Я тебя никому никогда не отдам

Именно поэтому Алла соглашалась с ними, но давно уже не испытывала полной душевной гармонии, взяв в руки привезенную только что из полиграфии книгу… Хотя нет, недавно был фотоальбом. Сдержанный и торжественный. Обложка просто шедевр, а вот по содержанию были какие-то вопросы…

Коммерческий успех – вот основная цель издательства. И если бы не она, Алла, пожалуй, доплачивала бы за реализацию ее личного девиза –«Ничего лишнего, а необходимое – безупречно». Алла поняла, что заниматься полиграфией, тем более собственной, она определенно хочет. Углубиться в технологию процесса, изучить тонкости, начать, наконец, внедрять разумный минимализм и бороться с безвкусицей посредством восстановления традиций.

И интересно, что хочет предложить этот загадочный Отто, Мефистофель, искушающий святым – работой?

Алла вошла в холл ресторана. Мягкий свет, внимательный метрдотель:

– Мадам, позвольте, я провожу вас в зал, или желаете поужинать в кабинете?

– Спасибо, меня ждут.

Алла окинула взглядом зал. У стены искрился в лучах подсветки китайский фонтанчик.

Из-за столика за колонной, увитой похожим на настоящий плющом, поднялся Отто и приветливо помахал рукой.

Алла направилась к нему, увидела на столе шикарную голландскую розу и огорчилась: неужели полиграфическое производство лишь повод увидеться?

– Добрый вечер! Я очень ждал нашей встречи. Вы чудесно выглядите! Я очень рад! – частил Отто.

– Добрый вечер!

– Презентация была чудесной! Я плохо понял, о чем книга, но дамы все были в восторге.

– Это роман. О семейной жизни, измене и прощении. Если бы я своими глазами не видела, как Кирбатов сам правит рукопись, не поверила бы, что автор – мужчина. Настолько он проникся женскими мыслями, переживаниями. Язык яркий, образный…

– Газетчики тоже это заметили. И спрашивали, не знаком ли он с журналисткой Кирой Батовой, которая так таинственно пропала несколько лет назад.

– А он?

– Смутился и очень скоро уехал. Многие остались недовольны, что не успели получить автографы на книге.

– Ничего себе! А я не ошиблась в Кирбатове.

– А если будет скандал? Окажется, что исчезнувшая Кира Батова и есть он?

– Так это ж прекрасно. Любое внимание к издательству ведет к повышению продаж, а уж если такой эксклюзив, то срочно нужно заказывать дополнительный тираж кирбатовского романа.

– Я восхищен вами и вашим умением вести бизнес.

Из милой беседы Алла поняла, что прагматичный немец желает расширить свой бизнес и считает Россию перспективным местом для инвестиций. И то ли из своей западной уверенности в том, что по-хозяйски человек может относиться только к своему, то ли из мужских симпатий, но предложив ей пятьдесят один процент акций их нового совместного предприятия в собственность, Отто внес в ее мысли сумятицу, и чем дольше они говорили, тем интересней становилась для Аллы перспектива развития издательства. И то, что с ее стороны не потребуется вложений, а только продажа сорока девяти процентов акций за новейший немецкий печатный комплекс, сначала несколько напрягло. Разобравшись, Алла поняла, что предложение действительно выгодное, но юристам нужно просмотреть все очень серьезно. А то и заказать прогноз специалистам.

На чем, собственно, разговор и был закончен. Алла отказалась и от десерта, и от предложения Отто проводить ее, чем тот был искренне огорчен. Открывая дверцу такси, Отто поцеловал ей руку. Его рука была теплой и мягкой, а губы нежными и горячими.

«Что ж, он еще и приятен наощупь», – подумала Алла.

– До свидания, господин Шмидт. Ваше предложение очень интересно.

– Я рад. Мы увидимся завтра?

– Думаю, так скоро наша юридическая служба не подготовит заключение.

– Может быть, ужин и прогулка?

