Щедрый подарок судьбы

– Спасибо, – шепотом произнес Беннейт. Получилось так грубо и резко, что он сам опешил и смутился.

Темные волосы Джейми подчеркивали белизну кожи Джоан, щека ее казалась вырезанной из белоснежного мрамора. Четко очерченные скулы, мягкий изгиб губ, чуть заостренный подбородок.

Возможно, Джоан Лэнгдейл была приятельницей леди Аксмор, но сидящая перед ним Джо совсем на нее не похожа. Пожалуй, нет ничего плохого в том, что она поживет с ними, пока он улаживает дела с Маккриффами. Он будет занят междоусобными войнами и текущими делами и не сможет уделять должное внимание Джейми.

Глава 4

– Англия осталась позади, миссис Лэнгдейл, – тихим голосом произнес Лохмор. – Добро пожаловать на земли зеленых лугов и серых гор.

Джо смотрела в окно, хотя ничего интересного там не видела. Дождь лил как из ведра и барабанил в окно; несмотря на горячие кирпичи под ногами, она все равно мерзла.

Джоан коснулась стекла, оно было холодным и скользким от влаги. Перед глазами мелькали размытые силуэты домов, окруженные деревьями. Шотландия.

Джоан развязала ленты и потянула шторку.

– Не закрывайте.

Она вздрогнула от неожиданно резкого приказа.

– Верните шторку на место и завяжите.

– Но в карете холодно, – оторопев, произнесла она.

Осторожно, чтобы не потревожить спящего Джейми, Лохмор достал из-под сиденья пестрый шерстяной плед.

– Возьмите. А шторку верните на место.

Она послушно завязала удерживавшую шторку ленту и развернула плед. Мягкая шерсть окутала теплом, было приятно, но неловко. Затем смущение сменилось запоздалым раздражением.

– Прошу вас… – начала она, нахмурившись.

– О чем вы просите? – перебил ее Лохмор.

– Мне было бы приятнее услышать: «Прошу вас, миссис Лэнгдейл, не закрывайте окно, я люблю предаваться размышлениям, глядя на дождь и наслаждаясь прелестями местной погоды».

Он открыл рот, набрал полную грудь воздуха и выпустил его с неприятным шипением.

– Я всегда считал леди Тиль дамой проницательной, но сейчас начинаю сомневаться. Она заверяла меня, что вы не дадите мне повода сожалеть о принятом решении, миссис Лэнгдейл.

– Прошу простить, что дала вам повод сожалеть о принятом решении, ваша светлость.

Беннейт вздохнул и покачал головой:

– Вам стоит извиняться лишь за то, что заставили меня почувствовать себя неучтивым глупцом. – Герцог рассмеялся и, отвернувшись к окну, принялся разглядывать унылый пейзаж. Через пару секунд Джоан последовала его примеру.

Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками дождя и сопением спящих. Беннейт наблюдал за проплывающими за стеклом зелеными и серыми пятнами, досадуя, что вел себя так глупо. И почему возмутительная фраза Джоан его развеселила? Почему, черт возьми, из двух возможных вариантов ему всегда удается выбрать худший?

Он впился взглядом в Джоан Лэнгдейл, но та не повернула голову, сидела нахохлившись и походила на ежа, завернутого в плед – творение миссис Мерри, его экономки. Она использовала всю шерсть, которую удалось найти, но плед удивительным образом выглядел очаровательным, пестрым, как весенний английский сад, будто картину нарезали на мелкие кусочки и соединили в произвольном порядке. Буйство цвета не заглушало и без того не слишком выразительные черты миссис Лэнгдейл, напротив, подчеркивало ее утонченность и нежность.

Она поежилась, потянула плед и на мгновение прижалась к нему щекой. Жест напомнил Беннейту Джейми, который делал так же, когда ему удавалось стянуть кусок приготовленного миссис Мерри пирога. Казалось, несмотря на топот копыт, он слышит, как ворсинки шерсти скользят по коже, даже защипало кончики пальцев, словно он сам коснулся колючего пледа.

Беннейт пошевелил пальцами, сунул руки в карманы и вновь погрузился в созерцание серого пейзажа за окном.

