Парень для «Sекса»

– Хочу, хочу! – извиваясь, как Димина секретарша, я подскочила к Жене и сама себя поместила в кольцо его коротеньких рук. Женя прижал меня к груди и без напряжения поднял в воздух. Я здорово похудела, что уж там говорить. Девки таращились на меня, как на цирковую артистку. От Кана волнами исходила тьма.

– Слезь с него, – приказал он сухо и чуть ли не за шиворот меня оттащил. – Что за театр?!

– Он – хванасо, – пожаловалась я Жене. Злой.

– Дима? – искренне удивился тот. – Ноу злой! Дима – гуд!

Я только головой покачала.

– Он мне сказать: «Убью!»

Дима показал зубы. Мне. В гримасе, призванной срочно изобразить улыбку. Улыбка вспыхнула и трансформировалась в оскал. Толкнув плечом дверь, через которую я только что вышла, Дима втолкнул меня внутрь, – спасибо, хоть не ногой, – пропустил Женю и запер дверь.

– Че ты опять за херню творишь?! – взорвался он громким шипением.

– И я скучала, любимый, – бесстрашно сказала я и сложила губы, словно для поцелуя.

– Дима качи? – спросил, хитро улыбаясь несостоявшийся муж. – Вместе?

– Нет, – отмахнулась я. – Секс андэ!.. Вези меня назад, к Ю Сынг Джуну.

Это певец такой, знаменитый. Из-за которого я уехала.

Женя расхохотался:

– Корея работать хочу?

– Возьмешь меня?

– Утихомирься! – прошипел Кан; как батарею прорвало в горле. Надо мной обои пузырями пошли. – Я те сказал, что ты не поедешь? И ты не поедешь, если я так сказал!

– Почему нет? – спросил Женя. Как-то странно прищурился, затем что-то быстро и резко спросил.

Дима выдохнул, медленно выпуская ярость и так же медленно, глубоко вдохнул, обретая дзен. Затем, заговорил по-корейски.

Я разобрала кучу слов. Чингу – «друг», саранхи «любовь», Хангук – Корея, американец… То ли Кан объяснял, что я корейцам не друг, то ли жаловался, что люблю я американцев. Женя удивленно вскинул бровь. Потом сочувственно потрепал меня по плечу и заглянул в глаза:

– Пур бэби… Тогда стэй здесь.

Я как-то не поняла, с чего я вдруг, такая бедная крошка, и вопросительно посмотрела на Кана.

– Я сказал, что группа ученых обнаружила в твоем черепе клетку мозга и пытается ее клонировать, – спокойно объяснил Дима, и я не поняла, шутит он, или на самом деле такое ляпнул. – Поэтому тебе нельзя уезжать из Хабаровска.

Женя что-то еще сказал.

– Он говорит, что удивлен тем, что у тебя вообще была целая одна клетка, – увлекся Дима.

Женя так горячо кивнул, словно на самом деле именно так и сказал. Добавил сокрушенно:

– Красивая герл всегда ебанютяя!

Я хмыкнула… Ему до сих пор, как видно, не объяснили, что это грубое слово. Женя пользовался им легко и непринужденно, как словом «глупышка». В отличие от мистера Кана, который тем же словом пользовался по делу, он явно не хотел меня обижать.

– Согласен! – душевно ответил Кан.

– Что он тебе сказал?!

– Напомнил, как ты «работала».

– Американ бой помню? – спросил вдруг Женя и Дима снова умолк и заледенел. – Сёуле, ты и бой качи? Итэвон?.. Бой тюрьма сидети!

Боль хлынула, я отшатнулась, прижав ладони ко рту. Кан опустил глаза и так крепко сжал зубы, словно крепился, чтобы не ляпнуть очередную остроту.

– Бой – негр убить, – Женя провел большим пальцем по горлу. – Полиция его арестовывать.

– Ончже? – спросила я одними губами, хотя в глубине души все время знала когда.

Вот, почему он не позвонил.

