Глазами жертвы

– Почему он не забрал цепочку в качестве трофея? – пробормотала Зои.

– Может, равнодушен к украшениям? – предположил Тейтум.

Бентли кивнула. Такая возможность существовала, но серийные убийцы, забиравшие что-то на память, обычно предпочитали драгоценности. Особенно если жертву душили, как в этом случае, а на шее была цепочка. Убийца ее наверняка заметил. Даже мог придушить ею… Зои присмотрелась. Не похоже. Цепочка слишком тонкая.

– Ты упомянул следы рук на ночном столике, – сказала Бентли. – Там лежат какие-то украшения?

– Не знаю.

– Там стоит шкатулка для украшений, – сообщила О’Доннелл. – А в ней – два браслета.

– А были два браслета и цепочка, – заявила Зои. – Убийца, вероятно, обыскал спальню, достал цепочку и надел на жертву уже после смерти.

– Сомневаюсь, – возразила О’Доннелл. – Ее отец утверждает, что она носила цепочку постоянно. Гораздо более вероятно, что убийца искал драгоценности. Браслеты оказались дешевыми безделушками, потому он их не тронул. Спросим у отца насчет более ценных украшений.

Зои начинала раздражаться, но спорить не стала. Сосредоточилась на снимках, пока фотограф пролистывал оставшиеся кадры. Возможно, впервые за последнее время она смотрит на творение Гловера…

Когда ей и Тейтуму стал известен его псевдоним, они смогли отследить его перемещения. Еще раньше выяснилось, что последние несколько лет преступник жил в Чикаго. Разыскали его квартиру у парка Маккинли – в ней теперь живет пара студентов. Удалось найти фирму, где он работал в техподдержке и откуда его полгода назад уволили. Несколько дней ушло на то, чтобы опросить его коллег и начальство в попытке собрать любые сведения. Большинство сослуживцев отзывались о нем доброжелательно. Хороший, мол, парень, в помощи не отказывал, много шутил и смеялся. Начальник назвал его «душой команды».

Только две сотрудницы заметили в Гловере что-то пугающее, но не смогли объяснить, что именно.

Зои и сама испытала нечто подобное в четырнадцать лет, когда Род Гловер жил по соседству. Сначала он казался обаятельным и забавным. Потом Зои стала подмечать в его поведении странности. Примерно тогда же в городке начались убийства девушек.

– Это все, – сказал фотограф, опустив камеру.

– Нашли орудие убийства? – Тейтум повернулся к О’Доннелл.

– Вообще-то, я предполагаю, что орудий было два, – ответила детектив. – Следы на шее указывают на удушение – значит, убийца использовал веревку или ремень. Кровь шла из большого пореза на руке, так что должно быть что-то режущее. Кроме того, рубашка частично разрезана. Но подходящего лезвия или ножа мы не обнаружили.

О’Доннелл указала на отпечатки ботинок:

– Похоже, убийца пересек комнату, чтобы поднять что-то с пола. Видите, у стены он задержался? Скорее всего, остановился и присел.

Зои подумала, что О’Доннелл не так уж безнадежна.

– Считаете, там лежал нож?

– Я в этом почти уверена. Можете сами убедиться – там несколько капель крови, улика номер шестнадцать. Думаю, они стекли с лезвия.

Зои прошла в угол комнаты и присела, разглядывая пол. Вот и капли. Несколько идеально круглых коричневых пятнышек.

Подошел Тейтум.

– Капли падали вертикально, – заявил он, – поэтому они круглые, а не овальные. Значит, это не брызги с другого конца комнаты. Вполне вероятно, что сюда бросили орудие убийства.

Зои кивнула, мысленно рисуя картину произошедшего.

– Возможно, убийца пришел сюда с ножом в руке. Потом постоял тут пару секунд. Отсюда и капли.

– Я не криминалист, – осторожно начал Тейтум, – но разве тогда не осталось бы брызг? Если б капли падали с высоты хотя бы полуметра, мы увидели бы мелкие круглые брызги вокруг. Но их нет – значит, высота падения не больше десяти сантиметров. Думаю, детектив О’Доннелл права. Здесь лежало орудие убийства, а убийца присел, чтобы его поднять.

