В ожидании сердца

Кабулов (разглядывая букет). Вас, может, и нет. А вот могли с кем-нибудь перепутать. Тут недавно брокера застрелили. Нечаянно. Он у друга машину на день взял, а друга заказали… У вас кто теперь сосед?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Банкир. Он у академика Червякова квартиру купил…

КАБУЛОВ. Вот!

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Ничего не трогайте, я сейчас. (Уходит в кабинет.)

ЭДИТА. Надо милицию вызвать!

КАБУЛОВ. А я кто?

ЭДИТА. Я про этих… Маски-шоу… Спецназ.

Возвращается Иван Афанасьевич. В руке у него прибор, похожий на маленький миноискатель. Он подносит прибор к цветам. Прибор начинает мигать и попискивать..

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Прибор показывает наличие часового механизма.

КАБУЛОВ. Срочная эвакуация!

В это время появляется Даша. Она в спортивном костюме. Прямо с пробежки.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Даша, атас! Срочная эвакуация! Уходим…

ДАША. Какая эвакуация? Я на работу опаздываю…

КАБУЛОВ. Бомба с часовым взрывателем.

ДАША. Где?

ЭДИТА. В цветах. Нам по ошибке принесли.

ДАША. Почему по ошибке? И почему сразу – бомба?

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Тикает. Прибор показал.

ДАША. А что, кроме бомбы уже ничего и тикать не может? (Направляется к букету.)

КАБУЛОВ. Не трогай. Я наряд вызову!

Но поздно. Даша погружает руку в цветы и вынимает конверт и коробочку.

ДАША. Насмотрелись телевизор!

Разворачивает письмо и читает.

ЭДИТА (ревниво). Тебе?

ДАША. Мне.

ЭДИТА. От кого?

ДАША. От него.

ЭДИТА. С чего это?

ДАША. У меня – именины.

ВИКТОР. У тебя?

ДАША (насмешливо импровизируя). Да… День усекновения головы… невинно убиенной… великомученицы Дарьи.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Не знал. Поздравляю!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Дай поцелую, мученица ты моя!

ЭДИТА. А что в коробочке? (Берет из рук дочери коробочку, открывает.) Боже ты мой! «Картье»! Золотые. Тикают. Папа, действительно тикают! Вот, мама, детей надо по святцам называть. Совсем другая жизнь. А вы? (С упреком смотрит на мать.) Здесь живет Эдиита? Нет, здесь живет: «Иди ты!..».

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Ты бы нас с ним хоть познакомила!

ДАША. Познакомлю.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. А что? Иосиф прилетает. Вот и пригласи его на семейный обед!

ДАША. Не мешайте мне советами!

Забирает у матери часы и кладет их в коробочку.

ЭДИТА. Дай мне часы сегодня на репетицию надеть. Один раз!

ДАША. Нет, я должна это вернуть.

ЭДИТА. И цветы?

ДАША. Цветы пусть остаются.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Правильно. Порядочная девушка может принимать подарки только от близкого человека.

ЭДИТА. А может, он уже близкий…

ДАША. Отстаньте от меня! Я как-нибудь сама разберусь, от кого принимать, а от кого не принимать! И не надо меня учить! Не девочка. В окно выгляните! Все уже по-другому. И то, что было правильно в вашей жизни, теперь смешно и нелепо! А вы ничего не понимаете, сидите в этой квартире, как в саркофаге… (Уходит.)

ЭДИТА. Нет, вы слышали?!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Дарья, по-моему, ты оборзела!

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ(вдогонку Даше). Ах, простите, Дарья Юрьевна. Простите великодушно!

ВИКТОР. Тетя Вера, пивка не осталось?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, пойдем чайку попьем.

ВИКТОР. Б-р-р-р…

Уходят в кухню.

КАБУЛОВ (показывая на прибор). Научная штука!

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Пустяки. Отходы высоких технологий. Мы, Нурали Худайназарович, свой хлеб не зря ели. Понимаешь, в Москве кнопочка, маленькая такая, а в Тихом океане…. И ведь знают они там, что мы здесь не нажмем, но про кнопочку все равно помнят! А теперь! Тьфу!..

КАБУЛОВ (мечтательно разглядывая прибор). Нам бы такую штуку в отделение…

Закрывается занавес. На авансцене остается Иван Афанасьевич.

ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ. Не дай вам бог, господа, коротать старость на обломках собственного Отечества и видеть, как разворовывается и высмеивается все то, чему ты служил на износ сердца человеческого! Я, знаете ли, человек независтливый. А теперь завидую… Завидую тем товарищам моим, которые не дожили до этого поношения! Говорят, под конец жизни человек словно с ярмарки едет: людей посмотрел, себя показал и барыш в кармане. Не знаю… Такое чувство, что на этой самой ярмарке меня избили, обокрали, да еще в душу плюнули… За что, господа? За что?!

Уходит.

Сцена третья

Большой кабинет предпринимателя, отделанный дорого и основательно. За столом Владимир Ильич Корзуб разговаривает по телефону. У приставного столика возбужденный режиссер Секвоев.

КОРЗУБ. Да, да…(кладет трубку телефона). Извините, я вас слушаю.

СЕКВОЕВ. Вы знаете, что такое перфоманс?

КОРЗУБ. Ну, откуда же?

СЕКВОЕВ. Вот, вы не знаете, что такое перфоманс! А ведь исполняется десять лет победы демократии… Кстати, где вы были 19 августа 1991 года?

КОРЗУБ (улыбается). Сидел…

СЕКВОЕВ. О! Позвольте склонить голову перед подвигом русского диссидента!

КОРЗУБ. Ну что вы, такая честь! Нет-нет, диссидентом я никогда не был. Наоборот, горячо одобрял и поддерживал. А сидел я в КПЗ. В Бресте… Меня задержали за незаконный ввоз в страну подержанных компьютеров… Потом, конечно, отпустили.

СЕКВОЕВ. Очень жаль! Не в том смысле… Вы пропустили исторические дни. Я с охотничьим ружьем защищал Белый дом. Творческая интеллигенция грудью встала…

КОРЗУБ. Да-да… (морщится). Слыхал.

СЕКВОЕВ…И мы победили, отстояли демократию! И благодаря нашей победе стало возможно все это! (Обводит рукой кабинет.)

Входит Инна. Она в строгом офисном костюме. Волосы гладко зачесаны. Хороша.

ИННА. Извините, Владимир Ильич… Мама, звонит.

КОРЗУБ. Позже.

ИННА. Вы же знаете, она не успокоится.

КОРЗУБ (снимает трубку). Извините! Инна Константиновна, поухаживайте за гостем. (В трубку.) Да, мама, немного занят. Переговоры.

Инна привычно обслуживает гостя. Он пьет коньяк и неряшливо курит сигару. Тем временем Корзуб выслушивает маму, морщась, как от зубной боли.

КОРЗУБ. Да, хорошо…. Я выясню…. Нет, в Карловых Варах очень хорошая минеральная вода… И врачи опытные… Не волнуйся, они говорят по-русски. Там русских больше, чем чехов, и тебе не будет скучно… Ладно, давай поговорим потом. Я тебе перезвоню. (Положив трубку, Секвоеву.) Знаете, чем отличается арабский террорист от моей мамы?

СЕКВОЕВ. Нет.

КОРЗУБ. С террористом можно договориться.

СЕКВОЕВ (хохочет). Супер! Надо запомнить.

КОРЗУБ. Так что вы от меня хотите? Денег?

СЕКВОЕВ. При чем здесь деньги, когда речь идет о большом искусстве?..

КОРЗУБ. Очень большом?

СЕКВОЕВ. Очень.

КОРЗУБ. Тогда без денег не обойтись.

СЕКВОЕВ. Владимир Ильич, дело в том, что я хочу поставить спектакль. Но не на театре. Нет. Сценой станет вся Москва. По улицам будут лязгать настоящие танковые колонны. Настоящие демонстранты будут ложиться под гусеницы. Один танк я уже достал. По случаю. Практически новый. Через город протянется живое кольцо – тысячи людей! Это будет настоящий путч. Мы его сыграем… 21 августа. В день победы демократии!

КОРЗУБ. А с путчистами вы договорились?

СЕКВОЕВ. Конечно, они же люди – тоже хотят заработать.

КОРЗУБ. И сколько это будет стоить?

Секвоев пишет сумму на бумажке и пододвигает Корзубу.

СЕКВОЕВ. В валюте.

КОРЗУБ. Ого!

СЕКВОЕВ. Вы только не волнуйтесь! Все окупится. На этот перфоманс прилетят зрители со всего мира. Тысячи зрителей! Это будет международный спектакль. За возможность поучаствовать в живом кольце мы будем брать недорого – десять долларов с человека. А вот бросить в танк «коктейль Молотова» – это подороже. Двести баксов. За право арестовать ГКЧП – тысячу. А за то, чтобы постоять с Ельциным на танке…

КОРЗУБ. Вы думаете, он согласится?

