Воздушная битва за Сталинград. Операции люфтваффе по поддержке армии Паулюса. 1942–1943

Интересно, что пилот И-153 лейтенант B. C. Надеев из 651-го ИАП 27 июля доложил, что в районе той же Клетской он тараном сбил ФВ-187, после чего сумел долететь до своего аэродрома и благополучно приземлиться. И в этот же день в 100 км южнее (в районе Нижнечирской) вылетевший на перехват немецкого самолета лейтенант П. И. Логинов из 2-й эскадрильи 629-го ИАП на своем И-16 в 09.00 тоже таранил мифический «Фокке-Вульф-187». «Противник уходил бреющим полетом, ведя сильный огонь и пуская ядовитый дым сероватого цвета», – писал в своем рапорте летчик.

Упомянутый «ФВ-187» являлся одним из типичных «фантомов» люфтваффе – мифических самолетов, которые регулярно видели и сбивали «сталинские соколы» на разных фронтах, но при этом почему-то никогда не попадавших в руки наших авиаторов даже в виде обломков. К таковым относились «Хе-113», «До-29», «Ме-115», «ФВ-198», «До-19» и другие. Причем некоторые из этих «призраков» существовали только в фантазиях, как тот же якобы истребитель «Фокке-Вульф-198», другие имели реальных прототипов (под именем «Хе-113» фигурировал не пошедший в серию истребитель Не-100). А вот тяжелый двухмоторный истребитель FW-187 «Фальке» действительно существовал, он был построен в количестве девяти экземпляров (три прототипа и шесть машин установочной серии). Однако машина не выдержала конкуренции с Bf-110, не была принята на вооружение, а все построенные самолеты были сведены в эскадрилью ПВО завода фирмы «Фокке-Вульф» в Бремене. Как и в случае с Не-100, в 1940 году RLM активно «рекламировало» FW-187 в качестве «нового тяжелого истребителя» для введения в заблуждение потенциальных противников. И достигло цели! В Советском Союзе к этой информации отнеслись со всей серьезностью, и рисунки самолета, наравне с «ФВ-198» и другими фантомами, красовались в справочниках-определителях, таблицах и на стенах авиационных школ. При этом в графах «размах крыльев», «длина», «масса» и т. п. стояли прочерки. Сообщалось лишь, что машина якобы оснащена двигателями DB-601, имеет максимальную скорость 580 км/ч и может использоваться в качестве штурмовика. Учитывая тот факт, что FW-187 был внешне похож на штурмовик Hs-129B, именно с ним чаще всего и путали этот самолет. Ну а что касается «ядовитого дыма», то к этой теме мы еще не раз вернемся…

По данным немецких документов, в этот день в этих районах были потеряны два вполне реальных сто десятых. Bf-110E W.Nr. 2409 из 3.(Н)/31 получил боевые повреждения 80 %, был ранен пилот обер-лейтенант Й. Кохбергер. Bf-110E W.Nr. 3833 из 1./ZG1 также получил боевые повреждения 50 %, был убит пилот унтер-офицер Г. Мелбхаймер и ранен радист ефрейтор В. Шульц. Однако установить, были они повреждены в результате таранных ударов или по каким-то иным причинам, не удалось.

28 июля 1-й танковой армии удалось прорваться к Верхнебузиновке и частично деблокировать 184-ю, 192-ю стрелковые дивизии и 40-ю танковую бригаду. 8-я воздушная армия тоже как могла поддерживала атаки 62-й армии, в основном нанося удары по наземным целям (танкам и автомашинам). Был выполнен 361 вылет, летчики отчитались об 11 сбитых самолетах при 10 потерянных.

