S-T-I-K-S. Гаситель

– Ведьма старая, – опустил я ей на голову «Баска», так вроде мой топор называется. – Напугала, тварь!

Старуха как бежала, так вперёд лицом, с торчащим в голове топором, и упала. Еле успел отскочить, снеся попутно стоявший у окна стол, чтобы она на меня не прилегла.

Восстановил дыхание и, поборов тошноту, выглянул в окно, где длинная очередь мужиков и женщин, старых и молодых, ковыляя друг за другом, двигалась на зов продолжающей урчать под окном собаки. Показал им всем средний палец и, скривившись от омерзения, выдернул топор из головы окончательно отошедшей старушки, которую уже перестали бить конвульсии. После чего, аккуратно ступая, чтоб не наступать на останки деда, направился на выход, сначала из комнаты. По пути тщательно вытер топор о штору и, продолжая держать его в руках, потопал теперь уже на выход из квартиры.

Глянул в шикарнейший, с хорошим обзором глазок, видимо служивший ранее досугом для старухи. Иначе какого здесь, возле тумбочки, кресло стояло? Убедился, что с той стороны двери никого нет, и выскочил из квартиры.

– Да вы издеваетесь? – на третьем этаже я нарвался на надкусанную, но вполне себе бодрую женщину. Которая тут же захотела сделать со мной то, что с ней не доделали.

Не стал связываться, а обошёл её через перила, как в своём подъезде со «Светкой» делал, и рванул дальше наверх. Ещё три раза пришлось так зомбаков обходить, подъезд оживлённый оказался.

Ну и самая засада, люк на крышу на замке оказался. Хорошо хоть простеньком, который чуть ли не пальцем открыть можно. Когда на это есть время и до тебя не пытаются дотянуться обитатели этого подъезда, желающие отведать твоего юного мясца.

Так что, хоть замок и простой, пришлось четыре раза приложиться по нему «Баском», с каждым разом всё сильней и более нервно, пока он не слетел на голову где-то забывшему штаны мужику. Тот, падла, оказался достаточно высоким, чтобы мне, сидящему на железной лестнице, несколько раз проехаться кончиками пальцев по ботинкам, чем не на шутку напугал.

Как на крыше оказался, толком уже не помню. Осознал себя сидящим, опёршись спиной о надстройку с выскакивающим из груди сердцем и гудящей колоколом головой.

– Вырвался, – выдохнул облегчённо, как только начал успокаиваться.

Глотнул воды и вспомнил, что совсем недавно есть хотелось. Но сначала собаки аппетит отбили, а потом бешеная старушка и негостеприимные жильцы этого подъезда тоже хлеб-соль предложить гостю забыли.

«Нужно было, наверное, через дверь заходить, а не в окно лезть» – кривовато усмехнулся я, уже почти совсем успокоившись.

Успокоился и решил, что лучшего момента, чтоб перекусить, сегодня может и не быть. Кто знает, что там дальше будет?

Так что чёрт с ним, с НЗ, еды ещё раздобуду.

Скинул с плеч рюкзак, достал из него одну из двух банок тушёнки, вскрыл её «Барсиком» и принялся без особого аппетита есть со вчерашним хлебом.

«Чёрт! Лучше бы в школу пошёл» – я вспомнил, что завтра первое сентября, и с каким нежеланием я туда собирался.

Мне казалось, что побывав на войне, пусть и всего два с половиной месяца, я теперь совсем взрослый стал. Я и раньше на одноклассников слегка с недоумением смотрел, давало о себе знать постоянное общение со старшими ребятами. Мои друзья на два и три года меня старше, одни в армии сейчас, другие в институте. Так что одноклассники, с их, казалось, примитивными и ни о чём разговорами, совсем меня не интересовали. Ну, кроме нескольких, как тот же Андрюха Вавилов, приятелей. И вот, после этого бурного лета, после насыщенной адреналином жизни, тупо сидеть на уроках – это вообще жесть и пытка.

