Полная версия
– Ха, – криво усмехнулся он, припомнив чудодейственную синюю материю. – Здесь возможно всё.
И вправду – яма оказалась не такой уж и глубокой, рана не такой уж и смертельной, канализация не такой уж и вонючей… совсем не вонючей. В канализациях ведь воняет? Должно бы. Но что-то ему не приспичило зажать нос, пока поднимался. Странно.
Умник раздражённо набычился и взъерошил себе волосы. Чем он забивает свою голову? Да было б чем ещё! Пока рядом болтался Первый, существовала и какая-то цель. А что теперь? Да, надо бы выбраться отсюда, найти людей, понять, что вообще творится. Но с чего начать? Просто идти в любом направлении? Гениально! Но, похоже, ничего другого не остаётся.
Даже Киллера нет – хоть было бы от кого драпать. Впрочем, это уже лишнее. Умник горестно вздохнул и пнул небольшой камушек, оправив его в туманную пропасть.
«Ну и ладно!»
Сунув руки в карманы джинсов, он отвернулся от обрыва и сделал первый шаг в великом путешествии, именуемом «Куда глаза глядят».
Впереди раздались звуки топота, очень быстрого топота, какой бывает от бега галопом. Умник замер, моментально пожалев, что помянул Киллера. Точно, убийца ведь улетел вверх. В тот самый верх, который здесь!
Шумно сглотнув, он затравленно уставился на мелькнувшую в тумане тень. А затем шагнул назад, обнуляя путешествие «Куда глаза глядят». Увы, дальнейшее отступление только обратно в пропасть.
– Гра-а! – раздался воинственный рык, и из тумана выскочил крепко сложенный мо́лодец с коротко остриженными русыми волосами, голубыми глазами, в белой майке-борцовке, спортивных штанах и кроссовках.
Здоровяк лет двадцати на вид со всех ног ломанулся навстречу Умнику. Мужчина собрался было обрадоваться, что это не Киллер, но увидев озлобленную физиономию новичка, опасливо выставил перед собой ладонь и окликнул:
– Эй!
Ни лицо, ни скорость бега марафонца не изменились.
– Эй! – громче и тревожнее вскрикнул Умник.
Никаких изменений. Дистанция сократилась до считанных метров.
– Дубина! – гаркнул мужчина, суетливо ныряя вправо.
Уйдя с траектории столкновения, он рухнул боком на землю и дико уставился на бегуна. Тот резко упёр пятки в пол и пробуксовал пару метров, тормознув у самого края пропасти.
Бешено вылупившись на Умника, он в один прыжок оказался рядом, схватил его за грудки, резко вздёрнул и поднял вверх на вытянутых руках. Мужчина едва ковырнул пол кончиком ботинка.
Лютый здоровяк тряхнул его как тряпку и взревел дурным голосом:
– Ты, параши кусок! КАКОГО РОЖНА?!
***– О боже! – звонко расхохоталась Афина. – Неужели так и сказал?
– Дословно, – ответил Аксель, с непониманием наблюдая за её реакцией.
Девушка аккуратно прикрыла рот ладонью, пытаясь приглушить слишком громкий для утончённой леди смех. Не зная, как на это реагировать, парень невозмутимо уставился на стакан с водой.
– Я обязана это запротоколировать, – всё ещё посмеиваясь, прощебетала Афина, лишь с третьей попытки сумев поймать ручку. – Будьте любезны, ещё раз.
– Ты, параши кусок, какого рожна, – с каменной физиономией пробубнил Аксель.
– Ох!.. Прошу прощения! – вновь залилась смехом девушка, еле накалякав что-то в блокноте трясущейся рукой.
«Она и вправду это записала?» – озадачился парень.
***– Да что тебе нужно?.. – взмолился Умник, дёрнув ногами в попытке дотянуться до пола.
– Где?! – гаркнул взбешённый здоровяк.
– Что «Где»?
– Не свисти! Говори, давай!
– Шлакоблок! – отчаянно вскрикнул Умник.
Спортсмен замер, сменив злую мину на удивлённую.
– Какой, в жопу, шлакоблок?
– Не знаю!
– А нафига сказал?
– Ты сказал говорить, я и говорю. Откуда мне знать, что тебе нужно?
Незнакомец набычился, но Умник не прогадал – пыл агрессора поугас.
– Просто скажи, где то, что я ищу, и гуляй, – рыкнул спортсмен.
– Что… ты… ищешь?.. – страдальчески простонал Умник, запрокинув голову.
– Значит, и ты не знаешь, – разочарованно фыркнул в сторону здоровяк.
– И как это ты заметил? – разразился сарказмом мужчина. – Да отпусти уже!
Он схватил бегуна за кисти и попытался дёрнуть их в разные стороны. С таким же успехом можно тянуть за руки каменную статую. Схожие, кстати, ощущения, учитывая твёрдость могучих лап незнакомца.
Спортсмен таки сжалился и ослабил хватку. Умник осел, едва удержавшись на подкосившихся ногах. Тяжко выдохнув, он с недовольством зыркнул на незнакомца и отступил на пару шагов.
– Обязательно было кидаться?
– Обязательно или нет – тебя не касается, – заявил бегун, отвернувшись к пропасти.
Брюнет хотел было поспорить, ибо вообще-то коснулось и неслабо. Но потом припомнил, как разговор складывался меньше минуты назад, и любезно промолчал.
