Тот самый мужчина

– Разве тебе можно быть на ногах столько времени? – спросил он.

Брови взметнулись вверх, и Рита уперлась кулаками в бока:

– Да ну?

– Вопрос вполне уместен. Ты беременна.

Теперь в больших карих глазах отразилось притворное удивление:

– Неужели?

Джек вздохнул – разговор принимал нелепый оборот.

– Смешно. Послушай, я только что об этом узнал, поэтому ты могла бы проявить хоть каплю снисходительности.

Она села на стул напротив. Села с явным облегчением.

– С какой стати? Это не я виновата, что ты не знал о ребенке. Ты мог с самого начала об этом узнать, Джек, если бы написал мне. – Она протянула руку и сорвала сухой листок с цветка в горшке. Потом снова взглянула на него. – Но ты не написал. Вместо этого ты исчез, предоставив мне считать тебя умершим.

Да, он вполне ее понимал, но это не изменит того факта, что он поступил так, как считал в то время необходимым. Он должен был выбросить ее из головы. Мыслям о ней не нашлось места на военной базе в той выжженной пустыне, это отвлекало и угрожало безопасности его самого и его подчиненных.

Конечно, вначале он полагал, что, если думать о ней, это поможет выживать, напомнит ему о том, что есть другой мир вне того ужаса, в котором он очутился. Но через две недели после возвращения в военную часть произошло событие, убедившее его, что образы домашней жизни лишь сеют смятение. Рисовать в уме ее лицо – это опасно.

Поэтому он спрятал воспоминания в темный глубокий угол в мозгу, запер на замок. Это далось ему нелегко, но Джек был уверен, что поступает правильно.

А сейчас он уже не так в этом уверен.

– Почему? – спросила она, сложив руки на стеклянной круглой столешнице. – Ты мог хотя бы сказать мне, почему ты не написал.

Он смотрел прямо ей в глаза:

– Сейчас это не важно. Что было, то было. Мы должны иметь дело с тем, что есть сейчас.

Рита покачала головой, откинулась на спинку стула и постучала пальцами по столу.

– Джек, «мы» – это не про нас. Больше не про нас.

Широкое окно около него выходило на Главную улицу. Позднее солнце освещало тротуар и людей, прогуливающихся в вечерней прохладе. Все выглядело буднично, нормально. Мирно. Но он все равно не может расслабиться. Он отвернулся от окна и посмотрел на женщину, которую успел так хорошо когда-то узнать.

– Поскольку есть ребенок, есть и «мы», – сказал он. – Если ты думаешь, что я брошу своего ребенка, то ты ошибаешься.

Она опустила руки на живот. Это свойственно всем беременным женщинам или Рита чувствует угрозу, исходящую от него?

– Джек…

– Мы можем поговорить об этом, вместе все решить, – сказал он. – Но основное – я сейчас здесь. Тебе придется с этим смириться.

– Не тебе мне приказывать, Джек. – Она грустно улыбнулась. – У меня своя жизнь, свой бизнес. И своего ребенка я воспитаю.

– И моего.

– Учитывая, что твоя половина и моя переплелись, – насмешливо заметила она, – то да.

– Такой подход неприемлем. – Джек видит упрямый огонек в ее глазах – она не передумает. Что ж… Он способен переупрямить кого угодно.

– Джек, по-моему, тебе следует уйти. – Она встала и одной рукой потерла живот.

Он проследил за этим движением, и сердце подскочило. Его ребенок. Внутри женщины, которая принадлежала ему такое короткое время.

– Я провожу тебя домой, – сказал он и встал.

Она усмехнулась:

– Я дома. Я живу наверху. Там у меня квартира.

– Ты шутишь. – Он посмотрел на потолок. Ничего себе. Наверняка квартирка совсем маленькая. – Ты живешь над пекарней?

Она обиделась:

– Ну и что? Это удобно. Я встаю в четыре утра, чтобы заняться выпечкой, а для этого мне нужно только спуститься вниз.

– Ты же не собираешься растить моего ребенка в помещении над пекарней?

Глаза у нее блеснули, темная бровь изогнулась, и Джек понял, что ступил не на тот путь. Но не имеет значения, какими словами он это выразил, если вывод однозначен: его ребенок не будет жить над пекарней. Это точно.

– Круг замкнулся, – сказала Рита, подошла к входной двери, широко распахнула ее и махнула рукой… чтобы он выметался. – Джек, уходи. Я этого хочу.

