Дьявол с кладбища Пер Лашез

Дьявол с кладбища Пер Лашез

Ольга де Бенуа

Иллюстратор Натали Хо

Редактор Людмила Шилина

© Ольга де Бенуа, 2021

© Натали Хо, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0053-6558-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это книга-мистерия, книга-притча, алхимическая сказка об универсальных энергиях этого мира. В ней вы найдете вечные сюжеты о любви.

Повесть была закончена Ольгой де Бенуа в марте 2020 года, в самом начале кризиса и хаоса, в который погрузился наш мир. Можно сказать, что эта книга предсказала грядущие события. При работе над «Дьяволом…» писатель прошла путь серьезной внутренней трансформации. Возможно, этот текст позволит преобразиться и вам, приблизиться к своему «истинному я».

В космическом размахе повествования, в аллегориях и поэтическом языке можно узнать и «Божественную комедию» Данте Алигьери, и «Мастера и Маргариту» М. А. Булгакова, «Вечера на Хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя и «Фантастических зверей и места их обитания» Джоан Роулинг. Возможно, некоторые читатели найдут здесь сходство с мистериями Харуки Мураками, Хаяо Миядзаки и Тима Бёртона. Однако, как и в любом произведение искусства, в котором есть самобытность и жажда истины и красоты, эта книга, опираясь на культурное наследие человечества, остается самостоятельным произведением, путешествием в подсознание человека и в память души.

Предисловие к книге написала петербургская поэтесса Елена Рид, а иллюстрации выполнила парижская художница Натали Хо. В конце книги прилагаются иллюстрации и фрагменты рукописи Ольги де Бенуа.

Автор хотела бы выразить здесь огромную любовь и признательность своим друзьям – писателю и редактору Людмиле Шилиной и художнице Натали Хо, которые стали первыми читателями этой книги.

Об авторе

Ольга де Бенуа – франко-русский писатель, поэт, общественный деятель, председатель парижского литклуба «Белый Феникс». Родилась 29 мая 1985 года в Сибири, детство и юность провела в Средней Азии, в Ташкенте. С 2008 года живет в Париже. Окончила НГУ, Сорбонну и Манчестерский университет. Публиковались в журналах и альманахах «Знание – сила», «Точка зрения», «Трамвай», «Ликбез» и «Из Парижска». Пишет в жанре магического реализма.

Автор книг «Время дождя» (2017), «Ниоткуда с любовью» (2020), «Дьявол с кладбища Пер Лашез» (2021), создатель арт-проекта «Города и люди» и передачи #MontmartreTV. Соавтор книги «Сказки Белого Феникса» (2019).

В 2019 году ее книга «Время дождя» вышла в Бразилии на португальском языке (O Choro da Chuva, Pergunta Fixar), а также в аудиоверсии в шведском издательстве Word Audio Publishing.

Сайт автора: www.olgadebenoist.com, страница в Instagram @olgadebenoist.

Об иллюстраторе

Иллюстратор парижского литературного клуба «Белый Феникс», Натали Хо родилась в Казахстане, в солнечно-яблочном городе Алма-Ата.

Получив образование на режиссерском факультете Казахской национальной академии искусств, она работала в кино и рекламном бизнесе в качестве производственного менеджера. Переехав во Францию, Натали сменила свой род деятельности, попробовав себя во множестве профессий, никогда не переставая при этом рисовать.

С ранних лет, впитав в себя колорит среднеазиатской культуры, художница часто использует в своих работах тюркские и восточные национальные мотивы, переплетая их с европейскими художественными элементами. Любимые художники, повлиявшие на ее художественный вкус, – Маркл Шагал, Яцек Ерка, Ребекка Дотремер и Юрий Побережный.

Натали – участница персональных и коллективных выставок во Франции, проходивших и на презентациях литературного клуба «Белый Феникс». В 2020 году она стала лауреатом международного конкурса им. Де Ришелье в номинации «Живопись», получив награду «Алмазный Дюк».

Страница художницы в Instagram @nathalie_kho.