Мысли герцога блуждали, останавливаясь то на страданиях измученного дорогой Джейми, то на делах, ожидавших его в Лохморе. Это правильно, ему следует держаться в рамках насущных проблем и не позволять воображению снова и снова возвращаться к образу сидящей напротив женщины, как к тронувшей душу картине, которой хочется время от времени любоваться. Беннейт украдкой глянул на белоснежную щеку с неожиданно появившимся легким румянцем, пухлую нижнюю губу, полускрытую складкой пледа, который она при жимала к шее. Не сдержавшись, он впился в нее взглядом, как орел, наметивший добычу, пытаясь понять, по какой причине то, что он видит, так долго удерживает его внимание.

Беннейт перевел взгляд на Джейми и вспомнил о визите в замок Маккрифф за день до отъезда в Лондон. Сам Маккрифф светился, вел себя, как победитель петушиных боев, леди Тесса была спокойна и мила, на ее фигуре, более крепкой, чем желательно для леди, несколько странно смотрелось платье ярко-розового цвета, выбранное, скорее, в угоду амбициям и воле матери. Девушка была умна и понимала выгоду их союза. Она была идеальной невестой для герцога Лохмора.

Если бы Беннейт был таким герцогом, как все.

Глава 5

Карета остановилась у входа, когда уже опускались сумерки. Дождя не было, но многочисленные лужи говорили о недавней непогоде. Джейми побежал вперед за Ангусом, не обращая на них внимания, а Джоан, хоть и утомленная многодневным путешествием, осторожно обходила каждую, видимо не доверяя слишком легким ботиночкам. Она подняла голову к небу, когда солнечные лучи с напористостью боевого быка вырвались из-за плотных облаков. Увиденное заставило ее остановиться. Дождь не позволял разглядеть пейзаж из окна кареты, и она не была готова к тому, что ей открылось. Гостиница стояла недалеко от дороги, на берегу широкой и бурной реки, фоном служили горы. Именно горы, а не холмы. Скалистые, неприступные, поднимающиеся до самого неба. Джоан была уверена, что там, наверху, за облаками существует другой мир, куда могут добраться только самые смелые, кого не испугают эти изумрудно-серые монстры. Она так увлеклась фантазиями, что не заметила подошедшего Лохмора.

– Что-то не так? – спросил он, проследив за ее взглядом.

– Что? Ах, нет. Просто я никогда в жизни не видела такого великолепия. Никогда.

– И вам нравится.

Это было сказано с таким нехарактерным для герцога удовольствием, что она не выдержала и рассмеялась:

– Да, ваша светлость, мне определенно очень нравится.

– Хорошо, потому что большинству людей картина видится… пугающей.

– Они твердые, строгие и этим прекрасны. Я обожаю сельскую местность Англии, но на нее смотришь с нежностью и теплотой, а здесь… совсем иное. Этот пейзаж захватывает, подавляет, но не отпускает. Даже не хочется отрываться.

Герцог вздохнул и осторожно взял Джоан под локоть.

– Обещаю, вы увидите еще очень много гор. А сейчас надо накормить Джейми и уложить спать.

Она кивнула, смущенная тем, как согрело теплом его легкое прикосновение, как приятно его внезапное желание поделиться с ней мыслями о Джейми. Если бы Альфред был жив и у них была семья, возможно, она тоже смогла бы однажды сказать кому-то похожие слова… Если бы…

Джейми после еды раскапризничался. Джоан было жаль уставшего ребенка, но положение не позволяло ей взять его на руки и успокоить, оставалось лишь пытаться отвлечь, что не приводило к желаемому результату. Случайно брошенная в конце ужина фраза напомнила Джейми о собаке, и красные, полусонные глаза его наполнились слезами.

– Я хочу домой! Почему мы не взяли Флопса? С ним мне было бы не так грустно.

– Мы не можем брать в столь долгие поездки собаку, Джейми… – начал герцог, проигравший битву в борьбе за сохранение спокойствия.

– Нет, мы можем. Я держал бы его на коленях в карете, играл бы с ним и спал.

– Не стоит обсуждать это, Джейми, через несколько дней мы будем дома.

– Я хочу домой сейчас! Ненавижу ездить в Лондон!

– Ты говорил совсем другое, когда мы посещали цирк Эстли, чайную Гюнтера, зверинец в здании биржи Экзетер и…

Джейми спрыгнул со стула, ненароком столкнув тарелку со стола. Та упала на пол и раскололась на две половинки, вызвав ужас на лице мальчика. Джоан непроизвольно потянулась, чтобы подобрать осколки, но Беннейт остановил ее, удержав руку.

– Джейми, тебе надо это собрать.

Ей передались волны раздражения, герцога буквально трясло.

– Не хочу!

– Джеймс Гемиш Лохмор, немедленно убери за собой.

