Кара небесная

«Интересно! – подумал Игорь. – Кто же его так напугал?»

Присмотревшись к окружению, Прохоров мгновенно определил этих людей: его внимание привлекли двое здоровенных ребят, то ли таджиков, то ли узбеков, которые пытались на белобрысого «наехать».

Со стаканом в руке Прохоров подвинулся ближе к ним.

– Гони деньги! – прошептал один из них пареньку. – Ты что, по-русски не понимаешь? Деньги – или мы тебя порежем!

Тот стоял, молча, не зная, отдавать им деньги или нет.

– Гони деньги, иначе порежем, – снова прошептал таджик.

«Наверное, надо помочь, – решил Прохоров, – как-никак земляк».

Он поставил на стойку свой недопитый стакан с кофе и, вытерев рот бумажной салфеткой, направился в их сторону. Придав лицу полное безразличие, он подошел к таджикам.

– Слушай, что тебе нужно? – спросил его один из них. – Давай, проваливай, отсюда по-хорошему.

Не говоря ни слова, Игорь сильным ударом в печень заставил его со стоном опуститься на пол. Второй южанин вытащил из кармана нож с цветной наборной ручкой и, выставив его перед собой, попытался ударить Прохорова в лицо. Игорю удалось не только увернуться от удара, но и вырвать нож. Схватив таджика за горло, он своим массивным телом прижал его к стене.

– Верни деньги, – произнес он хрипло и еще сильнее сжал горло.

Южанин вытащил их из кармана и протянул Прохорову.

– Не мне, а ему, – Игорь посмотрел на паренька. – Чего стоишь, как замороженный, бери и вали отсюда быстрее.

Тот взял деньги и мгновенно растворился в толпе пассажиров. Прохоров отпустил руку и, как ни в чем не бывало, направился обратно к стойке буфета. Протянув деньги бармену, он заказал стакан кофе и два бутерброда с вареной колбасой. Допив кофе, он отправился на перрон, у которого уже стоял поезд до Тюмени. Игорь быстро подошел к своему вагону и, предъявив билет проводнику, вошел в него.

Купе, в котором ему предстояло ехать, находилось в середине вагона. Забросив свою спортивную сумку наверх, Прохоров сел и, достав из кармана куртки газету, начал читать.

На последней полосе «Московского комсомольца» его внимание привлекла рубрика криминальных новостей столицы. Быстро пробежав по ней глазами, он остановился на заметке, в которой сообщалось об очередных убийствах чеченских боевиков. Автор статьи обвинял представителей казанских группировок, которые, по его мнению, до сих пор не могут поделить между собой сферы влияния в Москве.

В той же заметке указывались приметы предполагаемых преступников, совершивших накануне убийство четверых чеченцев. Прохоров внимательно прочитал их, стараясь определить, под какие из них попадают он и его друзья. Но приметы были настолько размытыми, что по ним можно было свободно задерживать практически все молодое население Москвы. Он отложил газету в сторону и закрыл глаза. Перед ним вновь, словно в документальном фильме, стали прокручиваться события вчерашнего вечера.

Игорь хорошо помнил Бондаренко, который в упор расстреливал из автомата чеченцев. Однако, как он ни старался, никак не мог вспомнить, где в этот момент находился Лобода, и почему он не стрелял.

«Неужели струсил?» – подумал он.

Это было не похоже на Лободу, который всегда отличался боевитостью и дерзостью.

«Так почему же он не стрелял?» – вновь подумал Прохоров.

Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался, что Лобода прятался за припаркованными у обочины машинами не только от чеченцев, но и от своих ребят.

«Ну и гад! Струсил! А если бы чеченцев оказалось не четверо, а больше? Они могли свободно покрошить их двоих, открыто стоявших на улице!» – от этой мысли Прохорову стало не по себе.

«Вот, надейся после этого на таких друзей!» – с горечью подумал он.

Игорь снова потянулся за газетой, но дверь купе резко открылась, и он увидел в дверях знакомого белобрысого паренька.

Оба от неожиданности застыли, не зная, что сказать друг другу. Первым пришел в себя Прохоров. Он поднялся с места и, давая ему, возможность положить вещи под сиденье, вышел из купе.

«Вот так встреча! – удивился Прохоров. – Да, интересно получается, две недели назад я с ним сводил личные счеты, сегодня ему же помог на вокзале, а теперь оказалось, что мы едем в Казань в одном поезде, в одном вагоне, и даже в одном купе. Мистика, можно сказать!»

