Тихий охотник

Короче, пользуйся, тестируй, если еще глюк вылезет – будем вместе дорабатывать.

То есть тараканы у меня в голове после ДЗ – длинного замыкания – решили что-то в схеме управления поменять, потом ко мне одного из своих направили – типа, объясняй, Илюха, выкручивайся.

Стоп, я же вчера какого-то урода грохнул. Вычеркнул из списка живых. Прекратил материальное существование.

Меня ж теперь искать будут. Ну, не меня, а кого-то, кто это сделал.

Эту рубашку нужно будет выбросить. Я натянул спортивные штаны с карманами на молниях, футболку. Телефон и мелкие деньги отправились в один карман, паспорт в другой. Часы – на левую руку. Покрутил в руках бейсболку, вспомнил, что теперь никакой солнечный удар мне не грозит. Проверим…

Потом заглянул на кухню, подержал в руках чайник. Ни есть, ни пить не хотелось. Увидел пакетик с остатками растворимого кофе, понюхал: в общем-то, пахло вкусно. Вкус и запах различаю. И на том спасибо.

Я опять взял в руки книгу: обложки не было, она была словно разрублена топором, и страницы держались вместе только в самой нижней части. Эх, Арина Родионовна расстроится… Я завернул остатки книги в пакет для мусора, в другой пакет засунул порванную рубашку, тихо выбрался из квартиры.

Пакеты отправились в мусоропровод.

Никита Мельников

В среду вечером ко мне в гаражах подошел Радик Асадуллин, «Героин», и попросил меня подменить его завтра. Год назад его жена Гульнара родила ему двойню, в дополнение к уже имеющимся двоим разновозрастным детям, и получила почетное звание «Мать-героиня». Радик тут же, с легкой руки одного из приятелей, стал «Отцом-героином».

Я устроился сюда работать полгода назад. Это были не просто гаражи, это был большой гаражный комплекс, обслуживающий ХимМаш. Двадцать боксов, большая ремзона для машин, мойки, склады, столовая, медпункт, в общем, все как полагается.

– Никита, мне завтра нужно народ доставить в аэропорт, и одного чувака сюда. – Радик почесал затылок. – А мне в обед малышню на прививки везти, не успею…

– Поменяться на завтра? Да, смогу, диктуй, что, где, когда?

В четверг к обеду я «доставил народ» в количестве четырех человек в аэропорт, помог донести вещи, немного прошелся по новому зданию аэровокзала, потом услышал сообщение о прибытии нужного рейса и заглянул в зал прибытия.

Мне сразу подумалось, что парень, идущий самым первым в группе прилетевших, и есть мой пассажир: один, сумка на плече, беззаботный взгляд по сторонам. Он мельком глянул на таблички с именами в руках встречающих, с интересом посмотрел на стеклянную крышу, по сторонам, обнаружил туалет и направился туда.

Я вернулся в Форд, лениво развалился на сиденье, прикрыл глаза.

Парень вышел на площадь, уткнулся взглядом в крупную надпись «СлавХимМаш" на боку моего микроавтобуса, неторопливо пошел дальше, купил пирожок, какой-то напиток.

Рекогносцировку местности проводит, усмехнулся я. Не курит: курильщик сразу после самолета, выйдя на улицу, дымить начнет. И подкрепиться не мешает, непонятно же, что дальше будет. Ну, давай, особо не тороплюсь. Я понаблюдал за ним, откинулся на спинку, прикрыл глаза…

– Я – Пушкин! – Парень уверенно подошел к Форду, заглянул в дверь.

– Совпадает. – Я улыбнулся. – Ну, тогда садись, Пушкин. Поехали.

Мы познакомились, он устроился на переднем сиденье.

– Скажи, Пушкин, а почему тебя за рубежом мало знают? – Я подождал, пока он немного наглядится по сторонам. – Вот Толстого, Достоевского сразу вспоминают, а про великого поэта как будто и не знают.

– Мне кажется, все из-за перевода. – Тихон сразу понял мой вопрос. – Прозу легче перевести, а вот как перевести так, чтобы читатель прочувствовал всю красоту, поэтичность поэта. Вот, например:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты.

– Я сразу представляю что-то воздушное, прекрасное, летящее в облаках! Разве это можно повторить на другом языке? – Он развел руками.

