Минус всей моей жизни

– Частный самолет??? – удивленно переспросил Сергей, подняв брови.

Женя кивнула, пожав плечами.

– Ну, денежный лимит не был вами озвучен, а обычных билетов, как вы сами могли догадаться, уже не было. Посылать Виктора Петровича с пересадками в нескольких городах, с моей точки зрения, показалось как-то неправильно, поэтому я обзвонила все авиакомпании, которые занимаются частным извозом, и у одной, как оказалось, был свободный самолет. Довольно комфортабельный лайнер, я в интернете картинки видела, доставит прямиком в Турцию, на борту – двухразовое питание и напитки. – Женя вздохнула. – Если что-то не так, я могу позвонить и отказаться. У вас еще остались вопросы, Сергей Викторович? Или я могу пойти вещи собирать?

– Иди, иди, секретарша! – насмешливо проговорила Вика, ухмыльнувшись. – И забудь дорогу в нашу фирму, рыжая!

Женя, чуть прищурившись, посмотрела на нее, а затем бросила последний взгляд на Сергея. Он молчал, хмуро и пристально глядя на нее.

Секунда. В Жениных глазах блеснуло сиреневое пламя, всколыхнув волну гнева, обиды, разочарования и… Сергей чуть прищурился, пытаясь понять, не ошибся ли он… Что еще в этих глазах, неприязненно смотрящих на него?? Что еще?? Ошибся?.. Нет, это было отчаяние. Отчаяние. Отчаяние.

И он знал об этом. В его груди вдруг разверзлось что-то неприятное, отвратительное, скребущее душу… Что-то, ужасно напоминающее угрызения совести…

Она раздражала его. Ужасно, неописуемо! Он помнил ее сегодня утром на парковке: вызывающий взгляд, наглый, уверенный тон… «Слышишь, парниша?»… Он помнил свое бешенство, вызванное ее идиотской выходкой с благородным намерением защитить своего дружка, помнил злость, отвращение и черт побери! Эти ужасные, рыжие волосы! Эти чертовы мерзкие веснушки! Да он терпеть ее не мог, насмехался над ней, не хотел ее видеть ни секунды в своей жизни!

Но… но… но…

Она все сделала. Выполнила за три часа все чертовски сложные и казавшиеся невыполнимыми задачи! Она собрала все подписи, проявив смекалку и ум, она, черт возьми, выбила его папашке крутые билеты на крутой самолет! Сергей уже представлял, какое гордое и высокомерное лицо будет у его отца, когда он увидит эти, тешащие его самолюбие, шикарные билеты! И она… Сергей видел ее взгляд. Она была в отчаянии. А значит, ей нужна была эта работа. Очень нужна, раз она отбросила эмоции и проявила столько усердия, чтобы сделать все, что он попросил…

Совесть скребла все сильнее, и Сергей уже трижды ненавидел себя за то, что эта рыжая поставила его в такую ситуацию, за то, что он чувствовал, что поступает неправильно, увольняя ее, что поступает непрофессионально…

Женя смотрела в его глаза ровно секунду, а затем отвернулась и уверенно вышла из кабинета.

– И Слава Богу. – сказала довольная, как соломенная баба на масленице, Вика. – Зачем она нам тут, тем более, рыжая?.. Правильно сделал, Сережа, что убрал ее. Она будет только мешать.

– Да, борзая девка. – поддакнула Лена, с таким же сияющим лицом глядя на ушедшего в разбор собственных внутренних ощущений Сергея. – Слышал бы ты, как она с нами нагло днем разговаривала! Если бы не Краснохатов, мы бы ее раскатали паровым катком…

Сергей их совсем не слушал. Он злился на себя, на Женьку и еще десять раз на судьбу, чувствуя, как его всего разрывает противоречиями. «Оставь все, как есть, и ты завтра забудешь о ней… Это только одна-единственная дурацкая девчонка, никто даже не узнает, что ты уволил ее из личных мотивов… Оставь все, как есть, и ты завтра о ней забудешь…» – шептал его внутренний голос, но…

– Да черт бы ее побрал!!! – выругался Сергей и, резко вскочив со стула, импульсивно вылетел за дверь.

