Амулет Явы

Людмила Зверева

Амулет Явы

От Автора

Любому творцу важно получать обратную связь о его деятельности. Даже, если деятельность находится на ранних стадиях, пока ещё малозначительна, даже, если она не очень корректна, поддержка всё равно сильно вдохновляет и поддерживает. Этот рассказ я писала до 2006 года, учась в школе, а потом в институте. И он невероятно наивен, прост, где-то недостаточно глубок. Но любим мною, как и все мои творения. Они же как дети!

И вот в этом нелёгком пути, где много поворотов сомнения, кочек перфекционизма и граблей навыков, опорою мне служили отзывы людей, которым я доверяла, считая их более образованными, начитанными и сведущими, чем я. А теперь, поработав со своею самооценкой, я могу вверить этот рассказ, как и многие другие, для всеобщего обозрения. И пусть он будет для кого-то мусором. Пусть тот пройдёт, не засоряя себя ерундой. А для кого-то – рассказ станет ниточкой, что поселит в нём веру в себя и свои силы. И, возможно, обернётся приятным дополнением к вечеру.

Дорогой читатель, я хочу пожелать тебе найти здесь ответы на свои вопросы, ибо даже художественная литература учит нас жизни, раскрывает наши чувства и помогает трансформироваться.

А ещё хочу поделиться здесь отзывом об «Амулете Явы», благодаря которому этот рассказ всё-таки обнародован:

«Люда! После того, как я прочитала твой рассказа, моё мне о литературе подобного рода кардинально изменилось! И я тебе за это благодарна!

Только меня огорчает одно обстоятельство: твой талант (а ты бесспорно талантлива) знают только те, с кем ты общаешься.

Обещай мне, что ты сделаешь всё возможное, чтобы в будущем о тебе узнали многие.

Поверь мне, ты этого достойна!» Лена Е.Л. 2006.

Надеюсь, что мне удастся обойти стороной мнение о том, что я просто хочу похвастаться. Пусть эти строки станут вдохновением для каждого, кто ещё сомневается в себе. Сейчас, переписывая их с листа бумаги, на котором мне дали этот отзыв, я просто рыдаю и душевно благодарю Лену, мою одногруппницу, за эти слова. Они были и остаются чуть ли ни единственной надеждой на то, что всё, что я делаю, – не зря. Пусть тот, кому важны эти строки или слова моего произведения, найдут своего Творца!

Всем добра! @Liudmila.zvereva.me

Глава 1

– Взошло Золотое Лико, засияла звезда. Скоро придёт конец вашим страданиям: у народа появится спасительница. Она даст вам надежду, и именно так её и будут звать – Надежда.

В центре площади самой большой деревни на острове, близ водопада реки Сáва стоял высокий старик с посохом в правой руке. Он был слеп, но прекрасно всё видел, его длинная борода и седые волнистые локоны спускались глубоко к ногам. Его белое одеяние хорошо знакомо каждому жителю острова – длинный балахон и жилет. Представ пред народом деревни Монтелý, он гордо изрёк:

– Наконец приходит время освобождения народов острова Нереúда и всей Океанúи, – Старик замолчал. Он ждал, пока толпа осознает сказанное. Наконец послышались отклики.

– Это смешно и глупо.

– Кто устоит против армии Сóротов и Харóнов, тем более против Зóлторга?

– Избранница, – твёрдо поддержал себя старик.

Среди собравшихся нарастало возмущение.

– Мм… – старик уверенно осмотрел толпу.

– Ты, верно, спятил! Никто, даже Ява была не в силах противостоять Зóлторгу!

– Хм… – глубоко вздохнув, старик опустил глаза. – Хм… – Старый безумец вернулся в свою деревню. И слова его вскоре позабыли.

Тем временем, утром, когда на деревьях пели птицы, ветер гулял по лесу, а Солнце нагревало ещё сонную Океанúю, Платóн, старый кузнец, заметил девочку лет пяти, сидящую на пне.

