Откровения соблазна

– Я чувствую себя абсолютно неподготовленной, – прошептала Тринити, стараясь, чтобы эти слова не услышал никто, кроме Билла.

В зале было немало людей, которые бы с радостью воспользовались ее слабостью. А между тем сейчас Тринити нужна была стратегия, что позволила бы ей создать репутацию сильного лидера корпорации. Если она унаследует состояние Майкла, она станет во главе «Хайатт Хайтс» и завладеет контрольным пакетом акций – но поддержка совета директоров останется важным фактором, который сможет поддерживать решения и инициативы других акционеров. На время судебного разбирательства обязанности руководителя корпорации должен был выполнять временный заместитель – Тринити же распоряжалась другими делами Майкла и могла выполнять все поручения этого временного заместителя. Таким образом, Тринити и Ричард были основными кандидатами на пост генерального директора – и если суд не признает вдову Майкла Хайатта законной наследницей, то управлять корпорацией будет Ричард, хотя акции останутся за вдовой.

Все это невероятно усложняло задачу Тринити выполнить то, что поручил ей Майкл. С момента гибели мужа она присутствовала на двух совещаниях совета директоров, и оба раза нужно было делать презентации, готовить речи. Билл помогал ей, перед началом встречи обговаривая основные пункты и графики. Но сегодня на подготовку не было времени. Тринити знала, что нужно сфокусироваться на том, чтобы протянуть до конца встречи. Она была умна, но, чтобы управлять бизнесом с оборотом в миллиарды долларов, нужны были особые знания – а их она получила «экстерном» за последние два месяца.

Положение вещей не спасал тот факт, что накануне Тринити почти не удалось нормально поспать – во сне ее преследовали серо-зеленые глаза Ретта, от взгляда которых появлялись очень непривычные ощущения.

– Все будет хорошо, – прошептал Билл, когда совещание готово было начаться.

Тринити неоднократно замечала на себе косые взгляды Ричарда и Патриции, что сидели чуть наискосок от нее и Билла, и ощущала дискомфорт. Она не могла не задаваться вопросом: что на сей раз придумала эта парочка? Ричард явно употребил все свое влияние на временно исполняющего обязанности генерального директора – иначе как им удалось собрать полный зал? Вообще, он вел себя не как участник совета директоров, а как полноправный его руководитель – словно дело в суде было уже выиграно.

– Это совещание созвано экстренным образом по моей инициативе – нам следует обсудить несколько вопросов, которые привлекли мое внимание сегодня утром, – заговорил Ричард, вставая из-за стола. – Скажите, кто из вас уже видел это?

Он щелкнул кнопкой пульта – одна из стен бесшумно сдвинулась, и за ней оказался большой экран. На нем красовалась фотография Тринити и заголовок: «Подозрительная вдова сражается за наследство семьи Хайатт». Тринити не смогла сдержать возгласа, а Ричард гадко усмехнулся:

– Я говорил совету директоров, что ты не справишься с бизнесом, но они меня не послушали.

Конец его фразы потонул в гуле голосов: в зале совещаний стало неспокойно, участники начали стучать по клавишам ноутбуков, просматривая прессу. Ричарду удалось всколыхнуть присутствующих.

Тринити же лихорадочно свела кончики трясущихся пальцев вместе: она знала, что заголовок и пост в блоге – еще не все. Опубликованы были и ее фотографии: одна с похорон, одна с благотворительного вечера – и на ней Тринити выглядела очень броско, – а еще копия ее свидетельства о браке. Разумеется, не обошлось и без подписей с комментариями: один из них гласил, что молодая вдова никогда не сможет войти в круг высшего общества Нового Орлеана, потому что она никогда не была его частью и зарабатывала на жизнь работой в благотворительном сообществе. Освещались детали ее недолгого брака с Майклом, и была ссылка на документы иска, поданного Ричардом и Патрицией – все это сопровождалось хэштегом «Секреты сообщества». А еще была парочка ехидных комментариев, в которых Тринити называли «черной вдовой».

– Откуда это? – раздался резкий голос Билла, заставивший девушку очнуться от созерцания прессы. Тринити даже удивилась: она-то думала, что он знает о сплетнях.

