Игрушка Белоглазого Чу

Илья дрожал, растирал ладонями замерзшие плечи, но никак не мог согреться. Мечты о вожделенном тепле и врожденная неспособность думать за раз более одной мысли спасали его от неприятных размышлений. Зачем Шайморданов пытался его заморозить? В наказание за то, что он трахнул Жомапель, а жениться на ней не захотел? Тогда почему Руслан сам полез в холодильник? А потом вылез и его (Пузднецова) вытащил? Значит ли это, что Илья прощен, или нужно готовиться к следующей пытке? Попытайся Пузднецов найти ответы на эти вопросы, голова его неминуемо лопнула перезревшей тыквой.

Лёня озорным взглядом раздевал обеих и так не слишком одетых девушек. Конечно, он слышал, чем грозит неосторожное внимание к девушкам Руслана, особенно, когда рядом собственной персоной. Молодые люди, не умеющие скрыть заинтересованности или (не дай Бог) возбуждения при виде Петуховой, как правило, оказывались в больнице с увечьями и телесными повреждениями разной степени тяжести. Леонид Шайморданова не боялся, но и предпочитал не нарываться, точно так же, как всякий разумный человек вряд ли станет класть палец в пасть бешеной собаке – результат предсказуем. Но сейчас Лёня наплевал на осторожность, так как все происходящее казалось нереальным – пленники холодильников (Руслан и Илья), голая девушка с очаровательным акцентом и темной кожей (подруга Геши!), доктор, советующий сигануть с крыши… Все действо настолько далеко ушло за рамки привычной действительности, что и реальной опасности здесь места не осталось. Лёне казалось, что в такой ситуации скорее прилетят марсиане, сожрут всех женщин и изнасилуют всех мужчин, чем Шайморданов начнет очередную образцово-показательную акцию под кодовым названием «ты на кого горошины выкатил, плесень подзалупная?».

Геша, занимавшийся на досуге писательством, прокручивал в голове удивительные события последних пятнадцати минут и думал, что это может стать началом для неплохого рассказика. Осталось только придумать логическое развитие, ударную кульминацию и сногсшибательный финал – неожиданный, посылающий читателя в глубокий нокаут. Геша задумался, в какой бы журнал направить готовое детище – десяток глянцевых изданий и еще столько же тематических альманахов регулярно печатали его рассказы, обеспечивая вольного писателя средствами на карманные расходы. Но Геше хотелось большего – блистать сверх новой звездой, и при этом сохранить независимость от всяких литературных агентов, издателей и прочих сапрофитов. Не зная, возможно ли решить эту проблему, Геша снова вернулся к нарождающемуся рассказу – неплохо бы побольше узнать о том, что здесь все-таки происходит.

Руслан чувствовал себя обессилевшим и опустошенным. Способов достигнуть состояния клинической смерти, наверняка, было очень много, но сомнений в том, что этот путь ведет в никуда, не осталось. На точные расчеты и выверку времени не осталось, а, действуя наобум, как пить дать – либо покалечишься, либо убьешься, или кур насмешишь, как в случае с холодильником. Принципиально новые решения проблемы в голову не приходили. Хотелось придушить Пузднецова насмерть – его тупая бездушная физиономия раздражала и бесила Руслана невыносимо – и будь что будет. И этих двух клоунов до кучи пригадить – нечего свое рыло буратинье в чужую окрошку совать. Как их бишь… Леша и Гена, что ли?