– Я мало бываю со своей дочерью, ей пять лет. Хотелось бы провести вечер вместе.

– Так может быть, вместе и погуляем? У меня днем дела, а вечером я не знаю, чем заняться. Умоляю, не оставляйте меня в одиночестве.

– Обещать на сто процентов не могу, ведь решать Дарье, но, думаю, она согласится.

– Замечательно. До завтра.

– Мамуля, ты долго… – встретила ее дочурка.

Прости, маленькая, сегодня и работы было много, и пришлось еще на деловой ужин ехать.

Но завтра обещаю – вернусь раньше, и мы пойдем вместе гулять. Кстати, сегодня я ужинала с настоящим немцем, он в командировке и вечерами ему грустно.

– Хочет к маме?

– Может быть, – улыбнулась Алла, – хотя он уже вполне взрослый.

– А что взрослые не хотят к маме?

– Конечно, хотят, – Алла вспомнила, что с осени не ходила на могилку мамы в Родино и мысленно пообещала себе в эти же выходные там побывать. – Но я к тому это говорю, что если ты захочешь, мы можем взять его с собой на прогулку. Ты с ним познакомишься и сможешь выучить несколько немецких слов. Ну как?

– Здорово!

– А здороваться по-немецки я тебя научу, я когда-то учила этот язык, но сейчас забыла, английский больше требуется.

Перед сном, по обыкновению прокручивая в мыслях прошедший день, насыщенный событиями и полный неожиданностей, Алла поняла, что самым сильным впечатлением было даже не предложение развития издательства от мало знакомого немца, и не Кирбатов, который, возможно, пропавшая Кира Батова, а все-таки этот несчастный дед, Николай Николаевич Щукин,«урожденный по собственному желанию». Как он там? Ну и дочка у него… Живет в одном доме… Хотя и сама-то она, Алла, хороша, отца не балует визитами. Но он и не такой беспомощный, как этот Щукин. И все равно стыдно, если к ее отцу будет ходить соцработник. Кстати, куда смотрят социальные службы? Вот кому такой работник нужен, так это Щукину. Завтра позвоню в собес. Но завтра дел было полно, про деда Алла не вспомнила, а после работы она взяла у няни дочку и позвонила Отто. Тот ничего против парка культуры и отдыха не имел, и через четверть часа в светлых джинсах и ветровке уже появился в аллее. Алла его сначала даже не узнала, потому что видела только в темных костюмах. Роза в руке и воздушный шарик с нарисованным смайликом.

– Леди, добрый вечер!

– Гутен таг! – старательно проговорила Дарья.

– О-о, шпрехен зи дойч?

– Найн, не шпрехен, – улыбнулась Алла, протягивая Отто руку, ей не хотелось признаваться, что много лет она безуспешно учила немецкий. –Но несколько слов по-немецки намерены запомнить уже сегодня, если вы нам поможете.

– Буду очень рад, – он галантно поцеловал руку Аллы и развернулся к девочке.

– Разрешите представиться. Отто.

– Дарья, – смело ответила та. – А как ваше отчество?

– Отчество?

– В Германии людей называют без отчества, – вмешалась Алла. – Ну, если по-русски, то Вильгельмович, но я так не люблю.

– И как же мне вас называть, дядя Отто?

– Можешь называть меня просто Отто. Я надеюсь, мы подружимся?

– Ну, наверное, если вы не вредный.

– Алла, я вредный?

Нет, нормальный, – произнесла Алла и тут же додумала: «А вообще-то, кто тебя знает?»

