Белая ворона

ГЛАВА 4

Маленький чёрный единорог бегала под капельками сосулек, весело играя и беззаботно радуясь прохладным брызгам. Весна. Столь долгожданная, она, наконец, пришла и наполнила сердце малышки радостью и бесконечной энергией молодой жизни. Тени нравилось слушать музыку капели, и она часто подпевала ее простеньким мелодиям. Как и положено беззаботному ребенку, единорожка проводила большую часть времени в играх, в которых участвовало всё, что ее окружало: лес, весна, сосульки и бесконечное ясное Небо, которое, порою, было ее единственным собеседником: ровесники, если они и встречались на пути, непременно убегали в ужасе. Тающие сосульки казались необыкновенно вкусными и свежими на вкус, и она часто ломала их зубами и дарила маме, которая была очень рада таким подаркам. Вот и сейчас, увидев длинную и толстую сосульку на скале чуть выше нее, Тень решила отнести ее своей матери. Она вскарабкалась на уступ и схватилась зубами за середину сосульки. У основания что-то треснуло, и сосулька оказалась в зубах. Но Тень не удержалась на скользких камнях и шумно покатилась вниз с ледяной горки. Малышка плюхнулась в сугроб, сосулька упала у нее перед носом. Тень тут же живо схватила ее зубами и весело потрусила разыскивать свою маму. Она не знала точно, куда та направилась, и шла наугад, подчиняясь велению сердца. Издалека она увидела сияние белой шерсти у нейтральной территории и поспешила туда с радостным предчувствием. Однако, подойдя ближе, она остановилась. Лучезарная стояла к ней спиной и беседовала с матерью Радужного..

– Она не виновна в том, что такою родилась, – говорила Лучезарная, – это не повод относиться к ней подобным образом. Одиночество так губительно для молодого, игривого разума…

– Пойми и нас правильно, – возразила мать Радужного, – ведь мы заботимся о наших детях и, по мере возможности, стараемся оградить их от беды.

– Тень никому не принесет беды!

– Кто знает? Мне страшно даже глядеть на нее.

– Она такой же единорог, как и все мы. Она так же чувствует, так же нуждается в счастливом детстве! Несправедливо отвергать ее, слепо подчиняясь каким-то предрассудкам.

– Трудно избавиться от предрассудков, когда повсюду лишь дурное о таких единорогах… Ведь она убила своего отца.

– Не смей так говорить! – гневно воскликнула Лучезарная. – Он убил себя сам! Он предал и меня, и свою дочь, и только сам принес себе гибель!

– И его можно понять, – заметила собеседница.

Сосулька выпала изо рта Тени и исчезла в сугробе. Ком подступил к горлу, обида и гнев поднялись внутри маленького хрупкого существа. Она вышла из тени и посмотрела прямо в чужие глаза, в которых не читалось ничего, кроме страха.

– Я НЕ НУЖДАЮСЬ в вашем обществе, – сказала она неожиданно взрослым, ледяным голосом, заставив отпрянуть обладательницу этих глаз.

Тень медленно шла навстречу матери Радужного со словами:

– Если вы не способны, если никто из вас не способен видеть глубже оболочки, дальше цвета шерсти, то вы – ничтожество.

Чужая пятилась, отступая перед Тенью, возвышаясь над нею, словно олень, отступающий перед тявкающим щенком. Черный единорог же двигалась вперед, и каждый шаг ее был тверд, и каждое слово наполнено гневом.

– Ты достойна зваться единорогом даже меньше, чем я. И мне не нужны ваши снисходительные взгляды, ваши жалостливые вздохи и ваши трусливые попытки избежать общения со мной.

Внезапная боль во лбу пронзила Тень. В глазах ее потемнело, она остановилась. Кожа между глаз натянулась, шерсть встала дыбом. Мать Радужного в ужасе пятилась от маленького единорога, потом развернулась и бросилась бежать. Боль была настолько сильной, что Тень склонила голову и зажмурила глаза. Мать кинулась к ней и позвала ее по имени. Когда дочь подняла голову, Лучезарная увидела, что натянувшаяся кожа лопнула, кровь хлынула из раны и мгновенно осветилась багровым сиянием, которое исходило от небольшого кроваво-красного камня, показавшегося из раны посреди лба Тени.

– Не может быть, – прошептала Лучезарная.!