На самом деле, Шайморданов знал, кто такие Лёня и Геша, так как эти друзья занимали в молодежном социуме, возглавляемом Русланом, завидное нейтральное положение. Георгий появился в поле зрения Шайморданов сравнительно недавно. Он переехал жить сюда из центра города, когда его старенькая бабушка, занимавшая квартирку этажом выше Руслана, присоединилась к большинству. Молодой писатель, таким образом, оказывался в большом плюсе – до института ближе, а от докучливой опеки родителей – дальше. Единственным минусом оказалась непосредственная близость Шайморданова, а точнее, его быковатого окружения. В гости, так сказать, на новоселье к Геше заявился Шамиль Нафиков. Строя из себя тертого бандюгана и небрежно козыряя, он намекнул Геше, что бабушка не спроста сменила московскую прописку на клочок кладбищенской земли в Подмосковье. Суть наезда была проста – не хочешь отправиться за ней следом, плати. Шамиля понять можно – Валя Петухова выдаивала его досуха, да еще и добавки просила. Но Геша оказался не тем человеком, которого можно было бы так просто развести. Подъяснившись у Шамиля, на себя ли он вымогательством пачкает или под кем шестеренкой зубастится, Георгий впервые услышал страшное слово «Шайморданов». Взяв сроку месяц, намекая, что при этом заплатит авансом за три вперед, студент задумался. Денег почти не было, а с теми, что были, расставаться не хотелось. Зная свою силу, Геша не сомневался, что в честном поединке от Шамиля мокрого места не останется. Но рассчитывать на честный бой с людьми, отправляющими на тот свет старушек без всякого зазрения совести, как минимум наивно. Не придумав ничего лучше, Геша решился отправиться прямо к Шайморданову и выяснить раз и навсегда, какие к нему претензии, а уж дальше смотреть по обстоятельствам. Руслан визиту незваного гостя удивился, но сразу травить его своими головорезами не стал – знать, в хорошем расположении духа находился. Смелость студента, его манера держаться, говорить прямо и в глаза, вызвала у Шайморданова противоречивые чувства. С одной – симпатию и уважение, с другой – ревность. Руслан чувствовал, что если не приспустить этого выскочку сейчас, то скоро он может пойти далеко и начать поднимать головку, а двум петухам на одной курице не утоптаться. Рассудив, что для нанесения точного и изящного удара (мордобоем Шайморданов наказывал только своих вассалов, при общении же с людьми посторонними следует работать на имидж), нужно знать слабые стороны противника, Руслан пригласил Гешу за стол, где под полупустую водочку разговорил в полчаса. После седьмой рюмки разговоры за жизнь сделались порывистыми и искренними. Студент предложил тост «за искусство», опрокинул стопочку и, стуча кулаком по столу, заявил, что вырос из Гоголевской шинели и не нужна она ему теперь и даром. Что ни Пушкин, ни Лермонтов, ни все три Толстых вместе взятые сейчас не нужны решительно никому, кроме тех, кто до сих пор на их истлевших трупах делает деньги – всякие паразиты, от искусствоведов до учителей литературы. Шайморданов такого поворота событий не ожидал, но все же поинтересовался, чем классики умудрились насолить Геше. Студент объяснял долго и путано, что так писать, как они, большого ума не надо, за то читать всю эту камерность и масштабное пережевывание пустопорожней слизи – скука смертная. Говорил, что настоящий писатель должен своего читателя либо развлекать, как шут гороховый, либо бить кирпичом по голове до сотрясения мозга, до выпадения глаз и вываливания языка, до размозжения черепа. Веселить или уничтожать – третьего литературе двадцать первого века не дано. А про меня, понизив голос, закончил монолог Геша, написал один говно-критик «после Чехова таких друзилкиных читать не потянет». Поняв, что Геша – писатель, Руслан хохотал до слез – так его развеселил мысль, что он мог почуять угрозу со стороны бумагомарателя. Писакам власть даром не нужна – они не знают что с ней делать. Лучшее счастье, чтоб их оставили в покое, дали всласть пожить в придуманных ими мирках, не напоминали о том большом мире, частью которого они являются – о реальности писателю знать без надобности, так как ввернуть в нее красное словцо или емкую метафору если и удается, то зачастую не безнаказанно. Подобрев, Шайморданов раскрыл Геше, что Нафиков врет (старушку Всевышний призвал по собственному разумению) и своевольничает, но это ничего – сегодня вечером его урезонят раз и навсегда. Так же крестный папа пообещал Геше неприкосновенность, особенно подчеркнув, что обещание действует только до тех пора, пока Геша остается писателем и в прочие слои общественной жизни не влезает. Геша с достоинством ответил, что в покровителях не нуждается, но от добрых отношений носа не воротит. После этих посиделок Руслан и Геша почти не разговаривали – так, обменивались при встрече приветами, да один раз писатель помог Шайморданову, когда тот поругался с Валей. По просьбе Руслан Геша сочинил проникновенное стихотворение:

