Проклятье Ярангара

Проклятье Ярангара

Елена Герасимова

© Елена Герасимова, 2021

ISBN 978-5-0053-7383-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

В большом и полутемном зале находились двое: мужчина, последний король дроу, который, вольготно развалившись на каменном троне, с презрением взирал на мир, и женщина – старая, скрюченная временем ведьма. Она пришла в подгорное царство не просто так, а чтобы отомстить за старую обиду. Пусть с тех пор прошло много лет, и ведьма из юной девушки превратилась в старуху, но у нее еще были силы для самого главного. Король смеялся над ее словами, он упивался своим превосходством и не ожидал, что безобидная шутка юности обернется гибелью для всего его рода.

– За все мне заплатишь, за все… – шипела, брызгая слюной, ведьма и достала из потайного кармана свернутый в несколько раз лист жесткой бумаги.

– Катись в свои леса, Регейна, – не желая слушать старуху, обронил дроу и закинул ногу на ногу.

Король являл собой яркий пример истинной эльфийской красоты, он сам ценил красоту внешнюю намного больше, чем внутреннюю, и вокруг него всегда было много прекрасных женщин, достойных его царственного облика, правда, ни одной из них не удалось пробудить в холодном мужском сердце хотя бы малую искру искреннего чувства.

– Ты никогда не ведал любви, ты холоден и высокомерен, – раздраженно шептала ведьма и, распечатав лист, сдула с него небольшую горстку черного порошка. – Ты чудовище, Дарах. Так будь им, раз этого желает твое сердце. И если до конца своих дней так и не испытаешь истинной любви, мое проклятье перейдет на весь твой род. Отныне этим царством будет править зверь, свирепый, беспощадный, не знающий любви.

Сказала так ведьма, рукою взмахнула, и черный дымок окружил тело дроу. Король не боялся, надеялся на магию свою и был неприятно удивлен, когда проклятье ведьмы поглотило его с головой. Дарах не ведал страха, он много видел разных магий, и знал в проклятьях толк, но эти знания ему не помогли.

Когда дымок развеялся, в глазах старой ведьмы всего нам миг отразился ужас, поскольку с трона прямо к ней скакнул свирепый зверь, что был огромен и зубаст, а так же неописуемо безобразен. Однако старуха не побежала, не попыталась заслониться, проклятье убивало и ее, она стояла на пороге смерти, поэтому покорно ждала конца, только улыбнулась, перед тем как зверь одним ударом мощной лапы снес ей голову. Как мяч, покрытый длинными седыми волосами, она к подножью трона откатилась, и в угасших глазах отразилась жуткая картина – король Дарах, безжалостное чудище с огромными зубами и когтями, на части рвал своих слуг, что неосторожно сунулись в двери зала, заслышав его утробный рык. Он сеял смерть и разрушения, забыв о том, что говорила ведьма. И в считанные дни от царства дроу осталось лишь название. Кто мог бежать, бежали без оглядки, и разбрелись темные эльфы по миру, лишившись родины, лишившись дома. Только самые старые дроу, которым некуда было идти, остались в погибшем царстве, чтобы чудовищу служить и ждать, что все когда-нибудь вернется на круги своя…

ГЛАВА 1

Мне в мужья достался орк. Нет, не один из тех плечистых, фигуристых степных вояк, что с легкостью одной рукой может поднять корову. Нет. Мне в мужья, причем вышло все довольно глупо, досталась жалкая насмешка над орком, этакая пародия. Он был низок, неказист, не мог похвастать развитой мускулатурой, обладал противным характером и ужасно меня раздражал. Собственные сородичи в открытую и за спиной говорили о нем гадости, жестоко шутили, и вообще, казалось, его ненавидит все племя. Причем (разве это справедливо?) нелюбовь орков перекинулась и на его жену, то есть мне тоже доставалось по полной. Я ненавидела свою жизнь, ее уклад, но больше всего ненавидела своего супруга и вождя, младшим и внебрачным сыном которому он приходился.