– Эй, Сереж, ты чего?!? – крикнула Вика, но он ее не слышал.

Женя еще была там, Сергей видел ее расстроенное лицо, когда она натягивала сапоги, видел, как подрагивали ее руки, застегивая молнию на обуви, и, проклиная себя за этот самый идиотский в его жизни, но, возможно, все-таки правильный поступок, стремительно подошел к ней.

*** «Плюс»

Ну вот и все. Придется начинать сначала… И как объяснить родителям, что она была уволена в первый же день с хорошооплачиваемой и удобной для совмещения полуставочной работы? Скажет, что начальник оказался тем самым кретином, который перекрыл им сегодня утром выезд с авторынка и с которым Женя не очень культурно «поговорила», вследствие чего, получилось все это? Да еще эта его дурацкая нелюбовь к рыжим… Ну она-то что ему сделала??? Нет, она не скажет, ничего не скажет, а постарается быстро найти что-нибудь другое, ей так чертовски нужно накопить эти деньги, кто бы знал!!!

Ощущая, как обида и ужасное расстройство тянут ее душу в разные стороны, а ладони дрожат от нестерпимого желания поплакать и покричать, выплеснуть гнев на весь этот досадный день, который просто нужно перешагнуть, стереть и жить дальше, без идиота Минаева, без «Черного полюса», без этих дурочек Лены и Вики, Женька обувала сапоги и не слышала, как к стойке подлетел Сергей.

– Женя. – жестко окликнул он ее, и она вздрогнула, устало посмотрев на него. Серые, ледяные глаза, сияющие жутким недовольством и какой-то тонкой, едва уловимой, но очень мощной мужской силой, влиянием, господством над любой ситуацией, внимательно заглянули в фиалковые глаза девушки и стали их очень конкретно изучать: у Жени даже появилось чувство, что он пытается прочитать ее мысли, и ей стало немного не по себе. – Поскольку в Листе ознакомления отсутствуют лишь две подписи, то я, так и быть, тебя не уволю. Можешь остаться на фирме. – снисходительно разрешил Сергей, слегка ухмыльнувшись Жене, словно добрый хозяин, простивший нашкодившую собачку.

Женька не поверила своим ушам, но бешеный, срывающий крышу, гнев не позволял ей здраво оценивать ситуацию. Вы только поглядите на этого надутого, объевшегося лебеды, монгольского сайгака!!! Он сейчас стоит перед ней с таким видом, будто сделал ей самое великое одолжение в ее жизни, гад такой! Пусть катится к чертям, она с таким зазнавшимся, высокомерным любителем покомандовать, одуревшим от своих денег и влияния ослом навьюченным, работать не будет! Вот еще, станет она унижаться после такого «разрешения», она тут, вообще-то, на части рвалась, чтобы доказать, что она любую задачу решить сможет, а он ей так пренебрежительно: «можешь остаться…» Козел, козел, ненавистный кретин!!!

За окном вдруг что-то громыхнуло, будто нагруженный разным железным хламом самосвал неудачно перепрыгнул кочку на дороге, и сознание Жени включилось.

Включилось понимание, зачем ей нужна эта работа. Включилось лицо кашляющей и задыхающейся маленькой Поли. Включился здравый смысл.

А уважение к себе она заслужит. Хоть и рыжая.

– Я останусь только потому, что мне действительно нужна эта работа. – серьезно и с нажимом проговорила Женя, как бы пытаясь продемонстрировать, что она вынуждена принять его не слишком уж соблазнительное предложение, и Сергей кивнул:

– У тебя испытательный срок. Три месяца. Будешь хорошо работать – получишь постоянную ставку. Ясно? И никаких проколов. Слажаешь – уволю.