– Хорошо. – Он не стал спорить. Сейчас не стал. Он прошел мимо нее и задержался, уловив ее запах и… тепло ее тела. Все в нем сжалось, перевернулось, толкнуло его к ней. Он взял в ладонь ее подбородок и приподнял. Их взгляды встретились. – Рита, ничего не закончилось, все только начинается.

Подогнув под себя ноги, Рита устроилась на кушетке в своей – да, правильно, крошечной – квартирке.

– Что мне делать, Джина? – спросила она сестру в телефон.

Вместо ответа раздался крик сестры:

– Алли, не смей опять лить молоко на собаку!

– Но почему? – послышался в телефоне тонкий детский голосок.

Несмотря на собственные сложности, Рита засмеялась. Алли было два года, она отличалась упрямством, но прелестная улыбка обычно помогала ей не получить нагоняй.

– Потому что собачке это не нравится! – крикнула Джина, а в трубку прошептала: – Вообще-то дура-собака это любит и всю ночь вылизывает себя. Пол липкий, собака пахнет прокисшим молоком. Ужас!

В такие минуты Рите очень не хватало своей семьи. Родителей. Сестры. Двух старших братьев. Племянниц и племянников. Они все жили в Огдене и работали в семейной пекарне. Семья Маркетти – шумная, дружная, все отчаянные спорщики. Иногда Рита так сильно скучала, что была готова кинуться к ним.

Как сейчас, к примеру.

– Майкл и Браден Франко! – снова закричала Джина. – Если вы будете кататься на скайтбордах по лестнице и что-нибудь себе сломаете, то я сожгу эти доски на костре.

Пятилетние близнецы отличались непоседливостью и любознательностью, и Рита их обожала.

Наконец Джина облегченно выдохнула:

– Опасность миновала. Прости, дорогая. О чем ты говорила?

– О Джеке. Он жив. И он здесь. – Рита закусила нижнюю губу, изо всех сил стараясь не заплакать, хотя Джек ее не видит. Но все равно она не хотела доставить ему, даже невидимому, такое удовольствие.

Разве она уже не пролила море слез по нему? После того как за два месяца не получила от него ни слова, она поверила, что его больше нет на свете, что он наверняка убит в сражении где-то далеко. Какая другая причина могла быть, чтобы не написать ей?

Всего за одну неделю полгода назад они почувствовали, что их соединяет нерушимая сила. Она отдалась ему с неистовостью, несмотря на то что они почти не знали друг друга. Знаешь ты человека пять дней или пять лет – к чувствам это не имеет отношения.

Рите хватило менее пяти дней, чтобы понять: Джек ее мужчина. Он уехал и не вернулся, а ее охватила боль потери. А потом… потом она узнала, что беременна.

– Он… у тебя? – прошептала Джина, словно Джек мог ее услышать. – В твоей квартире?

– Нет. – Она бросила взгляд на лестницу, хотя не ожидала, что Джек там появится. – Нет, его здесь нет. Я имею в виду, что он приехал в Сил-Бич. Сегодня пришел в булочную.

– О боже. А что ты сделала? А что он сказал? Где, черт возьми, он был? Почему не написал тебе? Вот негодяй!

– Я едва не закричала, увидев его, – призналась Рита. – Потом я его обняла.

– Конечно, ты его обняла. А потом дала ему по шее?

Рита засмеялась:

– Нет, но жаль, что в тот момент об этом не подумала.

– Ну, если я тебе нужна, то Джимми присмотрит за детьми несколько дней, а я прилечу и сама намылю ему шею.

Рита со вздохом улыбнулась:

– Джина, знаю, что всегда могу на тебя рассчитывать.

– Разумеется. Итак, где он был?

– Не знаю.

– Почему не написал?

Рита нахмурилась:

– Не знаю.

– Ну что он сказал?

Рита хлебнула травяного чая из чашки.

– Он хотел всего лишь поговорить о ребенке.

– Ничего себе.

– Вот именно. – Рита тяжело вздохнула и поставила чашку на кофейный столик. – Он удивился, увидев, что я беременна. Кажется, его это не обрадовало.

– Нам не нужна его радость. Но почему бы ему и не обрадоваться? Подожди. Не отключай телефон.

Ожидая, Рита опустила голову на спинку кушетки. Ее квартирка уютная и удобная. Есть гостиная, кухня со всем необходимым оборудованием, спальня и ванная, правда, такого размера, что она постоянно билась локтями о дверцу душа. Стены в квартире мягкого зеленого цвета, висят фотографии в рамочках с видами пляжа, гор и членов семьи.