18 вылетов, в том числе 14 – на разведку войск противника, осуществил 156-й ИАП. Подразделение в начале войны воевало на Ленинградском фронте на истребителях И-16, затем после длительного доукомплектования и перевооружения на ЛаГГ-3 в середине января 1942 г. прибыло на Волховский фронт, где в тот период шли тяжелые бои. За месяц полк потерял в воздушных боях 8 самолетов и 7 летчиков, после чего снова отправился на переформирование на авиабазу Сейма (в Горьковской области). Только 7 июля 156-й ИАП снова вернулся на фронт, теперь на Калининский, но уже 12-го числа летчики получили приказ лететь в Сталинград. С 15 июля полк базировался в Бекетовке, затем на аэродроме Верхе-Кумский. Совершив за две недели 303 вылета, он отчитался о 4 сбитых самолетах (17 июля – 2 Ме-109, 21 июля – До-217, 27 июля – Ме-109) при 5 потерянных истребителях (16 июля лейтенант И. М. Костеров был сбит в районе Морозовской, а старший сержант М. П. Спиряков пропал без вести в районе Цыпна, 24 июля старший сержант И. В. Задорожный пропал без вести северо-западнее Суровикино, а на следующий день старший сержант Г. А. Горлов не вернулся из вылета в район Калача).

28 июля во время разведывательного полета звено майора Виноградова в районе Ерицкого встретило ФВ-189 и сбило его (не подтверждается), а группа майора А. С. Егорова так же во время разведки в районе Верхне-Чирского сбила 2 Ю-88.

434-й ОИАП осуществил 74 вылета, что составило львиную долю от всей деятельности истребительной авиации в этот день. Первый самолет поднялся в воздух в 04.00, а последний приземлился в 20.10. При этом летчики провели несколько воздушных боев и заявили о 6 сбитых самолетах (5 Ю-88 и 1 Ме-109) при потере 1 Як-7Б (лейтенант Алкидов был сбит в районе Калачской переправы и выпрыгнул с парашютом).

Еще несколько истребителей вернулись на аэродром с пробоинами. «Деятельность вражеской авиации 28.7 была особенно мощной, – сообщает сводка 6-й немецкой армии. – Из-за большой активности красных воздушных сил не было возможности вести воздушную разведку советских войск западнее Дона».

Главными целями люфтваффе снова были переправа через Дон в районе Калача, а также подходящие к ней колонны советских войск. Надо отметить, что несмотря на то, что шел уже второй год войны, советские зенитчики и бойцы ВНОС тоже все еще слабо разбирались в типах вражеских самолетов и всюду видели упомянутые «фантомы». «В течение суток постами ВНОС отмечены непрерывные одиночные разведывательные полеты ВВС противника в районах Иловля, Дубовка, Калач, Н. Чирская, Котельниково, Зимовники на высоте 200—6000 м самолетами типа Хе-111, Ю-88, Ю-87, Ме-109Ф, Ме-110, ФВ-198, До-17, До-29, До-215, всего отмечено до 230 самолето-пролетов», – говорилось в журнале боевых действий 102-й НАД ПВО. А в следующие дни кто-то и вовсе разглядел в небе над Доном и Волгой бомбардировщики «Юнкере-8 9» и «Дорнье-19»!

29 июля передовые части немцев снова оказались в кризисном положении, группе из 30–40 советских танков удалось смять хорватский батальон и подразделения 16-й танковой дивизии, выйдя к командному пункту 14-го танкового корпуса, который пришлось срочно эвакуировать. Его части по-прежнему снабжались только по воздуху, так как все пути снабжения были перерезаны нашими войсками. Ко всему прочему в результате стоявшей жары и постоянных пожаров степь в районе Верхнебузиновки вспыхнула, и солдатам пришлось спасаться не только от вражеских танков, но и от наступавшей всюду стены огня.

Люфтваффе всеми имеющимися на данном участке фронта силами поддерживали оказавшиеся в затруднительном положении подразделения. «Штуки» и штурмовики Bf-109 и Hs-123 наносили удары по позициям советских войск и танкам на западном берегу Дона.