Боль прошла, Тень открыла глаза, ошалело моргая. По голове стекала кровь, а мать смотрела на нее, как на что-то сверхъестественное. Потом Лучезарная опомнилась и стала умывать малышку теплым языком, очищая от крови и пены.

– Тень, дочь моя, – сказала она, – у тебя во лбу рубин Мудрости!

– Что это значит? – спросила Тень.

– Это значит, что ты относишься к высшему племени единорогов, к самым мудрым из нашего рода. Твой отец был таким, пока проклятие не сломило его.

Тень не поняла ее тогда, но зато поняла позже, как и многие другие вещи, которые не может осознать ребенок. Скоро рана ее высохла, и рубин покрылся твердой черной корочкой, которая поначалу сильно чесалась, и Тень злилась из-за того, что приходилось постоянно тереться лбом о кору деревьев.

Внезапный шорох вытащил Тень из снов. Она мгновенно проснулась, перенесясь из прошлого в настоящее.

Светокрад лежал на своем месте, но не спал. Единорог разглядывал ее, и когда случайное движение ударило его рог о каменный потолок пещеры, раздался шорох, который и разбудил Тень. Боль от волчьих укусов и усталость мгновенно вернулась к ней.

– Пойдем, – сказал спутник мягко, – пора сполоснуться.

Ей с трудом удалось подняться, сжимая зубы от нестерпимой боли. Становилась очевидна ее полная беспомощность и беззащитность. «Главное, – думала Тень, – избегать конфликтов. Пока я не могу противостоять кому бы то ни было, так что придется смириться с обществом этого приятеля. Кроме того, в данный момент хорошо бы иметь при себе подобного спутника как защиту от тех, кто не прочь воспользоваться моей временной слабостью. В любом случае, когда раны заживут, я оставлю его и продолжу свой путь!»

Светокрад явно знал эти края, потому что скоро привел ее к тихой заводи лесной речки. Она хотела, было, очистить рогом воду, но он опередил ее, так что ей не пришлось даже наклоняться.

– Купайся, – сказал он, – я послежу, чтобы не было случайных гостей.

Она не доверяла ему, но выбора не было, к тому же, мысль о проведении еще суток-двух в таком ужасном состоянии приводила ее в ужас и отвращение. Тень осторожно вошла в воду и с наслаждением почувствовала успокаивающую легкость в ногах. Речка была неглубока, и вода не доставала до холки Тени. Желтые листья плавали по волнистой поверхности, сталкиваясь друг с другом, и ветер раздувал паруса этих маленьких корабликов. Тень носом нагоняла воду себе на спину, соскребала засохшую кровь зубами, опускала шею в воду, омывая свою прекрасную черную гриву. Катаясь спиной по дну там, где было помельче, она не упускала из виду Светокрада, который озирался вокруг, то и дело повторно очищая воду рогом, совершенно не замечая ее подозрительных взглядов. Река вокруг нее окрасилось грязно-багровым. Она с тревогой замечала, что чёрный великан то и дело украдкой смотрел на нее и любовался ею. Тень очень не хотела, чтобы этот единорог привязывался к ней, потому что это могло бы сильно затруднить ее уход.

Она вышла из заводи на середину реки, где было самое сильное течение, и пошла против направления воды. Внезапно стало глубже, и она поплыла, быстро работая ногами. Плавание не составляло труда и не вызывало той боли, что пронзала ноги при каждом шаге. Светокрад шел по берегу, наблюдая за ее движением. Вскоре берега стали круче, и он вошел в воду и поплыл вместе с нею. Вода бурлила вокруг его мощного тела, а волны, создаваемые взмахами его сильных ног, сбивали Тень с пути и относили в сторону. Однако из гордости она не собиралась сдаваться, и он с веселым уважением поглядывал на нее краешком глаза. Когда глубина речки стала сходить на «нет», Светокрад пошел по дну, но Тени приходилось плыть, потому что до дна она не доставала. Раны давали знать о себе, и она быстро уставала, однако была слишком упряма, чтобы повернуть назад, и потому стала грести к берегу. Но течение не пускало ее и будто становилось быстрее. Светокрад, ее спутник, спокойно шел рядом, но она, как ни старалась, была слишком мала, чтобы дотянуться до дна.

