Полная версия
Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории
Уильям М. Макговерн
Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории
Введение Центральная Азия в мировой истории
За несколько последних столетий в отношении того, что называлось «мировой историей», произошли большие изменения. В XVIII в. к «мировой истории» относили историю Греции и Западной Европы, которой предшествуют рассказы о евреях, взятые из Ветхого Завета. За этим последовал огромный прогресс в исторических исследованиях, особенно в сфере археологии на Ближнем Востоке, результатом чего стало понимание роли, которую играли в мировой истории цивилизации Египта, Ассирии и Вавилона.
Тем не менее в последнее время границы мировой истории расширились на восток еще больше. В течение многих десятилетий отдельные ученые изучали сведения об Индии и Китае, но в целом только в начале XX в. историки признали, что достижения этих восточных стран имеют всемирное значение и их нельзя исключать из общей картины эволюции человечества.
Однако остается еще обширная и по-настоящему важная область, которую слишком часто игнорируют все, за исключением узкого круга специалистов. Эта область – Центральная Азия, регион, имеющий значение для решения всех общих проблем истории человечества.
Культурная, политическая и экономическая жизнь Европы и даже Америки многим обязана воздействию Центральной Азии. Мы последовательно рассмотрим все элементы этого вклада в мировую цивилизацию. Начнем с обычаев и нравов (с того, что антропологи называют «культурными особенностями»), зародившихся в этом регионе.
Важным фактором развития цивилизации является процесс одомашнивания диких животных человеком для последующего использования в своих целях. Дикая лошадь впервые была одомашнена в степях Центральной Азии, и именно в этом регионе возникла культура коневодства – разведение лошадей для использования в качестве тягла и позже для верховой езды, – в дальнейшем распространившаяся на другие части мира[1]. Таким образом, неудивительно, что многие предметы, связанные с лошадьми – например, седло, а затем стремена, – тоже впервые появились в Центральной Азии.
Еще интереснее влияние, которое Центральная Азия оказала на одежду, в особенности на мужской костюм. Благодаря одомашниванию лошадей и появившемуся позже навыку верховой езды древние обитатели Центральной Азии были вынуждены отказаться от свободной, похожей на юбку одежды, повсеместно распространенной среди древних людей, и придумать тот оригинальный предмет туалета, который мы называем штанами. Ношение штанов веками ограничивалось исключительно обитателями Центральной Азии, но со временем езда верхом стала привычным делом во всех частях света, а за ней последовало и ношение штанов.
Близкое отношение к езде верхом имеет и другой предмет из Центральной Азии под названием сапоги, постепенно заменивший тапки и сандалии, которые до этого носили по всему миру. Древние сапоги делались из кожи или из войлока, и это с большой вероятностью указывает, что искусство изготовления войлока было еще одной культурной особенностью, которая постепенно проделала путь из Центральной Азии в другие части света. Несколько позднее именно в Центральной Азии родился обычай приделывать к сапогам или туфлям каблуки.
Мы привыкли считать жителей Центральной Азии, как в древние, так и в современные времена, по сути дела, варварами. По этой причине интересны обнаруженные при недавних археологических раскопках доказательства того, что обитатели Центральной Азии имели высокоразвитые художественные традиции. Однако еще важнее – ученые в состоянии теперь это показать, – что древнее центральноазиатское искусство оказало заметное влияние на развитие искусства Европы, с одной стороны, и Китая и Дальнего Востока – с другой.
Долгие годы мы полагали, что наша «европейская» культура по большей части восходит через Рим и Грецию к «завоеваниям цивилизации», добытым народами Египта и Ближнего Востока, тогда как великие классические цивилизации Индии и Дальнего Востока повсеместно считались продуктом совершенно отдельной независимой культурной эволюции. Исторические исследования и археологические открытия последних лет показали ошибочность такого мнения. Задолго до начала письменной истории имел место перенос и распространение культурного влияния между Ближним Востоком, где зародилась цивилизация, и всеми другими частями Европы и Азии.