Нелепа жизнь, как курица без клюва

Мне не понять, чем червяка клюет она

И как не сдохла, чем пока жива

Но есть покуда Валя Петухова,

Что так божественна, желанна и нежна

Я буду благодарным сыном той несушки

Слепым уродливым цепленком-идиотом

И все, что есть – последнего червя

Отдам я Вале, моей милой хохотушке

Порву любого я бесклювым ротом

Залезу в гриль, себя ей целиком даря

Этот шедевр Руслан преподнес Петуховой как плод мучений собственной души, в результате чего был незамедлительно прощен. Леонид, живший в студенческом общежитии на другом конце города, слыл знатным ловеласом, но, заблаговременно предупрежденный другом о местных нравах, во владениях Шайморданова не охотился. На глаза Руслану Лёня попадался только вместе с Гешей, или же направляясь к Геше – этого было достаточно, чтобы Шайморданов велел своей шайке не обижать друга писателя.

– Что скажешь, писатель? – слова Шайморданова всколыхнули гладь тишины, затопившей кухню и всех людей, на ней находящихся. – Если под солнцем нет решения моей проблеме, может быть, оно отыщется под несуществующими звездами твоих вымышленных миров?

– Ого! – Лёня ткнул Гешу локтем под ребра. – Ты смотри, как излагает. Признавайся, твоя школа?

– А в чем, собственно, проблема? – проигнорировав реплику Лёни, серьезным тоном спросил Геша. И Руслан, глубоко вздохнув, предложил всем пройти в комнату и устроиться поудобнее, а затем в четвертый раз рассказал свою историю.

– Обалдеть! – воскликнул Лёня, разбудив задремавших Жене, Валю и Пузднецова. – Гешка, мотай на ус – сюжетец не кислый.

– Есть идея, – у Геши рассказ Руслана никаких эмоций не вызвал, а если и вызвал, то он их не показал. – В одной из моих повестей главным героем был Джон Скарлет – экстремальный путешественник, воин и авантюрист, ученый и охотник за приключениями…

– Фильмов про Индиану Джонса мальчик в детстве пересмотрел, – с усмешкой прокомментировал Лёня. Жене хихикнула, протянула руку и погладила его по длинным каштановым волосам.

