Истории Эписа. Призванный

Не думать о том, что кто-то мог совершить невозможное с ним.

Ведь только в одном случае биология восстанавливалось во время самого ритуала. Лишь легкая подготовка тела для визуализации и удобства.

Воскрешение.

Но Лавр не был воскресшим. У него не было оболочки энергии, лишь потоки.

А ведь и у тебя нет оболочки энергии, Валери.

Тряхнув головой, я отогнала мысль. Потоки мертвы, они движутся лишь из-за того, что воссозданы. Его убийца не может причинить ему вреда. Он не воскресший.

Твои-то потоки, конечно, живы.

Разозлившись, я пнула ведро, стоявшее рядом со мной. С грохотом оно покатилось по полу, проясняя сознание. Руки тряслись, не давая сосредоточиться. Как я начала сходить с ума прошлый раз? Панические атаки, возникающие от одной мысли о поступке Крейна. Через пару дней я уже разговаривала вслух с самой собой. Дальше темнота на долгие полгода, пока не родился Макс.

Этого больше никогда не повторится.

Сбой в работе сердца заставил брови подняться от удивления. Надо же. Обычно ему некромант уделяет самую высокую долю внимания. А тут практически разрыв сосуда внутри него, вызвавший отток потоков. Расстегнув рубашку, я еще раз проверила внешние повреждения. Ничего. Идеально ровная кожа, нет нарушений на ребрах и мышцах. Положив руки на грудь Ра, я потянулась к резерву.

Сегодня обязательно питаться.

Восстановить биологию, не касаясь его. Попробуем. Повреждение несильное, просто уплотнить стенки. Потоки послушно проникли в грудь призванного, вызывая регенерацию оболочки.

Разве сейчас не идеальный момент упокоить его?

Не могу. Он помог, а я обещала.

Убедившись, что оболочка восстановлена, собрала утерянное присутствие, растекшееся красными пятнами, и толкнула обратно в тело Ра. Глаза открылись в ту же секунду. Лавр сел, жадно вдыхая ртом воздух.

Не-Макс.

– Кем ты себя чувствуешь? – задала я вопрос, осматривая зрачки призванного.

Знакомая усмешка отразилась на лице. Сильные руки прижали меня к себе, повалив на пол. От неожиданности я взвизгнула, оказавшись прямо под призванным. Приехали. А зеленые глаза смеялись, рассеиваясь лучиками в уголках глаз.

– Тем, кому нравилось видеть тебя так, – сказал Макс, потянувшись ко мне.

Нет.

Отвернувшись, я выставила вперед ладонь, не позволяя мертвому телу коснуться себя. В том, что возродившаяся биология стремилась к жизни, не было ничего противоестественного.

Но только не я.

Белые кости, сверкающие под светом луны.

О, да, сейчас и вот там, ниже пояса, оно, конечно, тоже мертво.

Это не имеет ко мне никакого отношения.

Гнев, ворвавшийся в комнату, грозился задушить меня. Ослабев, я жадно вдохнула то, до чего смогла дотянуться. Горький, острый, похожий на перец чили. Обжигающий внутренности. Но безумно родной, уже знакомый мне самой.

– Лавр, слезь с нее, – шипящий голос Эрика разорвал тишину, а Макс засмеялся, – продолжите после того, как Валери наконец приступит к делу.

Воспользовавшись тем, что призванный отвлекся, одним движением выкатилась из-под него, поднимаясь на ноги. Насквозь промокшая, воняющая уксусом, залитая красными пятнами присутствия, я, конечно, являла собой верх привлекательности.

– Стучаться не учили? – хмыкнув, Лавр сел на полу и не думал застегивать рубашку обратно. – Где же ваши манеры, Осирис Эрик Крейн?

– Там же, где и твои, Лавр. Перворожденный Ра с женой Осириса? – усмехнувшись, Крейн сложил руки на груди. – Нигде не защемило, друг?

Призванный засмеялся.

– Беру пример с тебя, друг. Как насчет того, чтобы не спать с чужими девушками?