Мальчик пнул ближайший к нему кусок тарелки. Неразумный поступок, учитывая, что на нем не было ботинок. Когда на ткани чулка появилось красное пятнышко, он бросился в соседнюю комнату, где размещалась его кровать, и с силой хлопнул дверью. Джоан была уверена, что вскоре раздастся плач, но услышала лишь скрип пружин и тяжелое дыхание герцога. Он продолжал сжимать ее руку, и она сидела, не шевелясь, боясь привлечь к себе внимание, и разглядывала его пальцы. Костяшки резко выдавались, и она с трудом преодолела желание положить сверху ладонь и немного его успокоить.

В следующее мгновение, будто очнувшись, Беннейт окинул взглядом свою руку и поспешил убрать ее на колено. Если бы Джоан не была так смущена прикосновением, то непременно бы заметила, как залились при этом румянцем щеки герцога.

– Прошу меня извинить, миссис Лэнгдейл. Я не мог позволить, чтобы вы убрали осколки за Джейми. Ему следует научиться справляться со своим дурным настроением и истериками.

Джоан несколько секунд молчала, взвешивая слова.

– Жаль, что нельзя арендовать детей.

– Что?

– Думаю, двоих-троих было бы достаточно. Добравшись до дома, мы могли бы их отпустить.

– Что за черт? О чем вы говорите?

– Я говорю о том, что четырехлетний ребенок вынужден много дней подряд сидеть, как в клетке, в карете с тремя взрослыми людьми, каждый из которых пребывает в плохом настроении в большей или меньшей степени. Единственная оплошность Джейми в том, что он, в отличие от нас, еще не научился скрывать свои чувства. Я часто находилась в карете с несколькими детьми одновременно и могу вас заверить, если бы вы смогли вынести час езды с ними до Аксмора, поведение сына не показалось бы вам столь возмутительным. Спокойной ночи, ваша светлость.

Джоан поспешила выйти из гостиной, чтобы не слышать ответа герцога. Возможно, бегство было слишком торопливым, но она тоже устала, к тому же до сих пор ощущала тепло его руки на запястье.

Герцог Лохмор сидел за столом, обдумывал сказанное миссис Лэнгдейл и то, как бы ей ответить. Прежде всего необходимо сказать, что ему всегда казалось удивительным, как хорошо в воспитании детей разбираются люди, у которых их нет.

Черт бы побрал эту женщину.

Беннейта тревожила тишина в комнате Джейми. Сыну действительно необходимо проводить время в обществе ровесников, которые будут напоминать ему, что он еще мальчик.

Разумеется, это должны быть не нанятые в компаньоны дети. Какое дикое предложение пришло в голову этой миссис Лэнгдейл. Она обладает удивительной способностью смущать, сбивать с толку и шокировать буквально мгновенно.

Разумеется, он повел себя непозволительно, когда схватил ее за руку и долго держал, будто это вполне естественно. Как он мог настолько забыться и позволить столь… интимный жест? Странно, но такое поведение совсем не казалось Беннейту предосудительным. Виделось вполне естественным, что капризам Джейми они с Джоан должны противостоять вместе.

Пожалуй, неразумно брать ее в союзники для решения столь деликатного семейного вопроса. Джейми – его сын, он сам будет его воспитывать, кроме того, скоро рядом будет Тесса Маккрифф, она поддержит его и поможет. Он решительно вошел в комнату и присел на край кровати рядом с холмиком под вздыбленным одеялом.

– Я не хотел ее разбивать, – донесся глухой голос.

– Я знаю, Джейми.

– Они будут ругаться?

– Возможно, чуть-чуть, но мы извинимся, и нас простят. Знаешь, я где-то читал, что в Древней Греции бить тарелки считалось благим делом.

Угол одеяла сдвинулся в сторону.

– Правда?

– Так люди демонстрировали свой достаток – после пира били тарелки.

Джейми поднял голову и оглядел небольшую комнату с низким потолком.

– Не думаю, что хозяева этой гостиницы так же богаты, как те, в Древней Греции.

– Пожалуй. Поэтому мы заплатим им за разбитую тарелку.

Джейми повернулся к отцу.

– У меня есть монетка, я нашел ее на пляже. Можем отдать ее.

– Оставь себе, пригодится, когда разобьешь или сломаешь что-то дорогое.

Джейми захихикал, но вскоре вновь стал серьезным.

– Я так хотел бы сейчас оказаться дома, папа.