– В 1945 году, во время войны с Японией, при высадке на Окинаву американские войска потеряли свыше 18 тысяч человек. Правительство Соединенных Штатов, обеспокоено (и это мягко сказано) такими масштабами потерь в ходе одной единственной операции. Запоздало начинается работа над засекреченным проектом СуС, суть которого состоит в создании супер солдата. По имеющимся сведениям, в индейском племени Мохаве нередки случаи рождения людей, обладающих двумя душами. Американские ученые полагают, что воин, имеющий запасную душу, неуязвим, или, по крайней мере, в два раза живучей, о чем докладывают президенту. Президент, в свою очередь, поручает исследование феномена под кодовым названием TS (two spirit) Джону Скарлету. В резервации индейцев Мохаве Джон узнает, что действительно существуют люди с двумя душами, обитающими в одном теле. Двудушные, как правило, физически хорошо развиты, обладают завидным здоровьем, но никакой сверхъестественной или мистической силы не имеют. В среднем, срок их жизни даже меньше, чем у других членов племени. Причем люди TS умирают от ран, полученных в бою, на охоте, или ядов, но никогда от старости или болезни. Ожидания ученых не оправдались – на роль неуязвимой боевой машины люди с двумя душами явно не тянут. Скарлет собирается покинуть резервацию, чтобы сообщить президенту о провале. Но вспыхнувшее в нем чувство к дочери вождя, юной красавице Уатуа, оказывается взаимным и заставляет Джона изменить планы. Часть сюжетной линии, наполненную тонким чувственным эротизмом, я опущу – повесть целиком вы можете прочитать в майском выпуске Плэйбоя. Скажу только, что Джон задерживается в резервации, игнорируя настойчивые запросы правительства. Когда Уатуа понимает, что носит под сердцем ребенка Скарлета, она открывает ему все тайны Мохаве, в которые посвящают только членов племени. Среди прочего, дочь вождя рассказывает Джону, что во время военных экспедиций двудушные исполняют роль своеобразных полевых лекарей. Если кто-то из воинов получает смертельное ранение и его душа отлетает, к телу, пока оно не остыло, приводят двух человек – шамана и обладателя двух душ. Шаман запевает ритуальную песнь, и следующий путем обладающих двумя душами впадает в состояние мистического транса. При этом одна из душ покидает его тело и оживляет поверженного воина. Джон Скарлет понимает, что если эта тайна станет известна правительству, дни Мохаве сочтены – половина из них погибнет за Дядю Сэма, станет пушечным мясом на далеких полях сражений, вторая – окончит свои дни в клиниках и испытательных лабораториях, где превратятся в подопытных крыс – ученые будут пытаться постичь механизм феномена TS и повторить его в искусственных условиях. Полюбивший вместе с очаровательной Уатуа все небольшое миролюбивое племя Мохаве, Джон замалчивает свое открытие и, как собирался сделать это ранее, рапортует о провале проекта. Правительство в бешенстве – пребывание Скарлета в резервации влетело в копеечку (прикрываясь нуждами расследования, Джон запрашивал внушительные суммы, которые тратил на постройку школ, спортивных комплексов и библиотек для детей Мохаве), но делать нечего. Проект СуС закрывают и американцы, не умея принять поражения, идут другим путем. «Толстяк» и «Малыш» падают с небес на Хиросиму и Нагасаки. Янки ликуют. Уатуа умирает при родах ребенка, который, как догадывается Скарлет, появляется на свет наделенным двумя душами. Джон, оплакав возлюбленную, берет с собой новорожденного сына и отправляется в самое сердце Центральной Африки, где…

– Замечательная история, – Руслан с нескрываемым презрением посмотрел на Валю, утирающую искреннюю слезу – так ей жалко было безвременно ушедшей красавицы Уатуа. – Я только одного не понял – что ты мне предлагаешь? Отправиться в резервацию Мохаве, чтобы шаман ввел меня в трас и вытряс Зелибобу?

– Ой, чуваки, ну вы комики! – Лёня, пока Георгий пересказывал сюжет свого рассказа, окончательно сдружился с Жене и теперь ее откровенно лапал. – У Геши в одном рассказе, к примеру, есть говорящий кочан брюссельской капусты, который считал себя реинкарнацией Эркюля Пуаро и требовал от торговки овощами, чтобы та втирала в него гель для роста волос – хотел отрастить такие же усики, как у персонажа Агаты Кристи.

– Это тут причем? – Шайморданов скрипнул зубами – в носоглотке и гортани появилось знакомое жжение, будто он только что принял дозу порошка. Хотелось курить, но не было даже безникотиновых вонючек.

– Абсолютно не причем, – Лёня ущипнул Женевьву за попу, и девушка игриво укусила его за нос. – Так же как поведанная Гешей история про индейцев. Мало ли чего может явить свету воспаленная фантазия писателя, только вот действительности от этого ни жарко, ни холодно.

– Ошибаешься, – Георгий говорил спокойно и веско. – Действительность куда как разнообразнее, удивительнее и невероятнее любого самого смелого вымысла. К тому же, существование племени Мохаве и людей с двумя душами – невымышленный факт.

– Ну и?! – Руслан ощутил резкий приступ водобоязни – первый признак того, что кокаин начал действовать.