Так мне казалось.

Но сейчас, хлебнув за это утро адреналина столько, что он уже чуть ли не из ушей льётся, хотелось, чтобы всего этого не было. Всю жизнь за плечом брат стоял, а рядом с ним его друзья. Настоящие друзья, которые, что бы ни случилось, всегда рядом и поддержат.

Но вот сейчас я этой поддержки не ощущаю. Перестал её ощущать, как только тётку, обращённую в зомби, увидел. Словно кусок души вырвали.

– Братан, мне тебя не хватает, – я окончательно понял, почему чувствую себя таким неуверенным.

Хоть и уверен был, что брат с друзьями сто процентов выжили и скоро должны вернуться, но в данный момент я ощущал себя полностью одиноким в этом долбаном зомбо-мире.

Пусть поначалу и через силу, да под невесёлые мысли, но банку тушёнки целиком прикончил, чему сам удивился. Вынырнул из мыслей, когда хлебом остатки жира подбирал.

Отставил в сторону пустую банку, запил всё это дело водой и, вытерев платком руки, только сейчас поинтересовался временем.

– Чёрт, – часы показывали без семи два. – Время летит, а ещё столько сделать надо.

Хоть и осоловел слегка после еды, но рассиживаться не стал. И так не успеваю.

Закинул рюкзак за плечи и, держась середины крыши, чтоб лишний раз не мелькать и не привлекать к себе внимания, направился на другую сторону этого четырёхподъездного дома. Там нагнувшись пониже, подполз к краю и…

«Чёрт! Ну покажитесь же хоть кто-нибудь» – я сидел за парапетом крыши и наблюдал за перпендикулярно стоявшим двухподъездным домом.

В этом доме, правда в разных подъездах, живут родители Акелина Серёги на четвёртом и Жерцева Вовки на шестом этаже. И окна их квартир отсюда хорошо просматриваются. Только толку от этого… Никакого шевеления я не наблюдал. На некоторых балконах движение было, уже приевшееся пьяное покачивание. А вот не заразившихся вообще не видать!

Ладно, самим страшно в окнах маячить и за страстями снаружи наблюдать…

Я кинул взгляд вправо, в сторону школы.

Там, действительно, страсти. Толпа собралась раз в пять больше, чем возле магазинов у дороги, и здесь эта толпа более агрессивная. Отсюда сверху хорошо сейчас видно… Если раньше, ещё дома наблюдал, что кто не жрёт, те вокруг стоят и тупо смотрят на это дело, своей очереди ждут, то сейчас вокруг жрунов пустота. Опасаться стали простые зомбаки своих более отожравшихся товарищей и четвероногих друзей.

Да, собаки тут тоже были. Как и думал, с пустыря их много по району разбежалось. Вот и здесь, из десяти свободных от толпы островков с жрущими зомбаками, на трёх из них собаки кого-то терзали.

И это проблема.

Они жрут и развиваются. Сам видел, как один зомбак даже на рывок пошёл, умудрился с разбега покачивающегося парня, как бы не моих годов, с ног сбить, и навалившись сверху… Неприятное зрелище. Так что тянуть с отходом из города нельзя, фиг потом от этих жрунов убежишь.

Поэтому я и не стал больше оттягивать свой визит в гости. Хоть и наблюдая пустые окна и балконы, я уже не ждал там обнаружить ничего хорошего. Но проверять надо, чтоб потом парням не стыдно было в глаза смотреть. А то вдруг живые, а я не помог…

Но блин, если живые и здоровые есть, то могли бы вывесить хоть какой-нибудь знак.

Я снова осмотрел нужные окна и балконы. Но там как не было никого и ничего, так и не появилось.

С подъездом приятно повезло – пустой оказался. Все, наверное, к школе оттянулись и сейчас там тусуются. Во дворе тоже никого не оказалось, с другой стороны дома, на дороге, стояли-покачивались, а тут опять повезло.