Разве Луиза Дамарро могла предположить, что все ее труды пойдут насмарку? Еще месяц назад я даже не догадывалась о том, какую подлую шутку для меня припасла судьба и готовилась к свадьбе с очень приятным молодым магом. Макс, то есть Максимилиан всем был хорош: и красив, и с женщинами обходителен, внимателен, в меру щедр, а еще он богат, несмотря на то, что маг. Да я два года вокруг него круги нарезала, пыталась заманить в свои сети. И вот свершилось! Макс обратил на меня внимание, сначала мы были только приятелями, но с каждым днем наше общение становилось все теснее, к тому же оба желали большего и не противились притяжению, что сводило нас вместе. О! Не описать словами, как я была счастлива, когда Макс признался мне в любви и сразу же предложил обручиться. Луиза Дамарро, девушка из небогатой семьи, которой зубами и ногтями приходилось вырывать у жизни хотя бы глоток лучшей жизни без нужды, чтобы жить в нормальном доме, а не в жалкой лачуге, где год за годом протекает крыша, чтобы носить красивую одежду и чувствовать себя человеком, готовилась стать женой графского сына. Я не работала, вкалывала, еще в семнадцать лет сбежав из дома, когда отец за счет дочери решил поправить свое финансовое положение.

– Сын моего друга давно к тебе присматривается, Лу, – сказал родитель, проснувшись после очередного возлияния. – К тому же ты уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж и позаботиться о больном отце.

Отец болен?! Ах-хах! Его главной болезнью были крепкие напитки, даже не болезнью, а страстью, причем Алэр Дамарро нисколько не стеснялся своего пристрастия, и, как только у него появлялись деньги, чаще всего после продажи очередной маминой вещи, пускался во все тяжкие. Моя несчастная мать успела отдать богу душу еще в самом начале «болезни» своего супруга, когда эта страсть не была такой сильной, потому что удерживала любовь к супруге, к детям. Увы, судьба отмерила Мартине Дамарро не слишком много лет, и в тридцать пять она оставила нас. Наш отец был приказчиком в одной торговой компании, имел неплохой доход, но после кончины супруги быстро сдался и, бросив малолетних детей на старушку-мать, медленно опустился на самое дно.

Хм! Сначала он пытался бороться, навещал нас, изредка дарил подарки или привозил гостинцы, со временем его визиты становились все реже, потом он пропал на целый год. Когда вновь объявился, выяснилось, что отец продал наш дом, заложенный и перезаложенный за долги, чтобы расплатиться с другими долгами, распродал дорогую, еще мамой выбранную мебель, часть ее вещей, кроме ценностей, их он почему-то сохранил.

– Это память, – признался он, еле ворочая языком и утирая замызганным шейным платком слезы.

Бабушка приняла «больного» сына, разрешила жить в своем доме, даже не подозревая, что пагубное пристрастие собственного дитя сведет ее в могилу. Не прошло и двух лет, и бабушка слегла, сказалось сильное волнение, сердце не выдерживало. Старушка просто не смогла побороть сына, который скандалил и требовал от матери денег на выпивку, изводя ее. Мы с братом были еще слишком малы и не могли вмешаться, хотя украдкой, когда оставались наедине, Фабрис говорил, что он ненавидит отца.

– Я ненавижу нашу жизнь и сделаю все возможное, чтобы вырваться отсюда, чтобы сбежать и больше никогда не возвращаться на дно жизни.

Да, чем дальше, тем хуже становилось наше существование. Когда денег не стало совсем, пришлось отказаться даже от услуг сиделки, что присматривала за бабушкой, пока я и Фабрис учились в школе магии. Наверное, это стало последней каплей. Бабушка, брошенная и никому ненужная, быстро сдала и умерла на моих руках, оплакивая нашу горькую долю.

– Я ухожу в тот мир, где мне уже ничего не будет грозить: ни холод, ни голод, не нищета, но вы, мои родные внуки, остаетесь здесь, в этом ужасе, в этой грязи.

Бабушка была права, ее дом превратился в свинарник. Из комнат исчезали вещи, мебель, даже занавески, зато вместо них появлялась рухлядь, подобранная Алэром Дамарро, так он пытался компенсировать свои гадкие поступки, я бы сказала, воровство. А как иначе? Ведь он не спрашивал, брал то, до чего только дотягивались трясущиеся руки.

Чтобы достойно похоронить бабушку, мы с братом стали подрабатывать в школе, пока наши сокурсники отдыхали после занятий. Мы же не знали, что такое отдых, работали и работали за те гроши, что готов был платить директор школы. Он, как никто другой, знал о бедственном положении нашей семьи. К счастью, обучение для магов бесплатное с полным пансионом, так что трудностей с этим не возникало.