Вагон дернулся, и поезд стал медленно набирать скорость. Через некоторое время в окне замелькали пригородные поселки.

«Прощай, Москва, не пить твое вино и клешами нам не утюжить мостовые», – вспомнил Прохоров слова некогда модной, а теперь забытой песни.

Минут через десять Игорь зашел в купе и увидел, что парень читает оставленную им на столе газету. На соседнем сиденье расположились пожилой мужчина с женой, которые, с явным испугом посмотрели на вошедшего Прохорова. Его фигура на какой-то миг полностью закрыла весь дверной проем.

– Молодой человек, – обратилась к нему женщина. – Вы не поменяетесь с моим мужем местами? Он болен и не сможет взобраться на верхнюю полку.

– Отчего же, не сделать приятное людям? Мне все равно, мамаша, где спать, главное, было бы место.

Он проснулся рано утром от шума, доносившегося с улицы. Поезд стоял на станции Канаш. Прохоров вышел из купе и увидел, что пассажиры уже стали занимать очередь в туалет. Он вернулся и, забрав с собой полотенце и зубную щетку, направился туда же. Поезд пришел в Казань без опоздания. Вагон медленно проследовал мимо красного кирпичного здания вокзала и, дернувшись в последний раз, остановился. Прохоров вышел из него и медленным шагом направился в сторону остановки второго трамвая. Его нагнал белобрысый паренек и, протянув руку, произнес:

– Спасибо тебе за все. Меня зовут Вадим. Ты знаешь, увидев тебя вчера на вокзале, я почему-то подумал, что ты мне обязательно поможешь. Так оно и вышло. Я рад нашему знакомству.

Прохоров оценивающе посмотрел на парня. Но эти слова были сказаны с такой искренностью и благодарностью, что он не удержался и тоже протянул руку.

– Меня зовут Игорь, – произнес он и пожал руку Вадима. – Мы завтра вечером с ребятами собираемся в «Грот-баре», если хочешь, можешь прийти.

Вадим кивнул в знак согласия. В его глазах мелькнул какой-то озорной огонек.

– Спасибо за приглашение. Я обязательно приду, – произнес он. – Ну, так что, значит, до завтра? Кстати, Игорь! Вот, возьми деньги, которые отдали таджики. Они не мои, я же еще не успел им отдать их.

– Ты хочешь сказать, что я совершил разбой? – изумился Прохоров.

– Получается, что так.

Постояв несколько минут, со смехом обсуждая события вчерашнего дня, они расстались, как расстаются хорошие друзья. Никто из них не знал, что эта встреча навсегда определит их дальнейшую судьбу.

***

Вечером ребята, как обычно, встретились у входа в «Грот-бар». Раздевшись, они всей группой направились к столику в дальний конец зала. Заказали пиво и соленые сухарики.

– Ну, как там Москва? – поинтересовался у Прохорова Орловский. – Я слышал краем уха, что вам пришлось участвовать в акции против чеченцев?

Прохоров, отодвинув в сторону кружку с пивом, удивленно взглянул на него.

– Леня, давай, не темни, скажи, от кого конкретно ты услышал эту чепуху? Это тебе, наверное, Лобода натрепал?

Игорь внимательно посмотрел на Лободу, с лица которого мгновенно исчезла улыбка. Взгляд Прохорова был настолько тяжелым, что тот невольно отвел глаза. Зная товарища, он понимал, что такой взгляд не сулит ему ничего хорошего.

– Что ты замолчал? – спросил его Игорь. – Если сказал «а», скажи и «б». Так от кого ты это узнал?

За столом повисла гробовая тишина. Цаплин и Бондаренко смотрели на Прохорова, стараясь понять, откуда взялась эта нескрываемая неприязнь к Лободе.

– Может, ты и с нами поделишься своим рассказом о московской акции? – спросил Прохоров Лободу. – Давай, расскажи нам, как ты прятался за машинами, когда твои друзья, рискуя жизнью, исполняли эту самую акцию? Чего молчишь?