Мы замолчали. А через некоторое время я заметил, что он что-то тихо бубнит, вроде напевает. Я прислушался. Тихон глядел в боковое окно и действительно негромко пел: «… Широка страна моя родная…». А потом вроде бы и задремал, до самого Славатска…

В пятницу около десяти у меня зазвонил телефон.

– Алло, автовокзал? – Говорил мужчина. – А первый автобус на Калиновку в полдень идет?

– Вы ошиблись, – я мгновенно узнал этот голос. – Это домашний телефон.

Я положил трубку и машинально присел на табуретку. Оба-на! Звонил Игорь Котов, мой бывший коллега-начальник из городского отдела внутренних дел. Что-то случилось!

Причем воспользовался придуманной нами еще в отделе схемой, когда нежелательно, чтобы кто-либо что-то услышал лишнее.

Схема простая: в якобы случайном разговоре будет произнесено место и время встречи, только встреча будет на час раньше сказанного. И про мою родную Калиновку вставил, чтобы я сразу врубился.

Без пяти одиннадцать я сидел в зале ожидания автовокзала на крайнем кресле у прохода и пялился в телефон, когда мимо прошел Игорь, в неприметных штанах, легкой ветровке. Остановился у табло, поглазел на расписание, на часы и быстро вышел.

Хорошо мне знакомая темно-зеленая Лада-«пятерка» с тонированными стеклами стояла за следующим перекрестком. Я добрел до нее, небрежно глянул по сторонам, дернул заднюю правую дверку машины и нырнул внутрь. Игорь сидел на заднем сиденье.

– Здорово, Мельник!

– Здравия желаю, товарищ капитан!

Мы, как могли в тесноте, по-мужски обнялись. Он выдержал паузу, спокойно сказал: «Мухомора кончили».

У меня раскрылись глаза. Мухомора знали, наверное, все в городе. Мы хотели его посадить, улик и свидетелей не хватало, потом хотели просто засадить … ему что-нибудь… куда-нибудь … в своих мечтах-разговорах.

– Вчера вечером в парке у Дворца культуры. В начале десятого. – Игорь словно начал докладывать. – Ты знаешь, что Шишкин сейчас в охране исполкома работает?

– Мишка-Шишка? Знаю. – Я кивнул.

– Он в 21:12 вышел покурить. Увидел, как через площадь девушка прошагала к Дворцу культуры и дальше между ДК и парком. В парке этот дохлый маяк светил, не совсем темно было. – Игорь сделал паузу. – Стоял, курил. Небо черное, и тут одновременно молния и гром шарахнули, как будто прямо над парком. Он говорит, аж присел. Молния полнеба осветила, и сразу полная темнота: по маяку ударила. И крики какие-то из парка. Потом девушка выбегает, в его сторону бежала, и буквально рушится на асфальт. Шок. А за ней собака следом. И палка в зубах.

– Какая собака? – Похоже, во мне сразу проснулся бывший оперативный работник. – Может, гулял кто с ней, свидетель?

– Говорит, серая, крупнее средней, породу не понял. Когда увидел, что девушка в крови, на собаку подумал. – Котов задумчиво постучал по спинке переднего сиденья. – Михаил сразу скорую вызвал, наряд. Жива, но врачи пока не пускают. Я в парк через час подъехал, когда труп нашли.

– Точно он? – не выдержал я.

– Знаешь, хороший вопрос. – Он усмехнулся. – Череп раскрошенный. Только на нем остальном наколками вся его биография написана. Пальчики уже тоже совпали.

– Игорь, а ты ведь меня сюда вытащил не просто для того, чтобы радостью поделиться.

– Соображаешь, старший лейтенант. – Игорь посмотрел куда-то вдаль. – Когда я подъехал, уже ливень был. Кирьян там, конечно, все вокруг облазил с фонариком и пакетиком: окурки насобирал, драную обложку от книги, каменюку подозрительную какую-то. И твою записку нашел.

– Какую записку? Почему мою? – Я удивленно посмотрел на него.

– Бумажка с адресом. Мартовская, 4 кв 29. Это же тот адресок, куда ваши командировочные приезжают? И почерк уж очень знакомый. – Он вопросительно посмотрел на меня.

– Да, я ее Тихону отдал. Вчера прилетел, командировочный, на завод. – Я потер лоб. – Он? Да нет, навряд ли. Как свидетель – может быть… Хотя что ему там вечером делать? Днем мимо шел, бросил? Прочитал, выронил… То есть ты говоришь, что будет неплохо, если я его об этом аккуратно поспрошаю?