– Индейские шаманы нам не нужны. Достаточно песни, которая введет тебя в транс, а дальше инстинкт TS сам запустит механизм отдачи, – Геша говорил так, будто через день наблюдал подобные опыты.

– Я знаю одну песню, – удивленные взгляды обратились на Пузднецова – никто не ожидал, что он заговорит – даже те, кто знал, что Илья умеет разговаривать. В воцарившемся молчании Пузнецов запел, старательно не попадая ни в одну ноту, – Не-е-е сма-а-атри, не смотри ты по сторонам, оставайся такой как е-е-есть! Целый мир освещают твои глаза, если в сердце живет любо-о-овь!

– С такой песней только тампаксы из четырнадцатилетних девочек повылетают, а не души из…

– На самом деле, текст абсолютно не важен, – Геша не дал Лёне договорить. – Тут все дело в исполнении. Можно спеть хоть «Эй-би-си-ди-и-эф-джи нау ай ноу май Эйбиси», главное сделать это так, чтобы при звуке живого человеческого голоса TS погрузился в транс.

– Кто-нибудь из присутствующих людей, мыслящих слизней и безглазых чудовищ, что прячутся в слезных каналах игольчатых губок, петь умеет? – Руслан еле успел пригнуться, чтобы избежать удара шипастым хоботом, в который превратился нос Пузднецова. «Ну, началось», вздохнул Руслан про себя.

– Я ньемножко балуюсь, – Женевьева откашлялась, набрала побольше возуха в легкие, открыла рот и комната наполнилась нежными переливами волшебных звуков. Голос был настолько чист, мелодия – берущей за душу, а пенье ангельским, что Руслан решил, что это слуховая галлюцинация, вызванная действием наркотика.

– Ты – Женевьева?! – когда песня закончилась, Леонид уставился на Жене так, будто только сейчас заметил ее присутствие.

– Коньечно, – Жене как будто бы даже смутилась.

– Я же вас знакомил, – укоризненно проговорил Геша.

– Она голая была. Тут разве до имени? – отмахнулся Леня и снова перевел восторженный взгляд на Жене. – Так ты правда та самая Женеьвева Беструссо?

– Я, – кротко кивнула француженка.

– Обалдеть! – Леонид просиял. – Дашь автограф?

– Да что, черт возьми, происходит?! – взорвался Георгий. – Объяснит мне кто-нибудь или нет!

– Ты что, не знаешь кто такая Женевьева Беструссо, лапоть? – Лёня искренне удивился серости друга. – Это же голос Неотразимого Мастурбанта!

– Что? – хором переспросили Геша, Валя, Руслан и Жене.

– Ну как же! «JERK the IRRESISTABLE»!

– Я и нье знала, что мою группу слушают в такой… – Жене была явно польщена.

– Жопе, – довольно грубо перебил ее Геша. – Руслан, есть эффект от сакрального пенья?

– Есть эффект, – Шайморданов отмахнулся от стайки зеленых ангелочков, показывающих ему непристойные жесты. – У меня член встал.

– Кажется, я знаю, кто нам поможет! – Георгий улыбнулся счастливой мысли. – Собирайтесь, мы идем в гости.

– Идите, идите, а мы с Женевьевой об искусстве пообщаемся, – не отрывая влюбленных глаз от француженки, пропел Лёня.

– Я тоже останусь – голова раскалывается… – соврала Валя – девушка в душе надеялась, что когда Руслан уйдет, то она сможет еще разок полакомиться сладким нектаром любви Жене. Леонида Петухова не замечала.

– Я бы тоже… – Пузднецов был уверен, что его снова будут убивать, поэтому сделал слабую попытку отмазаться. Но одного сурового взгляда Шайморданова хватило, чтобы Илья заткнулся и поплелся в прихожую искать свою обувь.

– Не хотите познакомиться с величайшим гением современности, надеждой России, взошедшей супер звездой, миссией и пророком? – Геша хмыкнул. – Ну, воля ваша, придурки.