Тень слабела, однако не желала ни показывать свою слабость, ни, тем более, просить о помощи. Светокрад, конечно же, замечал ее трудности, но умышленно не подавал вида. Попытки Тени приблизиться к берегу потерпели поражения, она стала тонуть. В какое-то мгновение голова ее оказалась под водой, но, нащупав копытами дно, она с силой оттолкнулась и вновь бросила себя в битву с течением. Когда силы оставили ее, и когда она, обессиленная, прекратила борьбу, Светокрад толкнул ее плечом и поднырнул головой под ее шею, направляя к берегу. Она была против спасения самой себя кем-то другим и слабо отбивалась, но это не помешало Светокраду вытолкать ее на мелководье. Едва почуяв под ногами твердую землю, Тень вскочила и отпрыгнула в сторону от своего спасителя.

– Весьма оригинальное принесение благодарности? – саркастически заметил Светокрад.

– Я НЕ ПРОСИЛА тебя этого делать! – ответила Тень ледяным тоном.

– И что?

– Зачем?..

Он промолчал.

– Ты мог толкнуть меня к берегу раньше, – сказала Тень после паузы, – прежде, чем я начала тонуть. Почему ты этого не сделал?

– Ну, ты же не просила, – ответил Светокрад непринужденно.

На этом разговор и окончился. После купания Светокрад показал своей спутнице глубь леса, где травы еще не сильно увяли и были вполне пригодны в пищу. Пока Тень ела, она обсохла, грива ее вновь приобрела былую легкость, а шерсть заблестела и стала переливаться красивыми бликами подобно черному металлу. Тень попробовала бежать, но боль усилилась, и пришлось оставить эту затею.

– Когда ты поправишься, ты уйдешь от меня? – неожиданно спросил Светокрад.

– Да, – ответила она, не скрывая правды.

– Не уходи, – попросил он.

– Чего ради? – поинтересовалась она сухо.

– Можно мне с тобой? – спросил он, не ответив на вопрос.

– Нет.

– Почему?

– Потому что «нет».

Своими вопросами, предложениями и вечной болтовней он сильно досаждал ей, и Тень безуспешно старалась побыть одна.

– Послушай, – сказала как-то она ему, – если ты не хочешь ускорять мой уход, то хоть изредка храни молчание. Я устала от тебя.

– Я лишь стараюсь избавить тебя от одиночества, – ответил он невинно. – За все время ты так и не улыбнулась ни разу.

Тень вздыхала и качала головой. «Раз уж я с ним живу и нахожусь под его охраной, то придется его терпеть. По крайней мере, до тех пор, пока я не смогу снова сама о себе позаботиться», – думала она. Ей было неуютно и странно жить на одном месте, и она часто просила Светокрада перейти в другой лес, но тот сразу приходил в ужас.

– Чего ради! – восклицал он. – Менять отлично обжитые места на неизвестность?!

Иногда ей было жаль его, иногда хотелось разорвать его на части. Она не понимала этого исполина, но ясно видела, что им не по пути. Он будто был большим ребенком, наивным и простым, и не было в нем той загадочности, той глубокой мудрости и бесконечности души, что она ощущала в себе. Он был прост и открыт, по крайней мере, по отношению к ней, и ей было это странно. Однако когда она находилась с ним рядом, простота его проникала в ее сердце, и Тень теряла свою постоянную бдительность, осторожность и подозрительность, так и не сумев привыкнуть к этому.

Дни рядом с ним летели, как дыхание из уст, и те полгода, что она провела под его охраной, пронеслись подобно ветру. Зима была легкой. Светокрад закрывал ее от ветра, разбивал копытами снег и лед и доставал ей пищу и воду. Весна затянулась до середины апреля, и только потом снег начал таять. Казалось бы, все хорошо и все счастливы, но это было лишь поверхностное мнение. И так не могло длиться вечно.

ГЛАВА 5

Однажды Тень проснулась при звуках капели и поняла: пора. Тонкий солнечный луч пробивался в пещеру через ветки кустарника, на которых блестели смолой вздувшиеся почки. Они подрагивали на ветру, заставляя солнечных зайчиков танцевать на стенах, полу и прыгать на черную шерсть спящего Светокрада, который подергивался во сне. «Нет, пожалуйста, не надо, – долетела до Тени его сонная мысль, – не делай этого…» Он беспокойно сжимал веки, ресницы его дрожали, будто бы там, в его сновидениях, происходило нечто ужасное.

Тень тихо встала и подошла к нему. «Славный малый, – подумала она, – мне тебя жаль». Ноздри его трепетали, уши беспорядочно метались. Единорог наклонилась и прикоснулась губами к его щеке, желая прогнать кошмары. Великан вздрогнул, беспокойно шевельнулся, глубоко вздохнул и успокоился.

