Детакто. Хотеть прикасаться

– Я понял тебя, Наган. Но тебе не придется даже.

– Почему?

– Если захочу в сортир, нужно просто позвать кого-нибудь из лазарета. Медики обязаны помочь мне, ведь я все еще здесь числюсь. Но я планирую пока держать кишки пустыми.

Андрей прилег на шконку, но одна из безвольных рук оказалась под ним. Он стал елозить, пытаясь туловищем подвинуть ее, но у него не получалось. Наган подошел и помог ему, поправив конечность.

– Спасибо, дружище, – тихо произнес Андрей.

– Проехали.

* * *

В эту холодную ночь – последнюю ночь Андрея в стенах ненавистной ему тюрьмы – на дороге перед железными воротами стояли машины скорой помощи и полиции. Их проблесковые маячки озаряли высокие заборы с колючей проволокой и сторожевую вышку.

Санитары упаковали мертвое тело Бродяги в черный мешок, затем погрузили его в машину.

Снайпер-надсмотрщик – тот самый Салага, потому что все еще продолжалось его дежурство, – с интересом наблюдал за действиями сотрудников полиции. Те что-то бурно обсуждали с санитарами у машины скорой помощи.

Затем один из полицейских с черной папкой в руках подошел к сторожевой вышке и крикнул надсмотрщику:

– Слышь, друг! У бедолаги руки обглоданы до костей. Это он сам себя погрыз, что ли?

– Так точно, – ответил Салага. – От потери крови потом умер.

– Жесть какая. А чего не помогли ему?

– Не имею права оставлять пост.

– Других бы позвал. Врача вашего, например.

– Все, что за территорией, никого не колышет.

– Это понятно. – Полицейский почесал затылок, затем махнул рукой. – Ладно, черт с ним. Напишем в протоколе, что на него волки напали.

– Да, их тут полно по ночам! – крикнул Салага. – Только следы от его укусов другие ведь.

– Придумаем что-нибудь, не впервой.

Полицейский отошел к коллегам.

Машина скорой помощи с выключенными проблесковыми маячками быстро умчалась за холм, разрезая ночь светом фар.

Следом уехали сотрудники полиции.

Так закончилась история Бродяги.

* * *

Наган накинул серую тюремную рубашку на плечи Андрея, а затем начал бережно всовывать его безвольные конечности в рукава. Помимо рубашки Андрей был в серых тюремных штанах с вдетым ремнем и зашнурованных ботинках.

– Хавать небось хочешь? – спросил Наган.

– Не-а.

Наган начал аккуратно застегивать пуговицы рубашки Андрея.

– А стоило бы хотеть. С процедуры не ел ведь.

– На воле объемся до отвала.

Наган достал из тумбочки яблоко и поднес его к лицу Андрея.

– Кусай.

– Да не хочу я.

– Кусай, говорю! Пока еще время есть. Когда в следующий раз пожрешь, еще неизвестно.

Андрей успел сделать один большой укус, прежде чем у двери камеры показался очередной надзиратель, которому повезло дежурить в тот день.

– Черт, время вышло, – разочарованно буркнул Наган. – Надо было раньше угостить.

Наган бросил надкушенное яблоко на свою тумбу и принялся торопливо застегивать оставшиеся пуговицы на рубашке Андрея.

– Лавров, – гаркнул надзиратель, – на выход готов?

– Стихами заговорил, Есенин, ёпта, – буркнул Наган.

Надзиратель не услышал его. Он отпер замок и открыл дверь камеры. Андрей, дожевывая кусок яблока, встал со шконки. Наган начал складывать письма и другие личные вещи Андрея в его рюкзак.

– Запомни мой адрес, – попросил Андрей.

– Наизусть уже знаю, – ответил Наган, закрывая рюкзак на молнию.

– Когда выйдешь, заезжай. Посидим. С женой познакомлю.

Наган сначала протянул рюкзак Андрею, но затем спохватился:

– Черт, забыл. Извини.