– Я упокою вас обоих прямо сейчас, если вы не прекратите обсуждать меня в моем присутствии. Внесем ясность, – я повернулась к телу Макса, – с тобой мы расстались, – призванный хмыкнул, – точнее, с тем, чье тело ты занимаешь, – развернувшись на пятках, тут же окунулась в серый туман, – с тобой, Эрик Крейн, если мне память не отшибло, тоже.

Тишина, казалось, была вечной. Осирис усмехнулся и поднял вверх правую руку. Кольцо блеснуло на пальце. Стоп. Зачем?

– Что-то я не помню, что мы подписывали документы о разводе, – я практически не слышала, что говорил Крейн.

Взгляд был прикован к серебряному обручу, мужской версии родового кольца Крейнов. Почему я не обращала внимания? Но ведь если вспомнить… С момента первой встречи, спустя пять лет, оно всегда было на нем. Так, может, все-таки?.. Я подняла голову и тут же встретилась с ледяным взглядом Эрика. Нет. Просто это ему зачем-то нужно. Не думать об этом.

– Если тебе это так мешает – подпишем, – слова царапали горло, и я отвернулась, – просто, если я правильно помню наши законы, по факту ты – вдовец. Ступив на землю некромантов, я перестала быть правовой единицей.

– Тем не менее каким-то чудесным образом тебя, Валери Крейн, зачислили в штат Смотрящих, – Лавр рассмеялся, но Эрик не обращал на него внимания, еще бы, он был так занят уничтожением меня сейчас, – законы меняются, Вел.

Прокашлявшись, отгоняя подошвой тапок от себя воду, я замялась. Работа была очень нужна. Дело с Чудовищем не окончено. Но находиться каждый день рядом с Крейном значит заранее сойти с ума от раздирающих чувств. Как он вообще с этим жил? Я готова была кинуться ему на шею прямо сейчас, и плевать, что в комнате призванный. Безмолвная, сил, пожалуйста. Надо уже расставить все точки в этом вопросе. Закрыв глаза, я вдохнула поглубже.

– Спасибо. С радостью приступаю к делу, – кивнув на его руку, я прокашлялась, – вот с этим вопрос закроем, как только посчитаешь нужным.

Лавр прокашлялся, привлекая внимание. Утерев воображаемую слезу, призванный зааплодировал, поднимаясь с пола. Я так и не нашла в себе сил посмотреть на него.

– Такой концовки легенда про Осириса и Исиду явно не предусматривала. Смотрите-ка, вот и вечная любовь закончилась. Печально, Крейны, – застегнув рубашку, призванный повернулся ко мне, – ты могла упокоить меня, Вел, сегодня. Но помогла, как и всегда, – теплая живая улыбка расползлась по его лицу, – спасибо, Вел.

Отвернувшись, Макс вышел из комнаты, закрывая за собой входную дверь. Стараясь не обращать внимания на Крейна, я вытащила из ведра тряпку и стала собирать разлитую воду. Осирис молча присел на кровать, наблюдая. Его взгляд наткнулся на разложенные листы блокнота, и он отвлекся, перебирая бумажки в руках. Дышать сразу стало немного легче.

– Какие мысли? – не отрываясь от листков, задал вопрос Крейн.

В очередной раз выжав тряпку, я вытерла взмокший лоб.

– Твое воскрешение может быть частью плана Оливера. Нам нужен его убийца. Я сомневаюсь, что, создавая гибридов, Чудовище оставило себя неизменным.

Когда-то, Дом Рабоса

Валери

Швырнув рюкзак о стену, я с облегчением наблюдала, как мои скромные пожитки высыпаются на пол. Заевшая молния, не желающая закрываться на протяжении долгих минут, бесила настолько, что вид валяющейся тряпки приносил спокойствие. Вся моя жизнь влезла в эту маленькую сумку. Девятнадцать лет. Ненавистные стены, бесконечные походы, жизнь, которая должна была закончится. Я сползла спиной по стене и уткнулась лицом в колени.