– Я уже познакомился с величайшим гением, – Лёня поцеловал Жене в изгиб нежной шеи. Валя сделала тоже самое, только мысленно.

– Хватит трепаться! Еще несколько отравленных стрел, и у меня отнимутся ноги, – Руслан вытолкал копошащегося в прихожей Илью на лестничную клетку – одна кеда на ноге, вторая в руках. Геша не разувался, поэтому проследовал за ними без задержек.

– Далеко? – обреченно спросил Илья, потешно прыгая на одной ножке.

– Не близко, – кивнул Геша. – Но гений того стоит.

– Надеюсь, – Шайморданов зловеще улыбнулся. – Иначе ваши рога и копыта пойдет на варку клея, в котором я с удовольствием вас утоплю, взяв в заложники свою прелестную селезенку. Правда, крошка? Ведь мы им покажем? Никто не выйдет отсюда живым!

Георгий попытался переглянуться с Пузднецовым, но номер не удался – в лице Ильи было ровно столько же понимания, как в картофельном клубне. Геша пожал плечами и пошел дальше.

30. Возвращение

И вот шоу начинается! Под рев обезумевших фанатов Слэйд объявляет себя Антихристом и исполняет Гимн земного зла. Когда, спустя некоторое время, Крэйвен выходит на сцену с окровавленными руками, никто из зрителей не догадывается, что кровь – настоящая.

Из описания х/ф «Турбулентность-3. Тяжелый металл»

– Стоп, – Шайморданов внезапно остановился как вкопанный, и Илья на полном ходу впечатался в его спину. – Сейчас вызову транспорт.

Телефон Сяпли не отвечал. Руслан, подумав, сообразил, что часы уже пробили полночь, и Бэха превратилась в тыкву, а мобильник Владика – в вибромассажор. «Ничего не поделаешь», вздохнул Шайморданов, поднял руку и загрузился вместе с Гешей и Ильей, прикинувшимся толковым словарем, в желтый танк с черными шашечками на борту. Геша нашептал в шлем танкиста адрес, и танк, расшвыривая из-под гусениц ошметки асфальта, рванулся с места.

– Будь проще, мой тебе совет, – Руслан дружески положил руку на кожаный корешок Ильи, украшенный золотым тиснением. – Книжка-раскраска, ежедневник, альбом для марок – все бы куда ни шло. Но толковый словарь – это нонсенс. Пузднецов послушно перекинулся в дамский роман – потрепанную книжицу в мягкой обложке.

– Приехали? – крикнул танкист.

– Еще немного. Вот здесь во двор и налево, – вглядываясь в смотровую щель, гаркнул Геша, перекрикивая шум двигателя. Возле нужного подъезда танк замер, гул тысячелошадного дизеля стих.

– Приехали, – танкист ладонью отер пот со лба, залихвацки сдвинув шлем на затылок. На черном от мазута и гари лице сверкнула белозубая улыбка. – Так и до Берлина докатим! В подтверждение слов танкиста, танк гордо задрал башню, поднял ствол и победно вострубил. Руслан зачерпнул из кармана мятых пятисоток сколько влезало в руку, отдал улыбчивому воину и со словами благодарности покинул желудок бронированного чудовища. Через секунду снова сунулся в люк, обмолвившись, что забыл свою книжку, и опять вышел – теперь уже окончательно.

Георгий наблюдал, как Шайморданов покидает такси через окно, пытаясь при этом удержать под мышкой вялого Илью. Из рук и карманов Руслана сыпались деньги. Стоит ли таких людей приводить к гению современности? Не подставит ли такая выходка под удар дружеские отношения между писателем и артистом? Но время для сомнений прошло, жребий брошен. Скрепя сердце, Геша махнул рукой Руслану и Илье, как отважный командир, ведущий бойцов в атаку.

– Какой сюрприз! Георгий! – молодой атлет, оказавшийся по ту сторону огромной стальной двери, обшитой дубовыми панелями, прямо с порога сгреб Гешу в крепкие объятья.