8-я воздушная армия осуществила 291 вылет. По советским данным, было сбито 9 самолетов при 3 потерянных. Летчики отчитались о 28 уничтоженных танках и 59 автомашинах. Как и в предыдущие дни, значительная доля вылетов – 68 – пришлась на 434-й ОИАП майора Ивана Клещева. Свой первый групповой вылет для прикрытия Калачской переправы полк выполнил в 04.30–05.25. В районе цели семерка Яков провела трудный воздушный бой с четверкой Ме-109Ф. Капитан Борис Пендюр сбил один мессер, два советских истребителя вернулись в Гумрак с тяжелыми повреждениями. Так, у Як-7Б лейтенанта Прокопенко была пробита система сжатого воздуха, разбито хвостовое оперение и прострелены лопасти винта. С трудом летчику удалось совершить посадку, при которой машина упала на фюзеляж и получила новые повреждения. А вот как журнал боевых действий описывал подробности вылета семерки Яков, состоявшегося в 06.15–07.20: «Не доходя до района прикрытия в районе Илларионовский нашими самолетами было встречено б самолетов противника Хе-111, шедших по направлению к Сталинграду. Звено наших самолетов под командой капитана Пендюр атаковало эти самолеты, после атаки они беспорядочно сбросили бомбы в поле и, развернувшись, пошли на запад. Наши самолеты, преследуя и атакуя, гнали их за Дон до района В. Голубая. Один Хе-111, ведущий второго звена, задымил и пошел со снижением. При атаке Хе-111 с близкой дистанции капитаном Пендюр с хвоста Хе-111 была пущена струя газообразного зеленого вещества, предположительно газа». В общем, атака в решающий момент сорвалась будто бы из-за неожиданного и коварного применения противником отравляющих веществ (на подобные факты наши летчики жаловались неоднократно и на разных участках фронта). А вот второе звено все-таки долетело до переправы и сбило там один Ю-88 (победа записана капитану Ивану Голубину).

В 10.15 эта же группа летчиков снова вылетела на прикрытие переправы у Калача. Там снова не было скучно, по прибытии на место они увидели большую группу «Штук», поочередно пикировавших на мосты, а вся местность внизу была окутана дымом. Если верить донесениям полка, последующий бой опять закончился полным разгромом противника: было сбито 4 Ю-87 и 1 Me-109. Сразу две победы одержал командир полка майор Клещев, заваливший два «лаптежника». Но не обошлось и без потерь: был сбит Як-7Б лейтенанта Рубцова, который погиб.

Для 156-го ИАП день сложился неудачно, прервав его «белую полосу». Во время вылета на разведку в районе Ерицкого были сбиты зенитной артиллерией истребители старшего лейтенанта В. И. Самохина и сержанта С. В. Жекова. А в 14.05 аэродром Верхне-Кумский, представлявший собой просто передовую площадку посреди бескрайней степи, был внезапно атакован большой группой Bf-109, которые уничтожили 3 ЛаГГ-3. После этого полк перебазировался в Абганерово, а потом постоянно менял места дислокации.

Немцы отметили многочисленные удары штурмовиков по плацдарму на реке Чир, действия бомбардировщиков и разведчиков в полосе 8-го армейского корпуса на северном фланге 6-й армии.

«Части измотаны морально, командиры настроены панически»

Тем временем разгромить немцев в районе Верхнебузиновки не удалось, а 30–31 июля подразделения 13-го танкового корпуса и нескольких стрелковых дивизий, которым удалось прорваться из котла, подвергаясь постоянным авиаударам, в беспорядке отошли на северо-восток к станице Голубая. «Части измотаны морально, командиры настроены панически, – сообщалось в журнале боевых действий фронта. – Полковник Журавлев, которому была поручена эта группа, пал духом и бездействовал». 8-я воздушная армия за два дня осуществила 828 вылетов, доложив о 80 поврежденных и уничтоженных танках, 300 автомашинах, 40 конных подводах и 12 сбитых самолетах. Немцы отметили очень сильные бомбовые налеты вражеской авиации по позициям и тылам 51-го армейского корпуса на Чирском плацдарме, осуществленные 30 июля. Потери от бомбардировок оказались очень серьезными (по немецким меркам): в 71-й пехотной дивизии было убито 17 человек и 75 ранено, в 297-й пехотной дивизии – 15 убитых и 79 раненых, в 44-й пехотной дивизии – 1 убитый и 8 раненых.