– Девушка-блогер, что сейчас на пике популярности, – пояснила Патриция. – Все, кто хоть что-то собой представляет, знакомы с ее блогом и другими новостями по теме.

Взгляд ее, брошенный на Билла, был таким уничижающим, что это граничило с комичностью. Вмешался другой участник совещания, и в голосе его звучала явная паника:

– Это вопрос времени, когда новость коснется широкой общественности. Блог «Секреты сообщества» набирает популярность.

– Она уже всколыхнула общественность, – самодовольно пояснил Ричард, торжествующе сверкнув глазами в сторону Тринити. – Наши фонды падают, акционеры выводят свои доли.

Теперь все начали поспешно доставать телефоны – те, кто сидел с ноутбуком, снова защелкали клавишами. Гул голосов стал громче. Билл, бросив взгляд на экран своего смартфона, недоумевающе произнес:

– Мы понятия не имеем, чем это было вызвано. По сравнению со вчерашним пакет акций едва ли сократился.

– Попомните мои слова, это произойдет, и быстро, – заверил его Ричард. – Вы только взгляните на этот пост. – Он перешел по ссылке сбоку, открыв заголовок: «Подозрительный брак ставит под удар занятость местного населения». Рядом красовалась строчка: «И это ее вина».

Тринити, помолчав, растерянно произнесла:

– Вы говорили, что это вина блогера.

– Она бы не стала ничего писать, если бы не ты. Разумеется, все из-за тебя, и с этим все согласны.

– Вы даже не знаете, кто это написал, – слабо возразила Тринити.

– Общественности все равно, крошка. Акционеры читают новости и выводят акции из дела. Цены падают, люди теряют работу.

Билл прервал его:

– Это не новости, а сплетни. Как только в суде обнародуют правду…

– Когда это произойдет? – требовательно вопросил Ричард. – Через год или два? Сколько вреда вся эта ситуация причинит сообществу?

Пульс Тринити участился. В этот момент заговорил адвокат Ричарда и Патриции:

– Давайте не будем забывать о том, что, если пакет акций сократится, вас могут вышвырнуть из совета директоров.

– Нет, мы не можем позволить, чтобы нечто подобное произошло, – отозвался Ларри Пелегрин, один из тех, кто по-доброму относился к Тринити и отвечал на все ее вопросы за последние шесть недель. – Не потому, что это повлияет на каждого из нас, – он сделал эффектную паузу, – а потому, что в корпорации работают тысячи людей, и у них есть семьи, которым нужна еда и медицинская страховка.

– Именно, – фальшиво-озабоченно заговорила Патриция. – Нам нужно помочь людям… ну, и о себе не забывать.

Как никто до сих пор не заметил, с удивлением подумала Тринити, что Ричард и Патриция Хайатт заботились только о себе, не представляя, как их действия повлияют на окружающих? Неужели сложно заметить, что их эгоцентризм прямо противоположен тому, как будущее корпорации и благотворительного фонда видел Майкл?

Ларри слегка наклонился над столом.

– Послушайте, мне бы очень не хотелось это говорить, но реальность такова, что, если стоимость компании упадет, люди будут терять работу. А стоимость напрямую зависит от того, как окружающий мир видит компанию – и тут не важно, соответствует ли это мнение действительности.

Участники совещания закивали и зашептались. Билл бросил участливый взгляд на Тринити. Она лихорадочно прижала ладони к бедрам: она, Билл и Ларри за последние шесть недель проделали огромную работу, чтобы представить ее в выгодном свете перед членами совета директоров. В конце концов, она самостоятельно руководила «Мэзон де Жардан» с того момента, как ей исполнилось двадцать три года. Благотворительное сообщество нельзя было назвать маленьким – хотя в огромной корпорации «Хайатт Хайтс» оно было крохотной частичкой. Все то доверие и понимание, которого им удалось достичь, теперь ускользало от нее, как песок из-под ног во время прибоя. Как только суд объявит свое решение, выигравший дело получит огромную долю корпорации и, скорее всего, став во главе ее, будет авторитетом для совета директоров. Тринити было нужно, чтобы в нее поверили: тогда она сможет воплощать желания Майкла. У Ричарда останется его место в совете, но, не завладей он состоянием племянника, власти ему не видать.

– Нам нужно что-то делать! – выкрикнул кто-то.