СЕКВОЕВ. Почему бы и нет. Главное, чтобы…

КОРЗУБ. На танк залез.

СЕКВОЕВ. Главное, чтобы залез. Супер! Надо запомнить… Горбачев согласился ведь пиццу рекламировать! Это же не бесплатно… Поверьте, в мире много богатых идиотов, которые за право постоять на танке рядом с Ельциным выложат огромные деньги!

КОРЗУБ. Вы ошибаетесь, господин режиссер, богатых идиотов очень мало. Лично я не встречал ни одного. С бедными идиотами встречаюсь постоянно. Я должен подумать!

СЕКВОЕВ. Решайтесь! Ваше имя войдет в историю. Вас будут называть вместе с Дягилевым, Третьяковым, Соросом.

КОРЗУБ. Позвоните мне на днях. До свидания!

Секвоев залпом выпивает коньяк, прячет в карман недокуренную сигару, встает. Корзуб нажимает кнопку. Входит Инна.

КОРЗУБ. Проводите господина режиссера!

СЕКВОЕВ. Так я позвоню через пару деньков?

КОРЗУБ. Инна Константиновна, свяжется с вами.

Уловив особую интонацию, Инна кивает, и мы понимаем: режиссеру в этом кабинете больше никогда не бывать. Оставшись один, Корзуб углубляется в бумаги. Потом снимает трубку, набирает номер телефона.

КОРЗУБ. Алло! Корзуб. Ну и что там?.. Ах, не понимают! Хотят сами с греками поработать, без нас?.. Тогда поступим по-другому. Нет, я не пожалею. Пожалеют они. Очень пожалеют! Действуй, как договорились… (Вешает трубку. Задумчиво.) Как бы не пришлось смотреть криминальную хронику…

Возвращается Инна. Подходит к шефу, встает у него за спиной и гладит его по голове. Ему нравится.

КОРЗУБ. Где ты откопала этого кретина?

ИННА. Нет, это ты сам откопал. На какой-то презентации.

КОРЗУБ. Да-а… Может собственных долдонов российская земля рождать. И в огромных количествах.

ИННА. Устал? Лоидис будет через пять минут. Они в пробку на Лубянке попали. Кораблева уже здесь.

КОРЗУБ. Кораблева?

ИННА. Даша.

КОРЗУБ. Я и забыл, что она – Кораблева.

ИННА. Все ты отлично помнишь! И как ее зовут, и где она живет. Мне таких букетов ты никогда не дарил. Даже в самом начале… Я бы на ее месте оставила девичью фамилию. «Корзуб» для женщины резковато.

Говоря все это, она делает ему нежный эротический массаж, расстегивая ворот рубашки.

КОРЗУБ. Инна, ты ведь всегда все правильно понимала. Я устал. Устал…

ИННА. Корзуб! Я тебя знаю десять лет. Я тебя очень хорошо знаю. Я сама тебе подбирала девочек. Для релакса… Кого ты обманываешь? Нет, это совсем другое. Ты не устал – ты влюбился. Или еще хуже: все обдумал и решил, что пора снова жениться.

КОРЗУБ. Откуда такая информация?

ИННА. Я понимаю, всякий серьезный мужчина однажды задумывается, кому все достанется. Нефтяной империи нужен наследник. Поэтому требуется жена – воспитанная девушка из хорошей семьи. У нее, кажется, дед – академик? Я тебе больше не нужна?

КОРЗУБ. Нужна.

ИННА. Нет. Я была нужна, когда ставили дело, когда работали день и ночь, когда на тебя охотились – и ты прятался у меня. Я была нужна, когда не хотелось ехать к девкам, а хотелось подобия семейного очага. Теперь тебе хочется другого… Ты меня уволишь?

КОРЗУБ. Я друзей не увольняю.

ИННА. А я теперь просто друг?

КОРЗУБ. Не просто… (Обнимает ее.)

ИННА. А ты просто мерзавец!

КОРЗУБ. Еще какой!

ИННА. Мерзавец и сукин сын.

Она многообещающе опускается перед ним на колени, снимает заколку. Корзуб запускает руки в ее волосы. Из селектора слышится голос: «Приехал господин Лоидис». Инна вскакивает с колен, поправляет волосы. Корзуб застегивается.

КОРЗУБ (в селектор). Просите!