– Алексей. Дружище. Не. Помешал. Надеюсь, – легкие Геши стиснулись настолько, что воздуха больше чем на одно слово не хватало.

– Георгий! Моя дверь для тебя открыта всегда!

– Я с друзьями. Знакомься – Руслан, Илья, – Алексей выпустил Гешу и крепко пожал руки Шайморданову и Пузднецову. – Друзья Георгия – мои друзья.

Все расположились на огромном кожаном диване в просторной гостиной Алексея, и Геша вкратце рассказал, за чем они пожаловали: – Леха, нужен твой талант. Когда я слышу твое пенье… нет, не пенье – голос, ритм, интонации – я чувствую, что душа уже где-то далеко. И когда ты умолкаешь, требуется время, чтобы душа вернулась.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Алексей. – Это все твои магические тексты. Знаете, мужики, какие Георгий хиты рубит? Для меня лучше никто и никогда не сочинял. Кстати, Георгий, не хочешь стать моим штатным администратором? А то я тут свой продюсерский центр замутил – верные люди как воздух нужны. Делать особенно ничего не надо, только текстики подкидывай. Когда вдохновение будет, разумеется. Ну, что скажешь?

– Растешь, брат! – Геша обвел взглядом гостиную – стильность интерьера и богатство убранство поражало. Когда он был здесь в последний раз, квартира походила на большую, но все же коробку, захламленную безвкусным старьем. – Свой продюсерский центр – это круто. Согласен следовать за тобой, хоть на Голгофу, мой миссия.

– Не твори себе кумира, брат, – Алексей посерьезнел. – Ты знаешь, чем больше я варюсь в этом говне, тем меньше меня во мне остается. Вся эта показуха, тусовки бесконечные, лизание жопы папика… Ради живых выступлений только и держусь бусиной на этой нитке.

– Может, не стоило тогда с продюсерством заморачиваться?

– Не стоило, Георгий. Сам знаю, что не стоило. Но это вопрос свободы. Мой прежний продюсер, Иван Миттельшниц, от дел отошел – с поезда спрыгнул или его спрыгнули – не суть. Я, конечно, мог просто плюнуть на все и домой уехать, но… для меня сцена как наркотик стала. Неделя без выступлений и все, ломка страшная начинается, жить дальше не хочется, потому что смысл всякий теряется. Был еще вариант – продолжать пахать, но в упряжке другого продюсера. В Москве этих друзей хватает – за мной, как Миттельшниц сдулся, очередь выстроилась, делили уже между собой, компрометировали друг друга, должки припоминали. И у каждого на меня уже слюна вожжой течет, глазки блядские горят, да лопатник колом стоит. Идей для моего имиджа – вагон и нехилая телега: сменить стиль (записать альбом рок-баллад, выступить с Лондонским Симфоническим Оркестром), сексуальную ориентацию (так, понарошку, для создания скандального образа), занять второе место на типа престижном международном конкурсе Евровидение, участвовать в церемониях вручения каких-то там говнонаград и так далее. Посмотрел я не эту пиздобратию и подумал, нет, ребята, я уж сам как-нибудь. С папиком перетер, за преемственность вписался и стал наследником покойного Миттельшница – думал ему альбом посвятить. Потом вспомнил, что эта сука с людьми творила, как судьбы калечила, и решил – светлая ему память, конечно, но альбом – хуй. Так что теперь сражаюсь один – сам за себя, за искусство, за свободу и за таких простых парней и девчонок, талантов от Бога, каким я сам был и остаюсь. У меня на примете уже есть парочка самородков, с которыми я собираюсь контрактировать. Паренек из Новосибирска – руками поет – такие колебания воздуха создает, что от человеческого голоса не отличишь, только диапазон в шесть октав. И еще одна группка московская, «Свин на Луне» называется – слушаешь, и крыша реально слазит, наяву начинаешь за подкладку Вселенной проваливаться. С моего лэйбла все прокакаются! Георгий, тебе обязательно надо это послушать.