– Ну вот, – сказала Джина. – Я отнесла ребенка Джимми. Когда нервничаю, я должна ходить и махать руками.

Рита рассмеялась:

– Джина, со мной все в порядке. На самом деле. Мне просто нужно с тобой поговорить.

– Ну конечно.

У сестры было четверо чудесных ребятишек, младшей всего восемь месяцев, и еще обожающий ее муж. Рита на минуту позавидовала Джине. Потом погладила свой живот медленными нежными движениями. И у нее тоже есть ребенок. Она не одна. И не важно, что Джек ушел от нее, чтобы неожиданно ворваться в ее жизнь.

– Как ты собираешься поступить? – спросила Джина. – Что ты чувствуешь?

– Ни в чем я не уверена – это ответ на оба вопроса. – Рита встала с кушетки и подошла к окну, выходящему на Главную улицу. Она стояла в темноте и думала о том, что тонкая ниточка связывает ее со старшей сестрой.

– Я не знаю, что делать, – призналась Рита, – потому что не представляю, что у него на уме.

– Что бы ни было, ты справишься, Рита, ты не одинока.

– Вообще-то одинока.

– Ты все еще его любишь?

Рита положила ладонь на стекло – холод проник в кожу.

– Я буду дурочкой, если это так? – прошептала она.

Глава 3

Джек поднял голову.

– Что с тобой происходит? – Отец вошел в кабинет, который прежде был его. Томас Бьюканан – высокий, подтянутый, с сильной проседью в волосах, острым взглядом голубых глаз. Передав повседневное руководство компанией старшему сыну, Томас оставил за собой место в совете директоров, чтобы быть в центре событий, в том числе держать в поле зрения сына.

– Ничего, – ответил Джек и уткнулся в пачку документов на письменном столе. – Почему ты спрашиваешь?

– Ну, хотя бы потому, что ты чуть не оторвал голову Шону, когда он не смог быстро внести в компьютер план судоходства.

– Это его работа. Он должен успевать.

Джек посмотрел на отца, увидел настороженный, проницательный взгляд и отвернулся – он не настроен на беседу и не может удовлетворить отцовский интерес. Он знал, что после возвращения к гражданской жизни семья беспокоилась о нем, и больше всех отец. Но что Джек мог поделать? Ничего. Терапия и сочувствие ему не нужны, и он не хочет говорить о том, что видел на поле боя. Он хотел бы забыть об этом и жить той жизнью, какая была у него раньше. Пока что не получается.

После нескольких секунд молчания отец произнес:

– Я все-таки не понимаю, почему ты сменил мебель в офисе. И стол зачем-то передвинул. Это мой отец поставил стол у окна, и стол ни разу не передвигали. До сих пор.

Джеку стало неловко, и он заерзал в объемистом черном кожаном кресле. Он сделал кое-какие изменения, когда занял отцовское место. Главное – он передвинул стол красного дерева так, чтобы сидеть спиной к стене, а не вырисовываться на фоне окна.

Да, он знал, что это глупо и ему не нужно опасаться снайперов, но трудно отбросить прочно укоренившиеся привычки, которые сохраняли ему жизнь.

– Мне так нравится, – ответил Джек.

Отец вздохнул:

– Почему бы нам не поговорить?

– Мы уже разговариваем, – сказал Джек.

– Но ни о чем важном, с тех пор как ты вернулся. Словно ты все еще слишком далеко и до тебя не добраться.

– Папа, я здесь.

– Частично, но не полностью. Я каждый день себя спрашиваю, когда же мой сын наконец приедет домой.

Джек тоже себя об этом спрашивал. У него было ощущение, что часть его осталась в жаркой пустыне, и он не знает, когда найдет эту часть, и найдет ли вообще.

– Папа, я очень стараюсь.

Томас сунул руки в карманы брюк и в замешательстве стал раскачиваться на каблуках.

– Я просто хочу чем-то тебе помочь. Чтобы ты дал мне такую возможность. Я-то думал, что, если ты возьмешь на себя руководство, это поможет вернуть тебя в обычную жизнь. Заставит снова радоваться жизни. Но ты продолжаешь отгораживаться. От меня, от сестры и от брата. Черт, ты даже не ходил на свидания с тех пор, как вернулся, сынок.

– Я не хочу ни с кем встречаться. – Ложь. Все клеточки в нем хотели Риту, но он не поддастся. Он не в том состоянии, чтобы участвовать в ее жизни.

– Должен заметить, что это ненормально.