– Говорю, – улыбнулся Игорь. – Аккуратно, без пыли, без спешки.

– Есть, товарищ капитан.

– Сейчас ко мне свидетель приходил, рука в гипсе. Сам. Типа, рассказать за кореша. – Котов посмотрел на меня. – Некто гражданин Кукушкин.

– Кукан? Сам пришел? – Просто день удивительных историй.

– Сам. Идут они, значит, вдвоем по парку, воздухом свежим дышат, – продолжил капитан. – Девушка мимо идет, только познакомились, разговорились, и вдруг выскакивает маньяк с битой, на Мухомора, то бишь гражданина Мухорова, набрасывается, голову разбивает, а Кукану, мол, руку калечит, девушку тоже вроде задел. По бумажке читал, готовился, с протоколом сверил, чтобы слово в слово. А потом проболтался, без протокола уже, что он тому типу ножом след на лице оставил, а еще у него, мол, бронежилет под рубашкой был. – Он посмотрел на меня. – Нет, в медсанчасть никто с порезами лица не обращался.

– Сам не мог, или на пару с Хруном? Конкурента убрать? Типа «Акела промахнулся, нам нужен новый вожак»?

– По-другому бы сделали, прибили бы где-нибудь по-тихому на рыбалке. Ту девушку когда привезли в медсанчасть, всю в крови, старшая медсестра в обморок упала. Нет, крови-то она много до этого видела, девушка ее дочкой оказалась. Так большая часть крови на ней – как раз Мухорова. Рядом она была в тот момент.

– Так, и Кукан наверняка выяснил, что свидетельница жива, и сможет подтвердить, что это не он грохнул, а кто-то другой. И кто же ее порезал? Тот киллер, небось, биту обеими руками держал. – Я задумался. – Хм, а какой резон ему вообще было приходить? Сидел бы тихонько, в тряпочку.

– Может, Кукан ее резанул, если что, все равно на Мухомора будет валить. – Игорь пожал плечами. – По-моему, он реально забеспокоился. Что-то его как будто испугало. Сам прикинь – в парке, вечером, всем известному Мухомору башку выносят. Без всяких контрольных дострелов, при свидетелях, по-простому, вдребезги. Действительно маньяк какой-то. Кукан говорит, без понятия, куда тот подевался: молния шарахнула, прямо ослепила, а этот как испарился.

Игорь пересел на водительское сиденье, завел свою Ладу.

– Тебя куда? – Он обернулся.

– В гаражи. На работу.

– А к чему такая секретность? Мы же и так с тобой видимся время от времени, как старые знакомые.

– Может, и ни к чему. Так, схему проверил.

Тихон. А вместо сердца – пламенный мотор

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца – пламенный мотор.»

Песня «Марш авиаторов»

Я вышел в еще пустой двор и почти сразу услышал детское всхлипывание.

Из-за дерева выглядывала заплаканная девочка, испуганно смотревшая на здорового бульдога. Пес стоял с разинутой пастью у соседнего дерева: там сидел на нижней ветке и изредка жалобно мяукал серо-рыжий котенок.

– Щас он его сожрет! – Хозяин пса, толстый подросток, развалившийся на скамейке рядом, заржал. – Ты его хоть кормишь, а то тощий какой-то!

Я почувствовал жар, ударивший в лицо, мелькнули почти одновременно две мысли: «Ей страшно, очень страшно, а не убежала! Ах ты ж гад!»

– Как зовут котенка? – Я подошел сзади к девочке, присел.

– Пушок. – Она испуганно вздрогнула, повернула заплаканное лицо. —Дяденька, а вы его спасете?

Я подошел к дереву, снял дрожащий комочек и передал девочке. Она схватила его и сразу бросилась бежать.

Пес развернулся ко мне, рыкнул и тут же попятился назад.

Я подошел к уроду. Что же с тобой делать, тварь ты этакая?

– Собаку забрал, намордник надел, быстро свалил.

– А то что будет? – Урод на скамейке напрягся, надулся.

– Неправильный ответ. – Я подождал и от всей души влепил ему пощечину. Крепкую, хорошую, настоящую.

Урод завалился на бок, схватился за щеку, испуганно прикрылся руками.

Пес на всякий случай отбежал подальше.

– Намордник надень. Собаке и себе. – Я повернулся и пошел дальше.

– Правильно, так и надо учить. – Меня остановила женщина. – Совсем обнаглели. У него папаша такой же, он тоже с этой псиной расхаживает, еще и палку длинную носит, и даже специально битой ее называет.