– Кто ты? – нежно спросил он, боясь спугнуть девочку и разбудить спящую природу. Но девочка ничуть не испугалась, не растерялась и даже не шевельнулась. Тихо и ровно она ответила:

– Я Эстéль.

– Эстéль сбежала из соседней деревни – Кóми, где с младенчества находилась на попечении у Аглóн и Амрóда. Мать и отца Эстéль никогда не видела, её отдали Аглóн сразу после родов. Как говорила сама Аглóн, родители желали ей только добра, в то время как за ними велась открытая охота Сóротов. Девочка росла и училась у местного колдуна Дýя, но она желала найти своих родителей. Уже в три года она увлеклась фехтованием и тренировалась на палках, в пять – безукоризненно владела мечом. Она интересовалась воинами, оружием и тем, кто она и откуда. Эстéль предпочитала ходить босиком, и всегда снимала обувь, даже если ей за это попадало. Она была отличным пловцом, и в воде чувствовала себя как рыба. А на суше – словно ветер: всегда легка, свежа, красива и неуловима. К шести годам она была грамотна, умела стрелять из лука и хорошо охотилась.

Платóн решил оставить девочку у себя.

Он оказался добрым, но иногда вёл себя грубо. Морщинистое его лицо щедро прикрывала густая чёрная борода. Волосы тянулись по плечи, а длинная чёлка, почти до подбородка, закрывала сияющие глаза.

Когда Платóн привел Эстéль в дом, его жена – Аэрúн, уже кормила своих детей. За небольшим столом сидели трое. В центре уютно расположился самый старший, светловолосый юноша – Жослéн. Справа от него – симпатичная девчушка – Нéил. А слева ещё один – кареглазый мальчишка – Эвол. Все они с некоторым удивлением посмотрели на Эстéль и мило улыбнулись. Аэрúн не растерялась, посадила девочку рядом с Нéил и дала ей еду, а сама удалилась вместе с мужем.

Эстéль быстро привыкла к Аэрúн и Платóну, она полюбила Нéил, Жослéна и Эвола. Вместе они ходили ловить рыбу в реке, охотились, придумывали разные игры и забавы. Нередко им попадало за шалости и проказы. Эстéль кипела жизнью, и Аэрúн полюбила её, как собственную дочь. Платóн очень гордился тем, что девочка лучше всех детей в деревне плавала, охотилась, владела луком и умела фехтовать, легко обучалась новшествам.

Эстéль нравилось жить здесь. Она просила Платóна научить её обращаться с лошадьми, ориентироваться в незнакомой местности и владеть оружием. Уже к десяти годам своей жизни она стала настоящим знатоком оружия и могла побороть на мечах мальчишек своего возраста и даже старше. Тёплыми вечерами она ходила к реке, к водопаду и слушала шум воды, несмолкающие голоса птиц, шелест деревьев и свой внутренний голос, который звал её далеко-далеко, но она не знала, куда. Часто она снимала одежду и ныряла в реку, где приятно было стать частичкой творения жизни.

Эстéль многому научилась в Монтелý и чувствовала себя в долгу перед ней. Она была бескрайне благодарна Платóну, который обучал её всяким мудростям и наукам; полюбила Аэрúн за то, что та замещала ей мать, полюбила братьев и сестру.

Жители Монтелý привыкли к девочке и полюбили её. Отзывчивость и доброта девочки скрепила узами дружбы всю деревню так, как не бывало за сотни лет. Но несмотря на это, об Эстель тайком шептались. Народ заметил странную форму ушей девочки: они были чуть вытянуты и заостренны вверху. А это означало только одно – на острове вновь поселился эльф. Больше всего людей интересовало, откуда взялась эльфийская девочка, и к чему всё это приведёт.

На очередных занятиях с Платóном и его другом Феанóром по фехтованию, Платóн обещал подарить Эстéль к совершеннолетию меч.И вот, минуя годы, Эстéль исполнилось шестнадцать. Теперь она обрела истиный вид эльфа: уши острые и вытянутые на концах, глаза таинственные и манящие, душа большая и добрая. Русые волосы Эстéль еле касались плечей, обвораживающие синие глаза окунали в бескрайние просторы. Тело приняло красивые округлые формы – Эстель стала взрослой.