От этих слов тот как-то сжался, его глаза забегали, а дыхание стало тяжелым и частым. Он окинул взглядом сидевших за столом ребят, будто ища у них защиты, и, не найдя понимания, сразу же сник. Взглянув на Орловского, он сделал глубокий вдох, словно приготовился нырнуть в воду, и начал говорить:

– Мужики! Вы все меня знаете не один год. Я такой же, как вы, не лучше и не хуже. Вспомните, не раз мы вместе решали проблемы улицы, но сейчас все изменилось в моей жизни, я встретил девушку, которую полюбил и не хочу потерять. Я не скрывал, что не хотел ехать в Москву, а тем более принимать участие в подобной акции. Но вопрос Игорем был поставлен так жестко, что отказаться было невозможно. Да, я в Москве испугался и спрятался за машинами. Я молодой, и умирать непонятно за что не собираюсь. У меня через два месяца свадьба. Игорь обвиняет меня в трусости, но хотелось бы знать, кто он такой, чтобы судить? Может, он лидер нашей бригады? Что вы все молчите, скажите мне, кто из вас его выбирал? Вот я лично не выбирал.

Лобода залпом осушил кружку с пивом и окинул взглядом собравшихся, ища союзников. Прошла минута томительного ожидания. Наконец из-за стола поднялся Орловский и, взглянув на лица сидевших рядом с ним ребят, продолжил:

– Вам не кажется, что Игорь уже не видит полей? Я больше не хочу подчиняться ему. Скажите, с какой стати я должен это делать? Что он, умнее меня или авторитетнее? Нет, мы все одинаковы и в свое время объединились не для того, чтобы кататься в Москву, а чтобы совместно решать проблемы в нашем городе.

Прохоров сидел молча. На его скулах крупными шишками двигались желваки. Ему стоило больших усилий держать себя в руках. Когда Орловский закончил, он взял слово.

– Друзья! – произнес он. – Я не собираюсь оправдываться перед вами. Все, что я делал, и все, что зарабатывал, нес в наш общак. Так уж вышло, что я стал как бы главным в нашей бригаде. Вы хорошо знаете, что я никогда и никого из вас не подводил. Я верил в вас и никогда не думал, что среди нас окажутся люди, которые могут испугаться и спрятаться от проблемы. Мне кажется, что лучше было бы сразу отказаться от участия в акции, чем прятаться, когда твои товарищи находятся в смертельной опасности. И что бы сейчас ни говорили парни, у вас есть право выбора – остаться со мной в бригаде или свалить из нее вместе с Орловским и Лободой. Решайте сами.

Орловский поднялся из-за стола и, обращаясь непосредственно к Бондаренко, произнес:

– Бордо, ты с нами или с Прохором?

– Я останусь с ним, – ответил, не раздумывая, Бондаренко. – Ты знаешь меня, Леня, трусов я никогда не уважал.

– Ну а ты, Цаплин, что скажешь?

– Леня, вали отсюда, пока еще можешь самостоятельно ходить. Суки, вроде вас, страшнее милиции.

Орловский и Лобода медленно вышли из-за стола и направились к раздевалке.

***

Друзья сидели за столом и молчали. Пять пивных кружек, стоявших на столе, наглядно говорили, что их когда-то было пятеро, а теперь осталось трое. Каждый по-своему переживал это.

– Ну что, ребята, молчите, словно монахи в келье? Идите, знакомьтесь с девчонками! Сегодня хороших девчонок в баре, как никогда, много. Жить надо, ребята, пока живется, – произнес Прохоров, обращаясь к ним.

– И пить нужно, пока пьется, – в рифму высказался Бондаренко и направился в сторону столика, за которым сидели три миловидные девушки. Вслед за ним пошел и Цаплин. Прохоров остался один. Увидев пробегающего мимо официанта, он попросил его убрать со стола и принести еще три кружки пива.

– Не три, а четыре, – поправил его подошедший к столику Вадим Ловчев.

Они поздоровались. Ловчев сел на свободное место за столиком.

– Игорь, что-то случилось? – поинтересовался он. – Я давно в баре и внимательно следил за вами. По-моему, у вас состоялся неприятный разговор с теми, кто ушел?

– Это хорошо, что ты, Вадим, такой наблюдательный, – произнес Прохоров. – Однако, в душу ко мне в грязных сапогах не залезай, я не люблю этого.

– Я и не пытался. Мне не нужны твои проблемы. Хочешь совета – могу посоветовать, не хочешь – не надо.

– Нужен будет совет, – спрошу. А пока сиди и пей свое пиво.

Ловчев, взяв в руки кружку, сделал два глотка и отодвинул ее в сторону.

– Слушай, Игорь. Может, снимем девчонок да махнем ко мне домой. Хата свободна, места хоть завались.

– Извини, Вадим, но я один не поеду, – сказал Игорь. – Давай пригласим ребят, так будет лучше. Ты заодно и с ними поближе познакомишься. Слушай, а где у тебя предки? Ты что, один живешь?