– Договорились. – кивнула Женя, мстительно думая про себя: «Не дождешься, кретин!» Сергей еще секунду пристально смотрел ей в глаза, а затем раздраженно вздохнул и вихрем умчался в свой кабинет, хлопнув за собой дверью.

Женя привела рабочий стол в порядок и, накинув пальто, направилась к выходу с фирмы.

На улице было все также серо и пасмурно. Дождь не шел, но холодный, промозглый ветер окончательно стирал из памяти теплые и солнечные летние деньки, оставляя лишь предупреждение о надвигающейся зиме и высоких снежных сугробах.

Пытаясь переварить все произошедшее, Женя медленно добрела до киоска с мороженым, подрагивая от холода, но зная, что мороженое, охладив ее изнутри, поможет отвлечься от хмурых и безрадостных мыслей о ее новом начальнике и успокоить разбушевавшиеся нервы, переключив организм на защиту от переохлаждения.

Все также медленно Женя доплелась до своей машины и, увидев, что «сосед» слева уже уехал, радостно плюхнулась за руль, распахнув дверь как можно шире и, продолжая с наслаждением уплетать мороженное, стала изучать множество кнопок на приборной панели, чтобы понять их значение и возможную полезность для нее самой.

Вдруг неожиданно снаружи автомобиля раздалось гневное:

– Твою ж мать!!!

Нутро Женьки будто встало вверх тормашками: испытывая тошноту от звуков этого голоса, Женька резко выпрямилась и посмотрела через лобовое стекло: перед ней снова, как будто это был чертов плохой сон, испытывающий ее на прочность и призывавший пройти через семь кругов ада, или родовое проклятие, стоял не кто иной, как Сергей, снова сунув руки в карманы брюк, снова с гневом глядящий на нее, снова, черт побери, рядом с ней, да что же это такое?!? Он что, ее преследует?!?

Она вздохнула и вышла из машины, с удивлением глядя на злого-презлого Сергея и невозмутимо жуя мороженое.

– Что случилось, Сергей Викторович?

Сергей чуть наклонил голову, посмотрев на Женю так, будто он сейчас затолкает ей мороженое глубоко в глотку и еще в парочку мест в неистовом желании выплеснуть ярость.

– Ты что, думаешь, водители могут ужиматься до состояния водопроводной трубы??? – гневно прошипел он и махнул на свой синий «Экстрейл», который, как оказалось, преспокойненько себе стоял с правой стороны от «ласточки» Жени, ни дальше, ни ближе, как ровно в десяти сантиметрах от ее машины. – Или, может, ты в автошколе пропустила пару уроков правильной парковки?? Как я в нее залезу???

Женька не удержалась и тихонько, мстительно хихикнула, желая сообщить своему дражайшему боссу, как именно ему стоит сложиться и в кого из милейших насекомых нашей планеты превратиться, чтобы сесть в свой треклятый тарантас, но сдержалась, вместо этого недоуменно поглядев на пустое место слева от своей машины и пробурчав себе под нос:

– Так здесь вот еще ближе машина стояла, должна же я была как-то вылезти, тем более я торопилась, не хотела опаздывать, вот мне и пришлось…

Сергей раздраженно закатил глаза и, грубо схватив Женю за плечи, резко развернул к себе и уставился на нее сияющими стальным, сокрушительным гневом серыми глазами.

– Да мне по барабану, Женя!! – насмешливо и злобно прошипел он, испепеляя ее взглядом. – Убирай сейчас же свою букашку, да поживее, мне ехать надо, я спешу! Ну, ну???

Он развернул ее и подтолкнул, к счастью, несильно, к водительской дверце «Опеля», правда, и от этого толчка Женя чуть не подавилась мороженым.

Великолепно! Вышел на улицу и опять стал самим собой: командует, хамит, толкается… Злобный монстр ты, Минаев, с фиолетовыми рогами и черной бородой!! Кретин, которому все мало… Ну ничего, Сергей Викторович, и на дерзкого бизнесмена с замашками Северной звезды найдется свой ковш!!!