Выглянул из-за угла и практически сразу же рывком сначала до кустов, пригибаясь, добежал, что вокруг мусорных баков росли. А потом, видя, что меня не заметили, очередным рывком до нужного дома проскочил, и уже не оглядываясь, по ступенькам взлетел вверх, ногой отодвинул в сторону держащий открытой дверь кирпич, заскочил в подъезд и с облегчённым вздохом закрыл её за собой.

В подъезде, чего боялся, тоже никого не встретил. А вот дальше везение закончилось. Ещё поднимаясь на нужный этаж, я чувствовал запах бойни, и как назло, дверь в квартиру Акелиных оказалась приоткрыта и именно оттуда этими ароматами и тянуло.

До последнего надеялся, что если не живых, то хоть и трупы не увижу. Тогда можно было бы ещё надеяться на лучшее. Но тут…

Вздохнул-выдохнул, настраиваясь, и крепко сжимая топорик, шагнул в квартиру. Проверять нужно до конца, чтоб точно знать, что все мертвы.

Мертвы!

Не мог оторвать взгляда от прилично объеденных тел дядьки Васьки, высокого громогласного весельчака, и тёти Иры, ненамного уступающей в росте мужу, добродушной и довольно красивой женщины. Как с братом приходили сюда, так она всегда ужасалась моей худобе и пыталась под смешки мужа накормить деточку.

Мертвы… Что?!

Я вытаращил глаза на пошевелившуюся тётю Иру, которая повернула голову и, уставившись на меня единственным уцелевшим глазом, заурчала… как мне показалось – жалобно.

Тут-то это и случилось.

Откуда он взялся – не знаю!

Уже в последний момент я увидел мелькнувшую сбоку тень и, защищаясь от неё, выставил перед собой руку. Которую тут же пронзило просто невероятной болью.

Глава 3

Помимо боли обдало вонью, которая не шла ни в какое сравнение с той, что была в квартире.

Зомбак просто невероятно смердел!

И эта туша, мало того что вцепилась зубами мне в предплечье, так ещё и навалилась всем телом, пытаясь уронить меня на пол. Что, впрочем, ему удалось, но только я сам позволил ему это сделать.

Боль и вонь! Второе вытеснило собой первое. И пусть в глазах всё ещё было темно от боли, вонью мне мозги качественно прочистило. Так что, падая, я оказался сверху на этом долбаном упыре, держа его второй рукой за волосы – чтоб головой поменьше дёргал и кусок мяса из предплечья у меня не вырвал.

А он стремился это сделать. Но ещё больше стремился не пролить ни капли моей крови мимо своего, издававшего мерзкие сосущие звуки, рта. Поэтому и назвал его упырём, что эта лежащая подо мной тварь сжимает челюсти всё сильней и сильней, и сосёт, сосёт…

– Падла! Как больно! – скрежетнул я зубами.

Очень обидно было, что топор из рук от неожиданности выронил, уже бы с этим зомби разобрался. Сейчас же с трудом заставил себя отпустить его волосы, оставив свою вторую руку ему на растерзание, и потянулся к ножу.

«Ka-Bar» ещё девственник, ничьей крови до этого дня не отведал, а он этого очень и очень желал. Иначе как так получилось, что стоило мне руку к нему протянуть, как он сам буквально в ладонь мне впрыгнул и тут же, радостно урча, под челюсть упырю с большим удовольствием влетел.

Радостно урчал зомбак, пока нож окончательно не отправил его туда, где ему и место. Но честное слово, наверное от боли померещилось мне, что это именно «Ka-Bar» приход словил, когда начал наконец делать то, ради чего и был создан.

Мучения мои на этом не закончились. Упырь умер, но у этой твари челюсти заклинило, перед смертью сжав их ещё сильней, чем меня чуть в нирвану не отправил. Ведь там нет этой невероятной боли и не дающей отключиться вони. Там, если верить одной моей знакомой – хорошо, отсутствуют страдания и низменные человеческие страсти (и совсем они не низменные, я тогда к ней со всей душой…), а присутствует лишь абсолютный, ненарушимый Покой.