– Сегодня отец улетел в Прибалтику. У него своя квартира недалеко отсюда, точнее – в Школьном переулке.

– А почему у отца? Ты с ним не живешь? – поинтересовался Прохоров.

– Угадал, я живу с матерью. Они с отцом в разводе уже пять лет. Вот и приходится жить на два дома: то у матери, то у отца. Отец у меня деловой. Они с братом создали несколько предприятий на базе завода «Радиоприбор», вот и качают деньги мешками. Сейчас, отец хочет заняться нефтью, гонять ее в Прибалтику. Говорит, что очень перспективное направление в бизнесе. Представляешь, товар оформляется до Калининграда, поэтому таможенных пошлин нет, а перегружается где-нибудь в Латвии или Эстонии. Расчет «налом», в валюте. Батя договорился с местными нефтяниками, и те готовы отгружать им нефть в больших объемах.

Музыка прекратилась, и к столу стали подходить друзья Прохорова. Увидев за столом Вадима, они с удивлением посмотрели на Игоря.

– Не понял? – произнес Бондаренко. – Что за нашим столом делает этот молодой человек?

– Все нормально, ребята. Это свой парень, мы вместе ехали из Москвы и в дороге расставили все точки над и. Давайте, знакомьтесь, его зовут Вадим, фамилия Ловчев.

Ребята представились и сели за стол.

– Есть предложение: смотаться отсюда с девчонками на квартиру к Вадиму. Как вы на это смотрите? Хата у него пустая, и нам никто мешать не будет.

– Мы «за», – чуть ли не хором сказали Бондаренко и Цаплин. – Сейчас главное снять девочек.

– Тогда – по коням! – резюмировал Цаплин и первым устремился к столику, где сидели девчонки.

***

Прошло около недели. Бондаренко в составе бригады с «Адельки» уехал в Москву. В конце двухнедельной командировки чеченцам удалось вычислить их конспиративную квартиру. Одевшись в форму милицейского ОМОНа, они под предлогом проверки ворвались в квартиру ребят глубокой ночью и перерезали всех, кто там находился. В числе погибших был и Бондаренко.

Утром следующего дня Прохорову позвонили и сообщили страшную новость. Недолго думая, он, по просьбе родителей погибшего, вместе с друзьями поехал за телом Бондаренко в Москву. Перед самым отъездом ему позвонили ребята с «Адельки» и посоветовали ехать через Чебоксары, так как основная трасса из Казани на Москву, по всей вероятности, давно заблокирована нарядами ДПС и милицией. От них Прохоров узнал, что из Казани уже выехали более десяти экипажей, чтобы забрать трупы погибших товарищей и, по возможности, рассчитаться с чеченцами.

Через полчаса к дому Прохорова подъехала иномарка, в которой находились Ловчев и Цаплин.

– Вадим, откуда у тебя такая крутая машина? – поинтересовался у него Игорь.

Тот хитро улыбнулся и ничего не ответил. Трудно сказать, какие аргументы привел он по телефону, но отец разрешил взять машину и съездить на ней в Москву. Чувашию они проехали удачно. За все время движения их ни разу не задержали для проверки документов. Неприятности у ребят начались километров за шестьдесят до Нижнего Новгорода – их остановил пост ДПС.

Лейтенант милиции долго не подходил к машине. Сидевший на заднем сиденье Цаплин стал немного волноваться и, приоткрыв дверцу, крикнул дежурившим на посту работникам милиции:

– Командиры, ну и сколько еще здесь стоять, пока вы соизволите подойти? Нам что, больше делать нечего?

Наконец один из них с явной неохотой направился к машине.

– Лейтенант милиции Кудрявцев, – представился он и приложил руку к шапке.

Вадим, достал документы и протянул их ему.

– Что, уже выбраться из машины не можете? – произнес лейтенант, рассматривая документы. – Вы совсем обнаглели, татары. Куда и с какой целью следуете?

– Едем в Москву, товарищ лейтенант, по личным делам, – спокойно ответил Вадим, отдавая доверенность на машину.

Тот, не говоря ни слова, положил документы в планшетку и жезлом указал место, куда необходимо было отогнать с дороги автомобиль. Вадим выполнил указание.

– В чем дело, товарищ лейтенант, что за самоуправство? – возмутился он. – Вы можете хотя бы объяснить причину задержания? Понимаете, мы очень спешим.

