составили фоторобот, на котором изобразили валенок и гипс в шлепанце. Этих деталей должно хватить для опознания.

Операция прошла успешно. Как по вазелину. Брат выследил их в соседнем районе. Ублюдки ничего не подозревали. Охотники совершенно неожиданно для себя стали жертвами. Брат припер их к стенке и с угрозами о расправе, забрал уже несколько раз сворованные деньги, которых, кстати, оказалось чуть больше, чем было у нас. Похоже, что сегодня не мы одни стали жертвами одноногого пирата.

Когда, справедливость восторжествовала, приятель в эпилептическом припадке благодарности, отдал брату половину награбленного. Вот ведь долбоеб, подумал я. Мы с братом договаривались о гораздо меньшей сумме. Похрен, у меня еще в сумке с книгами остались. Мне хватит.

Лето

Мы выбежали около шести утра. Сегодня начинается новая жизнь. Без вредных привычек. Чем раньше, тем лучше. Нас двое: я и Игорь. Я на правах старшего товарища помогаю Игорю взрослеть, а он помогает мне самоутверждаться. Двойная выгода, как у крокодила с птичкой, чистящей ему зубки.

Мы бежим на дамбу. Длинная дорога идет сквозь узкий пляж, усыпанный разбитыми бутылками, окурками, пьяницами, собачьим дерьмом, гниющей рыбой и прочим мусором. На плакатах социальных реклам пишут: "Когда никто не мусорит, не надо и убираться". Но в нашем случае все иначе: "Когда все мусорят, нахрен убираться?". И это правда. Среди осколков пивных бутылок сложно найти песок. Порезать ногу во время купания не невезение, а закономерность. Также во время купания можно легко получить по морде. Как пить дать. Пошел искупаться, освежиться, зарядиться позитивом, а получил кулаком по лицу. Хорошо же.

Я живу возле реки. Конечно, рекой ее можно назвать только с огромной натяжкой. С превеликим преувеличением. Тоже самое, назвать рогатку – огнестрельным оружием. Это не величественная река Лена, а ее жалкий грязный приток. Эту лужу в народе называют "говнотечкой". Это даже не вода, а мутная жижа, состоящая из продуктов химического, физического и атомного распадов, смешанных с продуктами обмена мочеполовых систем различных видов млекопитающих. Так называемый «городской пляж» находится в трехстах метрах от моего дома. Надо всего лишь перейти дорогу и пройти через коттеджи, которые понастроили себе местные богачи. Но пройти по прямой невозможно, они огорожены высоким железным забором. Богачи не хотят, чтобы через их владения ходили всякие нищеброды. Из-за этого приходится делать крюк. Раньше, когда коттеджей еще не построили, там располагался песчаный карьер. Молодежь со всего района ходила туда драться. Один на один. «До первой крови» или пока один из бойцов не заплачет. Ну или, на худой конец, пока кто-нибудь не умрет. Отказ от драки автоматически приравнивался к поражению. Проигравший сразу же оказывался на ступеньку ниже. Абсолютно никакого значения не имела причина, из-за которой боец отказался от драки, будь то: кровавый понос, язва, геморрой, цистит, ишемическая болезнь сердца, инсульт, цирроз печени, глаукома, острая шизофрения, хроническая депрессия, усталость, анальная трещина, ушная пробка, катаракта, камни в почках, синдром Бабинского справа, боковой амиотрофический синдром и даже в случае клинической смерти. Все было тщетно. Проиграл так проиграл. Теперь ты должен уважать победителя. Никаких оскорблений в его адрес. Целуй руку, которую не смог отрубить.

Как-то раз я был свидетелем драки между двумя лучшими друзьями. Драка была ужасно скучной, как спаривание дождевых червей, если, конечно, они спариваются. Один друг нападал, пытаясь навязать ближний бой, другой друг отбивался, держась на расстоянии. Драка длилась уже больше пяти минут, когда собравшиеся зеваки, подхалимы, карманники, кривляки, подонки и прочая шушера стали расходиться по домам. По телеку начинался "Черный плащ".

