Неродная кровь

– Лада, я понимаю, что вам сейчас не до этого, но мне нужна ваша помощь. Я не буду пускаться в подробности, скажу только, что в семье Геворкянов скелетов намного больше, чем шкафов.

– Если бы ты решила пуститься в подробности, я бы тебя лично коленом под зад отсюда вышибла, – хмуро бросила она. – Потому что если ты со мной чужие тайны обсуждаешь, значит, с кем-то другим можешь обсуждать мои.

– Лада, секреты есть в каждой семье. Но тут вот какое дело: Ашот умер внезапно, Луиза – от ковида в больнице. То есть какую-то тайну, которую нужно сберечь, или, наоборот, воспользоваться некоей информацией в случае опасности, никто из них Сергею передать не успел. Иван с Сергеем опросили всех, кого возможно, в землячестве тоже побывали, но безрезультатно. Вот я и решила зайти с другой стороны. Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете о Геворкянах.

– Садись, – предложила Лада и попросила подругу: – Надя, скажи там, чтобы кофе сделали. И мне тоже.

Надежда укоризненно покачала головой – Полянской при ее больном сердце кофе был противопоказан, но, видя состояние подруги, не стала возражать.

– Ну слушай, – начала Лада. – Только учти, что все это я знаю с чужих слов и за достоверность не поручусь. Нас с Ашотом связывали только деловые отношения, а Луизу я видела всего несколько раз на больших мероприятиях. Так вот, Ашот приехал в Тарасов с Кузьмичом, то есть Кузьмичевым Вячеславом Федоровичем – они вместе в армии служили. У Ашота мозги с молодости на торговлю были нацелены. Начинал он с самого низа на Верхнем рынке в хозмаге и быстро поднялся, а потом и Кузьмича за собой подтянул, сделал его бухгалтером и своим особо доверенным лицом. Кузьмич рано женился, а вот Ашот долго холостяком ходил. Были у него бабы или нет – не знаю. Где жил и с кем – тоже. А директором первого промторга тогда был Ованес Давидович Варданян. И было у него двое детей: сын Давид и дочь Луиза. Давида убили, когда он вечером домой возвращался – его в подворотне встретили. Дали камнем по голове и раздели. А как он был одет при таком отце, тебе объяснять не надо. Если бы его вовремя нашли, то, может, и спасли бы, а так… В общем, замерз он. Варданян с лица спал. Похудел. Почернел. Этих подонков всем миром искали. И нашли! Трупы, конечно. Причем страшно изуродованные. Под мостом на льду, где их замерзать оставили. В общем, отомстил Варданян за Давида. Ну а поскольку сына не стало, стал он зятя себе присматривать. Такого, которому можно дело передать. И остановился на Ашоте. Во-первых, потому, что тот в торговле хорошо себя проявил, а во-вторых, потому что армянин.

– А может, и наоборот? – спросила я.

– Нет! – покачала головой Полянская. – Именно в такой последовательности. Сейчас сама поймешь почему. В общем, поженили их. Луиза красавица была необыкновенная! Не то что мужики, женщины ей любовались. Словно природа по спецзаказу ее создала. А Ашот… Он был ниже ее, маленький, худой, рыжий, лицо в веснушках, глаза светло-голубые, зубы кривые. Но! «Страшен, как черт, умен, как бес». Так вот, это точно о нем. Поэтому я и уверена, что по деловым качествам Варданян себе зятя выбирал. Неужели ты думаешь, что он при его-то деньгах и связях не нашел бы для дочери какого-нибудь красавчика? Но ему достойный преемник нужен был, чтобы было кому дело передать. С возрастом Ашот поблагообразнее стал, зубы себе выправил. Кстати, Сережка на него очень похож.

– Как же Луиза согласилась? – в ужасе воскликнула я.

– А кто ее спрашивал? – усмехнулась Лада. – Ну что дальше? Варданян жил в «сталинке» на Маяковского и Советской, в том доме, где с угла раньше продуктовый был. – Я покивала, показывая, что поняла. – А дочери он на свадьбу подарил «трешку» недалеко от себя, на Некрасова и Комсомольской. И стал Варданян Ашота натаскивать. Вот и воспитал себе преемника.

– Это, в каком году было? – уточнила я.

– В восемьдесят третьем они поженились, кажется, в январе. Ашоту уже тридцатник был, а Луизе лет девятнадцать. А Сергей у них в восемьдесят восьмом родился.