– Хорошо, Сергей Викторович, только не кричите, я уберу машину. Вы же спешите. – ядовито проговорила Женька и медленно, словно старая-престарая улитка на льду, двинулась к своей машине, потихоньку, словно в замедленной съемке, села за руль и очень неторопливо завела мотор, мельком глянув на Сергея.

Он наблюдал за ней, нетерпеливо подергивая ногой, а когда понял, что она мстит ему за утреннее происшествие, поднял брови и вспыхнул так, что Женьке, не сдерживающей довольной, коварной улыбки, показалось, что он сейчас превратится в ракету и улетит в Космос с красно-черным пламенем, вырывающимся из задней части. Серые глаза обледенели дальше некуда, излучая такую бешеную ярость, что Женька даже немного испугалась, а затем испугалась «много», когда Минаев стремительно подошел к ней и, с силой схватив ее за локоть и тряхнув, бешено прошипел:

– Не испытывай мое терпение, слышишь?!? Если через минуту ты не отодвинешься от моей тачки на приличное расстояние, я…

– Что? – перебила его Женя, храбро (это с виду, внутри нее, при этом, все как-то неприятно сжималось, только девушка упорно не желала называть это чувство словом «ужас») глядя в его глаза. – Вы – что? Уволите меня? Не можете, мы не на рабочем месте.

Сергей ухмыльнулся, насмешливо посмотрев на нее.

– Не смеши меня, глупышка. Я что, по-твоему, только вчера на должность заступил, чтобы не понимать таких примитивных вещей? – он наклонился к ней, пристально и жестко глядя в ее фиалковые глаза своими серыми, излучающими раздражение и презрение, собственное превосходство и чувство вседозволенности, но Женя, Женя… в этот миг ощутила странный магнетизм, как будто она не могла оторвать от него взгляда, как будто что-то, включая приятный мужской парфюм, легкую щетину на его щеках, длинные ресницы и темные брови, что-то не давало ей отвернуться, хоть он и злился, хоть она и ненавидела его всей душой, но…

На мгновение этой злости не стало. Лишь притяжение. И именно в этот момент Женя вдруг осознала, что означали слова Светы насчет его обаяния. Это едва уловимое, еле заметное, почти не ощутимое качество, но обладающее мощной, непреодолимой силой, которая оказывает неизгладимое впечатление на слишком чувствительное, слишком впечатлительное женское сердце. Обаяние подкупает, заставляет подчиняться, воздвигает перед глазами женщины Эверест из тех самых крепких черт характера, вроде мужества, самостоятельности, решительности, бесстрашия и целеустремленности, которых по воле природы-матушки так недостает женщине, но в которых она страшно нуждается как слабый, правда, желающий казаться сильным, пол, однако, не желающий себе в этом признаваться (отсюда и женская эмансипация – при недостатке тех самых мужских качеств, женщина вынуждена взращивать их в себе самой, чтобы ощущать себя самодостаточной, целостной, полноценной). А чего стоит только их умение обращаться с тобой так, как ты того желаешь, с целью завоевать, добиться, или даже укротить?..

И к чему сейчас были эти мысли в дурной рыжей головушке, если Сергей был в секунде от того, чтобы завязать ее узелком и сунуть в багажник для прекрасного и длительного отдыха??? Женька очнулась как раз вовремя, чтобы услышать следующую фразу:

– Послушай меня сюда: если ты сейчас же не уберешь машину, я сам ее уберу, в ближайший столб. Как тебе такая перспектива, девочка?

Женька вырвала локоть из его руки и, гневно оттолкнув его, захлопнула дверь, диву даваясь, как в ее дурацкую голову секунду назад могла прилететь мысль о каком-то пресловутом обаянии вообще в отношении этого бешеного и грубого кабана, а вслух злобно и язвительно проговорила:

– Очень заманчивая. А столб можно самой выбрать, или здесь тоже вы будете решать, Сергей Викторович?