Бесконечное количество человек, оставшихся на страницах моей Книги. Они не переставая мелькали перед глазами. Я уже не обращала внимания на гнилые доски стен и плесень, покрывающую их. Вьюга за окном проникала в каждую свободную щель, но было все равно. Дом всегда был таким. Жестоким. Клеткой для зверей с целью сделать сильнее, злее. Ольга, Черный, мальки. Макс. Почему я, не понимающая, что делать дальше, осталась здесь, а все они у Врат? Рабосы, чей смысл жизни и заключался в прекращении этого кошмара. Мы все шли, готовые остаться там, без надежды на будущее.

Война, идущая с начала гнева Всевышнего, окончена.

Мы прекратили ее, братья и сестры. Пусть Врата откроются для вас. А за ними ждет бесконечный сытый день, наполненный любовью и уважением. Больше никаких клейм, плетей, хлыста, ранений. Никакого ужаса. Больше никаких чудовищ. Всевышний, пожалуйста. Они заслужили твоего прощения. Пусти их всех. Они герои, прекратившие сияние пламени Врат на земле.

Тошнота подкатила к горлу, но, сглотнув слюну и зажав рот рукой, я справилась. Злые слезы высохли на щеках, стягивая кожу. Мысли путались, но одна настойчиво выходила вперед. Благородные, погибшие плечом к плечу с Рабосами. Перворожденные Ра и долгожители Осирис. Для них хотя бы был прямой путь за Врата. Но их не должно быть там. Макса – не должно. Зеленые, словно сочная трава или весенний лист, напитанный солнцем, глаза. Поцелованные лучами солнца. Два глубоких, не дающих и шанса отвлечься, изумруда.

Крышка деревянного гроба, не дающая больше никогда посмотреть и прикоснуться. Зачем я тогда кричала на него? Ведь Лавр был бесконечно прав – его не должно было быть там. Не с нами. Не со мной. В день, когда лес окутало пламя, поглощая все, что встречалось на пути, Макс должен был быть дома. Наполненные болью глаза Эли. Такие же, как у него. Бесконечная пытка. Прости меня, Ра. Прости, умоляю тебя. Ты был во всем прав, абсолютно. Я дура. Если бы не я, сейчас нас встречал Мир, полный чудес. Нас обоих. Я натворила столько ошибок, что просто не понимаю, как все это исправлять. Сладковатый запах горящей человеческой плоти вперемешку с ужасом, охватившим в ту же секунду. Я должна была быть там вместе с тобой, Макс. А была с Крейном. Три бесконечных месяца я делала то, чего сейчас никак не могу понять. Пока не увидела деревянный ящик, навсегда отобравший у меня тебя. Глупые обиды, безумие, охватившее нас. Ощущение последнего дня каждый восход солнца. Что меня толкнуло к Осирису? Каким чудом мы выжили в день безумного пожара? Почему я вообще была с ним, если всю свою жизнь люблю тебя?

Мне же не могло показаться?

С самого детства, как только ты и твоя сестра появились в Доме – вы были рядом. Даже твоя мать любила меня. До момента смерти. Я даже не успела сказать ей, что у нее будет внук. Не знаю почему, но я уверена, что этот ребенок – твой. А как может быть иначе. Мы любили друг друга, несмотря ни на что. Именно от этого чувства и появляются дети.

Когда я поняла, что беременна, по моим расчетам прошло уже больше трех месяцев. Казалось всегда, что такое невозможно не заметить. В бесконечном походе, в безумии, охватившем тогда, в итоге сама потерялась во времени. И когда поняла… Но тогда разве на войне это имело значение? Я не знала, проснусь ли завтра, поэтому это последнее, что беспокоило. Теперь же не дающая покоя тошнота, которую раньше легко было скинуть на недосып, сводила с ума. Да, когда поняла, последнее, чего мне хотелось – это рождения этого ребенка. Сейчас я просто не понимала, что делать в Мире, в который меня выпинывали из Дома. Может, когда он родится, твоя мать сможет принять хотя бы его? А я придумаю, что делать. Говорят, что Рабосы легко находят мелкую грязную работу. Ничего, уж к этому мы привычные.