– Я здоров, – сказал Джек.

Томас покачал головой:

– Нет, не здоров. Пока не здоров. Но ты поправишься. – Он подошел к сыну, положил обе руки на стол и нагнулся к нему. – Придет день, и ты поправишься, Джек. Я бы хотел, чтобы ты в это поверил. Постарайся, хорошо?

– Постараюсь. – Он посмотрел в глаза отцу и опять соврал: – Все хорошо, клянусь.

Отец кивнул и отошел от стола:

– О’кей. Оставим этот разговор.

«Слава богу», – с облегчением подумал Джек.

– Я завтра отправляюсь в Сан-Диего, – сказал отец. – Мы с Сэмом возьмем лодку, чтобы половить рыбу на уик-энде. Хочешь присоединиться?

Мальчики Бьюканан, как называла всех троих мама, обычно проводили выходные, ловя рыбу. В прежние времена Джек ничего так не любил, как отправиться на рыбалку с младшим братом и отцом. Но сейчас мысль оказаться в лодке под их вопрошающими взглядами представлялась ему сущим кошмаром. Они изведут его вопросами, он будет негодовать, и всех ждет малоприятное время.

Помимо этого, говорил себе он, есть Рита. И решения, которые надо принимать.

– Я не могу, – сказал он. – У меня планы, которые нельзя отложить. – Рита не знает о его планах поговорить с ней об их ребенке.

– Планы? – Томас удивленно улыбнулся. – Это хорошо, сынок. Действительно хорошо. Чтобы доказать, как я рад, я даже не спрошу тебя, что ты собираешься делать.

– Спасибо, – сухо ответил Джек.

Отец хлопнул в ладоши и потер их.

– Ну что ж, заберу рыболовные снасти и поеду в Сан-Диего.

– Привет Сэму.

– Передам.

Отец ушел, и Джек перевел дух. Напряжение не отпускало, тогда он встал, прошелся по кабинету, подошел к дальнему окну и посмотрел на море. Внизу пляж с любителями загара на раннем солнце, равномерное движение воды, когда от ветра образовывалась зыбь и волны, и это продолжалось бесконечно.

В кабинете было тихо, и обычно Джек это ценил. Но сейчас тишина стучала в голове подобно настойчивому стуку в дверь. Образы Риты, – прежние, вчерашние, – заполняли его мозг, и он почти ждал, что она появится в кабинете.

Но этого не произойдет.

Рита ни за что не пришла бы к нему, она слишком сердита на него, и он ее не винит. Но это не помешает ему сделать то, что он должен. Она беременна его ребенком, и черт его подери, если он проигнорирует это.

Постучав в дверь, вошла его помощница Линда Холлоуэй, женщина средних лет, деловая, с отрывистой манерой говорить.

– Прошу прощения, мистер Бьюканан, у вас встреча в двенадцать тридцать с капитаном «Королевы моря».

Четыре месяца Линда скрупулезно следила за тем, чтобы Джек без сучка и задоринки вошел в курс обязанностей отца: за его графиком, за ближайшими делами и вообще за всем, чем занималась компания Бьюкананов. Джек ей благодарен, но прямо сейчас ее появление ему ни к чему.

«Королева моря» – это их последний океанский лайнер. И Джек должен был встретиться с капитаном, чтобы утвердить последние детали первого круиза, который начнется через месяц. Но сегодня встреча не состоится.

– Отмените встречу, – произнес он.

– Что? – не поняла Линда. – Но капитан специально прилетел из Аризоны.

Еще один неблаговидный поступок ляжет тяжестью ему на плечи.

– Ничего не могу поделать. У меня неотложное личное дело. Поместите капитана в лучшую гостиницу в городе и скажите ему, что мы встретимся завтра утром.

– Но…

– В восемь утра на пристани. Я буду там, и мы все осмотрим и все обговорим.

Джек достал пиджак из стенного шкафа и торопливо надел.

– Но…

– Линда, – твердо произнес он, – мне надо быть в другом месте, и это не может ждать. Договоритесь с капитаном.

– Да, сэр. – Линда была вынуждена согласиться.

– Спасибо. – Джек обошел вокруг нее и, не оглянувшись, вышел из кабинета.

– Он вернулся.

Рита посмотрела на свою помощницу, рыжеволосую Кейси:

– Ты о ком?

Кейси кивнула в сторону столиков в углу булочной:

– Тот крутой парень, который тогда увел тебя. Он снова здесь.