Сергей насмешливо поднял брови, но промолчал, по-видимому, решив не напрягать ради ответа своей новой секретарше мышцы лица понапрасну, а Женя же, осознав, что все равно проиграла в этой неравной битве, холодно проговорила, взявшись за руль:

– Мы утром тоже спешили, Сергей Викторович. Я хотела сказать вам лишь то, что не всегда все в этом мире стремится удовлетворять только ваши интересы…

– Ты закончила басни с моралью читать? – гневно осведомился Сергей, с силой хлопнув кулаком по крыше машины. – Может, ТЕПЕРЬ ТЫ УБЕРЕШЬ СВОЮ ДОЛБАННУЮ ТАЧКУ И ДАШЬ МНЕ ВЫЕХАТЬ, ИЛИ Я ИЗ ТЕБЯ И ТВОЕЙ ЖЕЛЕЗЯКИ КОЛОБОК СКАТАЮ, ИДИОТКА?!? – прошипел он яростно, еле держась от громкого ора, а Женька, теперь, наконец-то, реально напугавшись за свою судьбинушку и здоровье, поспешно махнула рукой и, быстро и мило прощебетав: «До завтра, Сергей Викторович!», рванула прочь с парковки, кипя в горячей лавине разных, негодующих громкими голосами внутри нее эмоций.

*** «Плюс»

– Кретин, чтоб ему провалиться! – от души ругалась Женька, положив голову на письменный стол в комнате Игоря и глядя на суетящихся в бесцельном, спутанном движении рыжих и черных маленьких рыбок в аквариуме.

Игорь же в это время с самым важным видом восседал рядом, спиной к своей подруге и лицом к своему другу компьютеру, что-то быстро там листая, набирая на клавиатуре какие-то команды и задумчиво выжидая, пока «железный дружок» досчитает до ста процентов и откроет очередное заумное окошко.

Женька покосилась на его спину все в той же темно-красной футболке с надписью на английском: «Come to the Dark Side» («Переходи на темную сторону» – с англ.), и тяжело вздохнула, вконец запутавшись в собственных злых эмоциях.

– Слушай! – встрепенулась она, хлопнув Сторожева по длинной, худой спине. – А может, мне, все-таки, ну… нафиг пойти? Уволиться оттуда, в смысле? Я же его на дух не переношу, а этот поганец, судя по сегодняшним заданиям, устроит мне испытательный срок в аду, да еще эти его команды, «сделай то», «сделай это», без всяких «спасибо» и «пожалуйста»… Он же меня в могилу сведет!

Игорь резко отбросил мышку и повернулся к Женьке, сверкнув голубыми глазами из-под специальных компьютерных очков.

– Зябликова, ну ты дура совсем, что ли??? Никаких «уволиться»!!! Этот борзый кретин сначала должен пожалеть, что так с тобой обращался, что его ненависть к тебе, основанная лишь на нелюбви к рыжему цвету волос и том факте, что ты якобы спасала меня из его лап – это все туфта параноидальная и дерьмо собачье! – Игорь наклонился к растерянной Женьке и настойчиво проговорил:

– Ты должна сделать так, чтобы он почувствовал себя виноватым перед тобой за свое грубое поведение, а для этого, Женька, тебе всего лишь нужно стать самой умной, – принялся с азартом загибать пальцы Игорек, – самой быстрой, самой аккуратной и самой лучшей секретаршей в мире! Ты только представь его рожу, когда ты пошатнешь все его принципы и обратишь его внимание на свое неразумное поведение!! Женька, да когда он поймет, что ты идеальна, он изменит свое отношение к тебе, вот увидишь! Это психология начальника. – умно изрек Игорек, облокотившись на спинку своего стула. – Самый лучший работник для начальника какой, Женька?

– Который не рыжего цвета, молчит в тряпочку и сидит под столом? – недовольно буркнула Женька, снова уставившись в аквариум.

– Молодец, балда, почти угадала. – усмехнулся Игорь, дав подруге легкий подзатыльник. – Самый лучший для начальника тот, кто НЕ КОСЯЧИТ.

Женя насмешливо фыркнула.