Он без предупреждения бросил рюкзак в надзирателя. Тот не ожидал этого, но успел увернуться.

Рюкзак отлетел к противоположной стене тюремного блока.

– Скотина, – процедил сквозь зубы надзиратель.

– Давай-давай, у тебя в обязанностях прописано это, – сказал ему Наган.

Сдерживая злость, надзиратель снова закрыл дверь камеры и направился за рюкзаком.

Наган по-дружески обнял Андрея, затем сунул ему в карман брюк немного денежных купюр.

– На проезд и первое время. Немного, конечно…

– Где ты достал?

– Тс-с! Ты на чем поедешь? Хотя неважно. Главное, не пешкодралом. На кассе попросишь кого-нибудь вынуть, отсчитать и оплатить. Надеюсь, остались в мире еще добрые люди.

– Спасибо, друг. Не скучай тут один.

– На твое место, я слышал, хотят перевести какого-то урода со второго блока. Будет храпеть, я ему кочан сверну.

– Не надо. Не продлевай себе срок. Через три месяца хочу тебя увидеть у себя в гостях. Понял меня?

– Постараюсь сдержаться.

К камере с рюкзаком в руках вновь подошел надзиратель. Он снова открыл дверь и рявкнул Андрею:

– Я тебя долго ждать буду? Время не резиновое.

– Это для кого как, – огрызнулся Наган.

Андрей вышел из камеры.

Надзиратель снова хлопнул дверью и запер замок.

– Увидимся, Наган, – сказал Андрей.

Надзиратель грубо толкнул его, и Андрей побрел к выходу. Наган подошел к прутьям решетки, посмотрел ему вслед и крикнул:

– И сюда больше не возвращайся, понял меня?

– Не вернусь, – донеслось в ответ.

* * *

Андрей понуро стоял перед столом начальника. На стуле рядом лежал его наполовину наполненный личными вещами рюкзак. Чуть в стороне задумчиво мялся тюремный врач, кивая своим мыслям. Начальник собрал со стола несколько документов и паспорт Андрея, затем протянул их надзирателю.

– Это твои документы о проведении детактоскомии, договор, характеристика и все остальное, – сказал начальник Андрею. – В паспорте стоит пометка, что ты частично отбыл наказание и подвергся процедуре. Полиция не должна к тебе придраться, все по закону, твои права соблюдены, все наши требования ты выполнил. Но на учет у полиции встанешь, когда доберешься домой, понял?

– Зачем это? – удивился Андрей.

– Так надо.

Надзиратель очень неаккуратно запихнул документы Андрея в его рюкзак.

– Еще хотел спросить, – сказал Андрей.

Начальник заинтересованно взглянул на него.

– Слушаю.

– Я в одной рубашке домой поеду?

– Почему в одной рубашке? – усмехнулся надзиратель. – Еще в штанах и ботинках.

Но никто не удостоил его шутку вниманием.

– Ты поступил к нам в августе прошлого года, помнишь? – сказал начальник. – И вся одежда твоя сразу была сожжена. Таковы правила. В чем, по-твоему, мы должны тебя сейчас выпустить?

– Мне даже куртку не выдадут? – спросил Андрей.

– Может, тебе еще мое пальто от «Бриони» отдать? – съязвил начальник.

– Я ведь замерзну, пока до дома доберусь. На улице колотун.

– А ты перебежками, чтобы согреться, – вставил надзиратель, но строгий взгляд начальника заставил его умолкнуть.

Затем начальник немного подумал, кивнул и сказал:

– Ладно, распоряжусь сейчас. На выходе дадут тебе что-нибудь. Не обещаю, что будет новое, но тебе, думаю, сойдет.

Тюремный врач, выплыв из своих мыслей, подошел ближе к Андрею и сунул в карман его рубашки небольшой клочок бумаги.

– Вот тебе на будущее, – сказал он.

– Что это? – спросил Андрей.