Фабрис был старше меня на два года, естественно его обучение подошло концу раньше, и брату пришлось покинуть стены школы. Однако домой он не вернулся.

– Я не могу, – признался брат, когда пришел меня навестить.

Мы сидели в беседке в самом дальнем конце школьного парка, здесь редко кто-то гулял, поэтому никто не видел, как на моем плече рыдает сильный молодой мужчина.

– Он все разрушил, он отнял у нас нормальную жизнь, – повторял и повторял Фабрис, сжимая кулаки и стискивая челюсти.

Тогда взгляд родного брата меня до жути напугал. Столько ненависти выплескивалось из его глаз, столько злобы и, как ни странно, обиды.

– Если я вернусь туда… я… Лу, я убью его, иначе просто не смогу.

– Не надо, Фабрис! Пожалуйста, не надо. Забудем о нем и станем жить сами. У нас давно нет отца, он променял нас на бутылку.

С горем пополам мне удалось отговорить брата от самого глупого поступка в жизни. Нет, я не жалела отца, после смерти бабушки все чувства к этому некогда самому дорогому человеку угасли, вместо них осталась пустота и безразличие. Просто меня тревожила судьба брата. Фабрис мог угодить на плаху, я этого не хотела. В тот день он мне пообещал, что никогда не вернется в дом бабушки.

– Даже близко не подойду, – сказал он, поцеловал меня в лоб и ушел.

Фабрис смог устроиться в одну магическую контору, которая занималась перевозкой редких магических животных, и за год хорошо поднялся. Он снял хорошую квартирку, обзавелся дорогой одеждой, мой брат менялся на глазах, превращаясь из затравленного паренька в настоящего молодого красавца. Женщины не обделили мага вниманием, так что от поклонниц не было отбоя, но все равно я была его самой первой и настоящей любовью. Мне поистине достался замечательный брат, который заботился о своей сестре, как никто бы не смог. Казалось, жизнь наша заиграла новыми красками, вот и на нашей улице праздник. Это только казалось…

Судьба вновь решила нанести удар. Мы так и не поняли, за что. Контора, где служил Фабрис, неожиданно разорилась, и больше сотни магов оказались не у дел. Вот так резко оборвалась его новая счастливая жизнь. К счастью, к этому времени мой брат обзавелся связями и смог устроиться на торговое судно. Работа не самая трудная и хлопотная для опытного мага, но в ней был один существенный минус – долгие, очень долгие рейсы. Я не позволила Фабрису отказаться от места и без его участия окончила школу магии. Мне даже удалось найти работу, снять комнату у милой старушки в тихом районе столицы. Жизнь налаживалась, я трудилась, не пряталась и не отлынивала от работы, потому что знала – это мой путь к независимости.

Через год меня нашел поверенный отца. Интересно, за какие заслуги он продолжал заниматься делами Алэра Дамарро?

– Увы, Луиза, но вам придется оставить службу в столице, поскольку ваш отец серьезно болен и нуждается в уходе, – сказал господин Базиль, осматривая мою комнату.

Я посмеялась только в ответ, на что поверенный достал из своего портфеля толстую папку и выложил на стол договор, согласно которому мы с Фабрисом должны были позаботиться о престарелом отце.

– Поскольку мне не удалось разыскать вашего брата, то сия обязанность ложиться на ваши плечи. И отказаться вы не можете, это закрепленные законом обязательства.

Что было потом? Я устроила скандал, дошла до магистрата, требовала помощи, просила расторгнуть договор, составленный без нашего участия и, что самое главное, без нашего согласия. Мне отказали, развели руками, мол: «Дети не должны бросать родителей, особенно больных». Я прокляла всех, в том числе и отца, который не выглядел умирающим и только радостно потирал руки, когда приехала в дом бабушки – убогую лачугу, вот во что он превратил некогда ухоженный чистенький домик.

– Заживем! Теперь, Лу, мы заживем! – обрадовался Алэр Дамарро, потирая сухие сморщенные руки, и его одутловатое от перепоя лицо расплылось в счастливой беззубой улыбке.

