Братья

Илья Ледоколов

Братья

Тонни и Игнни

1

Рука, большая и жилистая, с загрубевшей кожей от долгой работы. В руке тяжелый приплющенный молот, его от древко натерто до блеска. Рука поднимает его и резко с силой опускает. Металлический стук.  На мгновение фейверк искр освещает крохотную кузницу. Из мрака выхватывает наковальню на огромном пеньке, весь нехитрый, но ухоженный инвентарь, что в строгом порядке сложен на самодельном деревянном столике рядом с печкой, в которой ели тлеют остатки дров. Следующий более яркий разбег искр позволяет разглядеть и самого кузнеца. Это гном. Его изобличали горбатый, с большими ноздрями нос, несходящая с лица серьезность или даже суровость, ну и, конечно, рост, хотя в царящем мраке все предметы теряли свои истинные размеры. Квадратное его лицо, с широкими скулами было худо красно с лесенкой морщин на лбу и толстым былым шрамом на щеке. Брови гнома печальным изгибом покрывали глаза. Обыкновеннные глаза, с не раз опаленными ресницами, хотя изредка в них вспыхивал какой-то фанатический свет. Кузнец с глухим стуком опустил молот на землю, тыльной стороной ладони протер взмокшее лицо, испачканное жирной сажей. Кусок железа уже совершенно остыл, так что ковать его дальше не было смысла. Бросив недоделанную работу в остывшую печь, он устало через голову снял с себя чернющий, до последней ниточки испачканный фартук, аккуратно повесил его на неглубоко вбитый в деревянную стену гвоздь.

Когда гном вышел наружу, то увидел, что солнце давно было в зените – значит было время обедать. Послышались крики чаек, звуки прибоя. Становится ясно, что странная кузница без окон стояла на берегу ласкового моря. Но не было у гнома времени любоваться движением волн: надо было делать дело. Он повернулся и пошел в другую от моря сторону. Чуть дальше от берега стоял двор гнома. Над всеми постройками возвышался его беленый дом с искусно сделанными ставнями, дверью. Рядом стоял погреб, летняя печь, навес и крохотное округлое строение – амбар. Все было присмотрено, добротно. Двор окружал низенький плетень. Но не было тут ни красочности, ни красоты, вообщем не видно было семейного уюта, женской руки. Гном жил один.

Из печи он достал котелок с какой-то коричневой густой субстанцией, понес его под нехитрый навес, там поставил его на стол, взял деревянную чернеющую ложку, что лежала тут же, и стал неторопливо хлебать. Готовил гном отвратительно, но уже давно он ничего кроме своего варева не ел, так что привык и нос не ворочал. Когда голод исчез, а аппетит не появился, гном поспешно вытер руки о штаны, отнес котелок на место. Тут же под навесом он схватил большие ведра в одну руку, кирку и лопату в другую и пошел по привычной дороге за углем.

Позади дома была калитка. Выйдя через нее в поле, кузнец ускорил шаг. Пробираясь сквозь высокую, по самые плечи траву, прикосновения которой заставляли чесаться все тело, гном пек под солнцем голову, изредка охлаждаемый  порывами ветра. Сначала поле было ровное, но постепенно земля начала клониться все больше, больше, пока не превратилась в крутой склон. Наконец гном очутился у скалистого подножия горы, где трава уже не росла, и лишь изредка в некоторых местах росли цветы и зеленые пучки травы, зато начинался лес: огромные дубы, тики зеленой шапкой покрывали гору. Их корни отвратительными щупальцами вылазили из земли, обнажаясь на каменистой почве. Чуть в стороне с горы скатывался ручеек.

Охваченный неожиданным порывом жажды гном свернул с лишь одному ему приметной тропы и пошел  на журчание воды. Совершенно прозрачная, чистейшая вода скользила по отполированным камням, что монолитом лежали на дне, лишь иногда показываясь из обманчивых вод ручейка. В воде плавали крошечные черные головастики, сносимые течением. Присев у скользкого берега, гном немного попил холодной, освежающей воды, пара глотков которой могут утолить жажду даже у самого неистового водохлеба.

Подобрав свои инструменты, он продолжил путь. Шел он вверх, ступая по ступеням, что образовывали корни деревьев. На пути ему встречались огромные поросшие мхом камни, которые каким-то чудом оказывались там, и вот уже века, а то и тысячелетия зажатые старыми толстокорыми дубами эти молчаливые стражи стояли на пути у путников. Обыкновенно тропа огибала их, протиснувшись между стволами дерев и серым камнем. Несмотря на то, что дорога становилась все труднее и труднее, наш гном шел так же упрямо и размеренно, и даже сердцебиение его не участилось: слишком часто для этого он поднимался на гору.

Однако один раз он остановился. Поверхность справа выравнивалась, образуя площадку, деревья на ней как будто отступали, чтобы не загораживать великолепный вид. Кузнец поставил ведра, инструмент на землю и, обхватя ствол дерева с потресковавшейся корой, подходил к самому обрыву и смотрел: впереди открывался поражающий простором и неописуемой красочностью пейзаж. Гора зеленым ковром скатывалась, морщинясь, вниз, и не было в этом ковре ни одного изъяна, кроме,  разве что, тех дальних зубчатых скал, которые, казалось, прокусили ткань земли. По ней катились тени двух облаков, что в бескрайнем голубом небе, подобно титанам, сражались за право обладания этим раем. В самом низу могучая гора, рассыпаясь желтым разгоряченным песком, образовывала берег, который, в свою очередь, поглатывался волной за волной неумолкающим с темно-зеленоватой соленой водой морем. С моря дул приятный прохладный ветер и здесь, на обрыве он набирал нешуточную силу и с легкостью мотал бороду кузнеца то направо, то налево.