– Номер социальной службы в твоем городе. В интернете нашел. В обязанности всех этих служб входит помощь таким, как ты. Правда, никто не любит уголовников, сам понимаешь. Но вдруг тебе повезет.

Надзиратель закрыл рюкзак Андрея на молнию.

– Все, иди. – Начальник махнул рукой на дверь. – Твой срок окончен. Мои поздравления.

– На выход, Лавров, – стал подгонять надзиратель.

Андрей быстро направился к двери, но остановился перед ней, обернулся на начальника и тюремного врача.

– Надеюсь, мы с вами больше никогда не увидимся, – сказал Андрей.

– Кто знает, – задумчиво ответил тюремный врач, снова погрузившись в свои мысли. – Кто знает.

Андрей усмехнулся и вышел из кабинета.

* * *

Сотрудник тюремного склада молча положил перед Андреем его личные вещи: пустой бумажник, часы, связку ключей от квартиры и золотое обручальное кольцо. Затем, порывшись в закромах, достал пыльную и местами дырявую фуфайку.

Надзиратель схватил ее и небрежно накинул на плечи Андрею.

– Так сойдет?

– Сойдет. – Андрей не стал упрашивать, чтобы его одели, как маленького ребенка.

Надзиратель бросил на дно рюкзака часы и бумажник. Следом он хотел отправить и связку ключей, но Андрей попросил его сунуть их в центральный наружный карман. Надзиратель нехотя выполнил просьбу, и когда взял в руки обручальное кольцо, чтобы бросить его на дно рюкзака, Андрей снова попросил:

– Надень мне на безымянный палец. – И увидев изумленный взгляд надзирателя, добавил: – Это важно.

Надзиратель бросил рюкзак на пол. Он взял в руку правую кисть Андрея и поднес обручальное кольцо к его безвольным пальцам, когда вдруг услышал приглушенный смех сотрудника склада. Надзиратель догадался, что со стороны выглядел так, будто брал Андрея в мужья.

Надзиратель гневно зыркнул на сотрудника склада, и тот умолк.

Затем он сказал Андрею:

– Жену попросишь, это ее обязанность. – Он бросил кольцо в утробу рюкзака и закрыл его.

* * *

Андрей в сопровождении надзирателя подошел к тюремным воротам с внутренней стороны, когда с внешней стороны к ним подъехал черный минивэн с тонированными окнами и без номеров. Это был грозный тойотовский «альфард» последнего года выпуска. Стекло со стороны водителя было опущено.

Механизм ворот громко застучал, загудел, заскрипел, и большая железная створка вдруг пришла в дрожащее движение. В открывшемся проеме показались Андрей и надзиратель, небрежно несущий рюкзак.

«Альфард» остановился в нескольких метрах от ворот, чтобы пропустить выходящих людей. За рулем находился неприятный тип со шрамом вполовину лица. Он нервно жевал жвачку. Его хмурый холодный взгляд, казалось, мог пронизывать даже пространство. Из-за поврежденной в прошлом физиономии большинство коллег прозвало его Шрамом.

Рядом с ним сидел его лысый напарник.

– Это он, походу, – сказал Шрам, увидев Андрея.

– Скорее всего, – поддакнул Лысый.

Андрей вышел за ворота, сделал пару-тройку уверенных шагов и вдохнул полной грудью. Надзиратель же демонстративно остановился перед линией «порога», не желая покидать пределы тюрьмы.

Андрей удивленно обернулся на него.

– Чего там встал?

– В мои обязанности не входит помогать тебе за территорией учреждения. – И он бесцеремонно бросил рюкзак на землю к ногам освобожденного заключенного.

– Да ты издеваешься, – возмутился Андрей.

– Вали отсюда.

– Помоги рюкзак за спину закинуть.

– Попроси кого-нибудь другого.

Андрей обернулся на черный «альфард».

– Они за мной?

– Мечтай больше, – ответил надзиратель.