Предисловие

«Свет во тьме светит…»

Принимаясь писать эту рецензию, я не знала, с чего начать. Как подобраться к сказке? Как ухватить за хвост Жар-Птицу? Как пробежать под радугой? Только мечтателям это под силу. Но люди, которые возомнили о своём разуме невесть что, и при этом потеряли разум; оказались в плену страстей, но не осмеливаются любить – таким точно не вынуть меч из камня. Не таковы ли мы в большинстве своем? Признаюсь, у меня не хватит духу отрицать. К счастью, мы не безнадежны. В наших сердцах все еще живут Маленький принц и его роза, наши глаза отражают Млечный Путь, мы способны услышать, как смеются звезды… Или как плачет Луна… Надо только поверить. Не пытаться осаждать сказку – она не Троя. Не пытаться оседлать ее – она не Сивка-Бурка. Как говорил герой гениального мультфильма «Ежик в тумане»: «Пусть река сама несет меня…» Позволить сказке увлечь себя, открыться ей – единственный способ поговорить с ней, насладиться откровенностью, ожить, задышать… Моя попытка сделать это – перед вами.

Название – «Дьявол с кладбища Пер-Лашез» – поначалу меня озадачило. Я ожидала чего-то мрачного, неоготического, чуть ли не романа про вампиров, привидения и кровавые ритуалы. Хотя в последнем я ошиблась не так уж сильно – в одной из глав кровь изливается бурным потоком, драгоценная кровь жестокого и мрачного существа… Страшно? Не будем опережать события. Подзаголовок расставляет все по местам: «Слово о вечной любви». Ольга де Бенуа из тех авторов, что слов на ветер не бросают. Если сказано, что книга о любви, значит, так оно и есть. Если сказано, что жанр этой книги – не повесть, не сказка, не притча, не рассказ и даже не феерия, как у Александра Грина, – извольте верить. И не обманетесь. Слово – это жанр древнерусской литературы, известный читателю более всего по такому шедевру, как «Слово о полку Игореве». Для древнерусской литературы характерно использование приема «плетение словес». Название говорит само за себя – это украшенная речь, в которой эпитеты и синтаксические конструкции нанизываются, причудливо сплетаются, соперничая с кельтскими узорами или арабской вязью. Дивное словесное кружево – не цель, а средство. Так достигается высокий эмоциональный накал и глубокий психологизм повествования. Форма отвечает содержанию – как еще докричаться до оглохшего, равнодушного мира, донести свет любви, как не прожигая глаголом сердца? В книге Ольги де Бенуа пламя – не адское, а божественное – зажглось в сердце Маленького Дьявола, и дальше, с этого момента, что бы ни происходило, какая бы вакханалия ни разворачивалась на кладбище Пер-Лашез, – я верила, что все будет хорошо. Следила за приключениями героя, восхищалась описаниями карнавала Безумного Рыбника, сопереживала и содрогалась – но огонь уже пылал.

Книга захватывает, читать ее – всё равно что смотреть на мерцающую свечу или бегущую воду. При этом у повествования мощная структура, подобная стволу дерева. Стволу того самого Тысячелетнего Дуба, встреча с которым предопределена. В его кроне обитают вороны, и, конечно, совершенно не потому, что это птицы, издающие зловещее карканье в склепах готической литературы, а потому что… Впрочем, после того, как мы понимаем, что дуб – на самом деле ясень, долго искать истоки символики не приходится. Иггдрасиль, по стволу которого можно добраться до самой Луны… Череп и кровь, слезы и смех Луны, философский камень, волшебное зеркало… Мы встретим в этом тексте множество вещей-знаков, за тысячелетнюю историю человечества отягощённых разными смыслами. Правда, обыграны они по-новому и прочно увязаны в единую сеть (сеть Безумного Рыбника?..). Символизм происходящего подчеркивают эпиграфы. Особое удовольствие при чтении «Дьявола с кладбища Пер-Лашез» состоит в том, чтобы прочитывать эпиграф, затем главу, затем возвращаться к эпиграфу, чтобы осмыслить его еще раз, найти все параллели, соединить все ниточки… Тех, кто любит литературную игру, отсылки, намеки и аллюзии, ждет подлинное приключение.