– Спасибо, – шепнула она.

Осторожно, стараясь не шуметь, выглянула из пещеры и с наслаждением втянула носом воздух. Судя по солнцу, день только начинался, и значит, проспала она совсем немного. Прежние раны почти затянулись, остались только малозаметные рубцы. Теперь можно было идти дальше по своему пути. Она оглянулась, чтобы бросить последний взгляд на спящего Светокрада, который теперь дышал ровно и спокойно, с выражением блаженства на лице.

– Прощай, – проговорила совсем тихо, хоть и знала, что он ее не услышит, – прости, – добавила чуть погодя.

Повернулась и скользнула в лес, где тут же растворилась между деревьев. Тень не знала, что тем же вечером Светокрад в своей пещере вскочил на ноги и с недобрым предчувствием в сердце стал озираться вокруг. Не знала, как сжалась от боли его душа, когда он увидел на песке знак, означающий слово «спасибо». Не могла и предположить, что, оставленный ею, он рванулся прочь из дневного убежища, бежал по знакомым тропам, звал, искал, умолял. Искал ее следы, но Тень их не оставляла. Загнал себя и без сил упал прямо на тропу, тяжело дыша, и из его глаз рекою лились слезы. Она не знала, что он пошел за нею и поклялся найти ее любой ценою. А если бы и знала, все равно бы не поняла, зачем…

Тень зачарованно всматривалась в свое отражением в луже талой воды, что ручейком соединялась с небольшим озером и постепенно утекала в него, становясь все меньше и меньше. Она шла мимо, случайно бросила взгляд на гладкую поверхность воды и, как изваяние, застыла на месте. Из лужи на нее смотрело необыкновенно красивое молодое существо с коротеньким, но тонким и острым, как иголка, черным рогом. «Какая я красивая!» – думала Тень, не в силах оторвать взгляда от своего отражения. Стояла поздняя весна, богатая легкими прохладными дождями. Снег давно растаял, остались только маленькие почерневшие его островки в самом сердце леса.

Лучезарная тихо подошла сзади и встала рядом, бросив взгляд на свое отражение, затем на отражение дочери.

– Смотри, мама, – сказала Тень восторженно, – какая я стала красивая!

– Я это вижу каждую минуту, – ответила мать, – и никогда не устаю любоваться.

– У меня вырос рог, – заметила дочь с радостью в голосе, – теперь я – настоящий единорог!

Лучезарная встретила ее взгляд. Тень тонула в бесконечной нежности добрых глаз своей матери. На Лучезарную смотрели веселые, наивные глаза ребенка, и эти глаза светились шаловливым огоньком. Мать улыбнулась, мягко и ласково, и прижалась носом к черной шее дочки.

– Как жаль, что твой отец не дожил до этого дня, – сказала она печально, – как бы он сейчас был рад!

– А каким он был – отец? – спросила Тень.

Она смутно помнила высокую белую фигуру, которую увидела сразу после рождения еще неясным, размытым взором, припоминала звуки его голоса.

– О, он был великолепен, – сказала мать, прикрыв веки. – Он был высоким и стройным, и рог его был длиннее любого рога, который мне приходилось видеть. Все остальные его собратья блекли, казались жалкими по сравнению с ним. Его горделивая осанка и грациозная походка завораживали, в его глазах, казалось, поместился целый океан, и перехватывало дыхание, когда взгляд его встречался с моим. У тебя его глаза и его походка, сложением же ты пошла в меня.

– Он был белым, да? – спросила Тень.

– Да, он был белым, – ответила мать, – не просто белым, белоснежным. От него словно исходило свечение. Он был подобен Луне.

– Как звали его?

– Месяцем называли его все, кто был знаком с ним, но настоящего своего имени он не открывал.

– Почему он ушел?

– Я не знаю, – сказала Лучезарная и отвернулась, чтобы дочь не видела слезы, скатившейся по ее щеке.

Тень снова перевела взгляд, в который замешалась задумчивость, на серебристую водную гладь.

– Ты все еще любишь его? – спросила она. – Даже после того, как он нас бросил?

– Его невозможно не любить, – ответила мать.