На следующий день советская авиация в основном бомбила и обстреливала уже позиции 8-го армейского корпуса в северном секторе. Так, 434-й ОИАП трижды группами по 14–15 истребителей сопровождал бомбардировщики Пе-2 в район Липоголовского. В ходе первой миссии летчики стали свидетелями воздушного боя и наблюдали, как сбитый парой мессеров ЛаГГ-3 горящим упал на землю. Звено капитана Ивана Голубина отделилось от эскорта и атаковало немцев. Старший лейтенант Иван Избинский утверждал, что его 20-мм снаряды рвались в фюзеляже Me-109, после чего тот резким пикированием ушел через облака к земле. Во время второго вылета уже сам капитан Голубин сбил еще один «Мессершмитт», который упал в районе Голубинской.

Собственные же потери 8-й воздушной армии за два последних июльских дня оказались очень большими, только 31 июля пропало без вести 30 самолетов. К примеру, 440-й ИАП потерял за последние два дня месяца сразу 6 ЛаГГ-3 и четырех пилотов – младших лейтенантов И. И. Петрова, И. И. Гутгарца и сержантов В. Д. Дуракова и П. Г. Кулака. Интересно, что 434-й ОИАП, в отличие от других полков, не понес в последнюю декаду июля никаких серьезных потерь и к тому же сохранил большую часть матчасти (был по-прежнему способен выполнять до 60 вылетов в день). Но командование по какой-то причине решило поберечь эту элитную часть до лучших времен. Уже в начале августа полк был переброшен для отдыха и доукомплектования на подмосковный аэродром Люберцы. Это в значительной степени «оголило» сталинградское небо перед августовскими сражениями.

Несмотря на некоторые неудачи, Гордову и Хрущеву удалось нанести передовым немецким частям, значительно оторвавшимся от своих тылов, серьезные потери и задержать их. К примеру, 14-й танковый корпус с 23 июля по 2 августа потерял в общей сложности 67 танков и САУ, в том числе 3 Pz. II, 52 Pz.III и 3 Pz.IV. План генерал-оберста Паулюса по быстрому захвату Сталинграда силами выброшенных вперед танковых и моторизованных дивизий провалился. Уже в конце июля штаб 6-й армии, проанализировав состояние частей 14-го ТК, признал все четыре входящие в него дивизии (16-я танковая, 3-я и 60-я моторизованные, 113-я пехотная) «пригодными для ограниченных наступательных задач». В корпусе после тяжелых сражений насчитывалось 205 танков (26 Pz. II, 149 Pz.III, 30 Pz.IV) и 17 штурмовых орудий. Состояние действовавшего южнее 51-го армейского корпуса было несколько лучше: пехотные батальоны имели от 40 до 60 % боевой силы (по немецкой шкале), 24-я танковая дивизия сохранила 85 % боевой силы. Корпус располагал 138 танками (27 Pz. II, 84 Pz.III, 27 Pz.IV), 17 штурмовыми орудиями и считался пригодным для любых наступательных задач.

Понесла потери и зенитная артиллерия люфтваффе. С 26 июля по 3 августа 9-я зенитная дивизия доложила о 26 сбитых самолетах, уничтожении 35 танков, 3 установок залпового огня, 13 орудий и 91 пулеметного гнезда. «В двух случаях, после оборонительного боя с наступающей пехотой противника, на поле боя перед тяжелыми батареями было насчитано 500 убитых», – говорилось в отчете. Собственные потери зенитчиков составили 6 орудий (5 88-мм зениток и 6 калибра 20-мм), 13 автомобилей, 28 убитых и 114 раненых.