Итак, слезы и кровь, вода и огонь, мировое древо, осеняющее ветвями старинное кладбище, сумерки, а затем звезды – достаточно для магии, или чего-то не хватает? Время. Конечно, это ночь перед Рождеством. Единство и противоположность смерти и жизни. В такую ночь стихии бурлят, а нечисть слетается на Великий Карнавал «размять тысячелетние кости, обсудить городские сплетни, пожаловаться на цены на топливо и, чем черт не шутит, а черт всегда шутит, полакомиться чьей-то неосторожно забредшей душой». Но Маленький Дьявол – отважный влюбленный, и он несет свое чувство сквозь хаос и мрак, как Данко несет пылающее сердце, вырванное из собственной груди. Случайная (случайная ли?) встреча с неисправимым авантюристом и вдохновенным балагуром Джимми Моррисоном – и вот уже у главного героя есть цель. Надежда – опаснейшее искушение для заблудшего, проклятого, оступившегося существа, неизвестно за что заточённого в теле кладбищенской статуи. Но если в его душе живет небесная дева, а глаза помнят падающие звезды? «Когда он смотрел на прекрасную деву, он видел тот звездопад. Ему чудилось, что этот звездопад – словно путеводная нить в череде его темных жизней. Может, он искупил свой грех и готовился к перерождению. Или к окончательному исчезновению. Он и сам не знал». Сколько раз в эту безумную ночь Маленький Дьявол мог впасть в уныние и отчаяние, отказаться от надежды, просто пропасть? Но любовь – маяк, а мечта – корабль. И мы вместе с героем по-рыцарски устремляемся к его недостижимой возлюбленной…

Быстрота разворачивающегося действия и единство места создают впечатление от повествования как от чего-то цельного, плотного, слитного. Театральная постановка? Или кино? Несмотря на красоты стиля, описания и лирические отступления, в книге много событий. Или мистерия, средневековый карнавал?

Пожалуй, это ближе к истине: когда по улицам городов проходили шествия, а на площадях разворачивались представления, участие в действе принимали все горожане. Так и мы оказываемся внутри книги, словно на сцене, вовлеченные спешкой Маленького Дьявола в колдовской вихрь. Какой контраст! Буйство святотатственного праздника и сакральность вечных тем! Впрочем, наши души с тех самых Темных веков, со времен легенд и сказок, а может быть, со времен древнегреческих трагедий, привыкли к остроте этих граней, просто сейчас забыли о своей огненной природе, остыв в суете повседневности. «Слово о вечной любви»… Вы шутите? Какая любовь? Вот денег бы… Да еще и вечная. Бред! Но вы остановитесь… Прислушайтесь… Присмотритесь… Любовь – горнило, где руда нашего сердца превращается в благородный металл. Конечно, это боль. Конечно, это испытание. Но не бойтесь! Добрые люди! Ручаюсь, вы не сможете оторвать глаз от нашего представления, как Маленький Дьявол от того самого звездопада.

Персонажи пластичны и объемны, кажется, к ним во многие моменты рассказа по-настоящему можно прикоснуться. Какие влюбленные пары! Кстати, в тексте удивительно много гармоничных, счастливых пар. Идущих на жертвы друг ради друга. Слушающих друг друга, чутких. Понимающих юмор друг друга, что чрезвычайно важно. Не буду раскрывать тебе, любознательный читатель, все секреты, но поверь мне – количество искренне любящих и любимых меня просто поразило, хотя – что важно – не показалось неестественным. Вновь противоречие – дело происходит на кладбище, среди нечисти, теней, давно похороненных великих вроде Сары Бернар, Мольера, Айседоры Дункан или того же Джима Моррисона – и столько любви и готовности помочь… Кажущееся противоречие. Нормальный мир, не искаженный злобой, завистью, неблагодарностью, наверное, и должен быть таким. Маленький Дьявол не одинок. Готова поклясться, даже Безумный Рыбник, хозяин Великого Карнавала, устал от фальшивок и суррогатов, истосковался по любви… Кстати, это один из самых сильно выписанных персонажей. Он прекрасен, как что-то неимоверно чудовищное, и притягательно отвратителен в своем злом, темном, ненасытном, угрюмом, тоскливом падении и зле. И здесь я умолкаю, давая слово автору: «Маленький Дьявол с ужасом смотрел на это оплывшее, будто вырезанное из обсидиановой глыбы лицо, все еще хранившее в себе остатки былой красоты, не успевшей исчезнуть за тысячелетия страстей и излишеств. На кудрявых, припорошенных серебром волосах Безумного Рыбника покоилась корона, в которую были вплетены звериные морды с жутким оскалом, тина и ракушки, обломки кораблей, самолетов и паруса яхт. Руки Безумного Рыбника, усыпанные перстнями, с огромными рваными когтями, лежали, как хлысты, на подлокотниках трона с нанизанными на них черепами земных правителей. Ноги Безумного Рыбника в огромных ботфортах, в каждый из которых мог поместиться склеп с кладбища Пер-Лашез, покоились на ворчащем уродливом чудовище из Сены». Право, хочется его рисовать! Мне кажется, иллюстраторам будет интересно работать с «Дьяволом с кладбища Пер-Лашез», и мне хотелось бы быть в их числе. Образные находки, вроде «костлявой „Хонды“» в качестве транспортного средства, или скелетов знаменитых покойников, азартно режущихся на могиле в карты Таро, так и просятся, чтобы их изобразили. Витраж, графика, коллаж, акварель? Неважно, лишь бы передать стремительность движений оживших статуй, хрупкость полупрозрачных теней кладбищенских деревьев, холодный трепет лунного света и святость вечной любви…