– Что ж они так с ребенком затянули? – удивилась я. – Вообще-то для кавказских семей это нехарактерно.

– А бог его знает, – пожала плечами Лада. – Думаю, что лечился кто-то: либо он, либо она.

– Может, он – мало ли что он мог подцепить, пока холостяковал? А может, и она, потому что Сергей сказал, что она еще молодой долго и часто болела. Видимо, они из-за этого с ребенком не торопились. А как Ашот с Луизой жили? – поинтересовалась я. – То, что она была не в восторге от этого брака, понятно, а он ей изменял? Может быть, у него дети внебрачные есть?

– Нет! – категорично заявила Лада. – Пока Варданян был жив, это было невозможно, он бы Ашота просто уничтожил. Ему такую честь оказали! В семью взяли! К делу приставили! А он налево пошел? А Тарасов город маленький, в нашем торговом мире все друг друга знают, так что заведи Ашот любовницу – мигом спалился бы. А то, что Луиза ему не изменяла, это само собой, тут уже ее Варданян собственными руками удавил бы за такой позор. К тому же она в обществе появлялась только по самым торжественным случаям. Но тут уж только держись! И платье на ней было такое, что бабы кипятком писали. И бриллианты такие, что глаза слепило. И все это к ее-то красоте! Королева! Ашот на ее фоне еще страшнее казался, но он не переживал по этому поводу. А в остальном она тихо жила. Она вообще была ко всему равнодушна. Такая Снежная королева.

– Скажите, а вы не слышали, у Варданяна могут быть родственники какие-нибудь?

– Этого я знать не могу. Я более-менее в курсе стала, когда он меня под свое крыло взял. Это случайно вышло, – объяснила она. – У нас же тогда кооператив был торгово-закупочный и точки свои на всех рынках, в том числе и на Верхнем. Не знаю, чем я Ашоту приглянулась, но он меня тестю порекомендовал. Тот ко мне присмотрелся и дал добро, чтобы мы расшириться и развернуться могли. Вот с этого момента я наверх и пошла.

– А лично с Варданяном вы были знакомы?

– Под самый конец, когда он уже власть Ашоту передал. Но он все равно каждый день приезжал в офис и за всем наблюдал, да и на предприятиях частенько бывал – зятя контролировал.

– А вы знаете, что Варданян абсолютно весь свой бизнес на дочь переоформил?

– После смерти Ашота узнала, – покивала она. – И правильно сделал – он так дочь обезопасил, а наследник все равно один – Сергей.

Видя, что Полянской сейчас не до меня, я поблагодарила ее за помощь и попрощалась.

Провожать до калитки меня пошла Надя и во дворе тихонько шепнула:

– Дождись меня завтра утром. Часов в девять я приеду и кое-что тебе расскажу. Только Клавке – ни слова!

Я насторожилась и очень удивилась. Тандем Лада – Надежда казался мне нерушимым, и чтобы Надя стала делать что-то втайне от подруги, было нереально. Но это было! А значит, надо было ждать очень большие сюрпризы.

Дома я, поужинав, начала читать уголовное дело.

Итак, пуля была выпущена из пистолета сотрудника ИТУ под Покровском Самойлова Евгения Викторовича. Потерял ли он его по пьянке или у него украли, выяснить не удалось. Самойлов был уволен и получил на полную катушку. Произведенный в Ашота выстрел был единственным, больше этот пистолет нигде не засветился. А утерян он был Самойловым в мае прошлого года, то есть незадолго до убийства Ашота. И это наводило на определенные размышления. Позицию, с которой стрелял преступник, вычислили быстро, пути отхода тоже определили – собака привела на остановку общественного транспорта, откуда стрелок мог уехать куда угодно. Следственный комитет отработал все по полной программе, упрекнуть его было не в чем, но без толку.

Оставалось надеяться на анализы ДНК, которые нужно было повторить.

И я позвонила своему самому надежному другу, подполковнику полиции Владимиру Сергеевичу Кирьянову, работавшему в нашем областном управлении, который имел обыкновение засиживаться на работе допоздна. Несмотря на жуткую загруженность, он никогда не отказывал мне в помощи, но и я обращалась к нему только в самых крайних случаях, а сейчас был именно такой.

– Володечка! – медовым голосом начала я. – Как у тебя дела? Как здоровье? Как близкие?

– Все живы-здоровы, – был краткий ответ. – Я загружен по самую маковку, так что давай без предисловий. Излагай!