– Я ещё пострадаю! – прошипел я сквозь зубы.

Аккуратно, чтоб не шевелить башку зомбака и не доставлять себе ещё больших страданий, я выдернул нож и принялся работать хирургом-маньяком. Челюсти ему надрезать, чтобы наконец освободить своё многострадальное предплечье.

– Фух! – выдохнул я облегчённо, когда его челюсть, безвольно повиснув, всё же отпустила меня.

– Урлр! – согласилась со мной тётя Ира.

Я думал, прошли часы в борьбе с…

– Димка, сучёнок… – я увидел, наконец, кто меня укусил.

Как оказалось, всё довольно быстро произошло, и зомби с погрызенными до кости ногами, многими укусами по телу и сильно обгрызенным с одной стороны лицом, что когда-то был тётей Ирой, только на четвереньки приподнялся и, не сводя с меня своего одноглазого взгляда, предвкушающе урчит.

Предвкушающе урчал, трудно это делать с «Баском» в голове.

Как тётя Ира он уже мной совсем не воспринимался. Да я вообще с этого момента я окончательно излечился от зомбилюбия. И пусть ещё недавно я мысленно терзался из-за того, что убил Светку, сейчас, случись нам снова встретиться, совесть уже бы точно не мучила. Да я даже свою родную тётку тоже наверное бы упокоил. Да точно бы упокоил! Как представлю, что брат домой вернётся и она вот так же на него нападёт и заразит. Как сделала эта гнида!

Хоть я и понимал, что сам виноват, ведь если тела дядьки Васьки и тёти Иры кто-то обгрыз, то этот кто-то вполне может тут же находиться. Но меня сначала открытая дверь с толку сбила, думал, зомбак уже свалил отсюда, а потом вид близких нам с братом людей шокировал. Вот я и остолбенел, увидев их, потеряв всякую осторожность и не став осматриваться по сторонам. За что и поплатился. А теперь, выплёскивая из себя страх и боль…

– Гнида! Гнида! Гнида! – я, что было сил, пинал ногами мёртвое тело укусившего меня упыря, оказавшегося младшим братом Вовки. – Жирдяй поганый!

С детства говнистым был, постоянно ревновал меня к своему старшему брату, что я, мол, слишком много времени, по его мнению, в их компании проводил. Но сам, чмо трусливое (и как такое могло уродиться в их семье, до сих пор не понимаю), прикрываясь именем брата дерзил, хамил и… всё. Границу он обычно старался не переходить, но если всё же нарывался и выхватывал, то сдачи никогда дать не мог, тряпка. Его и не трогали на районе только из-за того, чтоб не вонял, и из-за уважения к старшему брату. И только когда он уже совсем страх терял, тогда на место ставили.

Одного не пойму, какого он дома находится? По идее в институт должен был уже уехать, где он на последнем курсе учился. Но почему-то не уехал и…

– Даже сдохнув, умудрился напакостить, – выдохнул я, отведя душу.

После чего посмотрел на всё это время прижатую к груди руку.

«Кровь прилично льётся, может повезёт, и заразу вымоет?» – мелькнула где-то далеко, на краю сознания, крохотная надежда. Хотя умом понимал, что не повезёт. Укус, по закону подлости, сто процентов заразен.

Но всё равно, сидеть и водку жрать, как Николай Олегович, я не собирался. Помогает она или нет, это ещё вилами по воде писано, а у меня ещё дел много. Брат учил никогда не сдаваться и всегда до конца доводить начатые дела, вот я и не собираюсь отказываться от того, что для себя наметил. Что бы ни случилось, не собираюсь!