Однажды я тоже дрался на песках. Единожды. С каким-то незнакомым парнем, которого видел в первый и, как оказалось, в последний раз в своей жизни. Очевидных причин для драки не было. Кроме одной: старшие ребята хотели зрелища. Но драться между собой они не желали. Поэтому, они стравили нас, сказав мне: «Видишь того парня? Он сказал, что твой отец -педик». Естественно, «тот парень» ничего такого не говорил, но времени проводить лингвистическую экспертизу не было. Надо было «махаться». Кажется, во время жестокой бойни, я попал своей худой костлявой ногой в мягкий живот «того парня», и он отказался от продолжения. Их компания позорно удалилась с песков, а мы остались жечь костер и кидать в него патроны.

Чтобы в тебя не попала пуля необходимо было прятаться за песчаными насыпями. Кто-то бросал патрон в костер, и все пригибались в ожидании взрыва. На самом деле, в патронах не было снаряда. Мы не знали, что патроны были монтажными, а не боевыми. На наш неискушенный взгляд, все они выглядели одинаково. Когда патроны закончились, мы стали кидать в костер пластиковые бутылки с закрытыми пробками, которые, попадая в огонь, сперва набухали, а потом, скривившись, взрывались, взлетали вверх, вздымая пепел и искры. От костра надо было убегать и в этом случае. Никто не знал, как может повести себя углекислый газ в замкнутом пространстве. Неизвестно, в каком месте появится дырка, и в какую сторону полетит бутылка. Все понимали, что с такими вещами лучше не шутить. Поэтому мы соблюдали технику безопасности, прячась за насыпями. Через несколько секунд раздавался свист, щелчок, костер вспыхивал синим пламенем, и бутылка взлетала в воздух. Затем мы бежали к ней, рассматривали и весело обсуждали ее полет. Потом все повторялось до тех пор, пока бутылки не кончались. Потом все расходились по домам. Было ужасно грустно понимать, что день славы кончился, и завтра никто не вспомнит, как ты победил в драке.

Однажды на карьере началась стройка, и пески, наполненные нашей первой кровью, потом и слезами, превратились в коттеджи. Я сделал крюк и оказался на пляже. Там я сразу приметил своих одноклассников. Любовную парочку. И, что удивительно, они делали то, что делать на этом пляже ни в коем случае не рекомендуется – купались. Середина июля. Самое пекло. В Якутске лето длится всего один месяц – июль. В июне еще достаточно прохладно, чтобы купаться, в это время идет река. Огромные массы льда плывут, тают и исчезают в грязных потоках реки Лены. Очень красивое и величественное зрелище. Живущие поблизости люди выходят на пляж, чтобы посмотреть на это чудо природы. В Якутске и так мало зрелищ, поэтому пропускать такое нельзя. Река, из-за таящего льда, выходит из берегов и весь «городской пляж» опускается под воду. Льдины разных размеров дрейфуют, задевая друг друга, толкаясь и соединяясь, образуя целые флотилии. При их столкновении стоит оглушительный треск. Вода подходит к самой кромке дамбы, по которой гуляют люди. Кажется, еще чуть-чуть и все окажется под водой. Но этого "чуть-чуть" всегда не хватает. Подъем заканчивается, треск стихает и льды, ничего не добившись, растворяются. Таяние происходит не сразу. Сначала спадает общий объем воды, и льдины, оставшись на песке, медленно умирают. Печальное и эпохальное зрелище. Гуляя по мокрому песку, кажется, что ты оказался в первозданном мире. Рядом с тобой трещат огромные айсберги, а река, черная от грязи, тихо ворчит, унося с собой остатки былой мощи. Как проигравший флот, уходит на базу, так и льды, оставшиеся на плаву во власти течения, плывут назад; туда, где в итоге своих странствий становятся тем, кем были изначально – водой. Когда ты подходишь к льдине, она скрипит и лопается, распадаясь на тонкие хрупкие кристаллы. Можно залезть на айсберг и крошить его ударами ног. Тысячи осколков, переливаясь, опадают на песок, образуя россыпи драгоценных камней. Эта картина навсегда останется в памяти.