Жослéну исполнилось прошлой весной семнадцать, Эволу – шестнадцать, как и Эстéль, а Нéил – пятнадцать. Жослéн, как самый старший, выглядел более величественно. По исполнению шестнадцати лет Жослéну и Эволу выжгли на щёках родовые знаки. И если старший уже забыл, какая боль сопровождает обряд взросления, то младший только узнал о ней.

Жослéн отличался необыкновенной добротой и терпением. Он всегда носил чёрный балахон, считая, что чёрный лучше гармонирует с его длинными жёлтыми волосами. Даже серьга в его правом ухе имела вид потускневшего почти чёрного серебра.

Нéил и Эвол пошли в мать, были оба смуглые с тёмными глазами. Жослéн взял что-то от матери, что-то от отца. И всегда был сам по себе. Кожа светлая, глаза зелёные, с рождения он мечтал о полётах… как птица! Жослéн прекрасно владел мечом и луком. Нéил умело обращалась с шакрамом. Она подчёркивала свои чёрные локоны, сплетенные в две косы, красной материей одеяния. Так лицо её приобретало детскую округлость и особую красоту. У Эвола волосы были короткие, каштановые, чуть темнеющие на кончиках. Он был молчаливый, но бойкий мальчик, часто помогал отцу в его деле, и здорово управлялся с луком. Иногда Эвол пропадал целыми днями: с утра и до позднего вечера его никто не мог дозваться. Жослен объяснял это рвением к разгадке какой-то тайны озера Нектара, и обязался первым показать озеро Эстель.

К совершеннолетию Эстель, Платóн, как и обещал, подарил ей меч ручной работы. Обряд взросления для неё провели по всем правилам деревни, за исключением одного. Выжигать знака на лице эльфа было бы неслыханной дерзостью, поэтому знак получил только Эвол.

– Эстель!

– Эстель сидела на дереве и размышляла, как вдруг она услышала голос брата.

– Жослéн? Чего ты хочешь?

– Помнишь, я обещал показать тебе озеро Нектара?

– Угу, но ты опоздал. Мне показал его Пруст, твой друг.

– Жаль, но, может, сходим туда? Вернёмся ещё до заката!

– Уже поздно, – Эстель отвернулась.

– Ничего, успеем.

– Тогда идём! Чего ждёшь?

Эстель ловко спрыгнула с дерева, ухватившись рукой за ветку, и направилась в сторону озера.

Решив сократить путь, пошли с юго-восточной стороны деревни. Через некоторое время пересекли лес и вышли к озеру. Шли довольно долго и немного устали. Когда вышли к озеру, Эстель изумилась состоянию вечерней умиротворённости над ввозной гладью, а Жослен привычно и спокойно оглядел местность.

– Красотища! – Эстель во второй раз оказалась на озере и любовалась им. Она видела прекрасное во всём: в безмятежной воде, по глади которой играли солнечные лучи; шелесте деревьев и трав; несмолкающих голосах птиц; стрекотании кузнечиков; в плывущих по высокому небу перистых облаках; в тёплом, как дыхание мамы, воздухе. – – – На той стороне находится АТЛ?

– Да. Там живёт ОН. ОН – великий мудрец, маг и чародей. Он знает об Океанúи и её обитателях всё-всё.

– Прошлое и настоящее? – прошептала Эстéль. – А будущее он знает?

– Может быть.

Эстéль замолчала. Если ОН знает так много об Океанúи, он должен знать и о родителях Эстéль. И почему ОН не появлялся в деревне за столько лет, пока Эстéль росла?

Она мучила себя мыслями. А в это время Жослéн успел зайти в воду и нырнуть.