У Риты часто забился пульс, она медленно повернула голову и посмотрела через плечо. Джек сидел за тем же столиком, за которым просидел почти целый день вчера. На нем был черный костюм, черная костюмная рубашка и темно-красный галстук. Он выглядел именно так, как его описала Кейси: круто.

Будто почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней и встретился глазами. Моментально кровь у нее в жилах превратилась в огненную реку, в животе возникло нервное трепетание. С самой первой встречи он так на нее действовал.

В ту минуту, когда он взял ее руку в тот первый вечер на пляже, она ощутила это. Что-то особенное. Волшебное.

Она не испугалась, когда он вышел из темноты. Наверное, ей следовало испугаться, но вместо испуга она почти почувствовала, что… ожидала его появления.

Они пошли к небольшому кафе, сели за столик на открытой веранде и заказали кофе. Они просидели три часа, рассказывали о своей жизни, хотя Рита говорила больше, чем он. Он не говорил о своей семье или где он живет, сказал только, что его имя Джек Бьюканан и что у него есть неделя, чтобы пожить нормальной жизнью, и он не хочет попусту терять ни минуты.

А когда он проводил ее к отелю, ни один из них не захотел попрощаться. Он прошел с ней по вестибюлю к лифтам с зеркальными дверями, и она смотрела на их отражение, когда они стояли рядом. Он такой высокий, она такая маленькая. Но они подходят друг другу – так подумала она, – словно созданы быть вместе.

Он повернул ее к себе и спросил:

– Как насчет завтра? Давайте встретимся, Рита.

– Да, – быстро согласилась она.

– Замечательно. – Он сверкнул улыбкой, мгновенно отразившейся в прозрачных голубых глазах. – Я буду здесь… в девять? О’кей?

– Может, в восемь? – спросила она. Ей хотелось поскорее встретиться с ним.

– Даже лучше. – Он наклонился, взял в ладони ее лицо и поцеловал.

Она замерла и зажмурилась. Один раз, два раза его рот осторожно коснулся ее рта, будто ожидая ответа.

А ей было мало. Никогда она не чувствовала к мужчине того, что заставил ее почувствовать Джек. Даже разговор с ним волновал, а теперь, когда она узнала вкус его губ, то поняла, что хочет продолжения.

Она обвила его руками за шею и прильнула к нему. Соски заныли, в теле зуд. Голова закружилась, а он обхватил ее и крепко поцеловал. Его язык касался ее языка, они дышали друг другу в рот, и ей казалось, что соприкоснулись их души. В теле проснулась и вспыхнула каждая клеточка, будто она находилась в коме всю жизнь и только сейчас по-настоящему живет.

Им обоим было все равно, смотрят ли на них. Его большие сильные руки скользят по ее спине, в голове лишь одна мысль – как безумно она его хочет. Но. она не женщина на ночь и не пойдет на это даже с ним.

Джек оторвал губы от ее рта и прижался лбом к ее лбу.

– Вы опасная женщина, – прохрипел он.

– Я никогда так не думала…

Он сверкнул улыбкой. Против такой улыбки женщине не устоять – пронзала насквозь.

– Когда я смотрю в ваши шоколадные глаза, это… словно наслаждение дорогим виски, – пробормотал он. – Я пьянею, погружаясь в них.

– А ваши похожи на небо после грозы в горах, – сказала она. – Ясные, яркие, без тени облаков.

Улыбка у него исчезла, и он опустил руки.

– Думаю, что теней у меня достаточно, но рядом с вами я их не замечаю.

– Я рада. – Рита приподнялась на носках, чтобы он опять ее поцеловал.

Он положил руки ей на плечи и отступил назад. Покачав головой, он сказал:

– Если я вас сейчас поцелую, то не смогу уйти.

Рита это оценила. Она понимала, что не разумно отправляться в постель с мужчиной, которого только что встретила, и не важно, что она отчаянно этого хочет.

– Поэтому я уйду, пока еще могу.

– Наверное, так лучше, – ответила Рита, хотя тело требовало другого: просить его остаться.

– Если вы продолжите и дальше смотреть на меня своими потрясающими глазами, то я буду не в силах уйти.

– Тогда уйду я. – Она протянула руку к кнопке лифта.

– Мне нравится, когда женщина сильная и решительная.

– Не очень-то сильная. – Рита посмотрела на него, жар разливался у нее внутри. – Но я уйду. Спокойной ночи. Увидимся в восемь.

– В семь, – уточнил он.