Они весь вечер гуляли в парке. Дарька качалась на качелях, ела мороженое, кормила голубей купленными в ларечке семечками, считала по-немецки павильоны, как научил ее Отто. Алла и Отто сидели на скамейке, разговаривали на разные темы, и у Аллы даже сложилось впечатление, что они давно женаты и уже чуть поднадоели друг другу. Прохожие, верно, так и думали о них, и это было ей немного приятно. Погожий майский вечер обманывал временем: темнеть еще и не думало, а Дарьке уже пора было ужинать, купаться и спать. Алла позвала ее домой. Она и не сопротивлялась. А когда они уже выходили из ворот парка, стала спрашивать у Отто, как по-немецки цвета – красный, желтый, зеленый… Отто стал показывать машины на парковке и называть цвета. Большой черный БМВ сорвался с места и промчался мимо них.

– Дас ист шварц ауто. Какая хорошая машина, и какой плохой водитель, – покачал головой Отто.

– Даренька, давай-ка ручку, здесь одной уже нельзя.

Возле подъезда их дома Отто пожелал Даше спокойной ночи, а Алле сказал, глядя в глаза:

– Спасибо за вечер. У вас чудесная девочка. А ее отец не был против нашей прогулки? Ведь украл вас на целый вечер…

– Мы не живем вместе уже несколько лет.

– Извините. Значит ли это, что я могу серьезно ухаживать за вами, Алла?

– Отто, нам пора. Спокойной ночи!

– До свидания. Я буду ждать новостей от ваших юристов. И от вас, конечно. Не смею быть навязчивым.

А этот Отто очень мил, может и правда, пусть ухаживает? – думала перед сном Алла. – Если только нет в этом внимании какого-то подвоха. Надо еще к нему присмотреться.

До конца недели время пролетело незаметно, и Алла чуть не забыла распорядиться поздним пятничным вечером, чтобы Иван отвез их в Родино. Алла и сама водила машину, она была одной из первых ласточек слабого пола за рулем редких на советских улицах иномарок. Теперь она накаталась и предпочитала в дороге планировать, писать ответы, просто думать или любоваться пейзажем.

Субботнее утро было многообещающе ясным и румяным. Алла специально завела будильник на пять утра, чтобы выехать за город без пробок. Вышла на балкон. Свежий ветерок подул в лицо. Скоро лето! Его запах уже витал в утреннем воздухе. Солнце поднялось над горизонтом. Розово-золотое небо без облачка. Почему бы каждое утро не вставать пораньше? Такой мощный заряд энергии и оптимизма! Она подняла к солнцу руки, поднялась на носочки. Глаза закрыты. Еще немного – и взлетит.

Босые ножки зашлепали по полу:

– Ма-ам!

Алла открыла глаза, обернулась. Дарька, встрепанная и помятая, протирала глазки.

– Маленькая моя! Доброе утро!

Алла обняла теплую ото сна дочурку. От нее пахло молоком и карамелью.

– Ты моя конфетка шоколадная! Хорошо спала?

– Хорошо, только я не наспалась!

– Не выспалась? Мы сегодня к дедушке поедем. В машине поспишь. А потом можно уже и в гамаке под яблоней. Если ветра не будет. Договорились?

– Договорились. Только я тогда зубы не буду чистить.

– Что еще за новости? Ну ладно, можно после завтрака.

– Да-а, мамочка! Ты такая хитренькая! – загундосила Дарька.

– Хочешь в пробке торчать?

Дарька за все свои пять с малюсеньким хвостиком что такое пробки уже узнала. Хоть ной, хоть плачь – бесполезно. Все стоят, и мы стоим – будет ответ, поэтому она как маленькая козочка замотала головой.

– Тогда поцелуй меня сто миллионов раз, и я пойду.

Алла засмеялась, поцеловала дочку в одну пухленькую щечку.

– Сто!

Во вторую:

– Миллионов!

И в носик:

– Раз!

Наскоро позавтракав овсянкой со свежим сливочным маслом, Алла с Дарькой, обе в светлых джинсах, клетчатых рубашках и розовых флисовых куртках вышли из дома.

Иван уже ждал возле подъезда.

– Доброе утро!

– Доброе, Иван! На выезде, как обычно, в супермаркет – и в Родино.