Тень тряхнула головой, стряхивая воду с гривы: капель веселилась, но ей-то мокро! Почему-то сейчас вспомнился тот далекий разговор. Единорог попыталась вызвать в памяти своего отца, но перед глазами неизменно возникал мрак, расплывчатые своды пещеры и высокая белая фигура с размытыми очертаниями. Будучи маленькой, Тень часто слышала от матери, что он вовсе не погиб, что он живет в наших сердцах и наблюдает за ними. Она верила, что души погибших близких вовсе не уходят, а остаются присматривать за теми, кого любят, и помогают им в трудную минуту.

Тень шла мимо озера. Оно было большим и красивым, но пленница дороги не остановилась, чтобы полюбоваться им. После разлуки со Светокрадом прежняя подозрительность, осторожность и хладнокровие вернулись к чёрному единорогу, и спасителя своего Тень вспоминала редко. Она не привыкла к кому-либо или чему-либо привязываться, доверяла только себе и никому больше. Но признавала, что каким-то невероятным образом этот наивный великан сумел приоткрыть ее сердце, размягчить его, даже завоевать некоторое доверие, и Тень ругала себя за подобную беспечность. «Возможно, – размышляла она, – я ослабла из-за ран, и единственным мостом к продолжению пути был именно он. Ведь если бы он не помог мне, я была бы уже мертва».

Она прошла много миль. Горы на ее пути сменялись равнинами, леса полями, и день ото дня становилось все теплее. Уже давно не видно было никаких следов единорогов, и это неудивительно, ведь их так мало на этой земле. Когда лес расступился, открывая впереди огромные поля, Тень колебалась, не решаясь выйти на открытую местность, где любой беглый взгляд сразу бы заметил черного единорога. Но сердце звало ее, и она подчинилась ему, решив дождаться ночи и во тьме перебежать до следующего леса. В неверном свете звезд Тень неслась подобно черному вихрю, догоняя ветер и обгоняя его, и это ей нравилось. Случайный путник, застигнутый ночью в поле, часто не замечал ее, ведь глаза человека слабы в темноте. А если он и слышал едва различимый стук ее копыт, то думал, что это, должно быть, одинокий всадник, спешащий по поручению, или просто лошадь, отбившаяся от табуна.

Поднялась молодая трава, еды стало больше, и сил и энергии у черного единорога прибавилось. Стали иногда попадаться человеческие жилища, но Тень всегда с предельной осторожностью обходила их стороной. Она догадывалась, что идет на юг, хотя ей было это не важно. Она шла туда, куда звало сердце.

В одно теплое весеннее утро Тень осторожно шла по березовой роще, где тут и там виднелись человечьи следы. «Как странно, – думала она, – они не скрываются, не заметают следы, не пытаются скрыть запах, а ведь любой легко сможет их выследить». Так в задумчивости она брела между полосатыми стволами берез и вдруг услышала веселый, звонкий смех. Тень редко удовлетворяла свое любопытство, но подобного смеха ей еще не доводилось слышать. Она навострила уши и повернула голову навстречу звуку. Смех повторился. Он звучал у нее в ушах – мягкий, добрый, наивный. Осторожно, крадучись, Тень пошла ему навстречу. Дойдя до густого кустарника со вздувшимися почками, она с опаской выглянула из него.

Около дерева, в луче солнечного света, сидела на коленях маленькая девочка. В руке у нее была кукла, с которой она играла, весело смеясь. Волосы девочки были заплетены в косу, синее платьице местами испачкалось, она то прижимала игрушку к себе, то рассматривала на расстоянии вытянутой руки, усаживала рядом и весело хлопала в ладоши. Тени никогда еще не приходилось видеть человеческое дитя, и его беззащитность, наивность и доброта удивили ее. Девочка громко смеялась, не заботясь о том, что на звук могут прийти враги. Мысль о том, что ребенок может погибнуть, взволновала единорога, хотя она и не привыкла волноваться о ком-то, кроме себя. «Странно, – подумала она, – ребенок в лесу совсем один. Где же его мать?» Она осмотрелась вокруг, но никого, кроме маленькой девочки не увидела. В единороге пробудилось необычное желание помочь, хотя она никогда не вмешивалась в течение жизни. Раздвинув осторожно ветки, Тень вышла из кустов и остановилась в пяти шагах от ребёнка.

Девочка перестала смеяться и посмотрела на неё широкими радостными глазами. Поднялась с земли, оставив куклу под деревом, и протянула к Тени маленькие ручки.

– Лошадка! – сказала она и засмеялась.