Он показал водителю минивэна жест, разрешающий въезд на территорию тюрьмы.

«Альфард» тронулся.

Андрей пнул рюкзак в сторону и отошел с пути автомобиля. Минивэн начал медленно проезжать мимо него. Водитель со шрамом на лице с вызовом посмотрел на уже бывшего заключенного, будто запоминал его.

Андрей выдержал взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

– На мне цветы не растут, чувак, – сказал он.

– Будешь дерзить – вырастут над тобой, – ответил Шрам и ускорил автомобиль.

«Альфард» въехал на территорию тюрьмы.

Створка ворот начала со скрипом сдвигаться обратно.

Вскоре Андрей остался один на дороге. Он поднял ненавистный взгляд на сторожевую вышку и заметил на ней снайпера, который недавно сменил Салагу.

– Чего уставился? – крикнул тот.

– «Фак» тебе хочу показать, но рука не поднимается.

– Вали отсюда, шутник хренов. И не возвращайся, один фиг не впустим. Сдохнешь тут, как Бродяга.

Андрей ногой подкинул рюкзак в воздух и попытался головой поймать его за лямку, но рюкзак лишь задел плечо и упал на большое пятно от впитавшейся в землю крови.

– Черт, – выругался Андрей, – вот и первая засада.

Он с силой пнул рюкзак в направлении холма, по дуге отбросив его метров на десять. Затем направился к нему и снова отфутболил. Таким способом он постепенно отдалялся от тюрьмы.

Руки его при ходьбе безвольно покачивались вдоль туловища.

* * *

Снайпер нацелил винтовку на дорогу и стал наблюдать за удаляющимся Андреем через прицел. В перекрестии линий и шкал он видел, как тот, встав на колени, медленно склонился к земле, вдел голову в лямку рюкзака, затем резко встал.

Рюкзак остался висеть на его шее.

Андрей, ни разу не оглянувшись на тюрьму, стремительно ушел вдаль, постепенно скрывшись за вершиной холма.

Часть вторая

«Ангел-хранитель»

К тому времени, как Андрей добрался до своего города, в одну из православных церквей в его районе вошла молодая и, по мнению большинства мужчин, привлекательная девушка. Ее стройность и округлость фигуры была заметна даже под коротким шерстяным полупальто бордового цвета и юбкой до колен. Голова ее была покрыта розовым шифоновым шарфом, из-под которого выбивалась черная, как вороново крыло, длинная прядь, а волнистая челка щекотала нежную щеку и чувственные губы. Ее радужные оболочки глаз цвета океанской волны, как однажды сказал влюбленный в нее фотограф, можно было запечатлеть сверхкрупным планом, чтобы потом представить их в стенах картинных галерей. Наверное, только таким способом люди имели бы возможность вдоволь налюбоваться ее необыкновенно ясными и выразительными глазами, так как в жизни она предпочитала не встречаться ни с кем взглядами.

Особенно это касалось мужчин.

Многие прихожане явно или украдкой наблюдали за девушкой, но она не реагировала на это. С тремя свечками она скромно подошла к большой иконе Богоматери, неспешно перекрестилась, затем зажгла одну свечку и поставила ее на подсвечник.

В это время у высоких и массивных церковных дверей стояла настоятельница и полушепотом беседовала с пожилой прихожанкой. Обе они тоже заинтересованно наблюдали за молодой девушкой.

– Часто вижу ее здесь, – сказала прихожанка.

– Знаю ее, Оксаной зовут, – ответила настоятельница и тяжело вздохнула. – Бедная девочка. Никому такой судьбы не пожелаешь. Она всех близких потеряла друг за дружкой.

– Да вы что?!

Прихожанка бросила на Оксану сочувствующий взгляд.

Девушка зажгла вторую свечку и закрепила ее на подсвечнике.