Дверь в маленькую каморку с жутким скрипом отворилась, а я лишь подумала, что неплохо смазать петли. В конце концов здесь скоро поселится кто-то из подрастающих. Все же отдельная спальня, какой бы ужасной она ни была. Крейн вошел, взлохмаченный, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Когда Эрик посмотрел на меня, он вздохнул с облегчением, а я отвернулась. Не хочу его видеть. Не сейчас, когда наконец вынырнула из этого безумия.

Осирис сделал шаг, а я вытянула вперед руку, не позволяя ему приблизиться. Крейн остановился, удивленно приподняв бровь. Невозмутимый обычно, а сейчас его явно что-то беспокоило. Мой когда-то друг сложил руки на груди и, оглянувшись, все же присел на кровать напротив меня. Поставив локти на колени, он смотрел на меня гипнотизируя и притягивая взгляд. Нельзя дать повториться безумию. Смотреть на него.

– Вел, – голос Осириса хрипел, поэтому тот прокашлялся, – посмотри на меня.

Я отрицательно покачала головой, уставившись на валяющийся рюкзака. Сейчас нам это не нужно. Вообще Эрика не должно здесь быть.

– Валери, – Эрик отвел взгляд, а я облегченно вздохнула, – что ты будешь делать там? – и Крейн кивнул в заляпанное паутиной окно.

Невольно мой взгляд переместился на местами треснувшее стекло. Ободранная оконная рама с облупившейся краской изрядно пропускала в комнату ледяной ветер. Стекло, покрытое пылью, было матовым, даже не передавая блеск сугробов за ним. Окно, в которое я смотрела большую часть своей жизни. Но я ведь помнила и другую. В каникулы, у Лавров, большой теплой компанией, с уютными свитерами, с чисто вымытой под горячей водой головой, с чашкой теплого какао в руках. Когда вокруг смеются, шутят и относятся к тебе как к человеку. Этого больше не будет. Я сама совершила ошибку, из-за которой двери их дома закрылись для меня навсегда.

– Найду работу, – пожав плечами, снова перевела взгляд на рюкзак, – какая разница, Крейн. Война окончена, надо выживать, – сглотнув слюну, поднялась с пола и подхватила сумку с противным замком в руки, – если у тебя все, уходи, Эрик, пожалуйста.

– Ребенок, это жизнь. Здесь не нужно выживать, – Эрик внезапно улыбнулся, а я снова смотрела на него, – тут надо жить.

Пожав плечами, я начала собирать вещи в рюкзак, пытаясь застегнуть надоедливую молнию. С послушным скрипом застежка поддалась. Но новый рвотный рефлекс согнул меня, заставляя прикрыть рот ладонью. Глубоко вдыхая через нос, удалось отогнать противное ощущение. Что же ты вытворяешь? Если бы я не знала, как обрадует твою бабушку явление ребенка с зелеными глазами на свет, или сама поняла чуть раньше – тебя бы давно не было. Прекращай бунт. Будем союзниками, все у обоих сложится хорошо. Выпрямившись, я указала Осирису на дверь.

– Эрик, я ухожу. Скоро поднимутся Сестры, чтобы подготовить комнату новому Рабосу. Иди, – я снова кивнула на дверь, – пожалуйста.

Крейн поднялся с кровати, поправляя одежду. Осирис медлил, словно что-то задумал. Но это не имело никакого значения. Лишь бы он скорее ушел и дал дышать спокойно. В его присутствии мысли всегда поворачивались не туда, куда стоило. А сейчас это последнее, что должно меня беспокоить. Осирис подошел, не приближаясь – на расстояние вытянутой руки. Все равно близко. Слишком. От его присутствия можно было задохнуться, но я не двигалась, не разрешая себе смотреть на него. Не сейчас.

– Вел, – Крейн вытянул руку и поднял мое лицо наверх, чему я была не в силах противиться, как и всегда, – ты можешь начать свою жизнь там, – кивнув на окно, Эрик снова повернулся ко мне, – не так.