Тринити забросали вопросами со всех сторон. Она сделала глубокий вдох, стараясь не терять нить размышлений среди всего этого хаоса.

– Думаю, это поможет всем понять, что я хотел сказать, – подытожил Ричард тем временем, щелкая пультом, чтобы вывести на экран очередной файл.

Перед Тринити поплыли цифры и колонки, но она заставила себя сфокусироваться, краем глаза отметив, что Билл тоже вчитывается в данные. Перед ними был прогноз того, как на выручку и штат сотрудников корпорации повлияет негатив в прессе, направленный на Тринити. Цифры поразили девушку до глубины души: что бы она ни говорила себе о том, что ее вины в разразившемся скандале нет, люди действительно могли пострадать – и это уже на ее счету.

Словно подслушав ее мысли, Патриция резко произнесла:

– Только в Новом Орлеане приблизительно пять тысяч людей с семьями могут потерять работу.

– Вы не можете знать наверняка, – заключил Билл.

Патриция наклонилась, положив ладони на стол, и посмотрела на Тринити.

– Этим людям понадобится помощь благотворительного фонда, ты же понимаешь, такая же, какую оказывают клиентам в «Мэзон», – гадко ухмыляясь, произнесла она. – Уж это понять ты в состоянии, верно?

Тринити замерла – эта техника не раз помогала ей справляться с трудностями. Казалось, что, пока она не шевелится, никто не может ее увидеть, никто не атакует. Стараясь говорить ровно, она ответила:

– Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы все эти семьи потеряли доход.

– И все же это случится, если ты станешь отнимать у нас время судебными разборками.

Тринити, не веря самой себе, в удивлении приподняла бровь:

– Разве я это начала?

– Пресса видит это по-другому, – парировал Ричард, кивнув на экран.

Ларри встал из-за стола, и его внушительный рост и манера держаться завладели вниманием присутствующих.

– Давайте просто соберемся. Прежде чем это стало проблемой, необходимо что-то сделать. Нам нужно повлиять на общественное мнение так, чтобы переубедить инвесторов выводить средства из общего капитала – чтобы акции росли, а не падали в цене. – Он вздохнул и виновато поглядел на Тринити. – У меня есть идея. Мысль эта пришла мне в голову еще до того, как в прессе разразился скандал. Я решил нанять консультанта по бизнесу. И вот теперь думаю, что это может показать инвесторам: наша корпорация не управляется неопытным человеком.

Билл что-то проворчал, но Тринити положила руку ему на плечо, призывая повременить с комментариями. Что ж, пусть все думают, что она неопытна – в какой-то степени это правда. Майкл многому научил ее в вопросах бизнеса, но она никогда не ожидала, что этими знаниями придется воспользоваться.

– Интересное предложение, – произнесла она вслух.

– Вообще-то этот человек уже здесь. Он был в городе по делам, и я спросил, не встретится ли он с тобой, – закончил Ларри.

– Здесь? – переспросил Ричард, и голос его разнесся по всему залу. – Ну, так пригласите его.

Тринити внутренне сжалась. Чудесно – еще один бизнесмен, призванный научить ее уму-разуму. Даже если ей удастся выиграть судебный процесс, такие вот консультанты будут распоряжаться каждым ее шагом.

Ларри вышел в коридор – в зале стало непривычно тихо. Тринити охватило неприятное предчувствие. Логика подсказывала ей, что, если консультанту удастся помочь, это спасет многих людей. Страх говорил свое: новый человек может оказаться еще одним любителем критики и собирателем сплетен.

Дверь открылась, и появился Ларри. За ним следом в комнату вошел мужчина – и Тринити, подняв голову, встретилась взглядом с серо-зелеными глазами, которые не ожидала увидеть вновь. Ей хотелось провалиться на месте.