– Мула… Не знаю. Полиция приходить мотель. Помнишь, я тебя ждать?..

Улыбка дрожала, распятая на губах. Я плакала и смеялась. Женя беспомощно топтался рядом со мной, явно сожалея о том, что все мне сказал. Я внутренне умирала и ликовала одновременно: Скотт не бросил меня!.. Скотт был в тюрьме…

Сдохни, Димочка!

Кан вдруг меня обнял и, усадив на пол, дал свой носовой платок.

– Все, все. Не смейся так… – что-то в сторону по-корейски.

Я подчинилась, вытерла слезы, прижав колени к груди. Это было самое печальное и в то же время, прекрасное из всего, что Женя когда-либо говорил мне. Скотт не бросил меня. Не бросил! Самое трудное было не запрыгать сейчас, показывая Кану «факи» и вереща: выкуси-выкуси! Потом до меня дошло.

– Ты знал! – прошептала я. – Ты знал это! Вот о чем ты тогда говорил в спортзале!..

Дима мрачно поглядывал на меня, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Его девушки выкрикивали фамилии, раздавая кандидаткам бумажные номера.

– Мне жаль, – сказал Кан, присаживаясь на корточки. – Я думал, ты была в курсе…

Его теплая ладонь легла на мое колено. Оно превратилось в пудинг. Скотт забылся. Запах парфюмаа, которым я обрызгивала подушки в номере, Диминого парфюма, бил по обонятельным нервам. Хотелось схватиться за его плечи; опрокинуться на спину, притянуть его на себя…

– Ни хрена тебе не жаль, – ответила я, и дернула ногой, пока он не понял, как сильно я завелась. – Не прикасайся ко мне, скотина! Ты знал, что он не бросил меня, но все равно, все равно меня унижал!..

Он убрал руку и встал.

– Футболисты двух негров подписали, – сказал он сверху, ничего не выражающим тоном. – Хочешь, я кого-нибудь из них грохну? Или, обоих?.. Просто так. Чтоб тебе приятное сделать.

На миг я онемела от его подлости. Так вывернуть все! Скотт не убивал того негра, он меня у него отбил. Если он и убил его, то совсем не нарочно. В ярости… Потом я похолодела: вспомнила, как сама ударила. Пнула в лицо. Ногой.

Быть может, Скотт меня выдал? Или, наоборот? Не выдал?..

– Хочешь мне приятное сделать, застрелись сам, – прошипела я, преисполнившись ненавистью.

Дима издал горлом странный звук. Вроде того, что издает раковина, подавившись водой и картофельными очистками. Медленно выдохнул:

– Будешь так говорить, ударишься. Лицом о ковер.

Я мысленно пожелала ему удариться лицом об автобус. В дверь постучали. Толя…

– Босс, звал?

Кан медленно, как во сне, обернулся.

– А-а-а, да. Забери вот эти коробки. Надо по городу будет раскидать, – он наклонился и как котенка поднял меня на ноги. – Пойдем-ка поговорим, в мой офис.

Я выдернула руку.

– Давай не будем портить твои диваны!

Дима дернулся. Открыл рот. Закрыл рот. Махнул на меня рукой и вышел. Охранник зыркнул в упор, исподлобья, но ничего не сказав, поднял с пола коробку.

Я осталась одна.

Глава 3.

«Сказки для больших и маленьких»

Ангелина ЗЛОБИНА.

«…Жил да был один молодой человек по имени Антон и был он не только некрасив, но и до отвращения мерзок. Когда Антон достиг зрелого возраста, он уже совсем отчаялся найти себе любовницу, поскольку ни одна из тех девушек, что ему нравились, не понимала, что слизнякам и уродам тоже хочется… кхм-кхм… размножаться. А если и понимала, то не до конца, поскольку брезгливо морщилась и говорила: «А я-то тут при чем? Ты посмотри на себя в зеркало!»