Попытавшись отвернуться, я лишь столкнулась с жестким сопротивлением пальцев, державших меня. Чертыхнувшись про себя, припомнив Безмолвную и ее Врата, я посмотрела наверх, не позволяя утонуть в сером тумане. Он не имел никакого значения для настоящей меня.

Стоны, разрушающие тишину комнаты.

Его теплая кожа под моими руками.

Блаженство, которое не должно заканчиваться.

Тряхнув головой, отгоняя от себя ненужные воспоминания, я внимательнее посмотрела на Крейна. Да, он мне дорог. Гораздо больше, чем любой из людей. Лишь потому, что Осирис – мой друг и всегда им был. Не больше. Все остальное – просто ошибка.

– Выходи за меня, – три слова, которые не сразу дошли до моего сознания, разорвали воздух.

Сначала я не поняла, недоуменно вглядываясь в серые глаза. Крейн шутит. Определенно так. Но его глаза говорили о другом. Эрик не сводил с меня взгляд, пытаясь по лицу понять, какие эмоции я испытываю. Не выдержав, я засмеялась.

– Нет, – слова все еще прерывались моим смехом, – Эрик, я беременна.

Внезапно Крейн улыбнулся, поглаживая по щеке. Прикосновение обожгло, но отвернуться было выше сил. Он всегда действовал на меня так. Не давал пошевелиться. Но не сегодня.

– Наконец-то ты это поняла, – Крейн постарался приблизиться, но я вытянула руку, не позволяя сделать этого, – я знаю.

– Это не твой ребенок, – я пристально смотрела в серые глаза.

– Мой, – Эрик кивнул на живот, – я знаю о нем практически с первых недель. Вел.

Тряхнув головой, я попыталась избавиться от пальцев Крейна на подбородке, но крепкая ладонь держала, не позволяя вырваться. Закрыв глаза, я сделала глубокий вздох.

– Ты ошибаешься, – начала я, но Крейн прервал.

– Нет, Вел. Это наш сын. Не понимаю, что происходит с тобой сейчас, но я люблю тебя, – Крейн вздохнул, перехватывая мое лицо второй рукой, – уверен, что это просто шок. Произошло нечто ужасное и ты просто не понимаешь, как быть дальше, – Эрик сделал шаг вперед, оказавшись прямо около меня, воздух кончился в один миг, – я рядом. Вел, – большие пальцы погладили щеки, мешая мыслить, – ты моя Исида. Я пытался раньше предложить тебе, но уж больно мы были заняты, – почувствовала, как румянец огладил щеки, – выходи за меня.

Сделав шаг назад, я тут же уперлась в стену за спиной. Проснувшееся сознание билось в панике, но Крейн тут же двинулся вперед, от чего все мои мысли вылетели из головы. Мой Осирис. Зажав глаза ладонью, я немного пришла в себя.

– Рэндал и Натали не обрадуются, – прошептала я, справляясь с эмоциями.

– Не имеет значения, – ответ Крейна не заставил себя ждать.

– Это не твой ребенок, – сказала я, с трудом размыкая губы.

– Мой. Мы идем по кругу, Вел, – Крейн вздохнул, – давай так. На мое предложение не влияет его присутствие или отсутствие. Так же как то, кто его отец. Сейчас там тебя ждет Мир, ненавидящий Рабосов. Я не знаю, что ты испытываешь сейчас, но кажется, что рядом по крайней мере со своим другом у тебя больше шансов выжить, чем одной. Тем более учитывая твое положение, – Крейн кивнул на живот.

Эрик ждал. Я смотрела на свой рюкзак, сжатый в руках. Он же ошибается, правда? Это не мог быть его ребенок. Никак. Да, у нас был секс.

Неоднократно.

Да не так уж и часто.

Почти каждый день, Вел.

Но это не имеет значения. Из такого безумия не рождаются дети. Мы любили друг друга с Максом. И это его ребенок.

Тогда почему еще не растет живот, Вел?