Во что превратилась моя жизнь? В очередное выживание. Я смогла найти работу, но денег не хватало, потому что кое-кто продолжал прикладываться к бутылке. Однажды он вовсе меня обокрал, забрался в мою комнату и, разыскав тайник, выгреб все сбережения. По вине этого человека, которого за гадкий поступок, язык не поворачивался назвать отцом, я несколько месяцев существовала впроголодь, в то время как он развлекался с собутыльниками на мои заработанные гроши. А когда я решила выяснить отношения, сразил своим ответом наповал:

– Я тебя вырастил, вложил в твое обучение деньги, теперь настал твой черед меня содержать.

Честно скажу, в тот дождливый вечер я едва его не убила. Хах! Алэр Дамарро впервые увидел, что может сделать маг, когда теряет над эмоциями контроль. Я его не пожалела, заперла в подвале, и раз в день там появлялся кувшин с водой и ломоть хлеба. Пары недель хватило, чтобы он понял и осознал свои ошибки. Он умолял выпустить его.

– Смотри, Лу, – говорил он, подслеповато щурясь на яркий солнечный свет, – я уже исправился и больше капли этой гадости в рот не возьму.

Странно, но он на самом деле исправился, перестал сбегать к дружкам, даже попытался навести в доме порядок, пока я пропадала на службе, бегая по городу. Жизнь стала немного лучше. И это жизнь семнадцатилетней девушки! Многие мои сверстницы в это время мечтали о любви, бегали на свидания, наряжались, я же мечтала только о том, чтобы жалованья хватило до следующего месяца. Хм! Отец тоже пытался устроиться на работу, но кому нужен трясущийся пропойца? Толка от него все равно никакого, так, помогал порой старушкам донести с рынка тяжелые корзины с продуктами, правда, за этот труд много не давали.

А потом пришла страшная весть – корабль, на котором служил Фабрис, пропал. Он не дошел до конечного пункта назначения, просто растворился, и его не смогли найти даже самые опытные и сильные маги. Для меня мир в очередной раз развалился на куски. Что же отец? Как он воспринял эту новость? Гибель сына, о котором за последние полгода он вспомнил в лучшем случае раза два или три, стала основанием для срыва, серьезного срыва, понесшего за собой печальные последствия. Он едва не умер, лекари вовремя успели, но позже мне сказали:

– Если он не остановится, долго не проживет.

Знаете, что я тогда подумала? Возможно, осудите и даже забросаете камнями, но моя первая и не шальная, а выверенная мысль была: «Лучше бы он умер и не отравлял мне жизнь». Пусть это гадко и неправильно, но я устала вытягивать нас обоих. Ему это в принципе было не нужно, лишь бы было на что выпить, а мне осточертело вытаскивать его из кабаков или канав, куда он не раз проваливался, поскольку был чертовски пьян. Я устала выслушивать его бессвязное бормотание, особенно когда он начинал обвинять маму в том, что с ним происходит.

– Она бросила меня. Твоя мать поступила подло. Она меня оставила.

– Не смей говорить о маме гадости. Не смей! – сорвавшись, закричала в ответ.

Тогда я в первый и в последний раз подняла на отца руку. Он долго не мог поверить и все тер и тер покрасневшую от хлесткой пощечины давно небритую щеку. Меня это раздражало, а он только тряс головой, благо хотя бы молчал. Молчал несколько дней, хотя мне было плевать. Пусть обижается, но он не вправе обвинять других в своих бедах. Сам виноват!

Он вновь завязал, перестал пить, хотя нормального общения между нами не выходило. Я не могла его простить, к тому же горечь от утраты Фабриса еще не притупилась, и в гибели брата винила именно его. Если бы он не начал пить, если б только не бросил своих детей на произвол судьбы, если бы… Фабрису не пришлось бы наниматься на тот корабль, он мог жить. Жить! А теперь… Черт! Что за жизнь?

И вот настал тот день, когда у отца появился новый или старый друг. Неважно. Он стал приходить в дом, когда меня не было. Чем они занимались в это время, даже знать не хотела. В последнее время я жила в маленькой комнатушке, что располагалась над кухней, надежно защищала ее магией, помня о случае с кражей моего жалования. На защиту сил не жалела, хотя в моем тощем от недоедания теле ей просто неоткуда было взяться. И все же… Я перестала пользоваться парадным входом, просто носила с собою ключ на всякий случай. Не ходила в пустые запыленные комнаты, перестала убирать и стирать, просто бросила его. Но он не пил. Нет. Я только чувствовала, что он что-то замышляет, и моя интуиция не подвела.