– Мы не успеем до заката! – окликнула его Эстéль, но Жослéн уже находился под водой. – – Впрочем, меня не раз наказывали, к тому же, я… уже взрослая, – Убедив саму себя, Эстéль грациозно влилась в воду и последовала за Жослéном.

Он манил её знаками, хотел что-то показать. Словно существо, извечно обитавшее в водах, Эстéль быстро подплыла к нему и увидела пещеру. Она хотела туда поплыть, но Жослéн отозвал её. Они выплыли, и Жослéн тревожно сообщил:

– Ты не суйся туда! Я просто хотел показать, – после недолгого молчания продолжил. – Именно из-за этой пещеры сюда ходит Эвол. Он всегда хотел узнать, что там. Говорят, внутри пещеры дивный луг… Но Эвол боится туда плыть.

– А ты туда плавал?

– Мм… Мне не интересно то.

– Это плохая отговорка.

– А я и не отговариваюсь! Да, ну, и вообще – что?

– Ничего.

– Говорят, там живёт чудище!

– Многое говорят, но пока сам не проверишь, не узнаешь. Ладно, идём домой, темнеет.

– Идём.

– К ночи вернулись в деревню, незаметно вошли в дом и легли спать.

Глава 2

Утром Эстель вновь решила отправиться к озеру. Разбуженный Жосленом интерес, не давал Эстель покоя. Хотелось поскорей узнать, что же в этой пещере. Эстель тихонько встала, чтобы никого не разбудить, снарядилась и ушла. Она не думала сокращать себе путь, наоборот, хотела узнать лес поближе. Легко и бесшумно она шагала по сырой земле. Лес оказался тёмным, и лишь кое-где через листву проникал свет. Здесь Эстель ощущала свободу. Она любопытно оглядывалась по сторонам, внимательно прислушивалась к каждому звуку и всё быстрее и быстрее шагала вперёд. Вдруг она остановилась. Её взгляд уловил странную фигуру вдалеке. «Что за существо?» – подумала Эстель. Фигура внушала страх. Мохнатое существо вышло на свет, и Эстель различила в нём рыжего хейри. Она быстро спряталась за дерево. По поведению животного было прекрасно видно, что он голоден. Рыжий великан искал пищу: отрывал разные листья, срывал ягода, пробовал корешки, но ничего не приходилось ему по вкусу.

Хейри осталось мало на острове, но они есть, и они едят мясо, а я сейчас самый аппетитный кусочек, – прошептала Эстель, взявшись за рукоятку меча. Потом решила не лишать создание жизни и взяла нож, наивно продолжая свою милую беседу сама с собой. – Раненный, он не будет со мной сражаться!

Пока Эстель продолжала высказывать свои мысли вслух, хейри выскочил из-за дерева и, одержимый голодом, бросился на испуганную жертву. Эстель тут же нанесла ему удар ножом, но оказалась не права. В порыве гнева и голода хейри помчался за убегающей жертвой. Эстель впервые столкнулась с серьёзной опасностью. Всё тело стало непослушным, задрожало и вскипело. Но Эстель собралась и стала быстро убегать.

Внезапно она остановилась… Она сделала это так резко и твёрдо, что даже хейри насторожился и перестал бежать. Эстель стояла к нему спиной. Она внимательно слушала его шаги. Раздался рёв, рёв одичавшего создания, рёв полный тоски и ненависти, рёв, предвещавший нападение. Хейри в отчаянии бросился на Эстель, но она всадила ему в живот меч. Существо, словно груда камней осаждённой крепости, рухнуло на землю, навеки затаясь в прискорбном безмолвии. У Эстель сжалось сердце, она вытащила окровавленный меч из тела убитого существа, её смутило.

Она пошла дальше, всё время оглядываясь и спотыкаясь. Картина умирающего хейри преследовала Эстель до самого озера… Там её успокоили голоса птиц, шелест деревьев и нежное дуновение ветра. Потянуло необычной свежестью. Недолго думая и осматриваясь, стараясь уловить всю прелесть леса и озера, Эстель вонзилась в воду и стала её частичкой. Эстель погрузилась в прохладу. Она поплыла к пещере. И, на всякий случай, достала нож.