Не хотелось признавать, но в словах Крейна была определенная истина. Я смогу родить спокойно, не опасаясь, что завтра будет нечего есть. Если Крейн признает ребенка – буду свободна и продолжу жить дальше. Все же их фамилия имела большое значение. Просто сделка. Выгодная, сохраняющая и жизнь, и свободу. Вряд ли после смерти Макса я буду смотреть хоть на кого-то.

– У меня условие. Ты признаешь его, даже если он не твой.

Крейн усмехнулся и послушно кивнул головой.

– И отпустишь меня, как только я этого захочу.

Вопросительно задранная бровь заставила пояснить.

– Я согласна, если в любой момент смогу выйти из игры, Крейн.

Облегченно улыбнувшись, Эрик выдохнул, привлекая меня к себе. А я старалась не думать о холодном гладком дереве под пальцами.

Глава 3

Скрип пружин разрушил затянувшееся молчание. Поднявшись с кровати, Крейн подошел к окну, распахнул его. Свежий воздух охотно проник в комнату. Эрик глубоко вдохнул, прикрыв глаза от удовольствия. Дышать уксусом явно было тяжело не только мне. Расслабленно положив руки в карманы, Осирис о чем-то задумался, подставив лицо яркому солнцу.

– Хотелось бы, чтобы это оказалось твоей паранойей, – Смотрящий заговорил, не открывая глаз, – но я согласен с тобой. Оливер умен. У него точно был как минимум запасной план.

Последний раз отжав тряпку, аккуратно разложила ее по краю ведра. Вымокшая одежда быстро высыхала, но переодеться явно стоило. Да и не мешало бы приобрести себе еще хотя бы пару комплектов маек и штанов. Ходить абсолютно не в чем, даже сейчас скорее надо стирать все. Иначе заляпаю еще один нехитрый наряд и завтра придется вышагивать в Башню в том, в чем в Дом принесли.

– Елена отложила пару вещей из морга, которые вызвали подозрение, – Крейн повернулся, опершись ладонями на подоконник, – тебе нужно их изучить. А вот это, – Эрик кивнул на листы бумаги, – ты зря сделала. Так гораздо проще потерять что-то важное.

Поднявшись с колен с удовольствием потянулась. Тело затекло от долгого ползания. Размяв шею, нечаянно дотронулась рукой до шрама. От уксуса неприятно щипало. Надо уже что-то придумать с этими рубцами, регенерация, что угодно. Отвлекает в самый неподходящий момент.

– Как думаешь, – неуверенно начала я, – почему он ничего не предпринимает?

– А ты считаешь, что он ничего не предпринимает? – вопрос Эрика будто пристыдил меня. – Вел, если мы не видим действий, это не значит, что их нет, – Крейн лишь усмехнулся, наклонив голову набок.

Раньше от такого движения его волосы касались плеча. Он изменился. Мы оба больше не будем прежними. Солнце играло в коротких волосах Эрика. Серебристый блеск на его висках даже шел ему.

Сердце пропустило удар, столкнувшись с ребрами.

Не контролируя движений, я молниеносно подбежала к детективу, поднимаясь на цыпочки. Схватив Крейна за голову, наклонила к себе, ближе рассматривая то, чего никак не могло быть. Белые, серебристые волосы. Но около правого виска они стали серыми. Седыми. Лишившимися пигмента.

Голова, лежащая у меня на коленях в ванной Бака.

Этого не было тогда.

Часто моргая, я пыталась стереть то, что видела. Выскрести. Этого не могло быть. Осирисы живут больше ста лет. Ему даже нет тридцати. Обеспокоенно повернув лицо детектива к себе, я пальцами внимательно изучала каждый сантиметр его кожи. Осирис поддавался спокойно, не задавая вопросов. Просто не сводил с меня взгляд. Тонкая сеть морщинок у глаз. Даже когда Крейн не щурился, гусиные лапки залегли там. Борозда на лбу не разглаживалась пальцами. Желудок прилип к горлу, отвратительно спазмируя. Ледяной комок встал где-то посередине, вызывая дрожь в пальцах. Он же не мог этого не заметить? Как пропустила я?