– Есть! Мне нужно провести несколько анализов, а сунуться с ними сейчас никуда невозможно. Это, во-первых. Во-вторых, мне нужна абсолютная точность результатов. В-третьих, деньги никогда лишними не бывают, а работа будет оплачена по наивысшему разряду. Отсюда просьба: договорись с кем-нибудь из криминалистов.

– Ты что, обалдела? – возмутился он.

– Володечка! Ты, главное, спроси. Я так думаю, что они не откажутся. Кроме того, как мне объяснили, в том случае, если я не добьюсь успеха и грянет скандал, то его последствия отразятся на жизни всех жителей нашего города самым печальным образом. Ты же этого не хочешь?

– Ладно! Подожди! – буркнул он и перезвонил мне минут через пятнадцать: – В общем, так. Записывай номер сотового, зовут Виктор. Он сегодня дежурит, вот и попробуй договориться с ним сама. Я его о тебе предупредил. А теперь изыди!

Мухой собравшись, я выскочила из дома, поехала к криминалистам и снизу позвонила Виктору. Он спустился, и я объяснила ему ситуацию.

– Ну и как срочно тебе это надо? – спросил он.

– Вчера, – кратко ответила я.

– За «вчера» обойдется дороже, – предупредил Виктор.

– Нет проблем! Мне самое главное, чтобы быстро и точно.

– Ну это я тебе гарантирую.

И мы договорились, что, как только у меня будет материал для анализа, я ему тут же его привезу.

Итак, первая часть задуманного была сделана, теперь оставалось осуществить вторую.

Вернувшись домой, я позвонила Ивану:

– Скажите, где находится окровавленная рубашка Ашота Арамовича?

– В городской квартире. Он там на неделе жил, а на выходные уезжал за город к нам. А вам зачем?

– Потом объясню. А Луиза после его убийства осталась жить в городской квартире или переехала за город? – продолжала я.

– Она всегда жила только в городе – у нее была аллергия почти на все, что цветет и пахнет. А еще она любила тишину и покой, которых при наличии детей не дождешься.

– Но если квартира в городе стоит пустая, то ее, наверное, кто-то проверяет? – спросила я.

– Да, конечно, – подтвердил он. – Там не осталось ничего ценного, но она все равно на сигнализации. В офисе есть ключи, и если там зачем-то нужно побывать, я или Сергей даем их человеку. Обычно это Акоп, потому что он живет недалеко от нее. Он вечером берет ключ, а утром возвращает. Но пару раз мы туда и других людей посылали. Татьяна, к чему вы все ведете?

– К тому, что завтра нам с вами нужно будет там побывать, и основания для этого у меня есть очень серьезные. Мне говорили, что дом находится на Маяковского и Советской?

– Нет, там жила Луиза, а дядя Ашот жил на Некрасова и Комсомольской. После того как умер ее отец, Луиза переехала к маме, которой требовались уход и просто внимание. И после смерти матери она осталась в родительской квартире. Дядя Ашот, а потом Сергей обеспечивали ее всем необходимым, и она ни в чем не нуждалась.

– Тогда нам с вами придется побывать в двух домах, – предупредила я. – Только у меня на утро одна очень важная встреча назначена, поэтому я вам предварительно позвоню.

– Хорошо, – согласился Иван. – Давайте с вами завтра встретимся, и вы посмотрите все, что вам нужно.

5 декабря, суббота

Я встала пораньше, чтобы в квартире прибраться – Надя хоть и свой человек, но все равно неудобно.

Успела, но в девять часов она не пришла, не было ее и в десять.

Я забеспокоилась и позвонила ей.

– Не до тебя мне сейчас, – тихо сказала она. – Тимофевна ночью умерла. Клавка пластом лежит. Похоронами Димка занимается.

– Ну, ты хоть намекни, что сказать хотела, – попросила я.

– Я тебе скажу одно: ищи Кузьмича.

– Надя, он умер еще в начале июня. Или ты не знала?

– Не будь дурой, Танька! Ты его труп видела? Нет! А раз так, то ищи! – яростным шепотом приказала она.

– А откуда у тебя такая уверенность?

Поколебавшись, она быстро заговорила:

– В двух словах. Роман у нас с ним был. Много лет, пока я не ушла. Почему, не твое дело. Может, когда-нибудь скажу. Но любила я его без памяти. И до сих пор его помню. И уж ты мне поверь, если бы с ним чего случилось, я бы почувствовала. С чего ты вообще взяла, что он умер?