Через несколько минут я шел по той самой, вчерашней дорожке между парком и Дворцом культуры, поглядывая вбок, высматривая то место, где все произошло.

Оказывается, вдоль этой «главной» дорожки и столбы с фонарями имеются, вот только света в них вчера не было.

На одной из примыкающих дорожек стояли металлические ограждения с надписью «Горсвет», захватывая часть кустов слева и справа, внутри на раскладных стульчиках сидели и курили двое мужчин в спецовках.

– Потерял чего? – Один из них заметил, что я стою и разглядываю все вокруг.

– Да смотрю, чего вы делаете. – Я махнул рукой по сторонам. – Кабель крысы погрызли?

– А по морде? – лениво сказал второй электрик, даже не повернувшись.

Нормально, вроде настоящие.

Я вышел к клумбе перед Дворцом культуры, присел на серый гранитный бортик. Вновь представил вместо цветов бассейн, струи воды. Только теперь я не фантазировал, а скорее вспоминал фотографию из той книги. Мне даже опять почудилось, что я чувствую на лице мелкие брызги. Я осторожно, едва касаясь, погладил цветы – влажные, полили с утра.

Больше всего я опасался, что дверь «Глобуса» будет просто закрыта. Но нет, вот только Анны не было.

– Добрый день. Я вчера здесь с Анной пообщался, – я замялся.

– И вам доброго дня. Она … заболела. – Из-за стола приподнялась полненькая брюнетка. – Я могу вам чем-то помочь?

– Да нет, спасибо, Мария, пока не надо, – я прочитал ее имя на табличке. – А она в медсанчасти? – Других больниц я просто не знал.

– Да… Только к ней сейчас никого не пускают… – Мария не очень удивилась.

– Ага. Ну, пусть поправляется. Маша, а книжный магазин, который здесь раньше был, он что, совсем закрылся или переехал куда?

– Точно не скажу, но есть еще, почти в конце Майской. Тот или другой, не знаю, но работает.

Я поблагодарил, вышел на улицу. Жива та девушка.

Ну вот и дела нарисовались на ближайшие дни: девушку проведать, книгу вернуть, и тех подлецов … распылить бы на молекулы…

Я шел по Майской улице, по ее центральной аллее, бегло посматривая по сторонам. Народу было мало: жарко, будни, начало дня. Наверное, вечером, когда жара схлынет, наступят сумерки, зажгутся фонари и многочисленные рекламные вывески, здесь будет полно праздношатающихся. Бродвей. Еще и пятница сегодня.

Вывеску «Книги» я увидел издалека, и в этот момент у меня зазвонил телефон. Как назло, телефон застрял в кармане: «Да подожди ты, сейчас достану…»

– Алло, Тихон, ну как ты? – Это был Никита. – В порядке? Я тут машину обкатываю, могу и тебя по городу покатать! Ты где?

– Привет! – Я как раз задумался, где эта самая медсанчасть, как туда добраться? – Я на Майской! Магазин «Книги».

– Знаю его. Буду через десять минут, УАЗ, зеленый, Патриот. Ты там внутри подожди, посмотри-почитай чего-нибудь!

– Добрый день вам. Ищу книгу «История города в рассказах и фотографиях».

– Надо же, как прорвало сегодня! – Продавщица всплеснула руками. – Вы сегодня второй, кто ее спрашивает. Нету такой, уже проверяла.

Книга! На «моей» раненой книге обложки нет! Значит, обложка где-то в парке? И не где-то, а именно там! Кто-то ищет книгу. «А вы не припомните, кто у вас покупал эту книгу? Нет, у нас такая не продавалась». Куда дальше? Библиотека! Читательская карточка, Тихон Тимурович, да, запоминается сразу.

– Молодой человек, книга, наверное, старая? – Старичок придержал меня за руку. Я кивнул.

– Так вы на базаре посмотрите, завтра-послезавтра базарные дни. Там люди много чего разного продают, вдруг повезет?

Я увидел в окно подъехавший УАЗик, вышел. Никита помахал рукой, жестом показал на заднее сиденье, внимательно посмотрел на мое лицо.

– А Форд где?

– На «америкашке» я на подменке был. А Патриот – это постоянно, это личный. – Никита слегка похлопал по рулевому колесу. – Я сейчас тут кое-чего модифицировал, вот, проверяю. А в медсанчасть зачем, вроде целый? – Он оглядел меня.