– Да таких не бывает, дурень! Невозможно делать много дел и не упустить что-нибудь из виду. Мы же люди, а не машины.

– Значит, ты будешь первой, Зябликова. Заставь его пожалеть. Стань превосходной. – не унимался Игорь, а Женька с горечью покачала головой:

– Ты же с ним сегодня встречался! Ты считаешь, этот нахальный, властный конь, который сам себя под уздцы водит, может хоть о чем-то в своей жизни жалеть? Да у него и жалости-то нет, мне кажется.

Игорь рассмеялся и покачал головой:

– Жалость есть у всех. Вот увидишь.

Женя не стала возражать и портить Игорьку наивную картину мира в его голове, а лишь устало посмотрела через окно, на темное, почти черное небо, усеянное множеством мерцающих, таинственных и таких далеких точек, тем более, что в дверном проеме вдруг возникла голова Раисы Васильевны с большой, округлой челкой и зачесанными назад ободочком остальными седыми волосами, которая строго зыркнула через толстые стекла очков на Женю, затем – на внука, и скрипучим, но важным голосом проговорила:

– Эй, голубки, а не поздно вы воркуете-то? Время к десяти подходит, Игорек, тебе скоро спать ложиться… Марш домой, Евгения, завтра приходи, давай-давай… – поторопила Женю любезная бабушка Игоря, помахав перед собственным носом рукой, как ветряной мельницей, и та встала, а Игорь недовольно застонал:

– Бабушка! Да какое «спать», время еще детское, что ты Женьку гонишь? Пусть сидит, мы же не шумим… И у нас разговор важный…

– Все разговорчики утром надо говорить, на чистую и свежую голову! – беспрекословно изрекла Раиса Васильевна, а Женя улыбнулась, зевнув и действительно почувствовав себя очень усталой:

– Ладно, Игорек, пойду я действительно… Завтра вставать рано, с утра работаю…

– Помни: стать суперзвездой! – тихо бросил вслед уходящей Женьке свое напутствие Игорь, и девушка мельком подумала, что в этом, наверное, что-то есть… И вышла из комнаты друга, хлопнув дверью.

Глава 4. «Плюс»

Целая неделя прошла для Жени ровненько, словно морская гладь во время штиля в океане: спокойно и без эксцессов. Девушка училась, наконец-то потихоньку подтягивая все свои хвосты, закрывая задолженности и меняя впечатление преподавателей института о себе в лучшую сторону, что несказанно ее радовало при том обстоятельстве, что у Жени была еще и работа.

А вот работа для Зябликовой, как огромный и очень густой, со спутанными, колючими ветками кустарник, в любую секунду могла больно цапнуть, сделай она хоть малейшее неверное движение в сторону.

Чтобы не вызывать гнева со стороны своего начальника Сергея Викторовича Минаева, которого Женька в сердцах и с абсолютно чистым, как Ниагарский водопад, раздражением и глубокой неприязнью, будучи очень даже, на редкость, взаимной, называла «кретином», Женя старалась почти не показываться ему на глаза, сидеть ниже травы и тише воды и работать с особым упорством и тщательностью, чтобы у кретина не было ни малейшего шанса к ней подкопаться.

Целая прекрасная пятидневная рабочая неделя протекла без сучка без задоринки: Женя знакомилась с новым коллективом, который, за исключением Вики Гордеевой, Лены Старцевой и, конечно, сотрудников их отделов, которые, не желая портить отношение с начальницами, поддерживали их стремление развеять прах новой секретарши по ветру на крыше завода, отнесся и принял рыжеволосую девушку очень даже дружелюбно; Женя все больше углублялась в нюансы своей работы и становилась все уверенней с каждым днем, тем более, что ее альтруистические наклонности помогать всем и каждому, кто имел счастье обратиться к ней за помощью, не оставались забытыми милыми работниками «Черного полюса» и все больше прокладывали дорогу к взаимному дружелюбному отношению.