– Я знаю, Джейми. Потерпи еще несколько дней. Ты ведь сильный и храбрый мальчик.

– Ты не будешь меня ругать?

– Нет, сынок. Мы все устали, в таком состоянии люди часто совершают проступки, о которых потом сожалеют.

Беннейт смотрел на пухлую щечку сына, на тень от темных ресниц и думал, что сын взрослеет с каждым днем, он уже с трудом мог вспомнить, как он выглядел новорожденным. Неужели через несколько лет и то, что он видит сейчас, сотрется из памяти? Невозможно поверить, но, вероятно, так и будет. Беннейт мечтал сохранить воспоминания о столь ценном для него моменте. Отца больше нет, Беллы тоже. У него остался только Джейми.

– Спи спокойно, сын.

Открыв дверь, он увидел няню Муди и посторонился, позволяя ей войти. Соседняя комната предназначалась миссис Лэнгдейл, но она была пуста, а дверь оставалась открытой.

– Где миссис Лэнгдейл? – произнес он в спину удаляющейся Муди.

Женщина остановилась и повернулась.

– Вышла. Сказала, должна уложить горы спать.

– Что сделать?

– Уложить спать. За ней пошел Ангус. Спокойной ночи, ваша светлость.

Няня закрыла дверь, но Беннейт еще несколько секунд стоял и смотрел на нее, затем посмотрел на третью дверь – свою спальню. Там в камине потрескивают поленья, от огня в комнате уютно и тепло, а постель хорошо просушена.

Черт бы побрал эту женщину!

Он вышел во двор, в кромешную тьму, и огляделся, безуспешно пытаясь различить фигуры. Подсказкой стал долетевший аромат табака из трубки Ангуса, и он направился к деревьям, растущим в стороне, у самой реки. Услышав шаги, Ангус повернулся к нему, приложил палец к губам, а потом указал в сторону реки. На большом валуне у самой кромки воды Беннейт разглядел тоненькую фигурку, яркая луна придавала очертаниям легкое свечение.

– Я прослежу, чтобы она вернулась в гостиницу целой и невредимой, – произнес Ангус так тихо, что звуки голоса почти слились с журчанием воды.

– Что она там делает?

– Сказала, что хочет повидаться с горами.

Беннейт покачал головой и пошел по узкой тропе вниз к реке. Неподобающее поведение для вдовы, к тому же воспитательницы будущего герцога.

– Что вы здесь делаете? Возвращайтесь в гостиницу, – сказал он, остановившись у валуна.

Джоан покачала головой, хотя, кажется, не слышала его слов.

– Ночью горы завораживают. Неудивительно, что люди придумали, будто там живут чудовища.

– Может, и не придумали. Спускайтесь, пока не свалились в воду. Она ледяная, я могу заболеть, если брошусь вас вытаскивать.

– Я не ждала от вас ничего подобного, – ответила Джоан почти равнодушно, однако потрясла его смиренным принятием неизбежного. Она не осуждала, лишь констатировала факт.

Он протянул руку, почувствовав внезапную симпатию к этой женщине.

– Спускайтесь, миссис Лэнгдейл.

Джоан повернулась и посмотрела на него сверху вниз. В серебряном свете она стала похожа на персонажа из сказок, которые придумала для Джейми.

– Прошу вас, – добавил Беннейт.

Джоан приняла протянутую руку, и он сразу ощутил, как холодна ее ладонь.

– Ведете себя неразумно! Вы же совсем замерзли.

Джоан проворно спрыгнула с камня.

Он шел следом за ней по узкой тропе к гостинице. Ангус куда-то исчез, а с ним и табачный дым курительной трубки.

В холле Беннейт увидел хозяина и попросил его приготовить пунш.

Джоан стояла в пустой гостиной и развязывала ленты плаща.

– У вас нет одежды теплее?

Она покачала головой и потянулась к огню.

– Честно говоря, я была уверена, что леди Тиль не удастся убедить вас дать мне место.

– Ясно. Что ж, надо найти для вас одежду по погоде. Вы принесете мало пользы, если заболеете. Леди Тиль мне это не простит. Похоже, она очень к вам расположена.

– Вам может показаться странным, но я знаю об этом.

– Считаете меня глупцом, миссис Лэнгдейл?

Она подняла на него тревожный взгляд.

– Разумеется, нет. К чему это вы?

– К чему? Вы разговариваете со мной так, будто уровень моего интеллектуального развития где-то на уровне Джейми.