«После боев на западном берегу силы армии будут слишком слабы для выполнения дальнейших задач, а именно взятия Сталинграда», – констатировал штаб 6-й армии 30 июля. Паулюс сообщил командованию, что дальнейшее наступление возможно только при участии 4-й танковой армии, после пополнения дивизий и восстановления нормального снабжения. Все эти дни бензин и боеприпасы для танков, вышедших к Дону, доставлялся только транспортными самолетами, перевозившими примерно по 200 тонн горючего в сутки. Посадка и разгрузка осуществлялась на нескольких площадках в степи к юго-востоку от Верхнебузиновки и в районе Нижнечирской. Поскольку на доставку запрошенных Паулюсом 1000 тонн грузов требовалось как минимум 5 дней, он попросил у командования 6-дневную паузу, перед тем как начать новое наступление.

Характерно, что во время боев к западу от Дона ни штаб Сталинградского фронта, ни штабы подчиненных ему армий не жаловались на безраздельное господство вражеской авиации, как это было за месяц до этого под Воронежем. Более того, бомбардировщики и штурмовики люфтваффе появлялись над полем боя лишь эпизодически, в основном нанося удары по переднему краю обороны или атакующим советским войскам. В ближнем тылу можно было относительно спокойно проводить перегруппировки, бесперебойно осуществлялось снабжение, а в небе нередко можно было видеть воодушевляющие бойцов полеты своих штурмовиков и истребителей.

Все дело в том, что в конце июля – начале августа люфтваффе было попросту не до Сталинграда. 20 июля Вольфрам Рихтхофен прибыл в новую штаб-квартиру в Мариуполе на побережье Азовского моря и на следующий день наконец официально возглавил 4-й воздушный флот. Примечательно, что приказ о назначении был напрямую подписан самим фюрером и вступил в силу еще 3 июля, однако был по какой-то причине задержан рейхсмаршалом Герингом. Штаб флота поначалу встретил Рихтхофена без воодушевления. «Я действительно имею репутацию ужасного начальника, – писал он в дневнике. – Здесь все боятся моей жестокости. Дела здесь делаются настолько вяло, что я не буду в состоянии долго сдерживать мой темперамент». В первую очередь новый командующий считал, что штаб флота погряз в административной и бюрократической работе, удалившись от линии фронта.

Рихтхофен же решил управлять им по привычной схеме VIII авиакорпуса. Последний теперь возглавил его протеже генерал Мартин Фибиг.

Первыми мероприятиями Рихтхофена на новой должности стала реорганизация IV авиакорпуса Пфлюгбейля по типу корпуса, которым ранее командовал он сам. Кроме того, после захвата Воронежа 2-я армия начала строительство долговременных оборонительных укреплений вдоль линии фронта, а венгры начали укрепляться южнее на западном берегу Дона. Чтобы не отвлекать на этот участок, ставший второстепенным, силы наступающего VIII авиакорпуса, для действий в этом районе была сформирована Тактическая авиационная команда «Норд» (Gefechtsverband «Nord») под командованием оберста Альфреда Бюловиуса. Первоначально в ее состав вошли I. и III./KG27, Aufkl.Gr.10, а также временная истребительная авиагруппа. Задача, поставленная команде, была простой: поддержка боевых действий 2-й армии. Бомбардировщики должны были атаковать советские аэродромы, а самолеты-разведчики осуществлять непрерывное наблюдение за тыловыми районами к северо-востоку и востоку от Воронежа.

Венгры имели свою авиацию, которая состояла из пяти отдельных эскадрилий: бомбардировочной (на Ca-135bis), истребительной (на Re-2000), дальнеразведывательной (He-111H-6/ R2), ближнеразведывательной (He-46K-2) и транспортной (на Ju-86K-2). Несмотря на то что воронежское направление у немцев считалось второстепенным и бои в воздухе трудно было назвать интенсивными, венгры умудрились до начала советского контрнаступления потерять 12 Ca-135bis, 8 Re-2000, 4 He-46K-2, 2 He-111H-6, 3 Ju-6K-2 и 1 Ca-101/3m. Причем несколько «Реджин» было сбито немецкими истребителями и зенитчиками, которые принимали их за советские И-16.