Алла села вперед, пояснив:

– Одна маленькая ранняя пташка чирикала, что будет в машине спать.

– Буду, только после магазина, а то, мама, ты деду опять не то купишь.

– Как вам будет угодно! – согласился Иван. Они ехали по пустым утренним улицам.

Пробуждение природы, пробуждение города. Как все-таки хорошо жить! Целых два дня можно будет наслаждаться покоем, красотой, чистым воздухом. Можно будет лежать в гамаке, читать что-нибудь легкое, гладить кошек. Их у деда три. А потом еще надо окна в доме вымыть и занавески перестирать. Алла любила домашнюю работу, но заниматься ею в своей огромной квартире было совсем некогда. Вечером они с Дарькой пойдут к соседке тете Нине со старым бидоном, облитым желтой эмалью, за «утрешним» молоком и будут в сотый раз выслушивать лекцию о том, что парное молочко полезнее и вкуснее. То, что «полезнее», об этом и спорить никто не собирается, а вот насчет «вкуснее» можно бы и возразить. И Аллу, и Беллу, ее старшую, и Дарьку от парного почему-то подташнивало. Потом они снимут через некоторое время сливки, оставят их киснуть «на сметану», а холодного и вкуснющего молока Алла нальет себе в синюю чашку, Дарьке в миску с медвежонком. Та накрошит в молоко ароматного белого хлеба. Скажет: «Все, сделала себе тюрьку», и начнет уплетать за обе щеки. «Тюрькой» хлеб с молоком называет дед. Говорит, в детстве это была самая вкусная и любимая его еда, лакомство. Сейчас он тюрькой кормит своих кошек.

Они появлялись в доме постепенно. Сначала Мурка, которой уже исполнилось семнадцать. Долговязым и нескладным котенком принесла ее в дом мама. Сейчас поседевшая и тихая Мурка большую часть дня спала на солнышке. Потом у деда поселился Вася. Его, серо-полосатого, как Борис из рекламы кошачьего корма, притащила Белка. Вася ходил на трех лапах и был совершенно косым. Его глаза были дружно устремлены к носу. И когда его «кискали», звали к миске или просто окликали Васькой – Васенькой, он сосредоточенно ловил фокус, отчего его голова мелко тряслась из стороны в сторону. Алла с дедом в тот день дружно смеялись. Белла обижалась.

– Ну-у-у, хватит над Васей смеяться! Он же красивый, он настоящий египетский мау.

– Ой, доченька, чмау он египетский!

– Мама, ну пусть он у нас останется, пока у него лапка заживает!

– Не знаю, дед пусть решает.

– Мне-то жалко что ли, пусть живет – согласился дед.

– Ура-а! – запрыгала Белка.

В благодарность Василий к утру на крыльце оставил подарок: длиннохвостого крысенка, и остался жить. Правда, лапка, видно, срослась неправильно, он и спустя годы так и прыгал на трех, что не мешало ему исправно ловить крыс и быть любимцем соседских кошек.

Алла как-то все равно не полюбила кота, гладила его меньше всех, да и брезговала немного. Время от времени Вася кашлял, чихал и из носа у него текла слизь с пузырями. Белла возилась с ним, носила к ветеринару. Оказалось, кошачьи риниты – не редкость. И простуда тоже. Однажды она носила его на уколы. Тогда были каникулы, и Аллу здорово напугал Белкин звонок на мобильник. Та рыдала в трубку, произнося нечленораздельные звуки. Алла была за рулем, она остановила машину, и чтобы остановить истерику, строго прикрикнула на дочь:

– Ну-ка, успокойся! Говори медленно каждое слово. Что случилось?

– Мама … я … несла … Васю с укола … Бежала

… большая собака … Вася… испугался … и убежал. – Всхлипывала в трубку Белка.

– И всего-то! Ффф, – выдохнула Алла. – Сейчас я приеду. И мы его найдем.