Вскоре гном дошел куда хотел: до шахты. Углубление в горе было прикрыто крошечной дверцей, уже давно заросшей мхом, так что её мог найти только очень наметанный глаз. Он открыл её и без тени страха окунулся в открывающийся за ней мрак( гномы очень хорошо видят в темноте). Эти туннели были здесь уже давно и потихоньку начинали разрушаться. Найдя шахту, когда он только поселился здесь, кузнец, не медля, принялся срочно её обновлять: сколачивать дополнительные балки, менять сгнившие старые, ставить опорки, колонны, прочищять пути, расширять туннели. Гном любил свою шахту, потому что она напоминала ему его молодость и детство, которые он провел, живя под землей, в гномьем городе. Да к тому же эта шахта оказалась довольно благодарной: в одном рукаве расходящейся сети проходов он обнаружил хорошую, с малым количеством примесей руду, а в другом почти нетронутые залежи угля. Эти две находки позволили гному осуществить давнюю  мечту: снова заняться кузнечным делом. И хотя раньше  он никогда железо сам не выплавлял, дело пошло у него ладно, и вскоре кузнец начал ковать, ковать, что умел и любил: оружие( и иногда кое-какой инструмент для себя).

Спустившись к залежам, кузнец стал киркой откалывать кусочки угля и потом, когда их набиралась порядочная кучка, брал блестящую от постоянной работы лопату и пересыпал их в ведра. Работая таким образом, он вспоминал свою незрелую пору, когда мальчишкой он бегал к отцу, который, вот так же как и он сейчас, работал на добыче, своё беззаботное детство, вечерние забавы с друзьями, братом… семейные походы в храм, красота которого до сих пор не выветрилась у него из головы, учение у мастера-кузнеца, доброго словоохотливого гнома, любовь свою: Наду, их свадьбу и…– Тут гном поморщился, то ли от того, что при ударе кирки маленькие кусочки угля разлетелись в разные стороны, и один из них больно попал в лицо гнома, то ли от воспоминаний-… войну, плач матери, когда он, отчаливая на корабле, махал собравшейся на пристани семье. Ужас войны, смерть, частенько навещавшую его и новых товарищей, рабство, побег, годы скитаний, духовный кризис, когда мысли подталкивали его к смерти, ещё один побег, но уже не от людей, а от себя, сюда, в глушь, где он, наконец-то, нашел то, что искал, здесь он занят тем, о чем всегда скрытно мечтала его душа. Встреча с братом… Ведра уже были с горкой полны угля, но гном, увлеченный воспоминаниями, не спешил возвращаться. Он думал о доме, как там его отец, мама? Жена… жена уже умерла, он знал. Кузнец кашлянул, как бы отгоняя эти печальные, но желанные картины из прошлого, не без труда поднял ведра и понес их домой, в свою одинокую обитель.

До вечера он занимался самыми разнообразными мелкими делами. Когда солнце стало садиться, погружаясь в море, тем самым окрашивая его переливающимися теплыми оттенками: красным, желтым и оранжевым цветами, гном, скинув с себя грубую одеженьку, омылся в море, срывая себя набежавшую за день точечную грязь. Приятно освеженный, он пошел в свою хату. В маленькой прихожей он снял с себя самодельную деревянную обувку, поставил аккуратно пару возле веника, сделанного из уже помертвевших ветвей дуба, и вошел внутрь.

В первой комнате посередине стоял большой стол и приставленный к нему стул, кровать с накиданной на нее соломой, к стене была приделана полка, на которой лежали разные шорнические инструменты, обрезки кожи и т.д. В углу была беленая, но  неумело сложенная печка. Гном не задержался в этой комнате, а привычно пошел во вторую. Она была поменьше и пооригенальнее. В углу была стояла большая, с гнома высотой статуя, изображавшая человекоподобных существ, они то ли стояли, то ли сидели, но было понятно, что один, бородатый, был мужчина, а другая, с тремя глазами, женщина. Парочка стояла, обнявшись, а у их ног сидела жаба в образе младенца, так как имела детские пухлые ручки и ножки, по-видимому, чадо тех двух. По стенам были развешены пурпурные ковры, с неумело вышитым изображением жабы. У подножия серой статуи стоял постамент, на котором лежала тяжелая с драгоценным, серебряным переплетом книга. Был тут и сундук, окаймленный железом. У постамента статуи стояла зажженная свеча. Взяв ее, гном зажег все остальные, что в искусных подсвечниках висели вдоль стены. От этого атмосфера в помещении стала вдруг какой-то мистической. Открыв сундук, кузнец достал лежавшее поверх всего голубое мужское платье. Он снял с себя тряпье и одел платье. Могло показаться, что это был не обычный отшельник, а кокой-то жрец, проводящий тайный ритуал, если бы его не выдавали грубые, мужицкие руки. Сев перед алтарем на колени, гном благоговейно открыл книгу и стал, почти не глядя на страницы, читать, читать на непонятном, ритуальном языке гномов повесть богов и их заветы. Сложив молитвенно руки и преподнеся их к лицу, он молился, раскачиваясь туда-сюда. Несмотря на то, что жар первых служений у него уже прошел, он продолжал так же яростно и преданно поклоняться своим богам. Лицо его покрывалось потом, глаза стали терять осознанность, все быстрее и быстрее гном раскачивался, слова резче и резче слетали с его губ. Это длилось час-дав-три, пока гном сквозь пелену религиозного экстаза не почувствовал, что пора заканчивать. Пересиливая себя, он прекратил чтение, переоделся, положил платье на прежнее место, быстро и умело затушил свечи и, только выйдя в другую комнату, почувствовал разбивающую усталость и радостное удовлетворение. Грохнувшись на кровать, он слегка прикрылся покрывалом и мирно заснул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.