Зои согласилась. Пожалуй, это самое логичное объяснение. Она мысленно представила, как убийца напал на жертву, угрожая ножом, и во время борьбы порезал ей руку. Что потом? Удалось ли жертве выбить нож у преступника? Не исключено…

Зои распрямилась и попробовала поразмышлять. Место преступления подсказывало, что модели поведения убийцы противоречили друг другу. Он наступил в лужу крови, накрыл тело, наследил по всей квартире. Это говорит о растерянности, страхе и, возможно, о стыде. С другой стороны, он был в перчатках, то есть тщательно готовился. Пропавшее белье – признак тяги к трофеям. Цепочка на шее не вписывалась ни в одну схему. Было ли убийство случайным? Угадать невозможно. Зои до сих пор не знала, что стало причиной смерти: потеря крови или удушение.

Обычно она легко могла вообразить возможные сценарии, а сейчас разрозненные детали не желали выстраиваться в стройный ряд.

Что-то явно ускользало из виду.

Глава 4

Тейтум вновь огляделся, стараясь понять образ жизни Кэтрин.

В каком-то смысле это его епархия. Он видел, с какой легкостью Зои проникала в мысли убийцы – как будто проскальзывала в свободный свитер. Грей не переставал этому удивляться и немного завидовать, потому что сам так не умел. Конечно, он просматривал статистические сводки, читал бесконечные исследования и стенограммы допросов серийных убийц, изучал их профили, пока все это не начинало сниться ему по ночам. Тем не менее, используя его собственную аналогию со свитером, пробраться в голову преступника для Тейтума примерно равнялось попытке натянуть смирительную рубашку на два размера меньше собственного: неудобно, почти невыполнимо, всегда болезненно и очень утомительно.

Все же понимание поведения жертвы составляло немалую часть расследования. Где-то в повседневной жизни женщины таилось то, что привлекло убийцу. Реакция жертвы на нападение тоже значительно влияла на его психику. Некоторые убийцы становились более жестокими, если жертва вела себя покорно, а другие убивали, только когда встречали сопротивление. В общем, если знаешь, какой была жертва, ты на полпути к пониманию преступника.

Кэтрин Лэм явно пребывала в рассеянности и, вероятно, была чем-то подавлена. Дому не уделяли должного внимания: цветы начали вянуть, подоконники покрывал слой пыли, корзина для белья переполнилась. Неряшливая хозяйка? Нет, многое свидетельствовало об обратном. Одежда аккуратно сложена в шкафу, ванная комната, не считая пятен крови, блестит чистотой, а в холодильнике лежат свежие продукты. Беспорядок свидетельствовал лишь о недавнем несчастье.

Была ли Кэтрин одинока? Или, возможно, познакомившись с кем-то в Интернете, хотела пойти на свидание? Будь она доверчивой, то могла согласиться на то, чтобы новый знакомый заехал за ней. Это объяснило бы отсутствие следов взлома… Нет, одежда, которую Тейтум видел на фотографиях тела, для свидания не подходит. Кэтрин не собиралась уходить из дома.

Грей взглянул на Зои и уже открыл было рот, чтобы высказать свои догадки, но та стояла, нахмурившись и прикусив губу. Знакомый ему режим «не беспокоить» означал, что она погружена в размышления.

О’Доннелл тоже сверлила Зои взглядом; в ее глазах цвета шоколада светилось недоверие. Вообще Тейтум любил шоколад и питал страсть к экзотическим вкусам: шоколад с солью, шоколад со специями… Но шоколад с подозрениями попался ему впервые. О’Доннелл склонила голову влево – так же, как при первой их встрече на улице.

Светлые волнистые волосы детектива О’Доннелл острижены выше плеч, на ней серые брюки и темно-синее пальто. Она стояла с видом скептика на выступлении фокусника – словно ждала, пока агенты ФБР вытащат кролика из шляпы, дабы она могла объявить, что кролик все время сидел внутри. Добро пожаловать на представление Тейтума Грея, волшебника и профайлера! Выберите карту, совершенно любую карту! И ваша карта… пиковый валет, безработный, скорее всего, белый, от двадцати до двадцати пяти лет, в детстве мочился в постель и мучил котят.

О’Доннелл, поймав взгляд Тейтума, спросила:

– Ну что? Это ваш подозреваемый?

– Пока рано утверждать, – машинально пробубнил Грей.

Детектив подняла брови.

– Есть что-то общее с другими жертвами? Он раньше забирал трофеи? Накрывал тела?

– Не накрывал, – признался Тейтум. – Тем не менее сходство есть…

– Тогда почему он накрыл тело в этот раз?

– Причин может быть много. – Агент пожал плечами. – Некоторые серийные убийцы накрывают жертв из чувства стыда. Еще это способ отстраниться, представить на месте человека неодушевленный предмет…

– Он накрыл жертву по той же причине, что надел на нее цепочку. – Зои обернулась к ним. – Он ее знал.