Если бы сама Ольга де Бенуа не определила свою книгу как «слово», я бы осмелилась утверждать, что это притча. Все взвешено на весах, и каждому отмерено его мерой. И есть горняя высь, в которую устремлены все… нет, почти все… многие… персонажи произведения. И есть Сам, чей сияющий день наступает после ночи бесчинств и разгула нечистой силы. Торжество жизни и преображения после горькой разлуки, тяжелых испытаний и самой смерти – чем не притча? Здесь, пожалуй, можно усмотреть больше параллелей со сказкой «Рыбак и его душа», эпиграф из которой вы тоже найдете в тексте, чем с «Маленьким принцем». Факт в том, что «Дьявол с кладбища Пер-Лашез», – универсальная и многогранная история, в ней многие найдут или захотят найти себя… Но будьте бдительны! Эта сказка, или притча, или слово подобно зеркалу Косматой Ведьмы покажет вам вас настоящих. Горе носящим маски, ибо там, где любовь, нет места лжи. Пускайтесь в путь, если отвага кипит в вашем сердце, а слова «страсть», «нежность» и «милосердие» для вас не пустой звук, – вперёд, на карнавал Безумного Рыбника! Не бойтесь ничего, и пусть рассвет застанет вас рядом с любимыми.

Елена Рид, поэт и литературный критик

Дьявол с кладбища Пер-Лашез

Слово о вечной любви

Посвящаю моему мужу Арно де Бенуа

Снился мне сад в подвенечном уборе,

В этом саду мы с тобою вдвоем.

Звезды на небе, звезды на море,

Звезды и в сердце моем.

Елизавета Дитерихс

На кладбище Пер-Лашез смеркалось. Вот уже который век. Тысячу лет. Миллиарды столетий. На кладбище Пер-Лашез смеркалось, как и в ту самую рождественскую ночь в глубине времен. Темнота окутывала землю. Баюкала землю. Клубилась в тумане, в межзвездии, среди метеоритных бурь. Таскалась как облезлая тень между надгробиями цвета мха и тлена. Волочила сыроватый хвост, ежилась под ледяным декабрьским дождем. На кладбище Пер-Лашез смеркалось.

Из дневника Безумного Рыбника

0 – Начало начал

«Идем: вам путь чрез тысячи преград».

Так он пошел, так ввел меня в мгновенье

В круг первый, коим опоясан ад.

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Вхожу сюда через каменные ворота. Как всегда, одна. За моей спиной замолкает тревожно город. Над моей головой устало зевает свет.

Я бреду по пахнущим сыростью аллеям между надгробиями и отгремевшими жизнями к покосившемуся склепу. Открываю дверь своим ключом и опускаюсь на расколотую мраморную плиту у ног белоснежной статуи с прекрасным, как вечность, лицом. Полустертая надпись гласит: «Здесь покоится та, что была любима больше жизни». Но буквы затерялись в тени времен, и теперь никто, даже Тысячелетний Дуб, не вспомнит ее имя.

Если закрыть глаза и вдохнуть печальный неподвижный воздух склепа, то можно почувствовать, что это место удивительной силы, что здесь пахнет не тленом, но подгоревшими звездами с Млечного Пути, марсианским дождем и рождественскими туманностями Андромеды.