В более поздние времена культурная «диффузия» часто меняла свое направление. Новые идеи, новые изобретения, новые манеры и обычаи распространялись из Европы или Ближнего Востока на Индию и Китай, но очень часто Индия и в особенности Китай опережали западные земли и вносили свой культурный вклад, который оказывал глубокое влияние на всю историю западного мира. Такой обмен культурными особенностями между Востоком и Западом существовал постоянно, и это дает возможность говорить о мировой истории в противовес истории любого отдельно взятого региона.
В этой связи особую важность представляет обмен культурными особенностями через Центральную Азию. Именно люди из Центральной Азии брали европейские изобретения и передавали их, например, китайцам, а взамен брали китайские изобретения и несли их в Европу. Благодаря этому факту очевидно, что если Индия и Китай должны быть допущены во врата мировой истории, то и с Центральной Азией невозможно обходиться иначе.
Мы приведем всего два или три особенно ярких примера того, как Центральная Азия, играя роль посредника между Западом и Востоком, весьма существенно влияла на культурное развитие всего человечества. Такой обмен культурными особенностями начался задолго до возникновения письменной истории. Учитывая тот факт, что еще на заре истории жители Ближнего Востока и Северного Китая использовали колесо и плуг и что обитатели обоих регионов выращивали пшеницу, представляется возможным существование давних культурных связей между этими людьми. Эта теория получила подкрепление после раскопок в Анау (близ Ашхабада в Туркмении) в Центральной Азии. Они указывают на то, что цивилизация, которая в свое время расцвела в этом месте, очевидно, была связующей нитью между древними цивилизациями Ближнего и Дальнего Востока. Безусловным доказательством этой теории стали находки на севере Китая, поскольку найденные там образцы доисторической посуды несут на себе заметные следы западного влияния.
Переходя к более поздним историческим временам, мы обнаруживаем, что в период, непосредственно следовавший за кампаниями Александра Великого, Запад снова смог дать культурный толчок Дальнему Востоку посредством людей, обитавших в Центральной Азии. Греческая школа в искусстве, утвердившаяся в северной части современного Афганистана, оказала масштабное влияние в различных частях Туркестана и, наконец, через Туркестан достигла Китая, где вызвала подлинную революцию в китайской живописи и скульптуре. Кроме того, вероятно, что большое изменение, имевшее место в китайской музыке того времени, тоже произошло благодаря греческому влиянию.
Ввоз в Поднебесную греко-римского стекла через Центральную Азию оказал глубокое воздействие на китайских ремесленников и косвенно способствовал изобретению фарфора. Позже, в VII в. н. э., быт китайцев очень сильно изменили такие европейские предметы мебели, как кровати, столы и стулья, с которыми они познакомились благодаря тюркским племенам, обитавшим в Центральной Азии. Любопытно, что до самого последнего времени китайцы были единственным восточным народом, перенявшим эти европейские удобства. Наконец, следует добавить несторианское христианство, одно время обеспечивавшее большое количество обращений в среде народов Центральной Азии. Через Центральную Азию несторианство проникло в Китай, и в VII в. н. э. в китайской столице уже существовала процветающая христианская община.
Похожим на контакты Китая с Европой был взаимообмен Поднебесной с Персией (Ираном). Особенно явно иранское влияние проявлялось в области сельского хозяйства. Во II в. до н. э. благодаря контактам с Центральной Азией Китай смог получать из иранского мира люцерну и виноград. В последующие века множество других сельскохозяйственных культур через Центральную Азию попали из Ирана в Китай и стали толчком к огромным изменениям в китайской экономике. Существенным оказалось иранское влияние на развитие китайского оружия и китайской военной стратегии. Кроме того, немаловажен тот факт, что проникшее в III в. из Ирана в Центральную Азию манихейство надолго стало соперником христианства и обосновалось в Поднебесной параллельно с ним.