Сначала Эстель окутал мрак, по её телу прошла лёгкая дрожь, но через несколько мгновений Эстель увидела сияние. Переливающийся блеск радужных цветов ослепил её. Лучи солнца, попадающие сюда через дыры в потолке, отражались не только от воды, но и от гладких камней на стенах. Тоннель сужался и поднимался вверх. Вскоре Эстель ощутила каменный пол под ногами. Она шла всё дальше по зову солнечных зайчиков, играющих в пещере. Наконец, вышла в небольшую каменную залу, где посередине располагался колодец с невысоким выступом. Заглянув туда, Эстель увидела ещё один ход. Она решительно прыгнула в воду, следуя по очередному тоннелю, выплыла в огромную зелёную залу. Потолок залы поддерживался кое-где обвалившимися колоннами с необычным декором вроде того, что раньше делали эльфы. У одной такой поваленной колонны Эстель различила слабое сияние. Свет манил к себе и будто нашёптывал нечто, играя переливами по воде. Эстель осторожно подплыла. Очистив сияющий предмет от наросших водорослей, Эстель вдруг отпрянула назад от удивления. Потом снова подплыла и взяла предмет в руки. Тепло прошло по её телу, и она почувствовала себя в полной безопасности.

Но Эстель уже долго находилась под водой. Она огляделась, не увидела места, где можно было бы сделать вдох, и потому надела сияющее украшение на шею и поплыла дальше. Она вновь погрузилась во тьму, но уже скоро вынырнула у берега какой-то деревушки. Отдышавшись, Эстель увидела знакомый берег и поняла, что находится у АТЛ, где живёт старый ОН. Но уже темнело, и Эстель решила вернуться домой, переплыв озеро.

В деревню Эстель вернулась поздно, а когда вернулась, прокляла себя за то, что уходила…

Царила зловещая тишина. Из леса доносились настораживающие голоса филинов. Стоял мрак, предупреждающий Эстель о грядущем несчастье. Всюду были разбросаны ветви деревьев, у некоторых домов выбиты окна, двери, доносился редкий, жалобный визг собаки, слышались приглушённые стоны детей. Эстель позвала мать, но в ответ получила холодное эхо, терзающее её сердце и леденящее дух. У своего дома Эстель заметила фигуры. Они склонились над неподвижным телом. Подойдя ближе, Эстель узнала Платона, крепко объятого землёй, над ним склонилась Аэрин, слабо удерживая руку Жослена. Эвол и Неил выглядывали из окна. Эстель сделала неуверенный шаг вперёд. Вдруг Неил засуетилась и выкрикнула:

– Мама, Эстель пришла!

Аэрин нелепо поднялась на ноги и пошатнулась.

– Девочка моя… – Аэрин жалобно оглядела дочь.

– Что случилось? – не поняла Эстель.

Скрывая слёзы, Аэрин ушла в дом.

– Что с ним? Мама! Мама, он мёртв?.. – боль вселилась в её тело. Эстель с трудом удерживала слёзы. Но когда подошла ближе, остолбенела.

Даже сейчас, когда тело Платона оставалось недвижимо и холодно, а душа его высока и недоступна, глаза его всё ещё безмятежно смотрели в небо и сияли, точно звёзды…

Эстель удалилась в свою комнату и старалась уложить всё в голове. Всю ночь она не спала, терзая себя смутными догадками, а под утро пришёл Жослен.

– Ты была на озере? – тихо спросил он.

Эстель промолчала в ответ, изумлённо осматривая брата.

– Что произошло, – еле слышно выдавила Эстель.

– На деревню напали… Сóроты! Будь они прокляты!.. Эти твари всё кругом разнесли! Грязные крысы! Видела б ты их отвратные морды, напоминающие голодных свиней! О! Черти! Хвостатые, немытые полвека! О-о, Боги, кто их сюда послал? Будь я трижды мёртв, зачем они сюда явились? Зачем? – Жослен глубоко вздохнул и грозно сжатый кулак обрушился на покоящийся стол. – Они что-то искали, но что? У нас в деревне никогда не было ничего ценнее наших изделий… но не они им были нужны, не они.