Но пока из города нужно уходить! Чтобы фотографии в схрон отнести и вооружиться. А потом уже можно возвращаться и продолжать искать уцелевших.

– Сразу нужно было так делать, идиот! – признал я, наконец, свою ошибку.

Плохо только, что понял я это поздно. Как и понял сейчас, что безоружным, даже если бы кого живым и нашёл, то из города вывести не смог бы. Особенно если это кто-то из женщин будет. Всё же не молодые они уже, на карачках лазить и бегать от зомбаков.

Но прежде чем уходить, нужно с раной разобраться – хватит ей уже кровью промываться, пора её и чем-то существенным обработать. И с вещами тоже нужно что-то делать, прекрасно помню, как Николай Олегович говорил, что Андрей, учуяв кровь, прилично так возбудился. Как и Димон Жирный (надеюсь черти ему жирок на том свете подтопят), тоже кровушку с большим удовольствие из меня высасывал.

Даже передёрнуло всего, как припомнил издаваемые им звуки.

Так что прежде чем уходить, нужно позаботиться о том, чтоб на меня, вернее, на запах крови, весь город не навёлся.

Рана на руке выглядела страшно! Оценил, когда с матами-перематами куртку с себя стянул. Порвал Жирдяй меня прилично, может и не до кости, но близко. И самое плохое, что шевелить рукой очень и очень больно. Да и вообще, рану зашить бы не помешало, но сейчас некому это сделать. А я не Рэмбо, чтоб простой иглой и швейными нитками самому себя зашивать, как и… Даже передёрнуло от мысли, чтоб как в фильмах про зомби руку себе отрубить. Да и поздно уже рубить. Пока возился с ним, зараза уже далеко пошла, если, конечно, с текущей кровью не вышла.

Нашёл на кухне две баклажки шестилитровые с водой, то ли дядька Васька с утра пораньше принёс, то ли даже не знаю, откуда они взялись там. Но оно и не важно, главное мне пригодились. В ванной тазик взял и в нём руку омыл, после чего на укус сначала серебросодержащую повязку с антибактериальными свойствами из полиамидной сетки наложил, а потом уже сверху в два слоя ватно-марлевую из ИПП-1[2], и бинтом всё это дело плотно перебинтовал.

Поменял воду в тазике и, стараясь не намочить повязку, тщательно обмылся, изведя на это дело последние капли воды из баклажек. А то, свалившись сверху на упыря, перемазался в… даже думать не хочу, в чём. И так пришлось всю одежду, новую почти, выкидывать. Достал из рюкзака свои старые камуфляжные штаны и футболку, с куртки ножом срезал нашивку со своим позывным – потом найду на что пришить. Да почти сразу и нашёл, в шкафу Вовкина чёрная куртка с капюшоном висела. И пусть она мне великовата слегка, для текущей ситуации сойдёт.

Накинул рюкзак, с громким вздохом посмотрел на останки когда-то близких мне людей, и в очередной раз направился на крышу. Пока здесь, нужно ещё к Акелиным наведаться, но только если в подъезде у них никто не ошивается. Попрыгать через перила при большой нужде может и смогу, но лучше не надо. С оружием потом вернусь, подъезд зачищу, да и проверю дядьку Лёшку с тётей Викой.

Соседний подъезд, как и у Жерцевых, тоже оказался пустым, только вот возле нужной квартиры я обнаружил убитого, субтильной внешности мужика от души стукнутого об бетонную ступеньку. Кровью тут всю площадку залил. А в квартире…

В квартире обнаружил обратившегося в зомби дядьку Лёшку. Увидев меня, он неистово заурчал… но это и всё что ему оставалось делать, так как сидел он в кресле, плотно привязанный к нему бельевой верёвкой. Рядом, в соседнем кресле, сидела мёртвая… совсем мёртвая, тётя Вика. Видимо сначала мужа привязала, а потом, видя, что он зомби стал, наглоталась таблеток… – я кинул взгляд на стоящий между ними столик, на котором лежала горка разных пустых блистеров из-под таблеток.