Наверное, потому, что очень долгое время не жила среди них. Эти вечно молодые лица. Поэтому и не заметила сразу. Даже не удивилась, что Натали выглядит моложе сына. Во рту пересохло.

Закрыв глаза, я потянулась за потоками. Тонкие нити прикоснулись к груди Крейна. Там, где в его оболочке зияла брешь. Жизненные щупальца обтекали контуры тела Крейна. Эрик поморщился, но не сопротивлялся. Как нащупать резерв воскрешенного? Понятия не имела, но радовало хотя бы то, что и потоки, и энергия были живыми. Ничего мертвого. Присутствие Безмолвной угадывалось лишь возле бреши в его груди. Страшный шрам на гладкой коже. Именно оттуда шла тонкая паутинка, отравляющая жизнь. Начало конца. Пальцы тряслись, не слушаясь.

Так мало?

Я смогла лишь слегка отсрочить конец, Безмолвная?

Осирис уже в твоих руках.

– Тебе остался год, – я покачала головой, пытаясь сглотнуть несуществующую слюну, – может, два. Как давно ты это понял?

– Во-первых, давай не паниковать, – Эрик улыбнулся, отчего морщинки стали еще глубже, а мое сердце перевернулась внутри, – во-вторых, мы не знаем ничего точно. Про воскрешение нельзя прочесть в утренней газете в разделе сводок новостей. Может, оно так само должно быть? Ведь долгую жизнь Осирису даровал Всевышний. А я свой последний вздох, как известно, уже отдал, – Крейн хмыкнул, кладя руку мне на щеку.

Задумавшись, я не могла отвести взгляд от Эрика. Надо скорее со всем разобраться. Понять, что задумал Оливер. Опередить. И узнать, что происходит с Крейном.

– Ты убил Оливера? – спросила я, вглядываясь в ртутные радужки.

Эрик отрицательно покачал головой, отчего тревожная седина блеснула на солнце. Я вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Мы справимся с этим, да и рано еще паниковать. Просто нам мало что известно. Сейчас – дело.

– Нет, Вел. Я думаю, что он был мертв еще за пару дней до того, как мы начали брать верх, – Эрик сложил руки на груди и отошел от окна, – вернее, думаю, что именно из-за этого мы и победили. Некому было восстанавливать армию уродов.

В этом что-то было.

Тело, словно воск стекающее с алтаря.

Все, что я высосала из него, теперь отравляло меня.

– У него Книга Безмолвной, – тряхнув головой, отвернулась, – но я знаю ее наизусть. Пока не понимаю, что, кроме слов воскрешения, в ней могло понадобиться Чудовищу.

– Хватит гадать. Собирайся, эксперт по вопросам некромантии Крейн, – Эрик хмыкнул, – пора в Башню.

С того момента, как мы миновали стеклянные двери, происходило нечто странное. Все, здоровающиеся с Крейном, тут же срочно куда-то испарялись. В воздухе висел страх. Не ко мне. Они почему-то боялись Эрика. Словно знали что-то, что могло его разозлить. Людей было немного, и все тянулись куда-то на нижние этажи.

Не успев хорошенько поразмыслить на эту тему, я отвлеклась. Было на что. Цокая каблуками, к нам приближалась Елена. Правильнее будет сказать подлетала. Осирис, облаченная в неприлично обтягивающие все ее прелести высокие джинсы, выпрямив спину, с угрожающе подпрыгивающим бюстом, преодолевала пространство так, будто на ее ногах сейчас были не десятисантиметровые шпильки, а заношенные, покрывшиеся от времени въевшейся грязью удобные кеды типа моих. Белые волосы девушки бесконечным шелковым полотном рассыпались по плечам, гипнотизируя и не позволяя оторваться. Поежившись, я посильнее затянула еле державшийся на затылке хвостик. Еще мокрые после наспех принятого душа, прилизанные и одновременно торчащие во все стороны волосы добавляли мне убогости на ее фоне. Из-за открывшейся картины я даже не сразу почувствовала ее тревогу.