Забег к концу света

Ежегодный конкурс талантов «Монмута» проходил по этой же схеме: у одной симпатичной новенькой по имени Джин Блэк обнаружился голос, как у Адель; парочка девчонок из средней ступени довольно хорошо читали рэп; два шутника успели наполовину раздеться под музыку, прежде чем их выгнали со сцены, а Оз Коллинз показал магические фокусы. И вот это было действительно здорово!

Фокусник был одет в настоящий костюм мага Мандрейка[21] (черно-красная атласная накидка и цилиндр) и безупречно исполнил несколько номеров: показал пару трюков со связыванием колец, одного исчезающего кролика, а затем несколько великолепных карточных фокусов, включая тот, где он магическим образом создал копию карты с автографом мисс Блэкман, аналогичную той, что она до этого подписала. (Кстати, тогда же я впервые услышала его голос и заметила, что он слегка шепелявит.)

Короче говоря, на мой взгляд, Оз выступил замечательно. Но, к сожалению, на взгляд пресыщенных подростков, это было не слишком круто. Все его фокусы дотягивали лишь до рейтинга 13+. После его выступления послышались жиденькие аплодисменты, и это было жестоко. Кто-то даже выкрикнул:

– Скукотища!

На следующее утро я шла по коридору и увидела, как два амбала толкнули Оза к его шкафчику.

– Здоро́во, Коллинз, классный прикид Дракулы. Наряжаешься в него на встречи анонимных педиков?

Прижавшись спиной к шкафчику, Оз наклонил голову и отвел глаза, но деваться было некуда – он оказался в ловушке. Два недоноска уже были готовы врезать ему, когда…

– А по-моему, костюмчик был просто огонь, – громко сказала я.

Двое хулиганов остановились и обернулись. Оз в шоке смотрел на меня.

– И это был Мандрейк, а не Дракула. – Я оглядела парней с ног до головы. – И позвольте дать вам совет, мальчики: девушкам нравятся мужчины, которые умеют работать руками, а вчера этот фокусник был в ударе. Вы бы лучше спросили пару советов, а не наезжали на него.

И я кивнула Озу:

– Шикарно выступил.

А потом я отвернулась и пошла дальше как ни в чем не бывало. Во время этой небольшой сцены я не переставала сама себе удивляться. Зачем я это сделала? Почему именно сейчас? Я не вмешалась тогда, чтобы помочь Винни, а тут вступилась за Оза. Но потом мне пришло в голову, что, возможно, я влезла сейчас как раз потому, что не помогла Винни тогда. Похоже, во мне подспудно копилась злость от того, что я пустила ту дерьмовую ситуацию на самотек.

Когда я уже проходила мимо, краем глаза заметила, что хулиганы отступили, и, нужно отметить, чувствовала я себя при этом чертовски хорошо.

Примерно в это же время началась предсезонная подготовка к лакроссу. Поначалу мне было грустно, потому что это означало, что я буду реже видеть Рэда, но в итоге это привело к совершенно неожиданным и очень приятным последствиям. Команда тренировалась после уроков в крытом спортзале в Вест-Сайде, и иногда Рэд приглашал друзей потусоваться у нас дома после тренировки.

А теперь позвольте мне срочно прояснить: парни в форме для лакросса, с их наплечниками и шлемами, это просто отвал башки! Я всегда старалась быть дома в дни тренировок, потому что, когда к нам приходили Бо Брэдфорд и Дэйн Саммерхейз, там было на что посмотреть.

Конечно, когда они приходили, я старательно делала вид, что чем-то крайне занята: делаю домашнюю работу, читаю учебник, смотрю телевизор или листаю журнал. Мне кажется, что Рэд меня раскусил, но, если и так, он никогда не подавал виду. Не брат, а прелесть! Так что периодически я бросала на них взгляды украдкой или «случайно» подходила к вазе с фруктами на кухне одновременно с Бо, что приводило к коротким, но всегда волнующим диалогам. Моя самая хитрая затея заключалась в том, чтобы придумать какой-то повод, чтобы войти в спальню Рэда, пока они все там зависали. Лучшее, до чего я додумалась, – занести ему чистое белье после стирки, хотя раньше я ничего такого никогда не делала.