Она, во всяком случае, не мучилась, тихо, мирно отошла. Лицо совсем спокойное, такое ощущение будто прикорнула ненадолго.

Уходил оттуда вообще в подавленном состоянии, гадая сколько у меня ещё времени есть, прежде чем и сам заурчу.

Руки у дядьки Лёшки были в бинтах. Видимо тот мужичок его покусал, пока он его не утихомирил. А потом, видя, что на улице делается, дядька и велел, скорее всего, его привязать. На всякий случай. И когда этот случай наступил, тётя Вика таблеток и наглоталась.

Немного не успел. Она хоть уже и не тёплая была, но и не окоченела ещё толком.

Так я их и оставил, рядом сидящими.

Вытер злые слёзы и направился на выход из города. Может, сегодня ещё успею вернуться, хотя время, такое ощущение, не идёт, а летит.

* * *

Время не просто летит, оно стремительно летит! Казалось, только недавно тётка разбудила, но вот уже часовая стрелка на часах к семи приближается, дело к вечеру идёт.

Из города я всё же выбрался, но вот вернуться до темноты уже точно не успеваю. В ночное же время туда соваться – это стопроцентное самоубийство. Зомби, падлы, за любым углом могут тупо стоять, в стену пялиться, пока не увидят добычу и «Хватай её!» не проурчат. Тогда уже со всех сторон ковыляющая толпа появляется, некоторые даже не ковыляющие, а уже довольно быстро на короткие дистанции бегающие. И начинается загонная охота… еле вырвался из такой совсем недавно.

Но это ладно, к такому я был готов, другое беспокоит. С рукой проблемы. Хоть и берегу её, держу на поддерживающей повязке, но зомбо-Димка заразу всё же мне занёс. Пульсация в месте укуса всё нарастает и уже начинает потихоньку в голову отдавать. Да ещё и жажда, пусть пока не очень сильная, но всё же воды пью много больше, чем мне обычно требуется. И всё это, насколько я знаю, верный симптом интоксикации и занесённой в организм инфекции. Так что даже та маленькая надежда, что ещё недавно на горизонте летала, помахала мне белым тапочком и скрылась без следа. Белые тапочки, впрочем, с собой прихватив, так как не лежать мне в них в гробу, а бродить по городу с толпой подобных.

«Это мы ещё посмотрим! – рыкнул я сам на себя мысленно. – Совсем, тряпка, расклеился! Дел много, вот как завершу, тогда и можно будет жалеть себя начинать. Да и потом бродить не буду, как окончательно припрёт, так привяжусь к чему-нибудь, и когда зомби стану, никому проблем не доставлю, буду только рычать на мимо проходящих».

М-да! Успокоить самого себя не получилось, но расклеиваться действительно не время… упал там, где только шёл.

Прежде чем из города в пригород вырваться, от зомби драпал. И пусть и понервничал немного, но убежал всё же легко. Меня больше пригород волновал, с его домами частного сектора. Там в ближайший подъезд не забежишь и на крыше от зомбаков не скроешься. Но всё, на удивление, нормально прошло. Во дворах зомби копошились, видел их за высокими и не очень заборами. Но именно что во дворах, по улицам они почти и не шлялись. Так что я бегом по дороге, можно сказать что играючи, частный сектор миновал и уже за городом в поля свернул. Мне прямо на восток двигаться нужно было, с дорогой не по пути.

Так вот, за всё это время я нормальных людей больше не видел, одни упыри кругом. И вот сейчас, лёжа в траве, наблюдал, как вдали толпа человек в десять в сторону города бежит.

«Плохо, бинокля нет, не видно кто это такие, – я всматривался изо всех сил, пытаясь рассмотреть хоть какие-нибудь детали, но всё зря. Только силуэты… если не ошибаюсь, голых людей?!. Несколько человек с Витька́-морячка габаритами, а то и покрупнее его, остальные хоть и меньше размерами, но тоже очень хорошо физически подготовленные, так как скорость с которой они все бежали, поражала. – Что за марафонцы? Что за голый забег во время зомбиапокалипсиса?»