Рихтхофен возглавил флот как раз в период, когда план операции «Блау» был «выброшен в мусор», а вместо последовательного достижения поставленных целей вермахт развернул наступление по быстро расходящимся направлениям. Начиная в 8 июля основными целями бомбардировщиков и штурмовиков стали Ростов и переправы через Дон. Налеты на эти цели проводились почти беспрерывно в течение двух недель, причем мощь воздушных атак с каждым днем нарастала. Так, 15 июля, по советским данным, на Ростов, расположенный южнее железнодорожный узел Батайск и переправы было сброшено 400 фугасных и осколочных бомб. На следующий день Ju-88, Не-111 и Ju-87 сбросили на те же цели 500 бомб всех калибров, а 17 июля – 600 бомб. 18 июля IV авиакорпус, усиленный за счет авиакорпуса Фибига, осуществил 700 вылетов в район Нижнего Дона, сбросив на железнодорожные объекты и переправы около 1000 фугасных, осколочных и зажигательных бомб, включая боеприпасы большой мощности вроде SD1700 и SC1800. В результате был сильно поврежден железнодорожный мост через Дон и разрушено два наплавных моста.

«После первого налета 18 июля на Подгорное (5 км северо-восточнее Воронежа), где находились русские танки, мы в течение трех дней выполнили несколько миссий в районе Ростова-на-Дону, где русские пытались переправить их грузы и массы войск через Дон на юг, – писал штурман Ханс Райф из 3-й эскадрильи KG27 «Бёльке». – 19 июля нам удалось с высоты 4200 м добиться прямого попадания в понтонный мост, несмотря на сильный огонь зениток по нашей небольшой группе, так что взрывы были слышны в машине, и различные осколки, повредившие обшивку. Вторая атака была против забитой войсками дороги Ростов-на-Дону – Новочеркасск после посадки для дозаправки и вооружения в Краматорске. Далее на востоке наши войска уже достигли Дона в его излучине. Из уважения к русским зениткам мы бомбили на этот раз даже с 5500 м». На сей раз на Ростов и Батайск было сброшено около 800 бомб. 20 июля немцы продолжали бомбить переправы через Дон, к Ростову тем временем уже подходили части 17-й армии, а им в скором времени предстояло самим переправляться на южный берег. В тот день «Штуки» из I./StG77, которая за неделю до этого выполнила 30-тысячный вылет на Восточном фронте, атаковали скопления автомашин и войск в Ростове, а также на переправах через Дон. «Уничтожен Батайский наплавной мост и Аксайская переправа; ж. д. мост через Дон для прохода ж. д. составов не пригоден, хотя мост разрушен не был», – констатировал штаб 105-й НАД ПВО, которая, располагая к началу июля всего 60 истребителями, отчаянно пыталась прикрывать данные объекты.

21-го числа на Ростов и Батайск, а также на переправляющиеся советские войска было сброшено 1500 бомб всех калибров. К налетам были снова привлечены Не-111H-6 из I./KG100 «Викинг», Ju-88 А из «противокорабельной» III./LG1 и торпедоносцы из II./KG26 «Лёвен», базировавшиеся в Крыму и подчинявшиеся оперативному командованию «Зюд». В тот день они сбросили на Ростов 23 тонны бомб, в том числе несколько SC1800. При этом советских истребителей, как это уже было год назад, в воздухе больше не было видно. Отступающие и деморализованные бомбежками солдаты наблюдали лишь идущие ровным строем «Хейнкели», пикирующие с воем сирен «лаптежники» и десятки мессеров.