– Ты что, парень, права качаешь? – со злостью сказал гаишник. – Думаешь, стоять на дороге и ловить ваших «козлов» из Казани мне доставляет удовольствие? Нам приказали задерживать все машины с татарскими номерами, вот мы, и выполняем приказ. Отменят его – и езжайте, пожалуйста, куда хотите, хоть в Париж. Сейчас пробьем вас по компьютеру, если вы не члены преступных группировок, то поедете дальше, ну, а если таковыми являетесь, то будете стоять, пока не поступит в отношении вас какое-либо указание.

Вадим вернулся к машине и рассказал ребятам о причине остановки сотрудниками ГАИ.

– Слушай, Ловчев, что будем делать, если он всех начнет пробивать по базе? Я точно знаю, что я там есть, – сказал Прохоров и посмотрел на Цаплина.

– Я тоже в этой базе есть. Неужели повяжут на трое суток?

Ловчев снова вышел из машины и направился к гаишнику.

– Товарищ лейтенант, проверьте нас скорее, пожалуйста, мы очень спешим в Москву.

Лейтенант посмотрел на Вадима и направился к зданию ДПС. Проверив его по базе МВД РТ, он остался доволен: парень по базе ОПГ не проходил.

– Давай, тащи документы своих дружков, – сказал лейтенант. – Сейчас мы их тоже пробьем, проверим на «вшивость».

Они вместе вышли из контрольно-пропускного пункта и направились к машине. В этот момент на огромной скорости мимо них пролетела серебристая «девятка» с татарстанскими номерами.

– Ну, гады! Уже не ездят, а летают.

Он сунул документы Вадиму в руки и помчался к припаркованной недалеко от КПМ «девятке», завел ее и устремился вслед за серебристой.

– Кажется, пронесло, он хотел пробить и вас. Ну что, поехали, ребята? – облегченно вздохнул Вадим, садясь в машину.

Они понимали, что им сильно повезло. Если бы не эта «девятка», то их всех, наверняка, закрыли бы на сутки, как минимум, а машину загнали бы на штрафную стоянку.

Чем ближе они подъезжали к Москве, тем чаще их останавливали на постах ГАИ. Но, то ли им везло, то ли недостаточно хорошо работали сотрудники ГАИ, их больше, ни разу не проверяли по базе МВД РТ.

К вечеру они уже въезжали в Москву.

*****

Подъехав к Казанскому вокзалу, Вадим выскочил из машины и скрылся в толпе пассажиров. Он отсутствовал чуть более получаса.

– Куда это он «свалил»? – поинтересовался Цаплин у Прохорова.

Но тот, словно не услышав вопроса, смотрел в окно и молчал. Вадим вынырнул из толпы так же неожиданно. Открыв дверь машины, он протянул ребятам листок бумаги, на котором корявым почерком был написан какой-то адрес.

– Все хорошо, – сказал он. – Я нашел мужика, на квартире которого останавливался в прошлый раз. На наше счастье она пуста, так что поехали туда, я очень устал, хочется вытянуть ноги.

– Ноги ты, Вадим, еще успеешь вытянуть, – произнес, шутя Цаплин. – Вот один из нас навеки протянул свои усталые ноги.

– Цаплин! Кончай каркать! – оборвал его Прохоров. – Раскаркался, как ворона. Не об этом сейчас нужно думать, а о том, чтобы нормально оформить все документы на Бордо и отправить его тело в Казань.

Они ехали довольно долго. Московские пробки окончательно их добили. Приехав на квартиру, они умылись и, не поужинав, завалились спать. Утром ребята выехали в морг, где занялись оформлением всех необходимых документов для транспортировки трупа в Казань. Никто из них не ожидал, что эта процедура потребует так много времени и денег. Везде, куда бы они ни обращались за справкой, нужны были суммы, по казанским меркам, довольно значительные. Когда бумажная волокита была закончена, они поехали в городской морг.

Первым туда вошел Прохоров. Резкий запах формалина и разлагающихся трупов ударил в нос. В какой-то миг ему показалось, что земля уходит из-под ног. Он уперся спиной о дверной косяк и постарался взять себя в руки.

– Вы что здесь делаете? – спросил мужчина в белом халате и медицинской маске.

– Да вот, друга покойного ищем. Его доставили к вам два дня назад и сегодня должны вскрывать.

– Ваш друг случайно не из Казани? – поинтересовался мужчина. – Говорят, их порезали ночью чеченцы.

Прохоров, молча, кивнул, подтверждая сказанное.

– Все ясно. Мы их вскрыли еще вчера вечером. Пройдите в холодильную камеру, трупы там.

– А где это? – спросил Прохоров.