* * *

Войдя в комнату, Ретт увидел удивление в глазах Тринити, но не испытал привычного трепета волнения, что неизменно сопровождал начало серьезной игры. В зале царило всеобщее возбуждение: сердитые возгласы и успокаивающие слова звучали отовсюду – но Ретт не мог отвести взгляда от женщины, что сидела почти по центру и изумленно смотрела на него. Ее изящность и элегантность выделялись на фоне крупных мужчин в деловых костюмах. Сегодня ее пышные темные волосы были уложены на затылке, открывая высокие скулы, – Ретт вспомнил, что вчера в музее она предстала перед ним с локонами, вьющимися по плечам. Но самым удивительным было лицо: Ретт буквально почувствовал барьер, что она возвела между собой и теми, кого, несомненно, считала врагами – взгляд Тринити был спокойным и каким-то отрешенным. Где она этому научилась, с восхищением подумал Ретт. Неужели это ее естественная манера держаться? Или она всегда так реагирует на окружающих мужчин? А может, дело в том, что накануне он застал ее в момент, когда она была наедине со своими мыслями, в невраждебной обстановке? Как бы то ни было, Ретт понял, что это не праздное любопытство и не необходимость получить ответ на вопрос, который поможет раскрыть характер человека для работы. Ему просто до глубины души хотелось разгадать живую загадку перед ним. Интересно, обнаружив, что Тринити имеет корыстные интересы, он успокоится или, наоборот, это оставит неприятный осадок? В том, что ему удастся разрешить дело, Ретт даже не сомневался: ему еще не доводилось терпеть поражение.

Пока Ларри представлял Ретта присутствующим, Тринити повернулась к адвокату.

– Не понимаю, как это нам поможет, – произнес Билл. – Чем он может повлиять на общественное мнение? На мой взгляд, это просто пиар-ход: так обычно разжигают скандалы.

– У него репутация человека, умеющего вдохновлять инвесторов, – возразил Ларри. Он был в курсе секретной миссии Ретта – Ричард и Патриция представили их друг другу сегодня утром. – Мы скажем прессе и акционерам, что заботимся о наших работниках и хотим сделать все, чтобы наш бизнес был в надежных руках.

И вновь в зале поднялся шум: сейчас совет директоров больше напоминал школьную перемену – только Тринити молчала в центре этого хаоса. Ретт не стал долго ждать и ударил кулаком по столу. Когда воцарилось молчание, а взгляды присутствующих обратились на него, Ретт твердо спросил:

– Вы хотите исправить ситуацию или потерять все, что Майкл Хайатт с таким усердием строил – между прочим, не без вашей помощи?

В комнате воцарилась полная тишина – казалось, даже едва различимое жужжание кондиционера умолкло. Ретт переводил взгляд с одного человека на другого – и, наконец, остановился на Тринити. Что-то в выражении ее лица потрясло его настолько, что на миг он позабыл о самообладании. С трудом отведя от нее глаза, Ретт вспомнил о своем плане, составленном с целью убедить присутствующих в том, как он нужен компании для разрешения их дилеммы. Он ни разу не ошибся, повествуя заранее подготовленную легенду о своей роли консультанта по ведению дел. И все это время, слушая его, Тринити сидела с отрешенным лицом, словно глядя куда-то вдаль. Ретт понимал, что она адаптируется к ситуации, вникая во все детали, но порой ему казалось, что она где-то далеко отсюда. Однако, когда он закончил говорить, Тринити встала. Это не было попыткой подчеркнуть собственную значимость – именно так до нее вставали все присутствующие мужчины. Ретт отметил это, когда смотрел трансляцию совещания с помощью маленькой шпионской камеры, принесенной в зал Ричардом по его просьбе. Нет – девушка излучала спокойствие, и это естественным образом привлекало внимание всех. Ретт так и не понял, в чем заключается ее магнетизм, но собирался выяснить. Голосом, в котором не было ни капли сомнения, Тринити произнесла:

– Добро пожаловать, мистер Бреннон. Мы ценим вашу готовность помочь в этой непростой ситуации.

Патриция издала приглушенный звук, но Ретт даже не повернулся, завороженный этим новым образом Тринити, ее неожиданным обаянием и властностью – казалось, она держится абсолютно естественно. Сейчас она была для него незнакомкой, потому что та женщина, что он встретил вчера, была робкой, нерешительной – теперь же перед ним стоял руководитель. Впервые за все время Ретт задался вопросом: почему семья Хайатт видит в девушке только лишь досадную помеху, стоящую на их пути, и не осознает, что она может стать для них сильным соперником? А им бы следовало задуматься об этом, потому что инстинкт подсказывал Ретту, что Тринити именно достойный соперник.