– Так Сергею его дочь сказала.

– Этой сволочи ни в чем верить нельзя! – чуть не сорвалась на крик Надежда. – А у меня сейчас нет времени тебе все рассказывать. Просто говорю: ищи Кузьмича! – и она положила трубку.

Вот к такому повороту я никак готова не была.

Озадачила меня Надежда сильно, но как искать этого Кузьмичева? Где?

Я позвонила Ивану и попросила дать мне его адрес.

– Таня, зачем он вам? – удивился он.

– Я хочу поговорить с его женой, – объяснила я.

– Но она еще в феврале от инсульта умерла, – совсем уже обалдел Иван.

– Значит, с соседями поговорю. Это мое дело. Давайте адрес.

Донельзя удивленный, он мне его продиктовал, а я пообещала позвонить ему, как только освобожусь.

Оказалось, что Кузьмич жил в Первомайском поселке на самом краю города, на берегу Волги, который когда-то был застроен частными домами с приусадебными участками. Строить там многоэтажки не позволяла оползневая зона, поэтому поселок не трогали. Но со временем загребущие лапы «новых русских» дотянулись и до него, домишки начали скупать по несколько сразу, чтобы участок был побольше, сносить и на их месте строить коттеджи. А чтобы они не съехали в реку, берегоукрепительные работы проводились там основательные и постоянные.

Сама я никуда ехать не собиралась, у меня для этого был припасен такой персонаж, который в игольное ушко не то что пролезет, а пулей пролетит. Это был Венчик.

Вообще-то его звали Вениамин Аясов. Он был бомжом по призванию и наслаждался своим образом жизни. Он жил недалеко от меня в подвале многоэтажного дома, где находился на практически законном основании бесплатного сторожа, потому что его присутствие там гарантировало жильцов от появления более беспокойных соседей, поэтому Венчика всячески привечали.

У него была масса достоинств: он очень легко сходился с людьми, был интересным собеседником, благодаря чему пользовался в своем кругу большим уважением, помощником для меня он был бесценным. Естественно, я ему платила за помощь, причем немало, так что он не бедствовал.

Недостаток же у него был только один – он знал великое множество разных побасенок и притч и постоянно норовил мне что-то рассказать. Обычно я умудрялась этого избежать, но иногда в случае какого-то его особо выдающегося достижения приходилось стиснуть зубы и терпеть.

Летом Венчик пропадал на природе, а зимой отсиживался в своем подвале. Вот и сейчас я собиралась отправить его в Первомайский поселок.

Я приехала к его дому, присела на корточки возле вентиляционного окошка и громко позвала по имени.

Через некоторое время он ко мне вышел, и я сказала:

– Венчик, у меня есть для тебя задание. Не опасное, но хлопотное.

– Э-э-э, матушка! Да, когда же я трудностей боялся? – усмехнулся он. – Ты говори, что надо сделать, а уж я тебя не подведу.

Еще дома я написала на листке адрес и другие данные Кузьмичева и теперь, отдав ему бумагу и деньги на расходы, начала объяснять на словах:

– Венчик! Дело в том, что по одним данным этот человек жив, а по другим – он умер в начале июня от ковида. Выясни, где истина. Если он вдруг куда-то переехал, узнай куда. Как только все выяснишь, позвони мне. Только оденься потеплее, а то возвращаться будешь уже вечером, похолодает.

– Не волнуйся, матушка. Сейчас соберусь и поеду. И поберегусь, чтобы тебя не подвести, – заверил меня Венчик и скрылся в подвале.

Ну вот, теперь можно было и Ивану звонить.

Узнав, что я нахожусь ближе к Некрасова, он предложил начать с этого адреса.

Я приехала первая, но ждать долго не пришлось – Иван появился почти тут же на огромном, навороченном джипе.

Мы поднялись к квартире, где жил Ашот, Иван достал ключи и отпер двери, наружную и внутреннюю, причем обе были металлические, а потом снял квартиру с пульта.

Мы вошли, и я осмотрелась по сторонам.

Ну что сказать? Некогда очень уютная квартира сейчас напоминала склад с неудачно расставленной мебелью.

Иван провел меня в гостиную, и даже при его немалом росте ему пришлось встать на стул, чтобы из глубины верхней полки антресоли достать пакет и спуститься с ним вниз.