Я любуюсь светлой фигурой, закутанной в кружевное покрывало. Даже не верится, что это камень. Кажется, вот-вот оживет она. Статуя молчит. Молчу и я.

Я смотрю на безмолвную статую. И вдруг вижу эту историю. И ныряю в нее без оглядки, надеясь, что она сама вынесет меня на берег. Я вижу маленького дьявола с кладбища Пер-Лашез. Дьявола, который любил. Дьявола, который любил так, что обрел смысл жизни. И больше не вижу ничего.

Хотя нет. Подождите! Я всматриваюсь в это странное печальное существо, которое явилось мне из темных глубин моего сознания. Этот дьявол предстает передо мной в мельчайших деталях, во весь рост, будто вырвавшись из мучительного плена небытия, решив стать самой жизнью. Он безграничный и пугающий, как отдаленные уголки Вселенной. Он изломан, как линии на моей руке. Он дик и непонятен, как африканские маски в музее Бранли. Я смотрю ему в глаза и вдруг понимаю, что знаю о нем все. Все, что с ним было и будет. Его история пылает, мечется у меня в груди и просит быть рассказанной. Да будет так.

Это история о Дьяволе с кладбища Пер-Лашез.

I – Свечение

What’s in a name? that which we call a rose

By any other name would smell as sweet

William Shakespeare – Romeo and Juliet. Act II. Scene II1

Старый Ворон, танцующий в морозном небе на кладбище Пер-Лашез, не ведал ни надежды, ни желаний, ни тоски. Этот сумрачный мир принадлежал ему, и он принадлежал этому миру. Сколько веков летал он здесь в бесконечной ночи. Сколько веков кружил он в замершем на краю пропасти пространстве, среди узловатых вязов, дубов и кленов. Столько веков, что забыл свое имя, как и многие существа, запертые здесь.

Но в эту ночь что-то удивительное привлекло его взор. Слабое свечение, исходящее от надгробий. Завороженный этим светом, зачарованный фиолетовым пламенем, пылающим будто яйцо Феникса в призрачном полумраке, Ворон спикировал вниз, хлопая по воздуху тяжелыми крыльями. Светилась статуя – древняя, покрытая мхом статуя падшего ангела тихо светилась в темноте ночи. Статуя огромного мрачного существа, сгорбившегося под тяжестью невыносимой боли, закутанного словно в плащ в спутанную рыбную сеть. Статуя темного духа ночи, каких много в этих местах. Вот уже столько веков дремал этот падший ангел под покосившимся вязом у старых могил. Никто не знал, откуда и как он здесь появился. Да и не было никому до этого дела. Но вот что поразило старого Ворона: мерцание глубоко в груди статуи, в области сердца. А может, это луна бросала на косматую глыбу свои серебряные блики?

Столь многие, святые и грешники, смертные и духи, искали этот свет и нигде не могли его найти. Они молились и умерщвляли плоть, ходили в крестовые походы, давали обеты, читали заклинания и путешествовали на изнанку миров. И вот в эту колдовскую ночь, когда весь мир исчезал на границе рассвета, медленно и верно проваливался в темноту, ожидая очередного перерождения, Ворон увидел чудо, которое готово было свершиться, воплотиться там, где меньше всего можно было его ожидать. Жестокое, пропащее существо ночи хранило в своем сердце этот огонек. Ворон, который жил так долго, что видел рождение этого мира и его закат, и так сотни и тысячи раз, был очарован, был согрет этим свечением.

И в тот самый миг, когда он нетерпеливо клюнул статую в грудь, пытаясь добраться до сияющей, будто звезда, точки в глубине ее, именно в тот самый миг, когда сердца статуи коснулся острый жадный клюв, дух ночи встрепенулся и, шумно вдохнув ледяной пьянящий воздух, проснулся от своего тяжкого сна. Некоторое время он мрачно рассматривал потревожившую его птицу. Его глаза, бездонные и беспощадные, молча смотрели на старого Ворона, обжигая его, будто леденящее прикосновение смерти. Испуганный Ворон улетел прочь, жалобно каркая в ночи.

Пробужденное существо, словно зачарованное, смотрело ему вслед. В том месте, где его пронзил клюв Ворона, по-прежнему саднило. Оно медленно коснулось когтями своей груди, прохладной, как лунный камень. Чувствовалось: что-то вот-вот случится. Эта ночь будет не такой, как все.