Сначала Антон еще как-то терпел, а тут подошла ему самая, что ни на есть пора… размножаться. И влюбился он в девушку Ксению, у которой в плане внешности проблем не было. Все-все учел, а именно, что Ксения была еще и богата. За ней бегали парни, которых Антон за глаза звал дубоголовыми, а в личном общении боялся и старался не нарываться.

Только однажды гормоны в нем взяли верх над инстинктом самосохранения. И он нарвался, а потом неделю лежал дома, пока не заживет сломанный носик. А Ксения над ним смеялась и подругам рассказывала, чтобы те тоже повеселились.

Тогда Антон, а был он в душе человек гордый, совсем как джигит, решил, что все бабы – стервы. А потом еще немного подумал, послушал, как они мужиков обсуждают и понял, что все они – твари недо… (удовлетворенные). И еще сильнее стал всех женщин презирать и ненавидеть. Ну, а что ему еще оставалось? Так он и жил с мамой. И были у него волосатые руки и плохое зрение. Даже проститутки, которых Антон изредка снимал, проделывая тем самым невосполнимые дыры в бюджете, брезгливо морщились и завышали цену.

Когда у Антона в конторе провели Интернет, он стал болтаться по разным чатам, знакомиться там с девушками и заниматься с ними виртуальным сексом. Так он и обнаружил, что есть у него дар к печатному слову, а также богатое воображение.

Представится смуглым красавцем Мачо и давай наивным чатовкам заворачивать: «Я швыряю тебя на кровать, срываю с тебя джинсы и даю волю своему желанию». Те в восторге – аж трусики мокнут. «Пришли мне, – пишут, – фото». Тут-то Антон опять вспоминал, что он на самом деле не Мачо, а Чмо, злился, отклацывал: «Да пошла ты, дура недо… (удовлетворенная)» и на другую переключался.

Так Антону и пришла в голову идея, написать роман. Эротический. В котором главный герой – мечта всех женщин – пользуется всеми без разбора, а потом выкидывает. И таких сцен ввернул, что самому понравилось. Послал он книгу в одно издательство, подождал чуток, контракт подписал. А потом стал богатым и знаменитым.

И девушки его полюбили. Особенно Ксения. Она приползла к нему на коленях, в одном черном кашемировом пальто, и без всего, и стала уговаривать, чтобы он с ней поскорее любовью занялся. А он гордо ее отверг и женился на другой. На красивой блондинке, по фамилии Терон… На том и сказке конец.

P.S. А вот в жизни все получилось иначе. Узнал его начальник, чем Антон на работе занимается, – взял да и уволил его, без стыда, совести и пособия».

– М-да, уж. Что бы по этому поводу сказал доктор Фрейд? – сказала Ирка.

– Вообще-то, это о Сержанте с «ФайвЗеро», – сказала я, кусая губу. – Ксения – это девушка, в которую он влюблен… Мы с ним воюем.

– Он пишет романы?.. А она носит черные кашемировые пальто? Лен, ну кому ты врешь?

– Тебе, – улыбнулась я.

И мы рассмеялись.

Глава 4.

«День Валентина»

Я люблю тебя, Дима!

Что мне так необходимо,

Ты возьми меня в полет,

Мой единственный пилот!..

Пела Эва.

Вид у нее был такой, словно она просилась в самолет камикадзе. На танцплощадке, подпевая и топая ногами-тумбочками по надувным шарам, танцевали тетки-бухгалтерши. Они были веселы, пьяны и игриво улыбались кому-то в дальнем углу. Там, за столиком, мужественно улыбался в ответ их шеф.

Очевидно, тот самый Дима, в честь которого каждые пятнадцать минут повторяли эту проклятую песню. Лихие девяностые подошли к концу; выжившие завидовали мертвым. Шеф был в малиновом, с телефоном, но без «голды».

Я лично, его не знала.

Сидя у бара, я грызла хлебную палочку. Зря пришла. Обычно у Эвы случались «микривчики» и она выходила в бар, но сегодня Дима Повелитель Сердец, захватил собою эфир. Музыканты почти не уходили со сцены.