Не прошло и месяца, как он заговорил о сыне своего друга. Видела его случайно, ничем не лучше своего папаши, такой же забулдыга, разве что молодой. Этот парень явно не знал, что такое гигиена, или просто пренебрегал этими процедурами, поэтому являл собой жуткое зрелище. Даже описывать его не стану, меня едва не вывернуло от одного запаха, коим за несколько метров разило от годами немытого тела. Сначала я считала, отец так шутит, но он не унимался и все активнее начинал расписывать мне «достоинства» молодого человека. Когда он со своим дружком решил устроить нам романтическое свидание, я поняла – пора уносить ноги, иначе не видать мне жизни вообще.

Мне повезло, в конторе освободилось место ночного сторожа, и, упросив магистра, стала еще и по ночам дежурить. Плевать мне было на прибавку к жалованью, лишь нужно было место, где можно спокойно спать, пока специальное защитное плетение охраняло стены конторы, хотя никто ни разу не пытался сюда проникнуть.

Я перетащила в маленькую коморку свои вещи и призадумалась. Переезд не избавит меня от горе ухажера. Если они не найдут меня дома, явятся на службу. Только позориться из-за них. Пришлось уговорить коллегу, и он помог выяснить, что папаша с сыночком задумали завладеть домом, а точнее земельным участком. Зачем? Наверняка планировали разбогатеть. Если бы отец умер, а он бы точно умер не без помощи дружка, дом бы перешел в мое владение, как единственной наследнице. А что дальше? Об этом я старалась не думать, просто готовилась к побегу.

Я выбрала самый удачный момент – погода резко испортилась, зарядили дожди, и единственная река в округе вспучилась и вышла из берегов. До этого дня три ночи провела в бабушкином доме, правда, спать боялась, потому что папаша и сынок тоже пребывали там. Не знаю, где был отец, его голос затихал часов в десять вечера, а потом до полуночи в доме скрипели половицы, двери, и чаще всего кто-то бродил на кухне, поднимался по узкой лестнице, что вела в мою спаленку, подолгу стоял у двери, пыхтел и пытался справиться с хлипкой на вид ручкой. Я хоть и знала, что дверь надежно укреплена, как и стены, и маленькое окошко, все равно жутко нервничала и сидела на кровати с зажатым в руке ножом.

В тот день отец был один дома. Он пребывал в задумчивом состоянии и на меня внимания не обращал, правда, вдруг заявился на кухню, где я только делала вид, что затеяла стирку, и придержал за руку.

– Вот ты сердишься на меня, возможно, даже ненавидишь, а ведь я тебе только счастья желаю. Ты сильная, Лу, и сможешь вытянуть парня, пока еще не поздно. Его отец тоже пропащий человек, такой же, как я.

Он отпустил меня и рассмеялся, явив миру десны с черными пеньками. А я смотрела на него, на пожелтевшее лицо, на мешки под заплывшими глазами, на распухший нос и думала:

«Неужели когда-то этого человека считали красавцем? У него ведь и волос почти не осталось. Он тощий и грязный».

– Не обижайся, дочка. Вот станешь матерью, тогда меня поймешь.

Меня передернуло. Нет, не от мысли о материнстве. В конце концов, к этому приходит каждая женщина, но только не от того мужчины, которого он пророчил мне в мужья. Я даже хотела рассказать ему о хитроумном плане друга, потом махнула рукой – все равно не поверит, решит, что дочь пытается очернить самого дорогого ему человека. Ага, мною он точно не дорожил, если только как источником тех грошей, которыми изредка с ним делилась.

– Вот увидишь, он хороший малый.

Отец шмыгнул и утер рукавом нос, потом хлопнул меня по плечу и, шаркая, удалился. Я раздраженно шваркнула таз на старый табурет и бросилась в комнатушку. Не трудно догадаться, зачем он приходил! Все уже решено, значит, в скором времени эти пропойцы потащат меня под венец.

– Ну, уж нет! – шипела я, завязывая потуже мешок с пожитками.

Впоследствии эти вещи очень даже пригодились. Разбросанные вдоль берега реки, они ясно дали понять, что их хозяйка оступилась на скользких мостках и свалилась в реку. К тому же в том месте сильное течение. Да и труп вряд ли станут долго искать. Только не осенью.