Открывается дверь. Входит Лоидис, похожий на прилично одетого Гавриила Попова. С ним ДАША. Корзуб идет ему навстречу. Они здороваются. Инна отходит в сторону и ревниво наблюдает Дашу.

ЛОИДИС (говорит по-гречески). Иха эрthи сти Мосха прин апо эфта хроня кэ имэ энтипосиазмэнос апо тис алагэс (алаес). Дэн тигноризо тин поли…

ДАША. Господин Лоидис поражен переменами в Москве. Он был здесь семь лет назад. И не узнает города.

ЛОИДИС (по-гречески). Кириэ Корзуб, поли му арэсэ то ктирио тис этериас – сас! Скэто палати!

ДАША. Господину Лоидису очень понравилось здание вашей компании. Это просто дворец!

КОРЗУБ. Это и есть дворец князей Юрьевских!

Даша (переводит на греческий). Ма инэ палати! Та плати тон прингипон Юревски…

ЛОИДИС (по-гречески). Сти Росиа симэра ипархун поли плусии.

ДАША (переводит). В России теперь очень много богатых людей.

КОРЗУБ. Для такой огромной страны, как наша, это немного. К сожалению, некоторые зарабатывают здесь, а тратят там.

ДАША (переводит). Я мня тосо плусиа хора сан ти дики-мас, дэн инэ кэ тоси поли. Дистихос, аркэти инэ афти пу вгазун храмата эдо кэ та ксадэвун эксо.

КОРЗУБ. Но наша компания вкладывает все средства в развитие российской экономики.

ДАША (переводит). Омос и дики-мас эгэриа, эпэнди ола-тис та кэрди я тин анаптикси тис росикис икономиас.

ЛОИДИС. Афто инэ аксиэпэно. Яфто протино липон на пэрасумэ амэсос сти сизитиси я тис дулес мас.

ДАША (переводит). Это похвально. И поэтому господин Лоидис предлагает сразу взять… как бы это выразиться… быка за рога.

КОРЗУБ. Как Тесей Минотавра?

ДАША (переводит на греческий). Тесей Опос о thисэас тон Минотавро?

Лоидис хохочет и передает бумагу Даше, та читает, переводя с листа.

ДАША. «Господин Лоидис доводит до Вашего сведения, что в настоящее время у фирмы «Лоидистранспетролеум» семь нефтеналивных танкеров общим водоизмещением около двух миллионов тонн. И он хотел бы знать, сколько танкеров предполагает зафрахтовать господин Корзуб?»

КОРЗУБ. Все семь.

ДАША (по-гречески). Кэ та эфта.

ЛОИДИС. Семь?

КОРЗУБ. Вы говорите по-русски? Так вы шпион?

ЛОИДИС. Нет, нет шпион. Маленько. Мой папа жил в Феодосия. До войны… Потом выбрался. Греция. Я родился в Афинах. Это неожиданное предложение.

КОРЗУБ. Неожиданное или неприемлемое?

ЛОИДИС. Не… Приемлемое… Нет, очень приемлемое… Я готов обсуждать.

КОРЗУБ. Может быть, продолжим за обедом? Я попросил повара приготовить настоящий русский обед. Поверьте, русская кухня гораздо лучше, чем русская демократия.

ЛОИДИС. Да, это очень странная демократия. Вы много шутите, господин Корзуб…

КОРЗУБ. Да, но не в бизнесе. Инна Константиновна, проводите господина Лоидиса в зал приемов. И покажите по пути нашу галерею. Правда, Эль-Греко у нас нет, но зато есть Феофан Грек…

ЛОИДИС (по-гречески). Апистэфто!

КОРЗУБ. Что?

ДАША. С ума сойти!

Гость с Инной направляются к двери.

КОРЗУБ. Дарья Юрьевна, задержитесь на минутку.

ДАША (дождавшись, когда они останутся одни). Спасибо за цветы! Букет был великолепен. Но часы я… вам возвращаю. (Протягивает коробочку.)

КОРЗУБ. Почему?

ДАША. Такой дорогой подарок я могу принять только от близкого человека.

КОРЗУБ. Так давайте познакомимся поближе.

Корзуб обнимает девушку. Даша не сопротивляется, а только уклоняется от поцелуя.

ДАША. Прямо здесь и познакомимся? На диване? Бедный диван, сколько же он повидал на своем мебельном веку! Или, может быть, на столе? В рабочем порядке? (Берет в руку забытую Инной заколку.) Стол тоже многое видел… Вы были когда-нибудь женаты?