– Здорово! – кто-то сильной рукой схватил меня за загривок и приветственно потряс, словно курицу. – С праздником дня Влюбленных! Сколько лет, сколько зим!

Пьяная и счастливая, передо мной стояла наша лучшая хоккейная тройка. ВИА ССС. В. Спиридонов – И. Смирнов – А. Смирнов. Только на этот раз, центровым был Спиря, а близнецы поддерживали его под локти.

– Давно тебя не видать. Замуж вышла? – цинично пошутил И. Смирнов.

– Похудела, – буркнула я. – Теперь надо внимательнее всматриваться, чтобы меня увидеть.

Они заржали и уселись за стойку. Потребовали у девушки-бармена смешать им какую-то, только что изобретенную, многоэтажную хрень и принялись рассказывать мне о своих приключениях. Дело было сегодня. Пару часов назад.

Пока Вадим сушился свое боб-каре и делал вечернюю укладку после тренировки, а Андрей бинтовал изолентой клюшку, Игорь торчал на улице, у машины, дыша свежим воздухом.

Тот был прозрачен и чист. Луна светила с неба, как хирургическая лампа. Падал пушистый и мягкий снег. В круге света под фонарем, качался призрачный дамский образ.

– Здравствуйте! – решилась вдруг девушка и шагнула ближе. – А это вам!

Игорь, мягко говоря, ох и удивился, но в то же время обрадовался. Девушки бегали, как правило, за Вадимом. Он развернул «валентинку» и прочитал:

Все лучшие мужские качества, в себе так просто сочетающий,

Я поздравляю с Днем Защитника…

Тебя!

Любимый нападающий

Продолжая ох.. и удивляться, парень поднял глаза к дарительнице. Он вышел из раздевалки в день Валентина. 14-го февраля.

– Я решила, что скоро ведь 23-е! – сказала девушка.

Она была нелогична, но из себя ничего. Смущенный и очарованный, Игорь спросил, не хочет ли она с ним поужинать. Задохнувшись от счастья, поклонница прижала руки к груди.

– О! – вскричала она, не сводя с него глаз. – Правда? Конечно хочу, Вадим!

– Друзья зовут меня Игорем, – сухо ответил форвард.

Поклонница отчего-то жутко перепугалась и, взвизгнув, бросилась наутек.

– Стихи красивые, – отметила я, вздохнув. – Можно я об этом черкну в заметке?

– Черкни, – ядовито вставил Вадик. – Или в Гостевой, че уж там?

Мы, трое, расхохотались было, но тут же смолкли, пряча глаза. Кто-то, довольно забавный, сегодня вышел и написал:

«Сегодня к нам зашел Вадим Спиридонов. Сел в кресло и попросил: «Подстригите под мальчика!»

Ник «Парикмахерша». Потом, до меня дошло!

– Это не я! – окрысилась я. – Я сегодня вообще в Гостевую не заходила. Мне Шафранская рассказала…

Спиридонов не поверил, а потому промолчал, пока близнецы снова ржали над шуткой. Я усилила нажим. После того случая, как Кан обещал привести ко мне Вадика в коньках и цепях, он очень странно вел себя. Странно и подозрительно.

– Почему ты думаешь, что я настолько подлая? – возмутилась я. – Если бы я такое придумала, я бы под своим ником вышла!..

Спиря пожал плечами, что-то взвесил и согласился.

– Да, ты права. Ты бы мне в лицо, ногой вбила.

Мне вспомнился Кроткий с его непонятными претензиями. Его вопеж, что я его унижаю… И я спросила:

– Зачем мне тебе что-либо в лицо вбивать?

– Откуда я знаю? Может быть, ты больная? – с прямодушной готовностью пьяного, начал делиться Спиря. – Обычно девушки как-то флиртуют, даже страшные. Но как-то пытаются себя поднять. А ты не пытаешься. Ты пытаешься всех других опустить. Ты хоть понимаешь, насколько это напрягает? С тобой всегда, как на ринге. Ты только и ждешь, чтобы человек открылся, чтобы ты могла ему врезать.