Надо сказать, комната Рэда была отражением его характера: легкомысленная смесь странных штуковин и элементов поп-культуры, но каким-то удивительным образом это выглядело круто. Все начиналось прямо с двери в комнату – на ней висел тонкий деревянный щит, вероятно, принадлежавший кому-то из племени охотников за головами с Борнео. На нем было вырезано демоническое лицо с оскаленными клыками. Мне этот щит всегда казался неудачным сувениром с пляжа Вайкики на Гавайях.

В самой же комнате любой мальчик-парень-мужчина незамедлительно забился бы в экстазе. В углу стоял робот R2-D2 из «Звездных войн» в натуральную величину, который по совместительству был холодильником. Темно-красный диванчик был сделан из Кадиллака 1950-х годов, точнее, из его кузова с хищными «плавниками». Стоп-сигналы по-прежнему работали, и когда их включали, комнату заливал мягкий красный свет. И гордость его коллекции – бейсбольный мяч из Грейсленда[22], бронзового цвета и с фотографией Элвиса. Рэд говорил, что в мире нет ничего более пошлого, чем этот мяч, именно поэтому он ему и нравится. Но причина могла быть и в другом: этот мяч Рэду купил отец во время посещения Грейсленда, когда нам было по шесть лет. С тех пор брат им очень дорожил. Когда к Рэду приходили друзья, они обычно валялись на диване-кадиллаке или на кровати, а сам брат предпочитал качаться в большом веревочном гамаке, который он привез с Бали и подвесил перед окном на крюки в потолке.

В один из таких дней, когда у брата были гости, я подошла к его комнате, заготовив очередной суперпредлог, чтоб войти, но услышала разговор и притормозила прямо перед дверью.

– Ну что, Рэд, – спросил Бо, – как у вас с Верити Кили?

«Верити Кили?» – в шоке подумала я.

– Она клевая, – ответил Ред. – И после вчерашнего вечера у Дэйна мы немного больше, чем просто друзья.

Дэйн устраивал вечеринку в прошлые выходные, пока его родители уезжали в Сент-Бартс. Рэд был приглашен. А я нет.

– У нее потрясная фигурка, чувак, – сказал Дэйн. – Малышка следит за собой. А Тони говорит, что с ней можно отлично зажечь в темном уголке на вечеринке, если вы понимаете, о чем я.

«А еще она просто стерва!» – снова подумала я.

Серьезно, разве парни не замечают таких вещей? И Рэд тоже не замечает? Я также вспомнила о планах на жизнь, которые Верити озвучила на уроке английского, – выйти за приличного молодого человека с деньгами. Интересно, подходил ли мой брат под это определение? Учитывая известную фамилию и внушительное богатство нашего отчима, вероятно да.

Если говорить совсем откровенно, то я больше чувствовала себя задетой, чем действительно переживала за брата. Меня было обидно, что Рэд мне ничего не сказал. Мы, как и раньше, вместе ходили в школу и обратно почти каждый день, но я была не в курсе про их отношения с Верити Кили, романтические они там или нет. Я всегда считала, что мы с братом достаточно близки и что Рэд поделится со мной чем-то таким. И теперь мне было грустно, что мы отдалились друг от друга.

– Джентльмены о таком не болтают, парни, – ответил Рэд.

В следующем месяце Рэд и Верити стали парой официально, и после школы брат теперь тусовался на Ист-Сайде со своей новой подружкой и другими богатыми детками, а я шла домой в одиночестве. Примерно в это же время я стала замечать, что он курит травку. Забавное совпадение, правда? Я чувствовала запах на его одежде и иногда замечала его обкуренный взгляд, когда он возвращался домой ночью. Он даже прикупил новую зажигалку фирмы Zippo, чтоб выглядеть круче.

Не то чтоб я его осуждала или что-то в этом роде, но мне было странно видеть, как Рэд так быстро влился в кружок избранных, особенно учитывая, что я и сама когда-то вращалась в подобной тусовке. Теперь же я ловила себя на мысли, что это и есть мое будущее: быть одиночкой, чужаком, наблюдающим со стороны.

Но в конечном счете я была рада за брата. Мне было горько и обидно, но я была рада. Ведь каким бы Рэд ни был милым, классным и умным, он все же оставался шестнадцатилетним парнем со всем, что к этому прилагалось: бушующими гормонами, желаниями и идиотскими поступками (такими, как курение травки). Так что я желала ему охмурить как можно больше девчонок, даже если одной из них станет Верити Кили. К сожалению, это означало, что мне придется одной ходить домой через Центральный парк, когда наступит холодная нью-йоркская зима.