– Пять лет назад мама ее к Господу ушла, – продолжила настоятельница. – Потом отца жестоко убили прямо в их квартире. Преступник сидит сейчас. Оксана с бабушкой в деревне жила, но год назад и ту тоже Господь к себе прибрал. Ни братьев, ни сестер, других родственников тоже нет.

– Господи, помилуй! – ахнула прихожанка и приложила руку к груди. – Это получается, что она одна на всем белом свете осталась?

– Неисповедимы Его пути, – добавила настоятельница, будто этим аргументом все в мире и объяснялось. – Но девочка она очень-очень хорошая. Скромная, добрая послушница. Неимущим помогает.

– Какая молодец, – за глаза похвалила ее прихожанка.

Оксана закрепила на подсвечнике третью зажженную свечку.

– Частенько заглядывает в наш храм Божий, – продолжила настоятельница, – свечки ставит, молится за упокой близких.

Прихожанка грустно вздохнула:

– Молоденькая девочка такая, а столько горя уже вынесла. Ну, Господь поможет. Обязательно поможет.

Настоятельница с этим охотно согласилась.

Оксана снова перекрестилась перед иконой Богоматери, затем нежно поцеловала ее и прижалась к ней лбом, беззвучно шепча лишь ей известную молитву.

* * *

Сумерки. Ветер. Морось.

Жуткая осень добралась до большого мира и набирала обороты, продолжая расширять свою территорию. Город словно утопал в серой промозглой тоске.

Андрей с рюкзаком, перекинутым через шею, стремительно шел по тротуару к высотному жилому дому № 30 по улице Барсова.

К своему дому.

Он торопился, и не только потому, что хотел как можно скорее обнять жену. Его жестоко подгоняли холод и влажность. К тому же еще лямка рюкзака до боли натерла шею, но Андрей терпел, поскольку иного способа нести рюкзак у него не было.

Не доходя до двери подъезда, он по старой привычке поднял взгляд на окна своей квартиры.

На фоне темного фасада три его окна зияли чернотой.

– Может, спит? – буркнул Андрей, хотя прекрасно помнил, что в это время Лена никогда не спала.

Он подошел к двери подъезда с домофоном, носом набрал номер квартиры и нажал кнопку «Вызов». Послышались позывные гудки, но в квартире никто так и не снял трубку.

Андрей отошел от подъезда и снова взглянул на окна квартиры.

– Где тебя опять носит? – пробурчал он. – Вечно так.

Андрей обернулся на пятиэтажный дом напротив.

В окнах третьего этажа, где когда-то играла цветомузыка, теперь горел тусклый свет. Андрей выругался и направился к пятиэтажке через парковку и пустынную детскую площадку.

* * *

В грязное и треснутое окно подъезда уже барабанил дождь. Андрей с рюкзаком за спиной стоял на лестничной площадке третьего этажа, а у приоткрытой двери квартиры нервно курила Ирина, подруга Лены. Именно она справляла юбилей, из-за которого Андрей двумя годами ранее и одним этажом ниже случайно наткнулся на смертельно раненного мужчину в квартире № 23.

– Я давно ее не видела, – сказала Ирина. – Мы перестали общаться, уже год как. Не созванивались даже.

– Почему? – спросил Андрей. – Раньше ведь были не разлей вода, постоянно вместе тусовались.

– Поругались мы.

– Что не поделили?

– А тебе не насрать?

– На нее – нет.

– Короче, она типа не одобрила мое решение, а я не одобрила ее выбор. Или наоборот, не помню.

– Я не понял, – произнес Андрей с тревогой и подозрением в голосе. – У нее кто-то появился?

– Свечку не держала, не в курсе.

– Но ты только что сказала про какой-то выбор.

– И ты подумал, что я о любовнике? Вы, мужики, порой такие наивные. И паникеры. Хуже баб.

Андрей не мог не ощутить со стороны Ирины явную издевку, но промолчал. Раньше он бы мигом поставил ее на место, показав, кто из них баба. К тому же, понял Андрей, она явно что-то недоговаривала, но требовать ничего не стал. Ирина бы рогом уперлась, но все равно ничего толком не сказала бы.