– А Платон, – отведя мучительный взгляд, чуть дыша, Эстель притаилась в ожидании худшего.

– Мы пили утренний чай… В дом ввалились несколько Сóротов, и он. Он, будто с цепи сорвавшись, кинулся на них: «Убирайтесь, черти поганые! Не оскверняйте очаг домашний!». Схватил меч и пустился в бой. Вот уж не знаю, что на него нашло, но явно недоброе. Порубил троих, а последний знай над матерью потешаться, я его к стене прижал, он заржал громко, откинул меня к окну и на отца пошёл. Тот не чаял смерть-то свою найти да как замахнётся! Но тут на порог ещё один взмылся, точно змей крылатый, высоченный такой, сутулый, здоровый, как бревно, да и того здоровее! И проткнул отец того, на кого замахивался, да и его одолели сзади. Тут подмога прибежала, но поздно… Оглядел здоровяк дом наш, принюхался, рявкнул что-то на своём наречии и всех как ветром сдуло. Да тут и ты подошла… Хорошо хоть тебя не было…

– Шутишь? Не до смеху сейчас! Я во многом обязана Платону, а ты такое говоришь!

– Тем и обязана, что жива ещё, будь ты здесь, давно миру бы лишилась. А ведь ты одна из немногих, боюсь даже, последняя из эльфов.

– Молчи!..

– Тише! Ты разбудишь мать, ей и так досталось, – Жослен присел рядом с Эстель на кровать, и они оба задумались.

– Нет! Это немыслимо, – затаив дыхание, Эстель немного задумалась. – Не могу я так. Мне нужны ответы, – ещё некоторое время она сидела неподвижно. – Жослен, – всё так же недвижимо спросила она, – кто такие эти Сóроты?

– Днём они люди, люди, потерявшие себя. Они скупы и безжалостны, отвратительны, нет, они уже не люди, – переубедил себя Жослен, – они твари, ненасытные твари. Ночью они и вовсе отдаются Тьме, превращаясь с каждым разом всё в более и белее несокрушимую силу. Они потеряли свой вид, теперь они ничем не лучше кабанов. Грязные лохмотья и железные оковы – вот достойное их одеяние. Вот, кто они такие – Сороты. Свиньи помойные.

– Нечего больше говорить, нечего больше ждать.

– Хм… – Жослен закрыл глаза, – ты к ОНу?

– Эстель поцеловала брата в щёку в знак согласия и удалилась.

Эстель вновь окунулась в необъятную тишину леса. Теперь она знала, что лес таит в себе невероятную силу природы – опасную силу – силу, которая заставляет дрожать пред её мощью. Пройдя лес, Эстель остановилась в изумлении, взирая на прозрачную воду.

День был в разгаре. Солнце освещало макушки зелёных великанов, лёгкий ветерок, обдувая нежное тело Эстель, освежал её. Юное создание остановилось у самой воды. Эстель, недоумевая, смотрела вдаль.

– Что я там найду? – проронила она. – Зачем вообще я туда иду? Может, мага там нет… – Эстель расположилась на зелёном бугорке. – Страшно всё это, – затем она съёжилась и тихо запела. Потом остановилась, выпрямилась, и на её лице выступила безнадёжность. Эстель продолжила петь про себя и зажмурилась, а когда открыла глаза, еле удержалась от выступающих слёз и звонко, пронзительно, будто призывала самых отчаявшихся жить, будто задумала донести до всех свой голос и заставить прислушаться к нему, вновь запела:

Этот мир ещё не готов

Проснуться после вечных снов,

Чтоб его осветила зоря

И прошла бы вокруг алтаря.