– Не найде-о-ом! – завыла Белка. – Я когда сумку с уколами домой принесла, пошла искать, а его на дороге машина сбила-а-а-а.

– Дочка, ну успокойся, значит, это была его последняя девятая жизнь. Ведь не жилец был – хромой, косой, сопливый. И так хорошо, что не на помойке, в доме жил. Любили мы его. А машина сбила, так он хоть не мучился. Не плачь, я скоро приеду, мы его похороним с дедом.

– Не похорони-и-им! Его собака утащила с дороги.

– Белочка, не плачь, моя хорошая, я сейчас приеду.

Когда Алла вернулась, лицо у дочки распухло от слез. Дед распорядился:

– Пусть плачет!

А Алла заварила фруктовый финский чай, достала любимые Белкины конфеты, которых из-за аллергии она никогда не могла есть столько, сколько хотела. И за круглым старым столом над вазочкой со сливовым вареньем дочкино горе поутихло.

Наутро Алла совершенно случайно услышала на крыльце мяуканье. Вышла, открыла дверь.

«Новопреставленный» сидел как ни в чем не бывало, свернув колечком хвостик, и «косил лиловым глазом». Алла поспешила в дом

– Белка, там к тебе пришли.

– Ну, кто там, мам?

– Иди сама встречай!

– Васенька-а-а-а! Мама, он пришел! Я же говорю, он очень умный! Умнющий мой!

«Умнющий» резво прохромал к миске и начал шумно лакать вчерашний супчик

Всегда, когда Алла была в Родино, у нее было замечательное настроение. И даже если тень очередных вселенских проблем осеняла ее прекрасное чело, пушистые питомцы всегда умели растопить не только лед издательских неурядиц, но и вечную мерзлоту редко поднимающегося комком к горлу жгучего чувства одиночества. И, как бы она ни отказывалась признаться себе, ожидания родного надежного плеча… Да и чего уж там, не только плеча…

Алла посмотрела в боковое зеркало. Черный БМВ с тонированными стеклами следовал за их машиной на подозрительно близком расстоянии. Дорога была свободной, но он как приклеился. А на подъезде к супермаркету сразу после того, как Иван включил повороты, бээмвэшка тоже замигала в их сторону. У Аллы по спине пробежал холодок – Дарька в машине, и вообще, зачем скромной Аллиной персоной заинтересоваться каким-то бандитам? В том, что это бандиты, Алла почему-то не сомневалась.

– Вань, давно этот за нами?

– Давно, боюсь, даже не первый день.

– Чего это он? – поежилась Алла.

– Не знаю, я, конечно, прикрою, но, может, надо в агентство обратиться?

– Мам, в какое агентство? Туристическое? – Мы куда поедем? – затрещала Дарька.

– Конечно, поедем, но только куда, а главное, когда – я пока не знаю.

– Ура-а-а-а-а! – запрыгала на заднем сиденьи девчушка.

Алла резко обернулась, прижала малышку к сиденью.

– Сиди, маленькая, не надо прыгать, осторожно.

– Мам, ты чего, думаешь, я выпаду? – изумилась Дарька.

– Нет, конечно, но не прыгай, пожалуйста! Я тебя прошу!

– Ну ладно, не буду, – приобиделась Дарья.

Водитель один. Сейчас немного подождем, может он первый выйдет, что маловероятно, – комментировал Иван

Но маловероятное произошло. Из припарковавшегося рядом БМВ вышел немолодой невысокий мужчина в голубом джинсовом костюме. Густая шевелюра с проседью, хорошее лицо, и, как Алле показалось, добрые глаза. Неужели вот такие приятные на вид люди могут быть бандитами или даже убийцами? Хотя бывает. Алла вспомнила, как плакала тетя Лида, соседка, когда узнала, что ее сынок-ботан участвовал в групповом изнасиловании, причем он якобы только стоял на стреме, но получил пятнадцать лет. Совсем непреступной внешности парень, можно даже сказать, с приятным лицом. Как тогда бушевали в ней гадливость к мальчишке и жалость к тете Лиде!