– Вот и мой сосед так же думает, – загрустила я.

– Дима-Матрица? – Спиря скривился, нахохлился, как попугай и обнял свой стакан ладонями.

– Нет. Максим… Кроткий.

– Если даже Матрица от тебя напрягается, что там о других говорить?.. – не слушая, сказал Вадик. – Блядь, у меня от него реально мороз по коже. Говорят, в девяностые, он кожу с людей, прям живьем снимал…

Я отмахнулась от этой чуши. В такое верили только дураки и спортсмены.

– Вранье. Живые люди при этом дергаются и портят весь кайф. Сперва он их убивал.

Не оценив мой юмор, Спиридонов залпом допил коктейль.

– Я пошутила, – сказала я. – И это… Не обращай внимания, на то, что он тогда сказал в «Пуле». Он просто хотел меня посильней обидеть.

– Это правда, что у вас с ним роман?.. – спросил Вадик. Шепотом.

– Ага, – тоже шепотом, ответила я. – «Секс – андэ!» называется.

***

В «Пуле» уже плясали.

Богданова, пребывая духом в нирване, сидела на краю бильярдного стола и улыбалась в вакуум. Вся в помаде, растрепанная, она была расслаблена и пьяна.

– Деньги есть?

– Нет, – соврала я.

Мне не хотелось их ей дарить.

– Тогда сади свою жопу сюда и слушай умную женщину, – ответила Бонечка. – У меня есть план!

План был прост и не оригинален. Снять кого-нибудь, кто достаточно глуп, чтобы безвозмездно спонсировать ей ночной кураж. А затем, когда мужикам захочется продолжения, мы бросим свои куртки и убежим домой, а сами позвоним Саше – хозяину «Пула» и попросим их спрятать.

– А поскольку ты пить не будешь, – сказала Богданова, – потому что не пьешь, то всегда сможешь сказать мне «хватит».

Я посмотрела на нее и показала ладонями букву «Т». что означало «Хватит!» в хоккее. Мне было очень неловко напоминать ей, что похудела лишь я одна. Ее, никто бесплатно поить не будет. И я подступила издалека.

– Забыла про ту дурочку в сауне? Которую по кругу пустили? Нет ничего бесплатного; нельзя это забывать. До поры до времени тебя может и проносить, но в итоге ты забываешься. Теряешь опоры и попадаешь в историю. Вот взять эту телку…

– Да она сама виновата, – сказала Бонечка. – Вела себя, как овца, вот и вляпалась. Она что, блин, не понимала, что едет в сауну с бритыми пацанами? Или, вообразила себя Спящей Красавицей, которая свою девственность сохранила среди приятных богатырей?

Я вспомнила Новый 2000 год. Перекошенное черное лицо. Огромную ручищу, тащившую меня из такси, и твердо сказала:

– Не факт. Я лучше сама заплачу, чем так подставляться.

Богданова уставилась на меня, словно на сумасшедшую.

– Ты че? – спросила она, опасно сузив глаза. – Ссышь, что ли?

На такой изысканно элегантный вопрос контраргументы находились не сразу. Если вообще находились… Я судорожно скребла по сусекам своей души. Чтобы сказать Богдановой «нет», требовалось мужество. Пока я думала, от соседнего столика, шатаясь, отделилась Фигура. Грузная, когда-то мускулистая, она неловко качнулась и взяла курс на нас.

Распахнутая на пузе кожанка была еще новенькой, но пузико было еще новее и владелец, не веря в его существование, не спешил менять верхнюю одежду на новую. На размер больше. Как и Бонечка, он когда-то был симпатичным и верил, что симпатичность, все еще с ним.

– Здра-а-ассьте! – сказал он и чуть ли не на колени мне плюхнулся. – Короче, девчонки, мы слушали ваш базар. Все по-честному. Не насильники мы. У меня сил нет вас убалтывать, давайте эта: мы вам стол организуем и выпивку, а вы нам это… Ну, это… Вы понимаете.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.