– Так ты же сам про медосмотр говорил.

– Да, дело нужное. Пушкин, паспорт с собой? Ну, ты как, обживаешься? По городу походил? Что видел, что слышал?

– По парку шел, видел, как трое велосипед никак поделить не могли. По магазинам походил, в библиотеку заглянул. В кафе сосиски ел, вкусные, четыре штуки. Гром слышал поздно вечером, крепко шарахнуло!

– А что за велосипед в парке? – Он глянул на меня в зеркало заднего вида.

Я рассказал.

– Блондин, говоришь? Похоже, Конек-Горбунок, – Никита усмехнулся. – Да есть тут у нас один шустрый паренек. Коньков железных любит за собой увести – велики, мопеды. Безобидный, в общем-то. Потом на базаре стоит, все время в одном месте, типа продает. Ни одного не продал. У кого что пропало, сразу туда на базар идет. А железо любит. Говорят, на механика учился, сбежал, скучно стало теорию учить.

– А почему называется медсанчасть? – Я глядел по сторонам: мы ехали по небольшим зеленым улочкам с невысокими, в основном двух-трехэтажными домами. – Не больница, не поликлиника?

– Военные строили, давно, все время говорили – медсанчасть, название прижилось.

Медсанчасть оказалась на окраине.

– Ну, давай, медосматривайся. – Никита высадил меня у ворот, показал, куда идти.

Я только сейчас увидел, что стандартная надпись PATRIOT на задней двери УАЗика сделана по-русски: ПАТРИОТ. Подошел, постучал по буковкам. Неплохо, неплохо…

– Заметил? Это мне ребята с машзавода сделали. – Никита похлопал по машине. – А то название «Патриот», а буквы натовские. Я через час подъеду, ты, если что, в скверике погуляй!

Я держал в руках новенькую медицинскую карту с приложенным к ней «маршрутным листом»: номер кабинета, врач, следующий номер… Но сначала у меня было дело поважнее. Справочное бюро было рядом с регистратурой.

– Доброго дня вам. Посмотрите, пожалуйста, состояние больной. Светлова Анна.

– А вы кто ей будете? – Тетенька глянула на меня поверх очков.

– Вчера первый раз ее увидел, там, где она работает. – Я не знал, что говорить, и поэтому стал говорить правду.

– Ага. Большой, значит, коллектив, и беспокоятся все. – Она нашла запись в журнале. – Состояние тяжелое. Но стабильное.

– А в каком она отделении? Пройти можно?

– Нельзя. – Она сняла очки и внимательно посмотрела на меня. – Тяжелое, но стабильное. Все будет хорошо.

Никогда ранее обычный медосмотр не вызывал у меня такого интереса. «Нормальное», «здоров», «а вот это и от погоды может быть, не беспокойтесь».

– А вместо сердца – пламенный мотор! – Доктор похлопал меня по спине.

– В смысле? – Я медленно, с тревогой повернул голову.

– Шучу, песня такая есть, старая, советская! – Доктор усмехнулся, протер очки.

– Нам разум дал стальные руки-крылья, – пробормотал я, – Наш острый взгляд пронзает каждый атом, наш каждый нерв решимостью одет. «Гимн истребителей».

– Верно, – с некоторым удивлением и уважением произнес доктор. – Вообще-то «Марш авиаторов», но «Гимн истребителей» тоже неплохо звучит!

Никита подъехал через час, спокойный, довольный, увидел меня на скамейке. Я встал, он махнул рукой: посидим немного.

– Здоров? Годен? – Он задорно улыбнулся и, посерьезнев, спросил: «А ты бумажку с адресом вчера нигде не потерял?»

– Может, потерял, не смотрел особо за ней, мне ж она ни к чему теперь. А что?

– Да нашли ее … в неудачном месте.

Я забеспокоился. Точно! Я ее в библиотеке доставал, адрес для читательской карточки диктовал, потом в книжку засунул!

– Чем место-то неудачное? – Я уже знал, что это за место.

– В том месте вчера мужика грохнули, – негромко ответил Никита и посмотрел на меня.

Я помнил, что это было за существо, там, в парке. Не было там людей. Кроме девушки…

– Постой, а ты-то откуда все это знаешь? – Я насторожился. Действительно, про сам случай он мог уже услышать от кого-то, может, в местных новостях чего было, но про записку как?