О’Доннелл сложила руки на груди. Она будто хотела что-то сказать, но ее окликнул полицейский:

– Детектив О’Доннелл, идите сюда!

Она извинилась и пошла к входной двери.

Тейтум еще раз окинул взглядом комнату и последовал за О’Доннелл. За оградительной лентой стоял мужчина – глаза покраснели, волосы всклокочены, руки дрожат. Грей понял, что ему около шестидесяти, хотя сейчас он выглядел девяностолетним согбенным стариком. Тейтум не раз видел этот взгляд – взгляд человека, раздавленного горем. Видимо, это Альберт Лэм, отец Кэтрин, обнаруживший тело. В руках он держал маленький пакет.

– Мистер Лэм. – Из голоса О’Доннелл исчезли стальные ноты. – Простите, мы все еще не можем вас пустить…

– Я принес одежду, – хрипло произнес старик, – чтобы одеть ее. Нашел дома кое-что из ее вещей, вот и решил…

– Мистер Лэм, сейчас это не срочно. Позже вы передадите одежду в похоронное бюро, и там…

– На ней рваные вещи! – По щекам мужчины побежали слезы. – Она бы не хотела… Ей нужно… Прошу вас, тут рубашка на пуговицах, легко надевается. Могу сделать все сам, и тогда уйду. Пустите меня на минуту…

Он пригнулся, чтобы пройти под лентой. Полицейский с журналом посещений уже приготовился схватить нарушителя, но О’Доннелл шагнула вперед и взяла Лэма под руку, словно помогая ему выпрямиться – и в то же время не давая пройти в дом.

– Тела вашей дочери тут нет. Его отвезли в морг, – сказала она. – Там проведут вскрытие. После этого тело отправят в похоронное бюро; туда вы можете отдать вещи, чтобы ее одели.

Старик беспомощно опустил взгляд на свой пакетик, с его подбородка упала слеза.

– Хотите отнести вещи в морг? – вдруг добавила О’Доннелл. – Я могу отдать распоряжение.

«Какое еще распоряжение?» – мелькнуло у Тейтума в голове, однако он тут же заметил облегчение на лице Лэма. Авторитет и деловой тон детектива действовали успокаивающе.

– Да, благодарю вас, – прошептал старик.

– Мистер Лэм, как думаете, получится у вас ответить еще на пару вопросов?

– Да, я… прошу прощения за свое поведение. Я не мог… просто не мог…

– Ничего страшного. – О’Доннелл перевернула страницу блокнота. – Скажите, пожалуйста…

– А это второй детектив? – Мужчина указал на Тейтума.

– Какой второй детектив? – О’Доннелл оглянулась.

– Разве не должно быть два следователя? Кажется, вы всегда работаете по двое…

– Так и есть. – Детектив на мгновение опешила.

Запахло неприятностями. Напарника О’Доннелл не было на месте преступления, и она явно не хотела об этом упоминать. Родственнику жертвы могло показаться, что полиция по небрежности прислала только одного детектива на расследование убийства Кэтрин. Возможно, поэтому О’Доннелл замялась.

Тейтум вышел вперед:

– Меня зовут Тейтум Грей. Я работаю с детективом О’Доннелл.

Лэм кивнул и тут же отвернулся. Когда Тейтум поймал на себе взгляд О’Доннелл, та снова хмурила брови. Видимо, это единственная реакция, на которую он мог рассчитывать.

Детектив вновь обратилась к убитому горем старику:

– Опишите еще раз, что случилось сегодня утром.

– Я позвонил Кэти… Кэтрин. Ей вчера нездоровилось. В последнее время она часто болела, я волновался… На звонок она не ответила. Я звонил несколько раз, она не брала трубку. Потому и пришел. Думал, вдруг ей нужна помощь…

– В котором часу это было?

– Я… не помню.

– А когда вы позвонили в первый раз?

– Около восьми.

– И сколько прошло времени, прежде чем вы решили ее проведать?

– Полчаса, не больше.

– Последний раз вы звонили в половине девятого?

– Да… то есть нет. Я еще дважды звонил по дороге.

– То есть вышли где-то в восемь тридцать, по дороге звонили два раза… И когда вы прибыли сюда?

– От моего дома идти минут пятнадцать. Должно быть, я пришел без четверти девять.

О’Доннелл кивнула, делая записи в блокноте.

– Вы стучали?