Тень понимала ее слова, но ей было непривычно, что ее назвали лошадью. Не успела она опомниться, как девочка без тени страха подбежала к ней. Единорог хотела отскочить в сторону, но не успела. Маленькие ладошки коснулись черной шерсти, и девочка прижалась щекой к плечу Тени. Это обстоятельство шокировало Тень, она могла бы ударить существо, позволившее себе подобную дерзость, отбросить его в сторону, уйти прочь, но не стала. Какое-то удивительное чувство заботы заполнило душу черного единорога. «Еще совсем мала, – подумала она, – ничего не понимает…»

– Где твоя мать? – спросила Тень, пристально глядя на макушку девочки. Русая макушка исчезла, появилось юное пухленькое личико с большими зелеными глазами.

– Не знаю, – ответила она громко после небольшой паузы, – мама сказала сидеть у качельки, но Эра не послушалась, Эра пошла в лес. Ты добрая лошадка.

– Я не лошадка, – возразила Тень мягко, – я – единорог.

– Единорожка! – воскликнула девочка и обхватила руками опустившуюся шею существа.

Голова, увенчанная рогом, поднялась, и ноги девочки оторвались от земли. Ребенок весело смеялся, и, покатав из стороны в сторону, черная вновь поставила его на место.

– Откуда ты пришла?

– Оттуда, – девочка указала пальчиком на север.

– Слушай меня, Эра. Если ты послушаешь единорожку и подождешь здесь, то единорожка приведет к тебе твою маму. Ты послушаешься единорожку?

– Ты хорошая единорожка, – сказала Эра, – я послушаюсь тебя!

Тень оставила девочку у дерева и пошла на север. Быстрым шагом она за полчаса дошла до человеческого поселения. У дома на окраине росла большая яблоня, украшенная белыми цветами, лепестки которых изредка по одному падали и кружились в воздухе. К самой толстой ветке были прилажены веревочные качели, а на них сидела, утопив лицо в руках, молодая женщина. Единороги общаются мысленно и часто могут прочесть мысли других существ, если их эмоции рвутся наружу. Мысли этой молодой женщины ясно пронеслись у Тени в голове. «Доченька, милая моя доченька, – сокрушенно думала женщина, – что же я теперь без тебя буду делать? Нельзя было мне оставлять тебя одну, пока забор вокруг дома не поставлен… Всю ночь я не спала, искала тебя… Если и тебя у меня заберут, то ради чего мне останется жить?»

«Это мать девочки, – подумала Тень, – и ее история чем-то похожа на мою…» Единорог колебалась, не осмеливаясь показаться человеку. Но она решила, что другого выбора у нее нет. Она вышла из-за деревьев и остановилась, но женщина ее не замечала. «Заговорить с ней? – подумала Тень. – Нет, не стоит…» Она топнула ногой по земле. Женщина подняла голову, показав лицо, которое можно было бы назвать красивым, если бы не опухшие от слез глаза и мокрые красные щеки. Минуту они смотрели друг на друга, потом Тень шагнула ей навстречу, но женщина тут же вскочила и, оглядываясь, побежала к дому, захлопнула за собой дверь и появилась в окне. «До чего ж вы глупые, люди», – подумала Тень. Она коснулась носом качелей, подняла одну из кукол девочки, лежащих рядом на земле, и положила ее на сиденье. Затем развернулась, сделала два шага к лесу и выжидательно оглянулась на дом. Женщина стояла в дверном проеме, прикрыв раскрытый рот ладонью и дико глядя на черного единорога. Тень направилась вперед. Женщина пошла за нею. Двигалась она медленно, спотыкаясь, но Тень останавливалась и терпеливо посматривала назад.

– Эра! – воскликнула женщина и бросилась мимо Тени к девочке, которая сидела под деревом, в том же месте, где Тень оставила ее.

– Мама! – обрадовалась малышка.

Мать подняла ее на руки и прижала к себе.

– Тебя единорожка привела ко мне? – спросила девочка, указывая пальчиком на Тень.

– Д-да, – медленно ответила мать.

Две пары одинаковых зеленых глаз смотрели на Тень.

– Спасибо тебе, – сказала мать, – спасибо, черный единорог.

«Мне здесь больше нечего делать», – подумала Тень и медленным шагом направилась прочь. Мать с ребенком на руках смотрела ей вслед, чувствуя любовь и глубокое уважение к этому существу.