– Джентльмены, – обратилась она к присутствующим уверенно и властно. – На сегодня достаточно дискуссий. Полагаю, приняв помощь мистера Бреннона, мы пришли к правильному решению.

Она взглянула на временно исполняющего обязанности директора – тот кивнул и произнес:

– Совещание закончено, все могут быть свободны.

Все встали и направились к двери – ни один из присутствующих не замешкался. Тринити не оставила никому шанса усомниться в окончательности ее намерений. Наблюдая за ней на протяжении всей встречи, Ретт не слышал, чтобы она много говорила, – но это не означало, что ей нечего сказать. Поначалу она просто сидела и впитывала информацию, но потом приняла решение, и остальным оставалось лишь смириться. Что ж, впечатляюще.

Перешептываясь, участники совещания, возглавляемые Ричардом и Патрицией, покинули зал – дверь им заботливо придерживал дворецкий. В таком огромном особняке дворецкий просто необходим, подумал Ретт, иначе запросто можно потеряться. Вообще, дом казался средоточием юга Америки в лучших его традициях: окна-арки, причудливая резьба на дверях и бесчисленные картины и книги в каждом уголке и нише. Какая-то подавляющая, мрачная красота представала перед сторонним наблюдателем – так в театре перед зрителем разворачивается бархатный занавес. Особняк воплощал в себе всю сущность Нового Орлеана, сердца юга Америки – в нем словно жила неповторимая и яркая атмосфера города, каждой мелочью напоминающая о его богатой и бурной истории. Все это было красиво, но как-то чересчур. Интересно, Тринити тоже так считает? Ее самообладание и ответственность, вызывающие восхищение, могут быть не чем иным, как актерской игрой. Что произойдет после того, как Ретт нанесет ей удар: будет ли она по-прежнему полагаться на его помощь и поддержку в выполнении долга, унаследованного вместе с состоянием? При одной мысли о том, что им с Тринити предстоит сблизиться, у Ретта забилось сердце – хотя речь шла всего лишь о работе. Нет, он должен быть осторожен. Разумеется, следует к ней подобраться – но только лишь для выполнения того, что задумано. Ему нужен повод, а не сама девушка. С другой стороны, если с ней немного поразвлечься, то и это подойдет.

Тринити обменялась парой слов с юристом – и тот направился к двери, бросив пристальный и цепкий взгляд на Ретта. Похоже, Билл намерен тщательно разузнать, кто такой новый консультант, – что ж, пусть усердствует, он не найдет ничего, кроме того, что сам Ретт готов открыть. Сама же Тринити продолжала стоять – и Ретт понял, что она ждет его. Его захлестнуло любопытство: интересно, какой очередной сюрприз приготовила ему новая знакомая? Встретившись с ней взглядом, Ретт замер: ему показалось – всего на миг, – что он уловил перемену в ее выражении и манере держаться. Плечи девушки опустились, голова чуть склонилась вниз, на лице проступило отчаяние – казалось, необходимость выступать перед аудиторией отобрала у нее последнюю энергию. Но все это длилось лишь минуту – и потом Тринити вновь обрела привычную невозмутимость.

Как только последний человек вышел из зала, она кивнула дворецкому, и тот плотно закрыл резные двери. Не теряя времени, Тринити повернулась к Ретту и пристально поглядела на него.

– Скажите-ка, что вы задумали, мистер Бреннон.

Глава 3

В серых глазах Ретта застыло удивление – и это v было даже лучше, чем напряженные сцены в фильмах, к которым Тринити открыла интерес. Ее мать повторяла, что в фильмах сплошной разврат, но Тринити это не беспокоило. Для нее не было удовольствия больше, чем погружаться в сцену за сценой… и вот теперь, смутив Ретта, она испытала нечто подобное. По-видимому, она нарушила правила его игры, которые он незримо для нее определил. И еще, очевидно, он нечасто оказывался в смятении. А сегодня его манера держаться буквально излучала уверенность и даже властность – он вошел в зал совещаний, полный влиятельных людей, без тени смущения и взял бразды правления с такой легкостью, словно был рожден повелевать. Всего нескольких слов ему хватило, чтобы показать присутствующим свои исключительные способности.