– Один мой хороший знакомый сыщиком работает. – Никита помолчал, подождал, пока мимо медленно пройдет человек в больничной пижаме. – Да я ему как-то на рыбалке сам про эту же квартиру «химмашевскую» говорил, мол, вожу гостей туда-обратно. Утром встретились, он и спросил про квартиру.

– Про адресок понятно, а потом и про мужичка этого рассказал? – Я откровенно ухмыльнулся. – Хорошему знакомому, с которым на рыбалку ездит, служебными делами поделился? Совсем-совсем случайно утром встретились? Ну-ну. – Никита, ты меня обратно до площади подбросишь? – Я привстал. – Ко мне еще вопросы есть?

– Тихон, ты не сердись, – тихо сказал Никита и развернулся ко мне. – В общем, мент я, бывший, опер… Да и не секрет это никакой, в отделе кадров же все написано… Конечно, он не стал бы первому встречному языком теребенькать.

– А тебе, бывшему сослуживцу, значит, натеребенькал? – Я еще немного поддел его. Кстати, он для меня здесь – первый встречный.

– Ночью в парке у Дворца культуры Мухомору башку разбили, вдребезги. Местный авторитет, порядочная сволочь. Да сегодня-завтра во всех местных новостях про это расскажут, это уже и не секрет.

– Оксюморон, – вставил я.

– Что? – не понял Никита.

– Сволочь, и одновременно порядочная. Оксюморон.

– Мы его давно пытались взять, когда я еще там работал. – Никита пропустил мимо ушей мой «оксюморон». – Скользкий, гад, никак не ухватить. В общем, мой знакомый мне об этом рассказал и про бумажку с адресом.

– Никита, мне подумать надо, где я мог обронить. Рекламная пауза. – Теперь я откинулся на скамейке, закрыл глаза.

Мне нужно понять смысл жизни. Ну, хорошо, буду проще: мне нужно понять смысл моего существования на, например, месяц. И желательно поконкретнее.

Почему на месяц? Есть у меня какое-то беспокойство, неясность по поводу себя. Иелларихону я, конечно, не поверил, сказочный персонаж, но что-то меня все равно тревожит…

Первое: найти остальных уродов, напавших на Светлову. И прекратить их существование. Желательно во всех формах. Кстати, у одного рука сломана.

Второе: По возможности вычислять и других подобных и делать с ними то же самое.

Третье: книга. Ведь не в одном же экземпляре ее напечатали.

Я мысленно отошел в сторону, поглядел на этот план. Ну, во-первых, уже есть конкретика, во-вторых, другого плана нет.

Вот с вычислением мерзавцев могут быть неясности: думаешь, мерзавец, а все наоборот. Думаешь, у него велосипед тащат, а это он сам воришка. А Никита, похоже, знает местную флору и фауну.

Я незаметно покосился не него. Он сидел, чуть наклонившись, разглядывал камешки на дорожке.

Я встал, медленно пошел по дорожке. «Боксер» не шелохнулся.

Так, теперь нужна нормальная легенда, которую я расскажу Никите, потом в милиции, хорошая такая легенда, чтобы только по ней, и ни шагу в сторону.

Я командировочный, был в библиотеке, пил чай – все подтверждается, есть читательский билет – захотел вечером отлить, город не знаю, решил найти укромное местечко в парке. Чистая правда. Стоп, библиотека здесь вообще не при делах, не вмешиваем Арину Родионовну, какая разница, просто гулял по городу. В парке отлил, увидел четверых мужиков, затем девушку, похожую на ту, которая работает в турагентстве, «Глобус», видел ее там днем. Чистая правда. Услышал-увидел, как ее схватили, потащили в сторону, бросился туда, закричал. Получил от одного из них по башке, молния сверкнула, гром был – то ли на самом деле, то ли у меня в голове. Очнулся утром в парке, в другом месте. Эти уроды ко мне спиной стояли, навряд ли узнаю, вроде у одного нож в руке. Девушка за ними была, видела меня или нет – без понятия. Да и вообще, естественно, не знаю, это тот самый случай, или вашего Мухомора в другом месте парка и в другое время раздолбали. Место покажу, помню. Почему в милицию не заявил? Так всю смелость на хулиганов потратил. Утром в турагентстве был, узнал, что девушка в больнице. Имя-фамилию в турагентстве запомнил, сейчас спросил – говорят, жива, лечится. Ну и успокоился на этом. Очень много чистой правды.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.