В пакете оказалась фирменно сложенная, некогда очень дорогая рубашка. Он ее развернул, и я увидела, что она была прострелена и в крови.

Я надела перчатки и, достав из своего чемоданчика все необходимое, вырезала кусок окровавленной ткани, убрала его в пробирку и заткнула пробку.

– Зачем вы это делаете? – спросил Иван. – Ведь ясно же, что это рубашка дяди Ашота.

– Потом узнаете, – пообещала я, снимая потожировые следы с воротника рубашки, и, закончив, спросила: – Где был кабинет Ашота Арамовича?

Иван провел меня в комнату, где стояли только письменный стол, пара стульев и пустые стеллажи вдоль стен.

Я подошла к столу, открыла верхний ящик и увидела россыпью лежащие на его дне ручки с обгрызенными концами.

– У Ашота Арамовича была привычка грызть ручки?

– Была, – усмехнулся Иван. – Он нас с Сергеем за это с детства ругал, а за собой не замечал.

– Я, с вашего разрешения, возьму парочку, – сказала я, складывая их в пакет: – А какие-нибудь еще вещи, в которых Ашот Арамович ходил, в квартире остались?

– Нет! Сергей велел все собрать и передать в благотворительный фонд при армянском землячестве, чтобы раздали нуждающимся.

– Жаль. А какие-нибудь медицинские документы Ашота Арамовича здесь могут быть? Желательно из последних.

Иван озадаченно почесал затылок и полез в ящики стола.

В самом нижнем между какими-то старыми бумагами он нашел скрепленные степлером два бланка с результатами анализа крови: общий и на биохимию, датированные февралем прошлого года.

– Спасибо, этого достаточно, – сказала я, убирая листки в чемоданчик. – Будем смотреть дальше.

Мы с Иваном прошли в спальню, где на кровати лежали старые одеяло и подушка, естественно, без пододеяльника и наволочки.

Я глянула на Ивана и увидела, что он всерьез озадачен. Я полезла по шкафам, но постельного белья нигде не было, ни чистого, ни использованного.

– Вообще-то все отвезли в фонд, – удивился он. – Откуда это?

Мне даже в перчатках категорически не хотелось ни до чего дотрагиваться, поэтому я нагнулась и понюхала подушку – она пахла женскими духами, резкими и дешевыми. Но даже такие за полтора года должны были бы выветриться.

Я брезгливо скинула на пол одеяло и ультрафиолетовым фонариком посветила на матрас.

Ну что сказать? Он носил следы неоднократных любовных утех.

– Простите, – сказала я, – но матрас мне придется порезать.

Иван стоял с каменным лицом и ничего мне на это не ответил.

Я вырезала несколько кусков из обивки матраса и убрала их в пакеты.

– Только не перепутайте, – попросил Иван.

– Конечно, нет. Смотрите, я везде пишу: образец «А», образец «Бэ», образец «Вэ», и только я знаю, кому какой образец принадлежит, – объяснила я. – Надеюсь, вы уже поняли, что здесь происходило, поэтому вам нужно сегодня же найти документы на входные двери и вызвать мастера, чтобы поменять личинку хотя бы одного замка. Срочно! А еще над входной дверью видеокамеру, и пусть изображение с нее идет только на ваш компьютер.

– Больше ключи я этому щенку не дам, – зло пообещал парень.

– Господи! Иван! Да он уже давно сделал себе дубликаты. А пароль от сигнализации вы ему сами сказали. И говорить вы этому щенку пока ничего не будете. И делать тоже. Просто если он попробует сюда зайти, у вас будет этому доказательство. А теперь поехали в квартиру Луизы Ованесовны.

Ее дом был классической «сталинкой» с высоченными потолками и широкими пологими лестницами. Подниматься нам, правда, пришлось на четвертый этаж.

В этой квартире была та же система двойных металлических дверей, только гораздо большего размера.

Обстановка в квартире оставалась нетронутой, поэтому сразу было понятно, что это барский дом в хорошем смысле этого слова: все было очень дорого и со вкусом. А богатая библиотека, альбомы с репродукциями картин, проигрыватель и множество пластинок давали понять, что здесь жила интеллигентная женщина.

Я прошла по квартире и удивилась – в ней был идеальный порядок.

– Вы здесь что-нибудь трогали или убирали? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Иван. – Полгода еще не прошло. Сергей только щетку для волос с трюмо взял, чтобы анализ ДНК сделать, и все.