Интересно, что связи между Китаем и Индией по большей части осуществлялись не прямо, а через Центральную Азию и при посредничестве ее жителей. Несмотря на географическую близость Индии и Китая, разделяющие их труднопроходимые горные территории делают прямые контакты чрезвычайно сложными. По этой причине связи между двумя странами почти всегда осуществляются либо по морю, либо по обходному пути через Центральную Азию.
Именно через Центральную Азию в Китай и другие страны Дальнего Востока из места своего возникновения в Индии проник буддизм. И безусловно, многие из первых миссионеров, обращавших китайцев в буддизм, были не индийцами, а выходцами из Центральной Азии. Этот факт помогает понять некоторые заметные отличия между индийской и китайской разновидностями буддизма. Вопрос об истоках китайского буддизма важен, поскольку хорошо известно, что его появление в Китае радикально изменило культурную жизнь почти всех народов Дальнего Востока.
До сих пор мы подчеркивали передачу культурных особенностей из Европы, Ближнего и Среднего Востока через Центральную Азию в Китай. Но не стоит забывать, что все то время, когда Китай получал стимулирующее воздействие с Запада, он по тому же каналу передавал многочисленные передовые черты своей цивилизации.
С давних времен такие выращиваемые китайцами растения, как персики и абрикосы, через Центральную Азию и Иран перевозились на запад – в Европу. Позже другие китайские культуры, например ревень, имбирь и чай, стали излюбленными предметами экспорта на Запад.
Еще во времена императора Августа (родился в 63 г. до н. э., умер в 14 г. н. э.; правил 27 г. до н. э. – 14 г. н. э.) Китай получил особую известность в римском мире благодаря изготовлению шелка. В последующие века импорт шелка из Поднебесной стал чрезвычайно важным фактором коммерческой жизни Римской империи. Великий шелковый путь из Китая в Рим проходил через Центральную Азию, и борьба за этот участок пути не раз приводила к важным политическим изменениям. Позднее торговля китайским фарфором по масштабам практически сравнялась с торговлей шелком.
В области изобретений связь между Китаем и Западом (через Центральную Азию) не менее плодотворна. Время от времени китайцам удавалось улучшить собственные изобретения. Примером подобного рода может служить бумага. Технология изготовления бумаги была изобретена китайцами в начале II в. н. э. В VIII в. производство распространилось в Центральную Азию, и вскоре его получили арабы, которые, в свою очередь, передали секрет европейцам. Европейский способ изготовления бумаги в основном является просто копией древнего китайского способа. С производством бумаги тесно связан процесс выпуска бумажных денег. Эта практика, с давних времен хорошо известная китайцам, получила распространение в Иране (а оттуда пришла на Запад) в XIII в. при посредстве монголов и выходцев из Центральной Азии, которые на тот момент правили и в Китае, и в Иране.
В некоторых случаях европейцам удавалось внести улучшения в китайские изобретения, которые приходили к ним через пустыни Центральной Азии. Развитие печатного дела может служить яркой тому иллюстрацией.
Печатание книг стало привычным делом в Китае с начала X в., но в Поднебесной по большей части пользовались примитивным методом печатания с помощью клише. Нельзя сказать, что использование наборных шрифтов на Дальнем Востоке было совершенно не известно, но эта техника не получила настоящего развития до тех пор, пока базовые принципы печатания не проникли с Дальнего Востока в Европу.
В некоторых случаях китайцы не доводили возможности своих изобретений до окончательной реализации. Классическим примером служат их изыскания в области химии. Благодаря своим алхимическим гипотезам китайцы очень рано начали проявлять интерес к определенным химическим экспериментам. В каких-то случаях результаты таких экспериментов переходили от китайцев к арабам, а от них к европейцам. Среди тех крупиц знаний по химии, которые таким образом попали на Запад, было знакомство с чистой селитрой – веществом, называвшимся у арабов «китайский снег». В Китае селитру использовали для фейерверков (арабы называли их «китайские стрелы»), однако это привело к изобретению пороха.