– Даже лучше, – повторила она его прежние слова. Дверцы лифта с шорохом раскрылись. Она вошла внутрь, повернулась и взглянула на него. – В семь. Я буду готова.

– Замечательно, – успел произнести он, пока дверцы не закрылись, – потому что я готов прямо сейчас.

Рита прислонилась к стенке кабины, улыбнулась и поднесла руку ко рту, словно могла сохранить вкус его губ. Лифт поднялся на ее этаж, и она поняла, что сегодня ночью ей будет не до сна, но ее ждет восхитительное утро.

– Рита? – Кейси потрясла ее за руку. – Эй, Рита! Ты в порядке?

– Что? – Она отвела взгляд от Джека и посмотрела на помощницу, с трудом освобождаясь от воспоминаний.

– Да, все в порядке. – Рита кивнула. – Просто… устала.

И еще обозлена, обижена и сбита с толку. Столько разных ощущений, что и не счесть.

– Точно в порядке? – Кейси подтолкнула ее к стулу. – Может, сядешь?

– Нет. – Рита улыбнулась. – Все хорошо. Действительно. Послушай, присмотри за залом, а я принесу еще поднос с канноли.

– Конечно, но ты позови меня, в случае чего.

– Не будь такой паникершей. – Рита похлопала Кейси по руке и торопливо прошла через вертящуюся дверь на кухню, где хотя бы на минуту будет предоставлена сама себе, чтобы сделать дыхательные упражнения, а иначе она просто лопнет. Ей необходимо немного времени, чтобы прийти к решению.

– Рита, возьми себя в руки, – промямлила она, сняла фартук с крючка у двери, надела, завязав тесемки на толстом животе. Привычные движения помогли успокоиться.

Рита тщательно вымыла руки в раковине, вытерла чистым полотенцем и оглядела свои владения – ее детище до последней выпеченной булочки.

На кухне ей комфортно. Рита с братьями и сестрой выросла, работая в итальянской пекарне в Огдене. Еще совсем маленькой, едва доставая до разделочного стола, Рита помогала, посыпая мукой белую поверхность, где раскатывали тесто. Она любила запах булочек, кексов, пирожных и печенья. Любила месить руками тесто в огромной миске. Она вкладывала в это свой решительный характер.

– Все тесто на свете не поможет мне сейчас, – прошептала она, раскладывая бумажные салфетки на металлический поднос. Затем она осторожно выложила готовые канноли, украсила блестящим шоколадом. Для нее этот процесс не менее важен, чем проба готовых изделий до того, как вынести их в магазин.

Убедившись, что все канноли выстроились как солдаты, Рита проверила миски с поднимающимся тестом, похлопала по нему, чтобы оно осело и смогло подняться вторично – она пекла хлеб до закрытия булочной, потому что посетители любили взять свежую буханку домой. Затем она проверила аккуратные ряды металлических полок на одной из стен и сделала в уме заметку сказать Кейси, что надо еще упаковать печенье с кленовым пеканом.

– И я не знаю, что мне делать, – громко произнесла она в пустой кухне.

– Вопрос: почему? – разнесся эхом низкий голос Джека.

– Джек, тебе не следует здесь находиться.

– Твоя помощница Кейси сказала, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Рита закатила глаза: придется поговорить с ней. Хотя нагоняй ни к чему не приведет. Если неотразимый мужчина попросит Кейси встать на голову, она встанет. А поскольку такие неотразимые, как Джек, появляются не часто, Кейси не устояла.

Рита смирилась с неизбежным и повернулась к Джеку.

– Джек, у меня сейчас нет на тебя времени. Я работаю.

Она подошла к подносу со свежими канноли, но не успела взять поднос в руки, как это сделал он.

– Ты не должна носить тяжести.

Конечно, приятно, что он кинулся ей на помощь, но пусть не думает, что она беспомощный нежный цветок.

– Я постоянно ношу подносы. Я беременна, а не калека. – Не дав ему возразить, добавила: – Я вообще-то осторожна. Я не хочу рисковать своим ребенком.

– Нашим ребенком.

– Да, ребенком, – со значением уточнила она. – А теперь отдай поднос.

– Не глупи. – Он повернулся к двери в магазин.

– Значит, я глупая?

– Я сказал – не глупи. Есть разница.

Дверь раскрылась, и Рита услышала слова Кейси, обращенные к Джеку:

– Большое вам спасибо.

Рита достала декоративные коробки для печенья бискотти. Она сама его упакует, и у нее будет причина остаться здесь и быть подальше от Джека. Но, скорее всего, это не сработает.