«Джинсовый», как про себя прозвала его Алла, что-то насвистывая и поигрывая брелоком с ключами, прошел в супермаркет. Алла с Иваном переглянулись и молча вышли из машины.

– С виду нормальный и даже симпатичный мужик, – задумчиво проговорила Алла.

Двери магазина разъехались перед ними, и Дарька начала:

– Мам, а шоколадку из рекламы купишь?

– Дочка, ну давай не будем покупать импортные продукты, мы же договаривались…

– Ага, договаривались, а сама сыр «Пошехо- новский» покупала…

– Не «Пошехоновский», а «Пошехонский».

– Ну…

– Что, ну?

– Пошехонский – это же не русский…

– Еще какой русский, у нас в России город есть – Пошехонье.

– Это на юге?

– Нет, в самом центре, рядом с Ярославлем.

– А Шемаханская царица жила в шатре, как же тогда Пошехонская царица в шатре могла жить, зима же холодная?

– Доченька, мы с тобой к дедушке сейчас приедем – и будем смотреть карты.

– Я уже давно умею и в «дурака», и в «пьяницу» играть, чего там смотреть?

– Мы будем смотреть карту России, и я покажу тебе, где находится Пошехонье.

– Ладно, давай деду рыб купим, он любит.

– Давай. Какую рыбу?

–Вот этих маленьких рыбок: «Ки-л-к-а», – прочитала она.

Тут Алла увидела в промежутке между стеллажами голубую джинсовку.

– Подожди-ка, малыш…

Несколько шагов, и она могла наблюдать, как водитель из БМВ аккуратно укладывал в тележку овощи и зелень поверх ряда йогуртов и пачек крабового мяса. «Заботится о здоровье, надо быть в форме с такой работенкой», – подумала Алла и внутри похолодело.

– Маам, а рыбок? – показалась из-за прилавков Дарька. – Килку не купили…

– Иду-иду…

«Джинсовый» во все глаза смотрел на них. Алла сгребла дочку, прижала к ноге и шагнула за спасительную перегородку. Наскоро затарив тележку, двинулась к кассам. Иван нервно посматривал по сторонам.

– Куда вы запропастились, я не знал, за кем смотреть. Тот, из БМВ, еще не выходил. Не оборачивайтесь, вышел… К нам идет.

«Джинсовый» подкатил свою тележку и встал прямо за ними.

– Ну что, купила свою килку? – обратился он к Дарьке с акцентом, кажется, прибалтийским.

– Нет, мама спешила, и мы ушли.

– А я тебя послушал и купил.

– А у нас дедушка их любит. Мы сейчас к нему едем.

Алла дернула дочурку за руку.

– Маленькая, сколько раз я тебе говорила: нельзя разговаривать с незнакомцами!

– Мам, я же с тобой! И Ваня с нами!

– Все равно нельзя.

– Всегда слушай маму, – назидательно произнес «джинсовый», шутливо погрозив пальцем и подмигнув Дарьке.

Алле стало жутко страшно. Всегда собранная, она заволновалась, руки задрожали, она еле достала из карманчика портмоне карту. Иван старался закрыть ее от «джинсового», но тот то и дело выглядывал у него из-за плеча и смотрел на Аллу.

Подкатывая тележку к машине, Иван явно не торопился. Он долго рылся в карманах, якобы разыскивая ключи, потом они с Аллой, не сговариваясь, долго раскладывали по пакетам купленную снедь. «Джинсовый» открыл багажник, поставил туда пакеты и уехал в сторону Родино.

– Может, просто совпадение? – с надеждой проговорила Алла.

– Ага, только что-то много в последнее время совпадений. Он уже примелькался. А на парковке у офиса чуть мне крыло не задел.

– Может, это и не он был.

– Он, я номер запомнил. Я память тренирую, опосредованное запоминание развиваю.