Похожим примером является «колесница, указывающая на юг», которую в Китае использовали только для поиска «счастливых мест», тогда как в Европе она привела к изобретению замечательного инструмента, получившего на Западе название «компас». Неудивительно, что, в отличие от большинства китайских изобретений, компас пришел в Европу не через Центральную Азию, а по морю.
Мы показали, что Центральная Азия долгое время играла заметную роль в культурной истории человечества и как центр, где развивались многие традиции и виды искусства, и как посредник между всеми крупными культурными центрами Древнего мира.
Не менее важна та роль, которую Центральная Азия играла в политической истории мира. По большей части это являлось результатом многочисленных миграций и нашествий, предпринимаемых людьми, считавшими Центральную Азию своей родиной.
В этой связи мы можем проигнорировать являющийся предметом жарких споров вопрос о том, является ли Центральная Азия колыбелью всех арийских (иначе индоевропейских) народов. Достаточно будет сказать, что отброшенное на некоторое время мнение, что индоевропейские народы произошли из Центральной Азии, снова обрело известность и поддержку многих авторитетных специалистов.
Какими бы жаркими ни были эти споры, не может быть никаких сомнений в исторической значимости нашествий, совершенных различными центральноазиатскими народами, которые, независимо от их происхождения, какое-то время обитали в сердце Азии. С самых ранних времен Центральную Азию населяли как минимум две отдельные и различные в расовом и языковом отношении группы, которые за неимением более точных названий именуют скифами и гуннами. Скифы – это наиболее подходящий термин, применяемый ко всем населявшим Центральную Азию людям, принадлежавшим к «великой белой расе» (по выражению профессора Брестеда) и говорившим на арийском (иначе индоевропейском) языке. Под гуннами понимают группу племен, которые изначально обитали дальше к востоку и позднее были поглощены народами монголоидной расы, по причине чего их часто ошибочно причисляют к «великой желтой расе». Однако более важно то, что гунны говорили на языке совершенно не похожем на арийский, который обычно называют туранским, хотя лучше было бы назвать его урало-алтайским.
Много веков назад скифский, или индоевропейский, элемент в населении Центральной Азии почти полностью исчез. Но эта историческая трагедия не должна помешать нам видеть тот факт, что когда-то эта общность была доминирующей в регионе, ныне известном как Туркестан, и из Туркестана скифские племена распространились во всех направлениях, оказав огромное влияние на все соседние страны. На западе скифские племена наводнили всю Южную Россию и проникли даже в центр Европы. На востоке другие скифские племена вторгались далеко в Восточную Азию и в течение нескольких веков владели тем, что теперь является северо-западной частью Китая, таким образом предоставив китайцам первую возможность контакта с людьми европейской (европеоидной) расы и языка.
Но самое большое влияние скифские миграции оказали на регионы, расположенные к югу от Туркестана. Именно скифы в широком смысле слова (возможно, стоило бы сказать, предки исторических скифов) на самой заре истории пронеслись по Иранскому нагорью и далее в Северную Индию, оставив этим регионам население преимущественно белой расы, говорившее на индоевропейском языке.
В более поздние времена индоевропейские обитатели Ирана и Индии оставили свои ранние кочевые обычаи и превратились в оседлых земледельцев. Это сделало их смертельными врагами их отдаленных кузенов – собственно скифов, которые продолжали обитать в Туркестане и сохранили свои кочевые обычаи вместе с пристрастием к набегам и грабежам. Эти поздние скифы снова и снова вторгались и грабили далекие южные царства, которые пристрастились к роскоши и стали слишком изнеженными. В некоторых случаях их грабительские набеги приводили к завоеванию и оккупации этих царств на постоянной основе.
Парфяне, правившие Ираном почти пять веков (с 247 г. до н. э. до 226 г. н. э.), являются классическим примером скифской народности, которая переместилась из Туркестана (Средней Азии) на юг и захватила политическую власть над земледельческим народом, населявшим Иранское нагорье.