Я бежала, бежала без оглядки. Нет, за мной никто не гнался, скорее всего, отец, узнав о моей гибели, вновь запил, но мне было плевать на него, на его дружков и их дальновидные планы. Что же коллеги? Их я заранее предупредила о переезде, так что с этим точно не будет никаких проблем. И если они узнают о несчастном случае у реки, вряд ли отважатся на поиски тела, которое течением могло унести куда угодно.

Мне понадобилось время, чтобы успокоиться, остановиться и все хорошенько обдумать. Для странствия нужны деньги, хотя бы что-то, лишь бы была возможность купить хлеба и одежду потеплее. Зимой в морозы в тех лохмотьях, что были на мне надеты, долго не протянешь, а у меня были большие планы.

«Вот бы только перетерпеть», – думала я, переходя из селения в селение, из городка в городок.

Не скажу, что моя жизнь сразу стала лучше. Ха-ха! К магу нищенской наружности у людей доверия не было, поскольку все полагали – раз я так выгляжу, значит, и специалист из меня никакой. И все же кое-как удалось наскрести на нормальную теплую куртку, пусть она была ношеной, но хозяйка относилась к вещи бережно, поэтому вид был вполне даже презентабельный. К куртке прилагались такие же утепленные штаны и ботинки. Правда, обувь пришлось чинить, но для мага это не проблема. Я не стала жадничать, купила пару теплых рубашек и кое-что по мелочи. За это пришлось неделю грызть одни сухари, зато было тепло, я уже не боялась простыть и заболеть. Лечиться мне точно не на что было, как и снимать комнату, где можно отлежаться. Чаще всего приходилось ночевать в лесу. Магия помогала оберегать свою жизнь от зверей и лихих людей. И в этом помогала не только магия, но и моя внешность. Пусть я приоделась, но краше от этого не стала, тем более, чтобы сберечь куртку, носила поверх нее старую потрепанную шаль, она же служила и головным убором. Мой вид вызывал жалость даже у самых распоследних бандитов. Меня это нисколько не смущало, наоборот, в моей отталкивающей своей худобой и изможденностью внешности был существенный плюс – мужчины не обращали на меня внимания. Кого заинтересует тощая, бледная моль без груди, с волосами, напоминающими паклю? Никого. Ура! Ведь поначалу я очень боялась, что одинокую девушку могут не только ограбить, над ней могут надругаться. Отбиваться было нечем. Меча у меня никогда не было, не успела купить да и нужды не возникало, а серебряные кинжалы… их пропил Алэр Дамарро, и при этом он не испытывал угрызений совести, а ведь это был подарок от бабушки. Единственное, что у меня осталось от нее – кулон, что висел на тонкой золотой цепочке, тщательно замаскированной под обычный заношенный шнурок. Я бы могла ее продать и на вырученные деньги неплохо жить, просто боялась лишиться памяти хотя бы о бабушке, которая вложила в нас с Фабрисом все силы, свою любовь.

Миновала зима, и с наступлением весны я добралась до соседнего государства. К тому моменту у меня уже имелись некоторые сбережения, только оседать не торопилась. Мне хотелось уйти еще дальше, туда, где никто и никогда не слышал фамилию Дамарро. И я шла, ноги сами несли по размытой дождями дороге, вдоль глубоких луж, по жидкой грязи, мимо унылых пейзажей ранней весны. То тут, то там мне удавалось оказать людям помощь. Вообще, я старалась не отказывать, даже если за работу предлагали не деньги, а продукты. Еда мне тоже была нужна, так что я обзавелась сумкой, потратила несколько часов на заговор, зато теперь в ней можно было хранить кучу разного барахла и при этом не чувствовать ни тяжести, ни каких либо еще затруднений. Это был этакий бездонный колодец, куда я и складывала заработанные деньги, продукты, купленную на смену одежду.

К середине лета я миновала еще одну границу и начала присматриваться к городкам, к населяющим их людям. Мне нравилось здесь: богатая природа, жизнь неторопливая и, судя по всему, довольно сытная, обеспеченная, поскольку даже крестьяне не выглядели измученными работой. В полях колосилась рожь или что-то на нее похожее, в садах деревья ломились от урожая фруктов, на пастбищах паслись упитанные рогатые коровы, овцы и лошади. В наших местах не каждый крестьянин мог позволить себе лошадь, а здесь была своя собственная рабочая коняга в каждом дворе.