В глазах Джоан вспыхнул огонь, они стали неимоверно большими и влажными, рот приоткрылся. Неужели она сейчас заплачет, как Джейми? Что он делает не так? Сначала сын, теперь воспитательница. Неужели и ее придется успокаивать?

Внезапно он услышал приглушенный смех.

– А вы правы, ваша светлость. За последние несколько лет у меня появились пугающие людей привычки. Находясь в одиночестве, забываешь, что рядом могут быть те, кто беспокоится за тебя.

– Понятно.

Открылась дверь, и в комнату вошел хозяин гостиницы с подносом. Поколебавшись несколько секунд, Беннейт взял половник и налил Джоан пунша.

– Думаю, это поможет, – произнес он, и на лице ее появилась улыбка, искренняя и очень красивая.

– Я сделаю все, чтобы не раскиснуть, – сказала Джоан и взяла чашку.

Беннейт разглядывал ее лицо, опущенные ресницы, густые и почти такие же темные, как у Джейми, что странно, учитывая цвет ее волос. Эта женщина очень странная. Мышь, способная, словно по велению волшебной палочки, мгновенно превращаться в кошку. Как, например, сейчас, когда она жмурилась от удовольствия, делая один за другим глотки горячего пунша. И губы ее были вполне приятной формы.

У всех женщин из рода Аксморов были красивые губы – изумительной формы и сочного кораллового оттенка, который не мог не привлечь внимания.

Джоан вздохнула и открыла глаза.

– Восхитительно.

Беннейт сел к столу у противоположного края и развернулся к огню.

– Джейми говорит, что я рычу, когда устаю. Простите, что сорвался на вас.

– Любой бы зарычал после недели тряски в карете.

– Но вы ведь держите себя в руках.

– Вы только что сказали, что нет. Вы рычите, я становлюсь непохожей на себя, колючей или надменной. Ах, не люблю эти слова, они подходят для характеристики скользкого типа или прилипалы.

– Такой, как Селия из сказки про дерево?

– Бог мой, неужели это было так очевидно? Надеюсь, Джейми не понял, не хотелось бы услышать от него эти слова в ее присутствии.

– Не беспокойтесь, он еще не знаком с романами с ключом[1]. Как я понял, вы были той самой девочкой, которую похитил Крот. Сначала не совсем было понятно, за каким персонажем скрывается Аксмор – Кротом или Медведем, – но, когда вы упомянули лорнет, я все понял, ведь Аксмор постоянно его терял. Искать его было вашей первостепенной задачей в замке?

– Именно. Полагаю, по этой причине милорд был недоволен решением леди Тиль.

– Кто же тогда Медведь? К нему все хорошо относятся, но… конечно, это не муж Селии Георг. Для этого он слишком слаб.

– Нет, Георг – это Сова. А Медведь – Альфред, мой супруг.

– Понятно. Извините.

Джоан пожала плечами и принялась за пунш.

– Мне повезло, что он был в моей жизни. Хоть и недолго.

– Не сочтите меня слишком любопытным, но каким животным сделали бы вы меня?

– Вы с Джейми – волк и его детеныш.

– Грозный. И одинокий.

– Вовсе нет. Я читала, что волки предпочитают жить в стае, они добрые и умные.

Она говорила тихо и без эмоций, но каждое слово врезалось в него острой пикой, будто брошенное в лицо обвинение. Он вспомнил, что за стеной спит Джейми, обняв одеяло, видимо представляя, что это Флопс. По телу пробежала волна любви, смешанная со страхом. Его волчонок.

Ножки стула царапнули пол, когда она поднялась.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

Джоан исчезла, и он опять не успел ничего сказать в ответ.

Глава 6

– Как ты думаешь, папа, это будет большой корабль, как в прошлый раз? – Джейми был полон энтузиазма. Они завтракали в роскошной гостиной отеля «Тантин», и мальчик доедал уже третью булочку.

Джоан сожалела, что они не провели больше времени в этом прекрасном городе. Отель не уступал по красоте лучшим особнякам Лондона, в которых ей когда-то доводилось бывать. Она бы с удовольствием провела здесь неделю, изучая город, в котором, как известно, много прекрасных театров и парков. Возможно, в этом новом для нее городе можно начать новую жизнь… Джоан Лэнгдейл, вдова, ничем не связанная, ни от кого не зависящая…

– Не знаю, Джейми, – отсутствующим тоном произнес герцог, переворачивая страницу газеты. – Билетами занимался Ангус, мы спросим его, когда отправимся в порт.

– В порт? – переспросила Джоан, осознав всю важность разговора.