– А тебе она что писала? – вдруг спросила Ирина, глубоко затянувшись.

– «Люблю, жду», розовые сопли, – кратко ответил Андрей.

– Может, она у матери живет, пока тебя нет?

– Хотя да, может, – согласился Андрей. – Надо бы позвонить этой старой ведьме.

Из квартиры вдруг донесся тихий плач проснувшегося ребенка.

– Подожди минутку, – заволновалась Ирина. – Подержи.

Она протянула ему недокуренную сигарету.

– Как? Коленями?

– Извини, забыла. – Она бросила окурок на пол и торопливо вошла в квартиру, оставив дверь приоткрытой.

Андрей раздавил окурок ботинком и прислонился к стене.

Детский плач в квартире постепенно умолк.

Ирина на цыпочках снова вышла, тихонько прикрыла дверь и заново закурила.

– У тебя ребенок родился? – удивился Андрей.

– Я год назад типа замуж вышла, если ты не знал.

– Лена не писала об этом.

– Потому что тебе неинтересно было, наверное. Ну, короче, да, вышла. Родила три месяца назад.

– А муж где?

– Ночная смена. Он у меня спасатель, типа МЧС.

– Ясно. – Андрей повернулся к Ирине спиной. – Будь другом, достань ключи из центрального кармашка.

Ирина, порывшись в кармане рюкзака, вынула связку с магнитом от домофона и ключом от квартиры.

– Сунь в рот, – велел Андрей.

– Обалдел совсем? Зачем они мне во рту?

– Ты тупая, что ль? Не себе. Мне в рот сунь.

– А-а.

Ирина протянула ключи к лицу Андрея.

– А как ты двери откроешь? – вдруг спросила она.

– Магнит прижму, дверь подъезда приоткроется, и я ногой…

– А входную?

Андрей на секунду задумался, затем спросил:

– Поможешь мне?

– У меня ребенок один в квартире.

– Пять минут. Туда-назад. Мне больше некого просить.

Ирина наигранно засомневалась.

– А ты меня не грохнешь? – вдруг спросила она.

– Ты дура, что ль? – возмутился Андрей. – Я в жизни никого не убивал. – И добавил, кивнув куда-то вниз: – И того мужика тоже.

– Ладно-ладно, не кипятись, – ухмыльнулась Ирина. – Даже если бы ты захотел мне что-то сделать, все равно бы не получилось. У тебя же руки теперь импотентные.

– Детактированные, – поправил Андрей.

– Насрать. – Ирина осторожно закрыла дверь квартиры. – Ладно, пошли, только быстро.

* * *

Ирина торопливо прошла второй этаж и продолжила спускаться по лестнице, но Андрей вдруг замер у двери квартиры № 23. Когда он поднимался по лестнице, он не обратил на нее внимания, к тому же голову его заполняли совсем другие мысли: Лена и ее возможная реакция на детакто.

Он ведь был почти уверен, что она у Ирины.

Теперь же, когда он спускался вниз, эта старая деревянная дверь с большой железной ручкой оказалась перед глазами, и она невольно вернула его в воспоминания.

* * *

Мужчина был уже мертв.

Кухонный нож лежал возле тела, лезвие его было в крови.

Трубка стационарного телефона, висящего на стене, болталась у пола.

Андрей с окровавленными руками стоял на коленях перед телом и не знал, что делать дальше, как вдруг дверь квартиры распахнулась и в прихожей неожиданно появились двое сотрудников полиции. Увидев нелицеприятную картину и мгновенно сделав вывод, они сразу же достали оружие и направили его на ошалевшего Андрея.

– На пол! – громко скомандовали полицейские. – Руки на голову, живо! Ноги расставить!

Растерявшийся Андрей поднял окровавленные руки высоко над головой и намеревался встать.

– Это не я сделал, – начал он. – Я хотел помочь.