Корзуб растерян. Он отпускает Дашу.

КОРЗУБ. Был. У меня дочь.

ДАША. Вы часто с ней видитесь?

КОРЗУБ. Не очень. Но она ни в чем не нуждается.

ДАША. Ни в чем? А в отце? Интересно, если вы когда-нибудь снова женитесь, поменяете обстановку или все оставите по-старому? И стол, и диван, и (показывает заколку)…

КОРЗУБ. Нет, вы меня не поняли…. Неужели вы думаете…

ДАША. Нет, я так не думаю. Я уверена, что вы вполне в состоянии снять для нашего близкого знакомства номер в каком-нибудь сногсшибательном отеле или пригласить меня в ресторан.

КОРЗУБ. В самом деле, давайте поужинаем где-нибудь. Вы были в ресторане «Голодный диггер»?

ДАША. Нет. А это где?

КОРЗУБ. Это на берегу реки Неглинной.

ДАША. Она же под землей.

КОРЗУБ. Вот именно! Ресторан расположен в старинных катакомбах. Официанты одеты диггерами. Очень необычно!

ДАША. Да, я заметила: «новые русские», ой, простите, любят все необычное. Но мне что-то не хочется под землю. Глубину отношений между мужчиной и женщиной я представляю себе несколько иначе.

КОРЗУБ. Предложите тогда вы что-нибудь!

ДАША. Значит, вы хотите познакомиться поближе?

КОРЗУБ. Да, как можно ближе…

ДАША. Тогда приходите к нам на семейный обед! Послезавтра. Я познакомлю вас с моей семьей. Мы все собираемся – прилетает дядя из Америки… Или я вас не поняла и вы все-таки имели в виду другую близость?

КОРЗУБ. Вы все правильно поняли. Я обязательно приду.

Он целует Даше руку. Возвращается Инна, оценивающе смотрит на Корзуба и Дашу.

ИННА. Дарья Юрьевна, гость спрашивает про Феофана Грека и не понимает, что такое уха с расстегаями. Требуется ваша помощь.

ДАША. Да-да… Конечно. (Уходит.)

ИННА (подходит к столу, смотрит на оставленные Дашей часы. Потом смотрит на свои часы). Повторяешься, Корзуб…

Инна уходит. Закрывается занавес. На авансцене остается Корзуб.

КОРЗУБ. Новые русские, новые русские… Как богатый – так новый русский. Как новый русский – так идиот… (передразнивая Секвоева): «В мире много богатых идиотов!» Вы что же думаете, господа хорошие, для того, чтобы стать богатым, ни ума, ни таланта не нужно? Нет, миленькие мои, ошибаетесь. А кроме ума и таланта еще и смелость нужна! Когда все рухнуло, одни сломались или струсили, а я – нет! Я работал. День и ночь работал. Учился… Учился покупать, продавать, давать взятки! Вы думаете, легко дать взятку министру? Это искусство посильнее Фауста Гете. Из тех, с кем я начинал, троих отстрелили, один спился, двое – за бугром отсиживаются… А я здесь, в России. Я есть и буду. Капитализм, господа, – это всерьез и надолго!

Уходит.

Сцена четвертая

Снова квартира Кораблевых. В доме суета, готовятся к обеду.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА (поет):

Канает пес, насадку лавируя.И ширмачи втыкают налегке…

Раздается звонок в дверь. Два телохранителя принесли два ящика с вином.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Вы?

ТЕЛОХРАНИТЕЛИ. Мы.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Что, опять бомба? В прошлый раз приперли в дом клумбу. Кому, от кого? Такой шухер был! Чуть милицию не вызвали – думали, бомба…

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Нет, тут не бомбы – гранаты (достает бутылку из коробки).

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Шабли, божоле…

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Шабли! А вы знаете, что шабли было любимым вином Чехова?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Не знаю.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Боже, слова-то какие! Божоле, шабли… Ароматы Франции. Вот вы не бывали во Франции?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Ну почему же? Сколько раз. С шефом.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Ну да?! А мне не довелось! Так мечтала Париж посмотреть! Авиньон. Нормандские замки… Даже французский язык выучила. Потом забыла. Иван Афанасьевич у нас засекреченный был. За границу ни-ни. Ну и мне тоже… Теперь все можно, а возможностей нет…