Скорее всего, я просто скучала по брату.

Но затем ноябрь сменился декабрем, и одна тема стала постоянно возникать во всех разговорах. Это обсуждали и девушки в комнате отдыха, и парни на своих тусовках после тренировок – приближающийся Сезон.

Глава 7

Сезон

Итак, Сезон. Балы дебютанток. Я выросла в Мемфисе, поэтому представляла их довольно смутно. Это были официальные мероприятия высшего уровня, в которых принимали участие молодые девушки в возрасте от шестнадцати до двадцати лет с целью «быть представленными» светскому обществу. В прежние времена речь шла о богатых семьях, демонстрировавших своих дочерей потенциальным женихам, отсюда и такие непременные атрибуты, как девственно-белые свадебные платья дебютанток и белые шелковые перчатки до локтей. В восьмидесятых и девяностых, когда мир сошел с ума и любой выскочка мог разбогатеть, подобные балы вышли из моды. А потом, в XXI веке, появились социальные сети, и вновь все поменялось.

Инстаграм и другие соцсети стали воплощением современной эпохи показного расточительства, или, вернее, эпохи баснословных трат ради демонстрации собственного статуса. Конечно же, балы дебютанток вновь оказались актуальны и вернулись во всей своей красе. Они стали гвоздем каждого сезона. Более того, они превратились в нечто столь престижное и привилегированное, что поменялась сама их суть и идея. Теперь шла речь не только о представлении юных красавиц светскому обществу, важным было то, кто был в числе приглашенных и у какого дизайнера было заказано бальное платье.

Балы дебютанток являлись настолько значимыми для той социальной среды, из которой было большинство учеников «Монмута», что даже во время общего собрания по поводу начала учебного года Честити Коллинз упомянула о них в приветственной речи. Правда, она больше выделяла тот факт, что Мисти будет дебютировать не на одном, а сразу на двух балах, хоть ей всего лишь шестнадцать. Необычность ситуации заключалась в том, что мало кто из девушек дебютировал в столь юном возрасте, не говоря уже о двух разных балах подряд. Это происходило только в том случае, если девушка, о которой идет речь, происходила из очень влиятельной семьи.

Забавно, но лингвистическая несуразность фразы «дебютировала дважды», судя по всему, не смущала никого в нью-йоркском обществе. Это считалось вовсе не оксюмороном, а, наоборот, наивысшим достижением.

И кстати, не стоит переживать о тех несчастных девушках, которые не получили приглашения ни на один бал. Перед большинством из подобных мероприятий обычно проводился целый комплекс раутов: предварительные вечеринки, репетиции, званые обеды, заключительные вечеринки и ночные тусовки после завершения всех вечеринок. И везде могли с удовольствием поприсутствовать подруги избранных девушек, их знакомые и бойфренды (сопровождающий девушки на балу – ее кавалер – необязательно был ее бойфрендом). Готова поспорить, что эти неофициальные вечеринки считались гораздо более предпочтительными, учитывая количество выпивки, кокаина и экстази на них, чем сами официальные балы, где присутствовали родители и различные официальные лица.

Словом, говорить о приближающемся Сезоне начали примерно в середине ноября, когда Бо Брэдфорд улетел в Париж, чтобы сопровождать дочь видного венского семейства из Габсбургов на Le Bal des Débutantes.

– Ле-Баль – это, конечно, круто, но раньше там было лучше, – заявила как-то Мисти, сидевшая в комнате отдыха вместе с Хэтти, Верити, Дэйном и Рэдом. Я тоже находилась там и делала вид, что занимаюсь, но на самом деле прислушивалась к разговору.

– Прежде это было закрытое мероприятие для семейств с королевскими корнями, – продолжала рассказывать Мисти, – таких как Людовики, пармские Бурбоны и Ауэршперги-Брюннеры. А кавалерами дебютанток становились прекрасные юные графы и маркизы. Но в какой-то момент организаторы стали разрешать богатым арабам и китайцам просто-напросто покупать билеты для своих дочерей. Теперь в список приглашенных может попасть любой нувориш – лишь бы денег хватило на платье от-кутюр[23] для своей дочурки. Увы, но стоит такому начаться, и суть бала уже испорчена.

– И в чем же эта суть? – спросила Дженни, сидевшая неподалеку. Похоже, она тоже прислушивалась. Мисти улыбнулась своей бесцветной снисходительной улыбкой.