Кульминацией воздушной битвы стали 22–23 июля, во время которых посты ВНОС зафиксировали 1200 самолето-пролетов люфтваффе в районе Ростова. На советские войска, железнодорожные узлы и линии было сброшено около 3000 бомб! Одновременно с этим при поддержке «Штук» из StG77 2-й батальон полка специального назначения «Бранденбург» захватили переправы в дельте Дона, открыв танкам путь на юг.

Гитлер был окрылен. Ростов пал настолько быстро, а его войска захватили фактически без боя так много территорий, что сопротивление Красной армии, казалось, окончательно сломлено. Командующий наступавшей на Кавказ 1-й танковой армии Эвальд Кляйст докладывал о слабом сопротивлении и массовых фактах дезертирства у русских. Есть такая особенность мозга – округлять все в лучшую сторону. Вот и фюрер 23 июля решил, что «Советы разгромлены». Согласно новому плану уже операции «Эдельвейс», немецкие войска должны были окружить и уничтожить советские части, которые бежали через Дон. Затем должна была последовать оккупация всей береговой линии Черного моря, включая военно-морские базы. Ну а потом следовала заключительная фаза. Подвижные соединения наступают на юго-восток на Грозный и далее, вдоль побережья Каспийского моря, на Баку.

В подписанной 23 июля директиве Гитлера за № 45, в которой, кроме определения наступательных задач, были определены и приоритетные цели для люфтваффе: «Задачи авиации состоят в том, чтобы сначала крупными силами обеспечить переправу войск через Дон, затем оказать поддержку группировке, наступающей вдоль железной дороги на Тихорецк. После этого ее главные силы должны быть сосредоточены для уничтожения армии Тимошенко.

Наряду с этим оказывать помощь наступлению группы армий „Б” на Сталинград и Астрахань. Особое значение имеет при этом заблаговременное разрушение города Сталинград. Кроме того, следует при случае производить налеты на Астрахань, движение судов в нижнем течении р. Волга должно быть парализовано путем сбрасывания мин…

Чтобы в ближайшее время лишить противника возможности доставлять нефть с Кавказа, необходимо разрушить используемые для этой цели железные дороги, а также парализовать перевозки по Каспийскому морю».

27 июля Рихтхофен летал в Калиновку возле Винницы, где находилась новая гауптквартира Гитлера. Там он встретился с начальником Генерального штаба люфтваффе генерал-оберстом Хансом Гшоннеком и рейхсмаршалом Герингом. Рихтхофен обсудил с ними планы предстоящих операций. Командующий 4-м воздушным флотом и его начальник штаба генерал Гюнтер Кортен были недовольны решением фюрера. Зона действий флота теперь достигала неимоверных размеров, в то время как число боеготовых самолетов сократилось с 1610 к началу наступления до 1359 по состоянию на 28 июля. При этом 4-й ВФ теперь должен был вести три отдельные кампании: оборонять растянутые позиции вдоль Дона, поддерживать наступление на Сталинград и Кавказ, да еще и атаковать железные дороги и минировать Волгу.

Глава 3

Пункты назначения

«Бомбы сброшены на нефтебаржи»

В 1942 г. кавказская нефть поставлялась в центральные районы СССР только по двум транспортным артериям: нефтеналивными судами по Волге и цистернами по однопутной железной дороге Астрахань – Урбах, проходящей восточнее, по границе Казахстана. Бесперебойное функционирование этих магистралей имело огромное стратегическое значение для страны. Кроме танкеров и нефтебарж, по Волге регулярно ходили пассажирские пароходы, военные транспорты и другие суда различного назначения. В среднем через Сталинградский речной порт летом 1942 г. ежедневно проходили около 20 кораблей. Непосредственно перевозка нефтепродуктов в основном осуществлялась предприятием «Волготанкер», располагавшим в тот момент примерно 170 самоходными и несамоходными баржами. Условия судоходства были довольно тяжелыми. Узкий фарватер, сильное течение, наличие крутых поворотов и перекатов, интенсивное движение – все это требовало большого напряжения от судовых команд и их капитанов.