– Я не говорил вам? Отсюда мы поплывем по реке. Карета прибудет в Лохмор через день или чуть позже. Возможно, в следующий раз мы проплывем весь путь до Лондона на пароходе, что скажешь, Джейми?

– Да, да, пожалуйста! Тебе нравятся пароходы, Джо? – Мальчик подпрыгнул от восторга на стуле и повернулся к Джоан.

– Не знаю, Джейми. Я ни разу на нем не была.

– Ни разу? То есть никогда?

– Ужасная оплошность с моей стороны, понимаю. Но все когда-то бывает впервые.

– А я был на корабле, еще когда себя не помнил, – продолжал Джейми. – Папа рассказывал, что я пытался залезть в «воронье гнездо», мне тогда был годик.

– Впечатляет. А на корабле есть вороны?

Джейми сделал круглые глаза и немного помолчал.

– Ворон нет. Так называют место, где сидит человек и смотрит вдаль, далеко-далеко, чтобы вовремя крикнуть: «Земля!»

– Так почему его называют «вороньим гнездом»? Джейми нахмурился и повернулся к отцу:

– Я не знаю. Почему, папа?

– Боюсь, и мне это неизвестно, Джейми.

Мальчик насупился и помрачнел, а Джоан с любопытством наблюдала за тем, как менялось лицо герцога: было очевидно, что он не любит разочаровывать сына, но не может придумать ответ. Джоан решительно сложила салфетку и произнесла:

– Я добавлю этот пункт в большой-большой список, Джейми.

– Куда?

– В большой-большой список вещей, которые я не знала. Мне казалось, у каждого есть собственный подобный список. Разве нет?

Джейми сильнее насупился, осмысливая услышанное, и стал еще больше похож на герцога.

– А что еще ты не знаешь? – наконец спросил он.

– Очень-очень многое.

– Мне нравится эта игра. Папа, назови что-нибудь из своего списка.

– Я не знаю, что нужно сделать, чтобы вы не теряли ботинки, лорд Гленаррис, чтобы одна пара прослужила больше двух недель.

Джейми захохотал.

– Ты шутишь. Скажи серьезно, чего ты не знаешь?

– Это очень серьезный вопрос, особенно утром, когда у нас мало времени на сборы.

Джейми подскочил на стуле.

– Я ведь нашел их, правда, сэр?

– Их нашла миссис Лэнгдейл, Джейми, – поправил сына герцог.

– Ваша светлость, мы договорились, что Джейми будет называть меня Джо.

И все же он посмотрел на нее. Серо-зеленые глаза выражали одновременно раздражение и приятие. Несмотря на то что прошедшую ночь они провели в комфортных условиях, герцог выглядел уставшим. Джоан утвердилась в мысли, что причиной была не только изнуряющая поездка. С приближением к Лохмору напряжение герцога возрастало, казалось, будто он собирается с силами, чтобы выдержать удар.

Сейчас он не стал настаивать на соблюдении формальностей, пожал плечами и поднялся из-за стола.

– Мне надо поговорить с Ангусом. Я скажу, чтобы он нашел вас перед отъездом.

Джейми проводил отца взглядом, опустил глаза и принялся пинать ножку стола. Джоан перевела дыхание, стараясь успокоиться.

– Почему папа тебя не любит?

Джоан расправила плечи. Удивительно, но вопрос мальчика болезненно отозвался в сердце. Она и сама понимала, но совсем иное – услышать это из уст младенца.

– Полагаю, герцог не хочет, чтобы между вами стоял кто-то еще.

Мальчик забыл о столе и посмотрел на Джоан.

– Он полюбит тебя, если я буду называть тебя миссис Лэнгдейл?

– Не знаю, Джейми. Не думаю, что проблема в этом. Пойдем, надо найти твой плащ, если мы не хотим опоздать на пароход. Обещай, что покажешь мне «воронье гнездо».

Джейми кивнул, впрочем не совсем уверенно, и спрыгнул со стула.

Корабль был не таким огромным, как Джоан себе представляла, – две мачты и без «вороньего гнезда», как сокрушенно сообщил Джейми.

– Папа, давай поплывем на этом, – заныл он, указывая на стоящий неподалеку большой трехмачтовый корабль с паровым двигателем.

– Он не поплывет туда, где наш дом, Джейми.

– А куда он поплывет, папа? – с осторожностью и восторгом спросил мальчик.

Герцог посмотрел сверху вниз на сына, и взгляд его смягчился.