– В том, чтобы определить, кто относится к высшему эшелону, а кто нет, – сказала она. – Публично и явно обозначить правящую элиту данной страны или региона.

Дженни недоверчиво склонила голову набок:

– Серьезно? Ты реально считаешь, что те, кто посещает балы дебютанток, являются лидерами общества?

– Тебе не понять, – ответила Мисти, – потому что ты никогда туда не попадешь.

Итак, разговоры о балах были самыми популярными в школе. Начало болтовне положил Le Bal, но сплетни разгорелись с еще большей силой, когда Сезон стартовал и в Америке – с Истсайдского котильона в Нью-Йорке и бала в честь Дня благодарения в Вашингтоне, округ Колумбия. Старшеклассница из «Монмута» – Грейс Кармоди – дебютировала на вашингтонском балу, кстати, вместе с племянницей вице-президента. Страсти достигли своего апогея, когда Мисти начала подбирать платье для своего первого выхода в свет во время Международного бала дебютанток, который должен был состояться в конце декабря в отеле «Уолдорф Астория». Младшая Коллинз провела большую часть октября, листая со своими подружками свадебные журналы в поисках наряда, а в начале ноября начала встречаться с дизайнерами. Платье дебютантки должно быть девственно-белым и в целом очень похоже на свадебное, поэтому их, как правило, и заказывают у свадебных дизайнеров. Но в случае Мисти было еще одно условие: как она объяснила подружкам, платье должно дополнять ее колье.

Из-за строгой политики «Монмута» по поводу драгоценностей я не видела колье Мисти, пока не стала иногда случайно пересекаться с ней в «Сан-Ремо» на выходных. На самом деле существовало два одинаковых колье: у Мисти и ее мамы. Каждое из них представляло собой золотую цепочку с великолепной подвеской в форме восьмерки. В центре подвески переливался потрясающий камень янтарного цвета. Колье было прекрасно по любым стандартам, да еще и очевидно старинное. Однажды в воскресенье я сделала Мисти комплимент по поводу украшения. Она осторожно провела по нему пальцем.

– Да, спасибо. Это семейная реликвия, и она мне очень дорога.

Так вот, с учетом колье в качестве непременного условия, Мисти встретилась с Заком Позеном, Сарой Бертон и Стеллой Маккартни (чтобы пообщаться с последними двумя, она летала в Лондон на выходные) и в итоге остановилась на Саре Бертон:

– Она была дизайнером платья Кейт Миддлтон, вернее, принцессы Кэтрин, для свадьбы с принцем Уильямом.

Платье для Мисти создавалось как единственное в своем роде. Оно будет отделано английским кружевом и тонкой золотой нитью в тон ожерелью, а белую юбку в стиле ретро пошьют из шелка-газар. Обойдется это все в восемьдесят шесть тысяч долларов плюс налог. Мне показывали набросок платья. Это что-то потрясающее, самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Любая невеста удавилась бы, чтобы надеть его в день свадьбы или в любой другой день своей жизни. Мисти же появится в нем один раз. Для своего второго дебюта на Истсайдском котильоне в начале марта будущая дебютантка уже присматривала другое платье, потому что, как она заявила, «было бы так неловко появиться в одном и том же платье на двух разных балах».

После уроков Мисти с подружками выбегала из ворот школы, садилась в черный «Эскалэйд» и уносилась на примерки. И еще девушка стала много времени проводить в спортзале. Бальное платье должно сидеть как влитое, так что ей приходилось поддерживать свой вес и размер неизменными. Ну ладно, будем называть вещи своими именами – на самом деле Мисти не ходила в спортзал. Она наняла личного тренера, чтобы тот гонял ее на беговой дорожке родителей в их домашнем тренажерном зале. Как бы то ни было, она и правда стала заметно стройнее, но даже так все равно выглядела сурово. Худоба не могла изменить ее холодный взгляд.

Я наблюдала за всеми этими приготовлениями с каким-то отстраненным восхищением. Это был новый, неизвестный мир, который мне повезло увидеть вблизи, при этом не являясь его частью, и меня это вполне устраивало. А потом этот мир внезапно настиг меня и затянул в водоворот событий самым неожиданным образом – моего брата пригласили на Международный бал дебютанток.