– Много раз, и никто не отозвался. Поэтому я повернул дверную ручку – оказалось не заперто…

– Кэтрин могла забыть запереть дверь?

– Нет, она никогда не забывала.

– Что вы сделали дальше?

– Я вошел. Вокруг хаос, на полу одеяло. В каких-то пятнах. И ее… я не сразу заметил ее руку из-под одеяла.

– Мистер Лэм, вы уверены, что она была накрыта одеялом, когда вы вошли?

– Уверен! Она лежала под одеялом. Я его поднял, а она… она такая холодная, в порванной одежде… Вся в крови и синяках… Я ее позвал, тряхнул за плечи. А она уже окоченела… – Взгляд мужчины стал отрешенным. – Я вызвал полицию.

– Что вы делали потом?

– Мне сказали, что полиция скоро будет. А одежда вся изорвана… и я снова набросил одеяло. Потом вышел из дома. Не мог там оставаться. Я ждал полицейских снаружи.

– Когда мы прибыли на место, на Кэтрин было украшение. Серебряная цепочка с крестиком. Она висела на шее Кэтрин, когда вы ее обнаружили?

– Да, она почти не снимала эту цепочку.

Тейтум слушал, как О’Доннелл расспрашивает Лэма, не упуская ни малейшей детали. Тот был растерян и невнимателен, поэтому некоторые вопросы приходилось повторять снова и снова. Грей поймал себя на том, что сочувствует Лэму. В какой-то момент Зои тоже вышла из дома и встала рядом.

– Вы знаете, кто это мог сделать? – спросила О’Доннелл.

– Конечно, нет! Все любили Кэтрин!

– Она с кем-то ссорилась? Случалось ли с ней что-то необычное?

– Нет. – Лэм помедлил, прежде чем ответить.

О’Доннелл слегка склонила голову.

– Вы сказали, что Кэтрин на прошлой неделе болела…

– Да, даже на работу не ходила.

– Где она работала?

– Она администратор в моей церкви.

– В вашей церкви? Вы священник?

– Да, я служу пастором в баптистской церкви Риверсайда.

О’Доннелл помолчала, делая записи и, как понял Тейтум, продумывая стратегию. Даже не зная ничего о местных порядках, можно было догадаться, что убийство дочери пастора, к тому же работавшей в приходе, привлечет внимание чикагских СМИ и чиновников.

– Итак, она сказалась больной, – продолжила О’Доннелл. – Сколько раз?

– Два… нет, три раза на этой неделе. Еще… она и раньше несколько раз не приходила на работу.

– Она объяснила, что с ней случилось?

– Нет.

– Она выглядела болезненно?

– Да. Какой-то поникшей. Обычно Кэти энергичная и жизнерадостная, а в последний месяц… – Его голос задрожал. Лэм говорил о дочери в настоящем времени, и это причиняло ему боль. – Несколько дней волонтерской работы она тоже пропустила.

– Мистер Лэм, вы упомянули, что Кэтрин выглядела усталой, – сказала О’Доннелл. – Были какие-то признаки болезни? Она жаловалась на боль или жар? Может быть, насморк? Хоть что-нибудь?

– Нет, ничего такого. Она ссылалась на женские проблемы.

– Возможно ли, что Кэтрин что-нибудь беспокоило? Что ее проблемы не были физическими?

– Она никогда не пропустила бы работу из-за таких пустяков! – В глазах Лэма блестели слезы отчаяния. – Она жила ради церкви и волонтерства!

– Что за волонтерство?

– В нашем приходе. Она одна из двух духовных наставников.

– Кого же она наставляла?

– Всех нуждающихся.

– Кто обращался к ней регулярно, мистер Лэм?

– Многие. Трудные подростки, бедные семьи и те, кто утратил веру… – Его речь замедлилась, будто он стал вдруг взвешивать свои слова. – В общем, люди в беде.

О’Доннелл прищурилась. Видимо, тоже заметила странное поведение Лэма.

– Люди в беде, – уточнила она, – это и женщины, и мужчины?

– Верно, – отозвался Лэм.

– Те, кто хотел встать на верный путь? – предположил Тейтум.

– Да, точно.

– И бывшие заключенные? – спросил Тейтум.

Повисло молчание.

– Кэтрин консультировала тех, кто освободился из тюрьмы? – повторила вопрос О’Доннелл, переглянувшись с Греем.

– Бывало. Вы должны понять. Эти люди ради Кэтрин жизни не пожалеют. Они бы никогда… только не так…

– Ясно. – О’Доннелл кивнула.