Сегодня Ретт был таким же умопомрачительно красивым, точно модель с обложки журнала, как и вчера, но в нем не было намека на флирт и страстность. Сегодня объектом его внимания были все присутствующие на совещании, а не одна лишь Тринити.

– Вы знали, кто я, еще вчера, – произнесла она, глядя на Ретта. Интересно, что он придумает в свое оправдание?

– Тринити, – произнес он своим низким бархатным голосом – и в нем прозвучали те же нотки, что и накануне.

Мурашки побежали по коже девушки. Настал ее черед смущаться – а это было так легко, глядя на привлекательного темноволосого мужчину, буквально излучавшего обаяние. Зачем она допрашивает его? Куда как легче было бы сидеть и просто поддаваться его чарам – неплохой способ отвлечься от беспощадной правды, которая вот-вот должна вскрыться и затмить собой ослепительную улыбку Ретта. Было бы таким облегчением не ожидать постоянно подвоха, а просто быть собой.

– Вы правы, – неожиданно произнес Ретт, и прямота его удивила Тринити. – Я вас узнал, услышав ваше имя.

Что ж, звучит логично, ведь история гибели Майкла и наследства уже крутилась в новостях.

– И вы не подумали, что стоит представиться – я имею в виду, сказать правду о том, кто вы на самом деле?

Тринити никогда не отступала, если нужно было выведать правду – а сейчас ей определенно нужны были ответы.

– Подумал, – признался Ретт, окидывая Тринити взглядом.

Внезапно она поняла, что сидит, скрестив на груди руки, являя собой неприступную крепость. Слегка расслабившись, она снова уловила, как по ней быстро пробежали глаза Ретта – и под его взглядом кожу снова защекотали мурашки.

– И что же? – с нажимом спросила она, заставляя себя смотреть на него.

– Но я не был уверен, что вы уже знаете о плане действий для компании. К тому же моя роль тоже четко определилась только сегодня утром. Я прилетел вчера вечером, и все перспективы были смутными.

Безупречная логика, подумала Тринити, у него действительно была причина сомневаться. В конце концов, ей и впрямь не сказали, зачем приехал Ретт… что он вообще приехал. Сложно в чем-то его упрекнуть. Но почему в глубине сознания не замолкает какой-то неугомонный червячок сомнения? И как назло, на губах Ретта играет насмешливая улыбка – словно ее вопросы лишь позабавили его. Тринити ощутила, что в ней крепнет желание оградить себя от его пытливого взгляда, спрятаться от него, чтобы он не сумел увидеть в выражении ее лица слишком многого. Между ними исключительно деловые отношения, сказала она себе.

– Зачем вы сюда прибыли – неужели ради консультирования?

Ретт пожал плечами:

– Это моя работа. Я учу людей управлять бизнесом более эффективно – или помогаю им оценить ситуацию и предлагаю что-то новое. Часто в подобных услугах нуждаются те, кому бизнес переходит по наследству.

– Говорят, что те, кто не умеет что-то делать, обычно преподают.

Слова эти прозвучали почти грубо, но Тринити решила, что не станет переживать, если это оттолкнет Ретта.

– Возможно, но это не про меня. Я профи.

Тринити почудилось, что в его словах кроется какой-то другой смысл – хотя Ретт произнес их с абсолютно невозмутимым лицом.

– Вы всегда начинаете с обмана тех, кому должны помогать? – спросила Тринити.

Ретт выпрямился – но на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Я не солгал вам. Я просто не раскрыл все карты при встрече, потому что ничего не было еще решено.

Что-то в его логике заставило Тринити насторожиться – и тревога ее возросла, когда Ретт, наклонившись, положил ладони на стол и посмотрел на нее. На его губах заиграла улыбка, от которой сердце Тринити затрепетало. Она не узнавала саму себя. Что происходит? Билл, Ричард и дворецкий Фредерик совсем рядом, за дверью, стоит только позвать, она в безопасности. Но отчего-то ей было не по себе.

– Кроме того, я не хотел портить нашу встречу скучными делами.

– Если бы я только знала… – пылко начала Тринити.

– .Вы бы никогда не заговорили со мной об искусстве и чувствах, – закончил он. – Об этом не могло быть и речи. – Он наклонился чуть ближе к ней. – Я понимаю, что вы правы, но вчера я попросту не хотел портить настрой.