Глава 8

Рэд

Процесс отбора достойных молодых леди для появления на балу в качестве дебютанток был старомодным, сложным и в значительной степени основывался на происхождении девушки и связях ее семьи. Процесс отбора достойных молодых людей, которые сопровождали бы этих леди на бал, происходил иначе. По традиции каждую дебютантку сопровождали два кавалера: кадет из военного заведения и обычный гражданский юноша из подходящей семьи (если у девушки таковой имелся, то это зачастую был ее бойфренд).

Для девушек, которые не знали никого из подходящих парней, в местном ресторане проводили мероприятие под названием «холостяцкий бранч». И в нашем патриархальном мире, где обычно парень приглашал на свидание, это был тот редкий случай, когда девушки могли рассмотреть все имеющиеся варианты и самостоятельно сделать свой выбор.

Как бы то ни было, Рэд и его приятели по лакроссу отправились на «холостяцкий бранч» шутки ради. Учитывая их изначально высокий социальный статус, парни из «Монмута» всегда были желанными гостями на таких мероприятиях, но на этот раз Рэд с друзьями в самом деле просто хотели поглазеть по сторонам и полюбопытствовать. Но потом Рэд – мой классный общительный братец – каким-то образом разговорился с юной дебютанткой из Сан-Антонио, Техас, и прежде чем кто-то что-то понял, она попросила его сопровождать ее на балу. В «Монмуте» эта новость вызвала ликование, и внезапно Рэд стал, как любил говорить мой отец, круче, чем яйца вкрутую.

В результате за две недели до бала брата стали приглашать на все предварительные вечеринки. Это были мероприятия высшего уровня, где тусовались только крутые ребята. Естественно, там было полно выпивки, травки и экстази. Вечеринки заканчивались далеко за полночь, и Рэд часто возвращался домой в районе трех утра.

Вскоре после этого я заметила какие-то странные отметины на внутренней стороне предплечий у Мисти, Хэтти и Верити, которые тоже посещали все эти вечеринки. Недлинные вертикальные штрихи, нанесенные черным перманентным маркером прямо у запястья. У Мисти было семь линий, у Хэтти четыре, а у Верити три. Кое-кто из парней в компании тоже щеголял такими вертикальными отметинами. У Бо их было четыре, а у Дэйна Саммерхейза три. А потом, ранним утром после Международного бала дебютанток, брат вернулся домой невероятно взбудораженный и с бурлившим в крови адреналином.

Он ввалился в мою комнату и разбудил меня, его белая бабочка свисала с воротника, а волосы слиплись от пота. Я испугалась, что он перебрал с амфетамином и у него начались галлюцинации.

– Честное слово, Блу, клянусь, я ничего не принимал, – сказал Рэд, пытаясь отдышаться. – Нет. То, что произошло – круче любого наркотика. Я сейчас расскажу тебе, но ты должна поклясться – на полном серьезе поклясться, – что никому об этом не расскажешь. Ни маме, ни папе, ни Тодду, ни особенно Мисти или кому-то еще из девочек в школе. Они тоже там были, и мне конец, если они узнают, что я тебе все рассказал. Но, чтоб я сдох, мне просто необходимо кому-то рассказать.

Я никогда не видела брата таким. Рэда вообще ничего не могло выбить из колеи, а тут он трещал без остановки, как придурок. И тут я увидела его левое запястье, а на нем – один вертикальный штрих, нанесенный черным маркером.

– Во что ты вляпался? – медленно произнесла я.

Часть II

Тайное общество любителей бега

Держать свой секрет в тайне мудро,

но глупо ожидать, что и другие его сохранят.

Сэмюель Джонсон

Глава 9

Первый забег Рэда

Рэд начал с того, что рассказал мне про бал.

Это было шикарное мероприятие. Отель «Уолдорф Астория» был великолепно украшен, средств на декор не жалели. На балу присутствовали два сенатора, три посла, вице-губернатор Нью-Йорка и по меньшей мере четыре председателя компаний из списка Fortune 500[24]. Дамы в бриллиантах раскланивались и обменивались воздушными поцелуями, а дебютантки блистали в своих белоснежных дизайнерских платьях.

Для родителей самым важным моментом вечера являлась, конечно же, официальная часть бала, когда дебютанток по очереди представляли гостям. Сами же девушки рассматривали это как испытание, которое нужно пережить, не споткнувшись, что стало бы, как выразилась Мисти, «самым страшным унижением в жизни». Для молодежи настоящее веселье начиналось позже.