Но его никто не слушал.

Один из полицейских подскочил к Андрею и ударом ноги свалил его на пол.

– Лежать, тебе сказали! Руки на голову! Не двигайся, падла!

Андрей лег на живот и закрыл затылок окровавленными руками. Полицейские больно прижали его коленями к полу и начали сковывать запястья наручниками.

– Это не я-а-а! – Андрей истошно кричал. – Клянусь вам, это не я-а-а!

Но его крик заглушила музыка, гулко доносившаяся с третьего этажа.

* * *

– Ты чего тормозишь?

Андрей стоял у двери квартиры № 23, не в силах отвести от нее взгляд. Ирина находилась на один пролет ниже и пыталась привлечь его внимание.

– Андрей, блин! – рявкнула она.

Он вернулся в реальность.

– А? – встрепенулся он.

– Давай быстрее. У меня ребенок один в квартире.

– Понял. Не ори.

Андрей начал медленно спускаться.

* * *

Оксана торопливо шла по мокрому тротуару, пытаясь удержать на ветру хилый зонт. Она свернула к двери своего подъезда, как вдруг та открылась и из дома вышли Ирина и Андрей.

– Привет, Оксан, – радушно поздоровалась Ирина.

– Здрасьте, – грустно ответила Оксана.

Но, увидев Андрея, она вдруг испуганно отстранилась и замерла, в страхе выпучив на него глаза.

– Не ссы, не трону я тебя, ты чего? – буркнул Андрей, увидев замешательство незнакомой девушки.

Оксана опустила взгляд и, обойдя его по большой дуге, сложила зонт и быстро вбежала в подъезд.

Андрей с Ириной поспешили к высотке напротив, обходя по асфальту детскую площадку и парковку.

– Знаешь, кто это была? – спросила Ирина.

– Нет. А должен?

– Дочка его.

– Кого? – не понял Андрей.

– Того самого бедолаги, которого ты…. – Ирина указала на окна второго этажа пятиэтажного дома. – У бедной девушки, считай, вся семья сгинула. Одна осталась совсем.

– Ты серьезно? – удивился Андрей. – Я не знал, что у него дочь есть. Черт! Она наверняка проклинает меня.

– Не знаю, я не спрашивала. Если для тебя это так важно, зайди к ней как-нибудь и объясни по-человечески, что не ты виноват. Если ты, конечно, и в самом деле не убивал.

– Я никого не убивал, Ирина.

– Да мне насрать.

– Задолбали вы все меня. Я так же невиновен, как твой муж, например, или спиногрыз твой.

– Ты их-то не трогай. Они тут при чем?

– А я при чем?

– Ну тебя же повязали, а не кого-то другого.

* * *

В этот момент Оксана стояла в пролете между первым и вторым этажом, осторожно наблюдая в окно за удаляющимся Андреем. В слезящихся глазах девушки читалось волнение, почти граничащее со страхом. На мгновение она будто почувствовала себя мышью, которая спряталась в шкафу, вдруг заслышав рядом мягкую поступь голодного кота. Сердце девушки бешено колотилось, готовое в любой момент выскочить из груди; в горле застрял тяжелый комок; а мокрые руки, мявшие сложенный зонт, были охвачены паническим тремором.

Ирина с Андреем, о чем-то пререкаясь, торопливо шли в сторону подъезда высотки. Уличные фонари освещали эту пару, и даже сквозь густую пелену дождя было заметно, что руки у мужчины при ходьбе безвольно болтаются плетьми.

* * *

Квартира Андрея была очень просторной, модно обставленной и со вкусом оформленной. В прихожей прямо напротив кухни стояла высокая тумба, на которой располагался новомодный стационарный телефон с большим сенсорным дисплеем. Рядом с аппаратом был раскрыт большой блокнот «молескин» с рукописными телефонными номерами, а рядом валялся черный фломастер. На стене над всем этим висело большое круглое зеркало.