Хотя, если говорить положа руку на сердце, то без маленьких гадостей, которые при любом удобном моменте пытались сделать Женьке все те же Вика с Леной, поражая своим мелким масштабом и изобретательностью, свойственной обычно детям из пионерского лагеря, да и то – лишь с наступлением темноты (то кофемашину из розетки выдернут, то важные сообщения от Минаева якобы «забудут» передать, то документацию специально составят с ошибками и т.д.), и которые заставляли серые, всегда суровые глаза Сергея в очередной раз в раздражении закатиться к потолку, и, судя по его виду и кислой мине, будто он съел целую тонну мха-лишайника, не проходящие без последствий для его отношения к Жене, все же, без этих гадостей работа Жени была бы больше похожа на почти что нормальную.

Но, к счастью, разум в ее голове вовремя включал лампочку, закрывая гнев в дальней комнате ее чувств и выдвигая на передний план полное, безответное безразличие к тому мелкопакостному идиотизму, что неизменно периодически творился вокруг нее, и в этом ей очень сильно помогали новые друзья: Света, которая была до того удивлена, что Женьку не выбросили за порог еще в первый день, что целых два часа подряд таращила на нее свои болотные глаза и периодически тыкала ей в плечо пальцем, видимо, проверяя, не развилась ли у нее рыжая и длинноногая галлюцинация на почве усталости от работы, учебы и прочих забот; и Семен, странный, прямой, очень чувствительный и до безобразия внимательный к предметам гардероба и вообще к своей или чужой внешности, но теплый, как южное солнце, уютный в общении, словно плывешь с ним по реке в одном направлении или сидишь на диване, укрывшись общим пледом, и чертовски интересный, увлекающийся разными видами искусства, начиная с литературы и написания стихотворений прямо «на ходу» и заканчивая рисованием и лепкой из пластилина, что в совокупности бесконечно притягивало Женю к нему, хоть она до сих пор и не определилась, влюблена она в него или ее чувства из другого разряда?

Как бы то ни было, жизнь текла своим ручьем, и Зябликова, пользуясь принципом «опускай голову ниже, когда проходит «кретин»», и «ничего не отвечай, когда у «кретина» есть к тебе претензии и замечания», жила спокойно и наивно полагала, что так оно и будет дальше, раз она так умно все придумала, но судьба всегда держит руку в кармане: никогда не знаешь, что она там прячет – раскрытую ладонь или кулак.

Октябрь-месяц неизменно принес в город настоящий осенний холод, первые заморозки, рисующие узоры на поверхности грязных луж, серость и тоску в душе, пар изо рта и многочасовые очереди в «Шиномонтажи», где в ожидании готовности своей машины можно было успеть прочитать сборник стихов поэтессы «серебряного века» Зинаиды Гиппиус от корки до корки раза эдак на три.

Женя работала с утра и, по своему обыкновению, встав заранее, в шесть часов, но просидев с кружкой кофе за передачей «С добрым утром, город!», где шла ужасно увлекательная рубрика «Самоделкин», в которой сегодня демонстрировали, как из старых, дырявых носков сделать превосходную римскую штору на окно, она припарковалась у входа ровно за три минуты до восьми часов, а провела магнитным пропуском по замку входной двери на фирму ровно за минуту до установленного начала рабочего дня, так что теперь она, с раскрасневшимися от холода на улице щеками, на ходу расстегивая свою пуховую куртку персикового цвета и громко стуча каблучками сапожек, вихрем влетела в секретарскую и плюхнулась на свой стул, быстро, коленом, ткнув круглую кнопку включения компьютера на процессоре под столом, который кто-то чертовски догадливый закрепил как раз на этом удобном уровне, и даже не сразу заметив огромный букет нежно-розовых хризантем, украшенных белыми бусинками и серебристыми блестящими бабочками на зажимах, возвышавшийся в голубой, толстопузой вазе, заботливо вытащенной кем-то (наверное, тем же, кто и притараканил этот огромный букетище в такую рань) из тумбочки в углу секретарской.