В течение длительного промежутка времени, когда Иран находился в руках Парфянской династии, Северная Индия была добычей нескольких других скифских группировок. Многие из индо-скифских правителей, наряду с тем, что были прекрасными строителями империи, оказались выдающимися покровителями искусства. Под их покровительством возникли совершенно новые литература и искусство, которым суждено было оказывать длительное влияние на более позднюю цивилизацию Азии.
Теперь, возвращаясь от скифов к гуннам (другой крупной составляющей населения Центральной Азии), мы обнаруживаем, что в тот период, когда в Туркестане правили скифы, в Монголии доминировали различные племена гуннов, говоривших в основном на языке «хунну» (термин, данный китайцами, которые много веков жили в почти постоянном страхе перед нападениями гуннов). Великая Китайская стена была построена в 214 г. до н. э. с целью уберечь от кочевников-гуннов плодородные долины Желтой реки (Хуанхэ). Вскоре после этого гунны, обитавшие в Монголии, которые прежде делились на множество отдельных племен, объединились в единую империю, в той или иной форме просуществовавшую более 350 лет (с 209 г. до н. э. по 160 г. н. э.). Значительную часть этого времени империя гуннов была серьезным соперником Китая в борьбе за политическое лидерство и господство на Дальнем Востоке.
После многочисленных ожесточенных войн китайцам удалось не дать гуннам создать себе постоянный плацдарм на территории Китая вплоть до III в. н. э. Потом внутренние беспорядки ослабили Поднебесную империю, и в результате гунны (сначала собственно гунны, а затем другие туранские народы) стали хозяевами Северного Китая. Туранское доминирование в этом регионе продлилось два века (до 581 г.).
Ближе к VI в. китайцам удалось изгнать туранских властителей, и в последующем, особенно в период правления знаменитой династии Тан (618–907 гг.), они смогли обеспечить себе контроль не только над своими владениями, но и над большей частью Центральной Азии. Однако после падения династии Тан Китай снова оказался во власти внутренних проблем, и в результате империя снова пала жертвой туранских орд, хлынувших с севера Центральной Азии[2].
На протяжении тысячи лет между падением в 908 г. династии Тан и созданием в 1912 г. Китайской республики местные династии продолжали править отдельными частями империи, в основном Южным Китаем, но целиком страна находилась под властью местных династий меньше трехсот лет (с 1368 по 1644 г.). Остальное время этого тысячелетия Поднебесная империя частично или целиком управлялась различными группами гуннов или других туранцев[3].
С начала XI в. по 1278 г. Северным Китаем последовательно управляли «железные варвары» (Ляо), потом «золотые варвары» (Цзинь) и, наконец, монголы Чингисхана и его потомков. В 1279 г. Южный Китай, которому до этого удавалось сохранять независимость, пал под напором Хубилай-хана, внука великого Чингиса, и впервые в истории вся Поднебесная империя оказалась под властью туранцев.
Монгольское правление в Китае продлилось всего девяносто лет. Династия Чингисхана пала, в основном в результате ее неправильной финансовой политики, выражавшейся в выпуске слишком большого количества бумажных денег. Буддийский проповедник Чжу Юаньчжан, пораженный нищетой своих соплеменников, возглавил восстание и в 1368 г. после изгнания монгольских войск основал династию Мин. Но Китай ненадолго освободился от иностранных правителей. В 1644 г. другой туранский народ, на этот раз маньчжуры, жившие на северо-востоке современного Китая (в Маньчжурии), пронеслись по Поднебесной и железной рукой правили ею до революции 1911–1912 гг.