II – Косматая Ведьма

…И почувствовал, как его пульс бьется о дерево, как болят волосы, зной пятнает верхушки ушей, а кости веют изнутри стужей, и понял, что всю жизнь носил с собой страшный холод, как зеркала носят повсюду свою тишину.

Милорад Павич «Кони Святого Марка»

На кладбище Пер-Лашез смеркалось. Все еще спали. Не спала только Косматая Ведьма. Ее разбудил лунный свет, вытащил из каменного плена. И вот она сидела одна, зевая от тоски, после стольких лет ожидания того, кто придет и освободит ее навсегда.

Ведьма сидела одна. На могиле Джима Моррисона, беспутного музыканта, который пытался открывать двери в вечность и нечаянно открыл Дверь на Тот Свет. Ведьма сидела и печалилась о том, что нет ничего нового на свете. Печалилась о том, что все самое мерзкое, страшное, жестокое, от чего холодеет грудь и леденеют ноги, все то, что убивает, мучает, пытает, не делая сильнее, все это уже было. И все прекрасное, и светлое, от чего оживают глаза, появляются улыбки в их уголках, и смеются музы, тоже уже было. Нет ничего нового ни под солнцем, ни под звездами, ни под луной.

Ведьма печалилась, потому что лунный свет пробудил ее к жизни, но не отогрел. И этот ледяной осколок, который заменял ей сердце, был такой ребристый, что от него саднило в груди. И чтобы отвлечься от этой старой как мир боли, косматая Ведьма кляла на чем свет стоит своих врагов и друзей.

– Эти люди! – ворчала Косматая Ведьма. – У них есть все, о чем можно мечтать, а они замахиваются на дела богов и чертей. Копают колодцы, рвутся к звездам, жаждут править жизнью и смертью. А сами не видят дальше собственного носа и завтрашнего дня.

Ведьма потянулась, дернулась, пытаясь освободиться от все еще сковывающих ее пут. Подол ее видавшей виды юбки цвета раскаленного метеорита задымился от усилий. По телу пошли трещины. Проклятая много столетий назад, лишь в ночь перед Рождеством могла она размять окаменевшие конечности, проковылять по старому кладбищу, поболтать с товарищами по несчастью, пока тень наступающего дня не вернет ее в плен проклятия.

– Эти черти, – продолжала ворчать она. – Как они безмозглы и отвратительны, как предсказуемы и скучны. Всё пытаются кого-то рассорить и распалить. Но чистую душу с верного пути не сведешь, а дурную с темного не оттащишь.

На прошлое Рождество ей было скучно. И на предпоследнее Рождество ей тоже было скучно. Но сегодня что-то встряхнуло ее от оцепенения. В воздухе чувствовалось приближение чего-то странного. Непонятного.

– Буза и беготня, – ворчала Ведьма. – Еще одна ночь перед Рождеством. Зачем мне все это? Зачем?

На кладбище Пер-Лашез смеркалось. Со всего города сюда собирались тяжелые тучи. Еще полчаса-час, и на Пер-Лашез со всех концов Земли слетится нечисть – на карнавал Безумного Рыбника. Размять тысячелетние кости, обсудить городские сплетни, пожаловаться на цены на топливо и, чем черт не шутит, а черт всегда шутит, полакомиться чьей-то неосторожно забредшей душей.

– Вот будет потеха, – вдруг хохотнула Ведьма.

Ведьма двинулась со своего каменного ложа, словно увязший в болоте путник, рванулась вперед и наконец освободилась, оставляя позади себя дымящиеся сломы лап и хвоста. Кряхтя, похлопала она себя по плечам, посмотрела в свое зеркальце и тяжело вздохнула.

– Вряд ли я сейчас приглянулась бы даже последней нечисти во Вселенной. А ведь когда-то я была такой чертовкой! Сколько голов вскружила. Сколько голов снесла. Не было мне равной на балу у Кровавого Водопляса на обратной стороне Луны. А теперь хороша, ничего не скажешь. Каждый раз, возвращаясь к жизни, я теряю часть хвоста. Уже то, что есть хвост, не слишком красит женщину, но облезлый хвост – что может быть хуже? Еще пару столетий, и ничего кроме хвоста от меня не останется, – пожаловалась она могиле Джимми.