В августе температура воздуха стремительно падает. Природа подготавливается к зиме. А для жары остается только июль, и солнце, вступая в законные права, отрывается на полную катушку, платя по старым счетам и авансируя будущие. Температура воздуха в июле поднимается до тридцати пяти, а иногда и до сорока градусов. Вместе с тем влажность воздуха, несмотря на близость реки, минимальная. Смертельный зной. Тяжело переносить такую жару на ногах. Люди спасаются вентиляторами и кондиционерами, кто может себе позволить. Богачи, живущие в коттеджах за железными заборами, могут, а мы, жители КПД-шек и домов 112 серии, вынуждены спасаться под лопастями китайских вентиляторов. Но и то не все. В крайних случаях спасает холодный душ или купание в радиоактивной речке. Вот и мои одноклассники предпочитали городской пляж. Я присоединился к ним. Присел на песочек и снял футболку. Я гулял и купался в ярко оранжевых гавайских шортах. Достаточно ярких, чтобы привлекать внимание. К тому же, у меня были длинные, обесцвеченные гидроперитом волосы, которые тоже притягивали взгляд. Я любил, когда на меня обращали внимание. Мне нравилось выделяться из толпы. А толпе это, наоборот, не нравилось. Все должны быть одинаковыми. Серыми. А белую ворону надо заклевать. Или хотя бы унизить. Так и произошло.

На пляже рядом с нами лежала парочка гопников. Уродливая дама лет тридцати-сорока и ее не менее безобразный дружок. Пьяные в хлам. А что еще делать? Набухаться на пляже – это святое. Пивная церемония как обязательный ритуал причащения. И лучше всего жажду утоляет не холодное пиво, а теплая водка. Ноль пять сорокоградусной в сорокоградусную, и уже не так жарко. Водка, принятая внутрь, также используется и как средство для загара. Через несколько часов после злоупотребления хорошо заметен равномерный загар, или как его принято называть у медиков – термический ожог. Чаще всего сгоревшей бывает одна сторона тела. В зависимости от того, в каком положении сон, солнце и алкоголь вырубили человека. Чаще всего страдает передняя поверхность тела. Человек не успевает среагировать на солнечный удар и вырубается, упав на лопатки. Опытные купальщики заранее принимают положение лежа на животе, так как внешняя сторона у них прожарилась в прошлое посещение пляжа. Так же это положение является более безопасным для здоровья пьющего. Так как рвотные массы могут причинить непоправимый ущерб жизнедеятельности организма. Чуть-чуть зазевался, и рвота уже у тебя в легких. А кому это нужно? Никому. Но никто не знает наверняка, накроет ли тебя сонливая волна или нет. Пан или пропал. Бывает, что и не накрывает, и тогда, естественно, человека накрывает волна неудовлетворенности, а вслед за ней накатывают волны агрессии, ненависти и злобы, превращая человека в безумное животное. Это состояние называется "недогоном". Теперь тебе, для того чтобы вырубиться на песке и получить шикарный загар, не хватает всего нескольких глотков. Недогон никому не нравится. То же самое, что смотреть порнографический фильм, в котором нет эякуляций. Примерно в таком состоянии находились наши соседи по пляжному отдыху. Женщине не хватило каких-то двух-трех жалких глотков, и она осатанела. А меня, как великого счастливчика, угораздило случайно посмотреть в их сторону. Она как будто только этого и ждала. Поймав мой взгляд, она схватила его зубами цербера. И понеслась. Она стала орать на меня, обзывать "гомиком", материть, костерить, поливать и обливать смешанной с говном грязью. Ненависть сочилась у нее сквозь поры. Она изрыгала ее тоннами, кубометрами, джоулями и амперами. При этом она не забывала угрожать мне избиением. А ее молодой человек, в грязных семейных трусах, просто лежал рядом и наслаждался хорошим солнечным деньком. Она стала подбивать его, чтобы учинить надо мной расправу. А я сидел на песке, и не знал, что делать. Я никогда не отличался храбростью. Да, чего уж юлить, я патологический трус.