– Это было нечто, Блу, – рассказывал Рэд. – Мы отправились из «Астории» домой к Ван-Брайденам, потом к Колсартам и, наконец, в маленькую полуподвальную квартирку в Ист-Сайде недалеко от школы. Я понятия не имею, кому принадлежит это местечко, но там определенно не было ничьих родителей, и это было отпадно! Некоторые девчонки все еще были в своих бальных нарядах дебютанток, другие переоделись в вечерние платья, кадеты – по-прежнему в военной форме, а парни вроде меня – в пингвинистых фраках.

Рэд перевел дыхание и продолжил:

– К нам подъехали Хэтти и Верити плюс Грифф О’Ди, Дэйн и несколько друзей Бо. Вечеринка была отвязная. Все пили, курили, смеялись, веселились. Пиво, стрелялки, немного кокса и ксанакса[25]. Но не волнуйся, я ничего не принимал.

– А как дела с Верити? – поинтересовалась я.

Рэд застенчиво улыбнулся:

– Ну мы немного потискались в гардеробной. Но это не то, о чем я хотел тебе рассказать.

Вот теперь я действительно была заинтригована. То, о чем мой брат строжайше запретил мне рассказывать кому-либо, не было связано с тем, что после бала он, вероятно, добрался до второй базы с Верити Кили в гардеробной. Я и представить себе не могла, что за секрет мог с таким сравниться.

– В общем, ночь шла своим чередом, – продолжил Рэд, – и постепенно народ начал расходиться. В итоге остались только Мисти, Хэтти, Верити, Бо, Дэйн, Грифф и я. И тогда Мисти произнесла: «Ну что, детишки? – И она указала на свое колье, ну знаешь, которое она иногда носит, с желтым камнем в золотой восьмерке. – Кто хочет пробежаться?»

Рэд посмотрел на меня многозначительно.

– Мисти пила всю ночь, пару упаковок пива точно в себя опрокинула, так что вела она себя довольно раскованно. Как бы то ни было, Бо кинул на меня быстрый взгляд и спросил: «А что насчет Рэда? Он раньше этого не делал. Думаешь, он?..»

«Все в порядке, Рэд – классный, – ответила ему Мисти. – Тебе ведь можно доверять, да, Рэд?»

«Я умею хранить секреты», – подтвердил я, хотя понятия не имел, о чем вообще идет речь. Мисти посмотрела на Бо, а тот на Дэйна, который, в свою очередь, пожал плечами и сказал: «Стопудово!»

Рэд встал и начал расхаживать по комнате. На часах было 5:55 утра. Брат качал головой, сосредоточившись на воспоминаниях, глаза бегали по сторонам, но я не торопила. Ему нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. Наконец он продолжил рассказ:

– В общем, мы вышли из квартиры, пересекли Пятую авеню и направились в Центральный парк. Прикинь? В четыре утра, посреди гребаной ночи. Вокруг ни души, кроме бездомных и дурацкого мусоровоза. Мы немного прошлись в глубь парка по Семьдесят девятой поперечной и у поворота остановились перед каким-то огороженным участком. Бо сказал, что это «небольшой частный природный заповедник», что бы это ни значило. Он находится прямо за «Метрополитен», но в любом случае вокруг него сплошные заросли кустов, так что, если не знаешь, что искать, ни за что не найдешь. У Мисти был ключ от калитки, и мы друг за другом прошли за ограждение. В углу участка обнаружился утопленный в землю садовый люк, от которого у Мисти тоже имелся ключ. И мы полезли внутрь.

– И?.. – не выдержала я.

– Под люком оказалась маленькая вырытая пещерка, – ответил брат, – с утрамбованным земляным полом и отверстием посередине, а в нем лестница. Все остальные, судя по всему, уже бывали здесь раньше, потому что они просто включили фонарики на телефонах и стали спускаться. Я полез вслед за всеми, а Мисти шла последней и заперла люк изнутри. Внизу было ощутимо холоднее, так как мы спустились уже на два уровня. Там оказалось что-то вроде цепочки подземных пещер, стены то ли из плотной земли, то ли из какой-то скальной породы. Я добрался до последней пещеры как раз тогда, когда Бо включил пару старинных дуговых ламп, работающих от дизельного генератора. Я там просто замер и выпалил: «Твою же мать!»