Проводил их взглядом и только когда они за лесопосадкой скрылись, поднялся и пошёл дальше по своему маршруту. Но хоть теперь мысли не об укусе в голове бродили, а…

Что это я сейчас такое видел? Что за психи?

Вскакивать и, махая руками, тормозить их, мне даже в голову не пришло. Они с такой целеустремлённостью двигались, что явно знали, куда и зачем направляются. Да и вообще, как мне всю жизнь брат вдалбливал – «Есть свои, и есть все остальные!»

Своих у нас не так много было, а на всех остальных плевать.

«Каждый человек – кузнец своего счастья! И кто мы такие, чтобы мешать им это своё счастье строить таким, как они его видят?» – это опять братан мне втолковывал, когда я не понимал, как это пацаны в школе, да и не только в школе, вместо того чтобы собой заниматься, как я занимаюсь, дурака валяют, а потом всяким уродам сдачи дать не могут.

«Это их личное дело! И когда тебе говорят, что они слабые, и ты, как более сильный, должен их защищать… плюнь этому человеку в морду. Защищать можно и нужно только старых и женщин! И то не всех и не всегда, в семейные разборки лучше не встревать. А так, пацан, нормальный пацан, должен всегда свои проблемы решать сам. Ну, или с помощью своих друзей, если сам не справляется».

Сначала я брата слушал, а потом и сам так думать начал, наблюдая как люди наплевательски относятся к своей жизни и к своему здоровью, но при этом не перестают кричать, что им все должны и обязаны. С тех пор я, как и брат, разделил людей – на своих, приятелей и всех остальных.

И, как и говорил, своих у нас не так много было. Очень трудно мы людей к себе подпускали, чтоб они своими становились. Всё дело в том, что родителей с сестрёнкой именно «свой», кому они полностью доверяли, и убил.

Всё это мне брат и рассказал, когда с этим местом знакомил.

Расположенный в семи километрах от города, в стороне от посёлков и оживлённых дорог, неприметный, густо заросший овраг и был моей целью.

Вернее то, что в этом овраге находилось.

Здесь, ещё в детстве, брат в стене оврага нашёл старую заброшенную землянку. Видимо во время войны партизаны, или при приближении фашистов – для партизан, её выкопали. И она на удивление хорошо сохранилась до наших дней. Обшитые дубом стены и потолок от времени потемнели, но не рассохлись и не сгнили.

Я спустился на дно оврага и, стараясь не ломать ветки, держась рядом с бегущим мне навстречу ручейком, углубился в заросли. До самого родника идти было не нужно, свернул раньше к восточной, вечно тёмной его стороне с крутыми склонами. Когда до нужного места оставалось метров десять, снял с себя рюкзак, держа его в руке, пригнулся чуть ли не до земли и, оберегая укушенную руку, «гусиным» шагом начал пробираться сквозь особенно густые кусты к замаскированному люку.

Вот и он.

Я выбрался из кустов на свободный от них пятачок. Уронил под ноги рюкзак и аккуратно нащупал ручку, с усилием провернул её по часовой стрелке и дёрнул на себя обшитый корнями и прошлогодней травой люк. Его, кстати, уже брат сделал. Старый хоть и не рассыпался, но доверия уже не вызывал, пришлось менять.

Достал из рюкзака налобный фонарь, включил его, и всё так же пригибаясь, шагнул в короткий, два метра всего, коридор, за которым была небольшая прихожая – на полтора метра от входа в стороны расходилась и на такое же расстояние в ширину. Ну и здесь, хоть потолок и очень близко к макушке находился, пригибаться уже не приходилось. Открыл уже не люк, а полноценную дверь и вошёл в основное помещение землянки.