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Куда ставить-то?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Ой, извините. Давайте-ка, мальчики, все это быстренько на кухню, пока Иван Афанасьевич не увидал. А то погонит нас вместе с шабли и божоле… Не любит он этого.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Чего – вина?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, крутизны он этой не любит… Я правильно выразилась?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Правильно.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Вас как зовут?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Вася.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Коля.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. А меня – Вера Михайловна. Божоле да божоле, а об водке ни полслова…

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Водчонка нужна? Организуем…

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, водка к столу есть. Это я так, к слову. Был такой поэт Денис Давыдов. Слышали?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Видели. В кино…

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Так вот, он в одном стихотворении все сокрушался «Жомини да Жомини, а об водке ни полслова…»

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Жомини – вино, вроде божоле?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет, французский военный историк.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Запутали вы нас, Вера Михайловна.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Садитесь, мальчики, угощу вас чаем с пирожками!

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Нам нельзя. Мы на работе.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Кто ж вас отпустит. Садитесь. (Уходит на кухню, приносит пирожки.) Ну-ка, опробуйте. С чем пирожки?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. С грибами…

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. С капустой.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Нет. С огурцами! (Садится.)

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Не может быть!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Может! Берешь соленые огурцы, шинкуешь кубиками, потом жаришь с луком.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Надо жене сказать, чтобы испекла…

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. А вот о чем я вас, ребята, спросить хотела… Вы из блатных?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Обижаете! Раньше в ОМОНе служили. Ушли… Зарплата маленькая. Семью-то кормить надо.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. На одних соленых огурцах не высидишь.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Значит, по фене не ботаете?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Ну, почему же!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Тогда скажите, что означает «канает пес, насадку лавируя»?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Канает – значит идет.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Пес – легавый.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Это я и сама понимаю. Лавируя – значит «высматривая»… А вот что такое «насадка»?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Добыча…

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Какая еще добыча? Не знаешь – не говори. Насадка – это б… Х-м, девица легкого поведения.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Шмара?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Вера Михайловна, а зачем вам это?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Книгу пишу.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Интересная, наверное, книга будет!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Уж как получится… А что, у вас работа опасная?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. По-всякому.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Наезжают?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Бывает.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Тут недавно на шефа пытались наехать… Конкуренты.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Ну и что? Стреляли?

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Да ничего. Крышами договорились.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. «Крышами договорились». Не слышала! Надо записать.

Открывается входная дверь. Появляется Даша с продуктами.

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Это ты, Дашенька?

ДАША. Я. Привет, бабуля!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Привет от старых штиблет.

ДАША (гостям). Здравствуйте. Зелень купила. Сало очень вкусное. С мягкой шкуркой, как ты учила. (Идет на кухню, видит коробки с вином.) Вино! А вы что делаете?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Да мы тут с хлопцами крышами договариваемся!

ДАША. А где мама?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Где всегда. В ванной зависла.

ДАША (выходит из кухни). Давно?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. По-моему, со вчерашнего вечера.

Даша подходит к двери в ванную комнату.

ДАША. Мама, ты там навеки поселилась?

Эдита что-то поет за дверью.

ДАША. Это, между прочим, ко мне гость едет, а не к тебе!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Конфликт поколений. А сколько у вашего шефа в доме ванных?

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Три.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Четыре.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Четвертая не считается. Она для собаки…

ДАША. Мама, выходи!

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Да не волнуйся ты так! Может, он еще опоздает!

Телохранители встали.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Шеф никогда не опаздывает. Никогда.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Это в сериалах показывают, как богатые дурью маются… У нашего каждая минута расписана.

ДАША. Мама! Ты что – водоплавающая?

Раздраженно уходит в свою комнату. Телохранители тоже собираются.

1-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Мы пошли, Вера Михайловна. Нам нужно точки определить. Людей рассредоточить. Здание на режим поставить.

2-й ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. А огурцы обязательно соленые или можно маринованные?

ВЕРА МИХАЙЛОВНА. Соленые и бочковые.

Раздается звонок в дверь. В дверях телохранители сталкиваются с издателем. В одной руке у него папка. В другой – букетик цветов.

МАРК ЛЬВОВИЧ. Здравствуйте! До свидания…

ТЕЛОХРАНИТЕЛИ. До свидания.

Уходят, с подозрением глянув на издателя.

МАРК ЛЬВОВИЧ. Принес последнюю главу. После корректуры. Восторг! Все в редакции говорят: гениально! Вы – гений. Это успех! Но вот только псевдоним… Ричард Баранов. Мало того, что Ричард, так еще и Баранов… Может, Ричард Львов?