Всё быстрее он рушится в ночь,

Ждёт того, кто сумел бы помочь,

Но этот мир ещё не готов

Очиститься от грехов,

Покрывает он снежной периной

То, что так далеко за равниной,

То, что время проносит с собой,

Что веками внушает нам боль.

В этом мире, ещё неготовом,

Столько мутного, но и святого!

Неужели не слышит никто

Эхо бездны над ликом его?!

Трещит он, как ветки в огне;

Он сгорает в адском костре…

Пробуждается он, и вновь

Проливается чья-то кровь!

Ну, зачем этот мир так жесток…

Я могла бы сплести венок

И пустить его по реке

За усопшую душу на дне…

Что же ты стоишь и молчишь!

Разве миром не дорожишь?

Встать на путь разгадки тайн

Посреди лесных окраин?

Тебе ли не знать всего?!

Ищешь счастье, а рядом… лишь зло!..

Последние строки призвали Эстель к чему-то ещё неведомому, но, обязательно, нужному… Закончив петь, она сорвалась с места и погрузилась в воду. Проплыла уже знакомыми ей тоннелями и оказалась в АТЛ.

Стояла возня. Люди носили кувшины с винами и корзины фруктов, гномы таскали дрова и обрабатывали камень, ребятишки играли в салочки. Воздух наполнялся жаром, повсюду кипела жизнь. Но в тени большого дуба, словно в отдалении всей обыденной суеты, утомлённый годами и озабоченный думами, отдыхал бородатый старик в белых одеждах; в правой руке он величественно держал посох, странно изогнутый и закруглённый на верхушке. Старец неугомонно твердил себе что-то под нос. Эстель оцепенела, задумалась, но всё же подошла к нему.

– А-а, Эстель, – приняв за должное, проговорил старик, – рановато ты.

– Я не нуждаюсь в приёме.

– Да я не об этом, – голос его звучал хрипло, но тепло и радушно. – Ну, рассказывай, как там у вас дела в Монтелу?

– Как дела спрашиваешь? Это я хочу знать, что происходит!

– Торопливая ты какая! – немного сердито произнёс старик, но потом его голос вернулся к обыкновению, точно высохшая река вернулась в своё русло. – Ладно, все равно знаю, как у вас дела.

Эстель нахмурилась. Голос её стих, и она жалобно добавила:

– Я нуждаюсь в ответах…

– Всему своё время. Рано или поздно ты всё узнаешь.

– Но теперь Платон мёртв! – сквозь зубы выдавила Эстель.

– Хм… – маг задумался.

– Вредный ты старикашка! – опустив глаза, буркнула Эстель. – Неужели ещё кто-то должен погибнуть, чтобы мне стала доступна правда?

– М… хм… хм… Может ты и права в чём-то, но не вредный я старикашка, это уж точно! Не вредный, а мудрый… И не такой уж я старик, хотя, – прошу вовлечь во внимание – старше некоторых козявок буду! Хм! Да не на пару десятков лет, а сотен, сотен! Не завязывай со мной споры, ничего у тебя из этого не выйдет, – маг пошевелил губами – хотел что-то добавить, но решил не давить на потерявшую отца Эстель. – Ладно уж. Как-нибудь, как-нибудь обойдусь, хм… х… – мудрец взял Эстель озябшей от старости, но гладкой, как поверхность воды, рукой и повёл к своему дому. – Присядь пока на крыльце, – ОН оставил Эстель у порога, а сам зашёл в дом и стал бубнить что-то под нос.

Эстель устроилась на каменной ступени и ждала мага.

– На вот, выпей, – старик подал ей чашу с зеленоватой жидкостью, – это восстановит твои силы. Ракспитпюилл – питательное варево. Над названием надо поработать. Но ты не бойся, пей не спеша, и немного возьми с собой, – Он присел рядом с Эстель и протянул ей маленький пузырёк с жидкостью. – Чудный день, ты не находишь? – на крыльцо прилетела стайка маленьких диковинных птичек с пёстрыми грудками и длинными хвостами, каждая со своим голосом.