– Какое-какое?

– Опосредованное. У него числовой ряд последовательный, 369, а буквы С РА.

– Ну, Иван, ты меня удивил.

– Правда, хорошо помогает для памяти. Вот у этого автобуса обратная прогрессия – 321, а буквы я в один слог складываю, прикольно получается, я тут несколько машин видел с буковками, обхохочешься: Т АЮ, П РУ, Х РЕ, даже один раз БЛ… видел, – покосившись на Дарьку, Иван осекся. Так вот этот СРА нас ведет не первый день. Помните, у почты, когда к деду Щукину ездили.

Когда они убедились, что черный БМВ скрылся вдали, поехали не торопясь и с оглядкой, но ничего подозрительного не наблюдалось, все их обгоняли, и до Родино они доехали без происшествий.

Отец встретил веселый и немного постаревший.

– Роднульки мои приехали!

– Дедушка, мама опять всякой ерунды накупила, а килки не купила, – заябедничала Дарька.

– Вот и будете все сами есть. И пока не съедите, не отпущу! – пошутил отец.

Алле вспомнился Щукин, седой и несчастный (ведь так и не позвонила в собес!). Да что там Щукин. Отец стареет не по дням… Сколько-то ему еще осталось?

У Аллы пересохло во рту, надо сахар измерить. Диабет дело привычное, и все-таки.

– Пап, давай на кладбище сходим?

– Сейчас, что ли? Давай, только вот сейчас склад твой продовольственный определю куда-нибудь. В холодильник-то все и не влезет!

Во дворе пахло прелой прошлогодней травой, детством и грустью. Каким большим был сенной сарай! Просто дворец, другая страна! А сейчас покосился, почернел, изменившись до неузнаваемости. Как же было здорово пробраться рано утром в окошечко под крыльцом и найти там свежее, еще теплое белое яичко! А потом бабушка кричала:

– Алефтина! Завтрекать!

И Алла вбегала в дом, где вкусно-вкусно пахло разваристой пшенной кашей со сливочным деревенским маслом, приготовленной на керосиновой плитке, от которой тоже шел неповторимый запах. Зачем так хотелось скорее повзрослеть?

Иван вернулся из дома за второй партией пакетов, Дарька уже трепала «египетского» Васю и тот не сопротивлялся нисколько, хотя вряд ли ему нравилось висеть в такой немыслимой позе…

– Дашенька, не целуй его, у него наверняка опять какие-нибудь сопли, а этот птичий грипп опять всюду ходит!

– Ну, ма-ам! Он же соскучивается больше меня! И какая он тебе птица? У него же крыльев нет!

– Не смотри, что он без крыльев, зато хвост какой! Вася у нас орел просто! И своих крыс всех перетаскал, и соседских. Егоровна вчера ему рыбы принесла. Ходила рыбачить с утра, мелюзги наудила, говорит, свою дармоедку кормить не будет, – сказал отец.

– Иван, мы тут на все выходные останемся, я позвоню, когда нас забрать. – Отошла в сторону Алла.

– Хорошо, а в агентство мне позвонить или вы сами?

Безмятежная улыбка слетела с Аллиных губ.

– Конечно, я сама. В офисе, пожалуйста, усильте контроль. Все ключи от сейфов сдайте под охрану. Все! И сервер отключите на выходные. Ничего страшного не случится за два дня, меньше спама.

– Ладно! Может мне остаться? – с надеждой на отказ проговорил Иван: они с Натальей, Аллиной маникюршей договорились поехать на пикник на озеро, Алла об этом уже знала. И она, конечно, его надежды оправдала.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

«Тойота» скрылась в облаке пыли. Пригретая солнцем дорога в момент просохла, на пригорках раскрылись звездочки мать-и-мачехи, и думать об опасностях не хотелось. Но и «подумать об этом завтра», как Скарлетт, тоже было нельзя. Сейчас они сходят на кладбище, и Алла все решит.