– По коридору до конца, а затем направо.

Игорь поблагодарил мужчину, и они направились к камере. Там, кроме трупа Бондаренко, лежали несколько тел, укрытых простынями, которые Прохоров из любопытства стал поочередно приподнимать. Он опознал еще троих казанских ребят: все они были с улицы Аделя Кутуя. На трупах виднелись множественные ножевые ранения, а у одного из убитых была отрезана голова, которая лежала рядом с телом. Взглянув на нее, Прохоров и Цаплин сразу же узнали своего приятеля Виктора Смирнова по кличке «Белый».

«Да, похоже, натерпелись наши ребята, прежде чем умереть, – подумал Игорь. – Поиздевались над ними чеченцы всласть».

Официально опознав труп Бондаренко, Прохоров подписал все необходимые документы и вместе с друзьями вышел из морга. Отдышавшись, они направились к машине. Неожиданно к ним подбежали трое молодых людей, одетых в кожаные куртки.

«Неужели чеченцы?» – первое, что пришло в голову Игорю.

– Стоять! Мы из МУРа! – крикнул один из них. – Быстро руки на капот.

Обыскав и не найдя ничего запрещенного, их повели к микроавтобусу, стоявшему за углом здания. Разбирались с ними недолго, так как в этот момент к моргу подъехали сразу шесть автомобилей с татарстанскими государственными номерами.

Увидев машины, друзья направились к ребятам, которые столпились у крыльца морга и что-то горячо обсуждали. Поздоровавшись, Игорь сообщил им, чтобы сразу шли к холодильной камере, где лежат трупы товарищей.

– Прохор, их сильно покалечили? Узнать хоть можно? – спросил один из парней.

– Все нормально, – ответил Прохоров. – Лица узнаваемые. Вот только «Белый» без головы. Вы попросите врачей, пусть ее пришьют, а то перед его матерью будет неудобно.

– Само собой, – ответил парень. – Кто его заберет из морга с отрезанной головой?

– Ну, ладно, пацаны, – обратился к ним Игорь, – нам больше здесь делать нечего, мы поехали.

– Слушай, Прохор! – поинтересовался у него Цаплин. – Ты предупредил ребят, что в автобусе сидят менты?

– Ну, а как ты сам думаешь? – ответил он и, отвернувшись, стал, молча, смотреть в окно машины.

Хотя Игорь и видел труп Бондаренко, он до сих пор не мог поверить в смерть друга.

«Нет, надо заканчивать эти кровавые игры, – подумал Прохоров. – Нужно срочно найти какое-то доходное дело, которое сможет прокормить нас и родителей. Больше так рисковать жизнью нельзя».

Они остановились у дома, в котором снимали комнату. Быстро собрав вещи и расплатившись с хозяином, поехали в Измайлово, в гостиницу. Приведя себя в порядок, направились в ресторан, чтобы помянуть друга.

***

Ребята заняли столик в глубине зала. Обслужили их довольно быстро Прохоров разлил по рюмкам водку и, встав из-за стола, предложил выпить за упокой души их товарища Бондаренко. Парни, молча, выпили.

– Ну что, Цаплин, нет с нами больше нашего школьного приятеля Бондаренко. Я ведь с ним с первого класса дружил. Это ты пришел к нам в класс, по-моему, когда мы учились в пятом. Никогда не думал, что мне придется пить на его поминках. Он ведь был таким здоровым, что я даже не помню, болел ли он когда-нибудь.

Прохоров замолчал, и всем стало понятно, как ему тяжело говорить о Бондаренко в прошедшем времени. Ловчеву показалось, что в глазах Игоря сверкнула скупая слеза, за которую не бывает стыдно мужчинам.

– Да, – произнес Цаплин, – природа отмерила ему большую жизнь, а эти «зверьки» просто так взяли и зарезали его как свинью.

Ловчев сидел за столом и чувствовал себя неловко. Он недолго был знаком с Бондаренко и поэтому не знал, что ему следует говорить и как себя вести.

Недалеко от них сидела компания из четырех человек, один из которых явно был родом с Кавказа. Они о чем-то тихо разговаривали, не привлекая к себе внимания. Первым кавказца заметил Цаплин. Он посмотрел на него, не пытаясь скрыть свою злость и ненависть. Выпив еще рюмку водки, Цаплин поднялся и направился к ним.

– Ты что, черт нерусский, на нас уставился, словно мы витрина магазина? – обратился к кавказцу Цаплин. – Тебе что от нас нужно?