Она тут же сменила тему, задавая отвлекающие внимание вопросы, уточняя незначительные детали. В конце беседы мистер Лэм без проблем назвал имена и телефоны нескольких знакомых Кэтрин, в том числе второго консультанта.

Когда у О’Доннелл закончились вопросы, она отпустила пастора. Тот ушел, ссутулившись под гнетом худшего дня в его жизни.

– Что ж, вы предположили, что Кэтрин знала своего убийцу, – произнесла О’Доннелл.

– Да, я так считаю, – отозвалась Зои.

– Значит, если ее убил бывший зэк, ваш подозреваемый тут ни при чем?

– Верно, Род Гловер никогда не сидел в тюрьме.

– Хорошо, – подытожила О’Доннелл, – я буду держать вас в курсе дела.

– А когда вскрытие? – спохватился Тейтум.

– Вероятно, завтра утром.

– Позволите нам присутствовать? Когда получим отчет о вскрытии, мы оставим вас в покое.

О’Доннелл снова нахмурилась и наклонила голову.

– Ладно. Диктуйте свой номер. Как только узнаю время, я вам сообщу.

Глава 5

Воскресенье, 16 октября 2016 года

Зои и Тейтум ждали у входа в морг. Судмедэксперт, женщина средних лет по фамилии Террел, не горела желанием проводить вскрытие под пристальными взглядами трех человек.

– Как видите, здесь и так толпа народу, – сказала она, указывая на длинные ряды холодильников для тел.

Зои решила, что доктор Террел использует эту шутку далеко не впервые. Они с Тейтумом решили скоротать время в кафе неподалеку, за завтраком и чтением скупых заметок об убийстве в местной прессе. Вернувшись в морг два часа спустя, обнаружили, что вскрытие еще не закончено.

Это дело уже перестало интересовать Зои. Похоже, убийство Кэтрин Лэм рядом с прежним местом обитания Гловера – просто совпадение. У того почерк совсем другой. Он нападал на женщин на улице, обычно около водоемов, подальше от людных мест, чтобы не было свидетелей. Последней, на кого Гловер напал в помещении, стала – месяц назад – Андреа, сестра Зои. Это преступление чуть не оказалось для убийцы фатальным, и, по мнению Зои, вряд ли он снова так поступит.

Накрывать тело тоже не типично для Гловера. Расправившись со своими жертвами, он полностью терял к ним интерес. Зои не находила причин, чтобы на этот раз Гловер поступил иначе.

На Кэтрин Лэм явно напал некто, кого та знала. Преступник использовал перчатки, значит, смерть не была несчастным случаем – изнасилование и убийство входили в его планы. Однако потом он испытал приступ раскаяния. И явно растерялся, поэтому наступил в лужу крови и оставил следы. Чтобы заглушить чувство вины, накрыл тело одеялом. Насчет цепочки Зои сомневалась: возможно, О’Доннелл права и украшение действительно было на жертве, а убийца не обратил на него внимания.

Зачем тогда забирать нижнее белье? Этот вопрос не давал Зои покоя. Тот, кто взял трофей, явно ни о чем не сожалел.

Впрочем, неважно. Убийца мог сунуть трусики в карман, когда порвал их.

Зои нетерпеливо поглядывала на часы. Драгоценное время таяло. Это расследование может ни к чему не привести. Манкузо, начальница отдела, дала им с Тейтумом десять дней на расследование дела Гловера в Чикаго, и срок почти истек. Осталось только два дня, и, прежде чем сдаться, Зои хотела проверить еще пару зацепок. Каждую минуту, проведенную в ожидании отчета о вскрытии, они могли бы потратить на…

Двери морга распахнулись. О’Доннелл пригласила Зои и Тейтума внутрь. Детектив выглядела бледной, хотя, может, всему виной белый свет флуоресцентных ламп.

Когда Зои вошла в зал для вскрытия, у нее перехватило дыхание от характерного запаха – так пахла смерть, приправленная химикатами. Тело Кэтрин Лэм лежало на столе, швы на груди и животе складывались в большую букву Y. Зои впервые видела тело Кэтрин своими глазами. Теперь, когда она смогла осмотреть следы на шее жертвы, по спине Зои пробежал холодок. У всех жертв Рода Гловера были такие же отметины.

– Я закончила вскрытие и уже поделилась с детективом О’Доннелл некоторыми выводами, – сказала доктор Террел. – Предварительный отчет будет готов завтра, но О’Доннелл настояла, чтобы я повторила вам свои заключения.