Историческая роль гуннов и других туранских народов не ограничивалась Дальним Востоком. Примерно во II в. н. э. скифские индоевропейские народы, которые до этого были доминирующим элементом в Туркестане, стремительно деградировали и в конце концов были вытеснены или поглощены гуннами, которые медленно двигались на запад. К V в. н. э. гунны взяли под свой контроль весь Северный Туркестан и, таким образом, оказались ближайшими соседями империи персидской династии Сасанидов, правившей в Иране с 226 г. Конфликты между персами и гуннами (в данном случае речь идет о так называемых «белых гуннах») не заставили себя долго ждать. В ходе одного из них самый могущественный из сасанидских монархов был убит (484 г.), и многие годы персы были вынуждены платить гуннским правителям большую дань, чтобы уберечь свои земли от разорения.
В VI в. гуннских правителей в Туркестане сменили тюрки – народ близкий к гуннам как по расе, так и по языку. Но тот факт, что гунны уступили тюркам, не принес облегчения Ирану, поскольку тюрки быстро доказали, что являются еще более опасными соседями, чем их предшественники. Точнее говоря, в течение нескольких веков тюрки довольствовались эпизодическими набегами на территорию Ирана, но после 1040 г. могучие турки-сельджуки захватили Иран и вскоре после этого стали хозяевами во всех странах Ближнего Востока.
Спустя два века (после 1218 г.), когда турки-сельджуки ослабели, место хозяев Ирана заняли монголы, и более века Иран был составной частью огромной Монгольской империи. Не успела рухнуть Монгольская империя, как монголо-тюркские орды под предводительством великого Тимура (более поэтически называемого Тамерланом) восстановили туранское господство над Иранским нагорьем. За этим последовал короткий период местного правления, с 1795 по 1925 г. Ираном снова управляли туранцы, на этот раз в лице тюрков династии Каджаров. Даже сегодня более пятой части населения Ирана по-прежнему говорит на тюркских языках, являясь живым памятником векового туранского доминирования.
Индия имеет похожую историю. В V и VI в. н. э. одна ветвь белых гуннов – народа, который так сильно опустошил Иран, – проникла по горным тропам в Индию и разрушила империю Гуптов – одно из величайших местных царств, когда-либо существовавших на земле Индии. Вскоре государство, созданное гуннами, развалилось, но нашествие гуннов оказало устойчивое воздействие на состав индийского правящего класса. Старые царские семьи одна за другой исчезли, а гордые местные (хинду) фамилии раджпутов и другие, которые составляют аристократию сегодняшней Индии, большинством ученых считаются потомками не древней местной аристократии, а главным образом воинов белых гуннов.
Рассказ о нашествиях туранцев в Индию на этом не заканчивается. Следующие волны туранских набегов распространялись еще дальше и имели еще более далеко идущие последствия. До тех пор, пока распространение ислама находилось в руках арабов и персов, Индия не так сильно страдала от мусульманских вторжений, но, как только туранские тюрки обратились в ислам, индийская вера (индуизм и буддизм) оказалась под сильным давлением. Начиная с 1000 г. отряды тюркских и афганских воинов совершали набеги на Индию, сначала в поисках добычи, а потом с целью завоевания и переселения на новые земли. К 1200 г. мусульманские захватчики объединили свои завоевания, и с этого времени до установления английского владычества в XVIII в. Индией в основном управляли разные иноземные мусульманские династии. Большинство из этих иностранных правителей были тюркского (туранского) происхождения и опирались на тюркские войска. Наиболее видной из туранских династий была династия Великих Моголов или Мугалов (название, получившееся от слова «монгол», хотя на самом деле Мугалы были в большей степени тюрками, чем монголами), которая просуществовала с 1526 г. до середины XIX в. После 1700 г. их реальная власть ослабела, но до 1835 г. британцы продолжали чеканить монеты с именем Мугалов – номинальных повелителей в Индии, и Мугалы продолжали номинально править до 1858 г. Последствия туранского вторжения в Индию так больше никогда и не удалось стереть. Например, ислам, который был привнесен захватчиками, до сих пор исповедуют 320 млн жителей Индии[4].