В ящике прикроватной тумбочки лежал почти пустой тюбик крема для рук, и я аккуратно убрала его в пакет.

Я осмотрела шкаф с одеждой – одно платье явно несколько раз надевали, и я вырезала из воротника немного материи.

Я пошла в ванную, где осмотрела все шкафчики, потом ящики трюмо в спальне, но ничего интересного не нашла. На всякий случай я сняла потожировые следы еще и с пульта для телевизора, решив, что этого должно быть достаточно.

– Иван, если Луиза постоянно болела и лечилась, то где лекарства и медицинские документы? Их нигде нет.

– Не может быть! – уверенно сказал он. – Я же ей сам в начале июня лекарства привозил.

Мы принялись искать в четыре руки, перерыли письменный стол в кабинете, заглянули во все уголки, но не нашли.

– Может быть, документы в сейфе? – предположил Иван.

– Ага! И лекарства тоже! – язвительно добавила я.

Мы с ним оценивающе посмотрели на массивный старинный сейф, стоявший в простенке между двумя окнами, и я вздохнула:

– Ключа, как я понимаю, нет. А что там вообще хранится?

– Дядя Ашот говорил, Варданян держал там деловые бумаги и драгоценности, которые выдавал жене и Луизе, когда они куда-то выходили. Вот как Сергей в права наследства вступит, так и будем вскрывать.

Делать нам в этой квартире было больше нечего, и мы ушли.

На улице он тут же уехал по своим делам, а я для начала, сидя в машине, рассортировала все образцы, добавив к ним пробирку с образцом ДНК Сергея и пакетик с его окурками. Потом договорилась о встрече с Виктором и, подъехав, все ему отдала, а он обещал сделать все срочно и тут же позвонить.

У меня образовалось свободное время, и я поехала в турагентство «Люкс» к Сусанне Бабаян, которую знала много лет, правда, я звала ее просто «Саня».

– Ой, Таня! Заходи, дорогая! – узнав меня в маске, закричала она и надела свою. – Неужели ты решила куда-то поехать?

– Нет, просто проходила мимо и решила заглянуть. Как у тебя дела? Все твои живы-здоровы? – спросила я, садясь на стул подальше от нее.

– Ой, Таня! Каждый день молюсь, чтобы так и оставалось, – сразу став серьезной, ответила она. – От каждого телефонного звонка вздрагиваю.

– Почему? Муж у тебя, конечно, врач, но он же гинеколог. Какое отношение он имеет к ковиду?

– Самое прямое. Он же главврач роддома на Пролетарке, а его под ковид-госпиталь отдали! Он домой даже не приезжает, чтобы заразу нам не принести. Живет там в кабинете. Со мной и детьми общается исключительно по интернету.

– Сочувствую, – вздохнула я. – Но давай не будем о грустном. Скажи, Рузанна не планирует в Тарасов приехать?

– А зачем она тебе? Ты же с ней едва знакома, – удивилась Саня.

– Да вот спросить у нее хотела, за что ее так Варданян и Ашот Геворкян не любили.

– Не поняла! – озадаченно воскликнула она. – А чего это ты о них вспомнила? Сдохли они оба, и слава богу. Варданян, к сожалению, своей смертью помер, а вот тому, кто Ашота пристрелил, я желаю долгих лет счастливой жизни и самого крепкого здоровья.

– Страшные вещи ты говоришь, Саня.

– А ты мне поверь, что они это оба заслужили. Они же оба жизнь Луизки в ад превратили! А Рузанна – не Луизка! Она им обоим в лицо все говорила, за что они ее и ненавидели. И Луизку на бунт подбивала, чтобы она не была покорной овцой. А та мать жалела – она же у нее одна осталась после того, как Давида убили.

– Да, я слышала. Это так несправедливо. Такой молодой…

– Чего? Несправедливо? – воскликнула Саня. – Да Давид был такой же высокомерной сволочью, как его папаша.

– Ладно, мы отвлеклись. Так что по поводу Рузанны?

– А зачем она тебе нужна, – потребовала Саня.

– Хотела спросить, может быть, она от Луизы слышала, есть ли у Варданянов родственники где-нибудь вне Тарасова.

– Для этого тебе Рузанна не нужна. Я точно знаю, что у них нигде никого нет. Неужели ты думаешь, что Варданян отдал бы Луизку замуж за урода Ашота, если бы был какой-нибудь хоть пятиюродный внучатый племянник? И вообще, может, объяснишь, что случилось?