– Спасибо, мы очень признательны, – поблагодарил Тейтум.

Террел коротко кивнула.

– К моменту поступления тело уже полностью подверглось трупному окоченению. Как правило, это означает, что смерть наступила от двенадцати до двадцати четырех часов до того, хотя в некоторых случаях может быть и меньше, особенно если перед смертью имела место высокая мышечная активность.

– Например, если жертва сопротивлялась, – предположил Тейтум.

– Именно. Однако я нашла кое-что интересное, изучая трупные пятна.

Трупные пятна появляются на коже после смерти из-за того, что кровь в теле оседает. Их вызывает единственная сила, которая продолжает действовать даже после смерти, – гравитация.

– Как и ожидалось, они сосредоточены на левом боку. – Террел показала синяки на левой руке и ноге Кэтрин. – Впрочем, при ближайшем рассмотрении обнаружились менее выраженные пятна и на правом боку.

– Кто-то перевернул ее после смерти, – заключила Зои.

– Когда тело нашли, оно лежало на правом боку… – задумалась О’Доннелл. – Полагаю, тело передвигали спустя какое-то время после смерти, когда трупные пятна почти полностью сформировались.

– И вы, очевидно, думаете, что это сделал отец, – сказал Тейтум.

Зои кивнула. Догадка звучала логично: Альберт Лэм нашел тело Кэтрин, и когда, по его же словам, тряс ее за плечи, сам того не заметив, перевернул ее. Если все действительно случилось так, можно вычислить примерное время смерти, поскольку они точно знали, когда мистер Лэм обнаружил убитую.

Интересный поворот. Первая заповедь поведения на месте убийства – ничего не трогать, пока полиция все не осмотрит. Тем не менее в этом случае уточнить время смерти удастся именно потому, что Альбер Лэм передвинул тело дочери.

– На самом деле точно определить невозможно, – возразила Террел. – Есть вероятность, что тело лежало на правом боку, спустя несколько часов его перевернули, а потом снова вернули в прежнее положение, когда трупные пятна уже проявились.

– Вы можете сказать, сколько часов оно пролежало на левом боку? – спросил Тейтум.

– Предположительно от восьми до десяти часов.

Если догадки О’Доннелл верны, Кэтрин Лэм убили между одиннадцатью вечера и часом ночи.

– Также выяснилось, что у жертвы недавно был половой акт, обнаружены многочисленные ссадины. Это необязательно означает, что жертву изнасиловали, но такие травмы вряд ли возможны, когда все происходит по обоюдному согласию.

Не говоря уже о разорванной одежде и пропавшем белье. Доктор Террел стремится к предельной точности, хотя Зои не сомневалась в том, что Кэтрин изнасиловали.

– На лице, руках, коленях и левой груди обнаружены кровоподтеки. Причиной смерти стало удушение. Следы на горле соответствуют странгуляционной асфиксии. Они расположены горизонтально – при повешении такое невозможно, а это дает основания предположить, что имела место насильственная смерть. Следы широкие и неглубокие, ссадин или синяков нет. Вероятно, в роли удавки использовалось нечто широкое и гладкое, вроде ремня.

Или галстука. Зои больше не могла ни отмахнуться от этой мысли, ни унять колотящееся сердце. Род Гловер душил своих жертв галстуками. Следы от них в точности подходили под описание Террел.

– Я не нашла на шее жертвы царапин или шрамов, которые указывали бы на то, что во время удушения на ней была цепочка, – добавила доктор Террел. – Не берусь утверждать наверняка, но считаю, что украшения на жертве в момент смерти не было.

О’Доннелл и Зои переглянулись.

– Что вы можете сказать о порезах? – спросил Тейтум.

– Прежде всего это не порезы, и нанесены они не ножом. – Террел обошла стол и указала на руку Кэтрин. – Присмотритесь повнимательнее; вы увидите не одно ранение, а три. Две маленькие колотые раны и одна большая. Их нанесли иглой. А тут на запястье есть синяки, как будто его сильно стискивали. Видимо, преступник схватил жертву за руку, чтобы ввести иглу.

– Ей сделали инъекцию? – удивился Тейтум.

– Без токсикологического анализа точно не скажу, хотя это вероятно. Однако игла очень толстая. Диаметр от полутора миллиметров до одного и восьми десятых. Для инъекций обычно берут меньший размер. Такие крупные иглы чаще используют для переливания крови. Честно говоря, я не представляю, зачем нужно было вводить иглу несколько раз.