Мгновение тишины, и их накрыла тьма. Задрав головы, они увидели, как огромная тень шустро пересекла небо со стороны обрыва и улетела прочь. Где-то вдалеке громыхнуло, земля дрогнула. Затем зазвучал непрерывный дробный грохот, всё громче и ближе.
«Вурбл!» – булькнуло впереди.
Из тумана выпрыгнуло гигантское паукообразное размером с грузовик. Восемь могучих искривлённых лап шириной в пару дорожных столбов со стуком врезались в асфальт, оставив под собой выбоины. Массивное лохматое тело непрерывнно деформируется, в нём что-то перекатывается и булькает. Выглядит так, словно исполинскую тварь распирает изнутри, то ли от ярости, то ли от своих неестественных размеров. Уродливая рожа перекошена – правая сторона немного выше левой, из-за чего четыре пары глаз торчат в разные стороны, а здоровенная пасть с двумя кривыми клыками не закрывается полностью, и с неё постоянно течёт густая мутная слюна.
– Ты… это искал? – искрившись в страхе и отвращении, пролепетал Умник.
– Чё? – рявкнул спортсмен, хмуро зыркнув на мужчину. – Нахрена мне эта… вот эта?
Суетливо мечущиеся глаза паучища упёрлись в двоих людей. Существо издало какой-то клёкот. Затем оно распахнуло широченную розовую пасть и трубно завизжало. Грохот накрыл всю округу, разносясь эхом во все стороны. Вместе с оглушительным шумом пасть верзилы испустила целый ливень мутных брызг.
Умника накрыло волной дикой вони. Он зажал рот ладонью и несколько раз конвульсивно дёрнулся. А когда в метре слева смачно шлёпнулся ошмёток липкой слизи, у него помутнело в глазах. Каким-то чудом переборов рвотный позыв, он вздрогнул и прикрыл ладонью нос.
Как только рёв закончился, и вонь слегка рассеялась, Умник убрал руки и судорожно вздохнул. Он повернул голову к стоящему поблизости спортсмену и вздрогнул, отступив назад.
– Ой…
Мужчина брезгливо уставился на то, как здоровяк медленно проводит рукой по лицу, облепленному жирным куском паучьей слюны. Смахнув основную массу, он остался измазан шматками поменьше.
Но самым жутким элементом картины оказалось выражение лица потерпевшего: челюсти сжались до скрипа, на раскрасневшемся лбу выступили вены, ноздри угрожающе вздулись, выпученные глаза налились кровью. Это лицо намертво закрепилось в памяти обалдевшего Умника.
Грудь спортсмена вздулась, и громыхнул безумный рёв:
– ГНИ-И-ДА-А-А!!!
***– Ох, сжальтесь!.. – сквозь хохот взмолилась Афина, утирая платком слёзы.
«Да что с ней не так?» – насупился Аксель.
***– Эй-эй! – крикнул Умник вслед сорвавшемуся с места бегуну.
Но куда там? Бешеный дурак метнулся как ужаленный. Гигантский паук угрожающе пискнул и резко поднял лапу, на конце которой сверкнул острый коготь, похожий на лезвие огромного копья.
Мощный удар сотряс землю.
На том месте, где только что бежал спортсмен, осталась широкая выбоина. Но сам бегун за мгновение до удара успел отпрыгнуть в сторону. Добравшись до неподвижной передней лапы уродища, он на полном ходу прыгнул и вцепился в исполинскую лохматую конечность.
Паук зашипел и дёрнул схваченной ногой, но бестолку – нахальный человек вцепился как клещ и даже сумел забраться выше.
Монстр подтянул лапу к морде и пару раз клацнул пастью. Наблюдающий со стороны Умник съёжился, ожидая увидеть картину страшной кровавой гибели спортсмена. Однако тот легко уклонился и вскоре оказался на верхнем изгибе паучьей лапы.
Развернувшись и обхватив чудовищную конечность могучими руками, он прижался к ней всем телом, натужно скривился и воинственно закричал. В этот момент паучище пронзительно взвыло. Монстр заметался, задрыгал передними лапами, в его движениях угадались смятение и паника.
Раздался оглушительный треск.
– Что?! – обалдело вскрикнул Умник, наблюдая совершенно дикую сцену.
Удерживаемая бегуном лапа твари неестественно выгнулась. Спортсмен снова взревел, и оторвал паучью ногу, оставив лишь короткий обломок с торчащими бледными потрохами. Вырванная конечность бешено задёргалась, а монстр заметался в агонии.
Направив оторванную лапу когтем на врага, не в меру сильный спортсмен оттолкнулся ногами. Острый шип просадил спину паука и глубоко вошёл в его тело. Здоровяк спрыгнул на лохматую тушу, снова ухватился за своё оружие и дёрнул вниз.
Раздался жуткий хруст, и залитый мутной жидкостью коготь вылез из брюха монстра.
Умник закрыл уши ладонями, чуть не оглохнув от неописуемого болезненного вопля. Чудище дёрнулось в одну сторону, затем в другую, истекая реками бледной крови. Затем оно подпрыгнуло, переворачиваясь в воздухе.
До ушей мужчины донеслось возмущённое «Чё?!», и монстр с грохотом рухнул на спину. Скрюченные лапы судорожно подогнулись и замерли над сочащимся брюхом.
Паучище издохло.
Около минуты Умник нерешительно переминался с ноги на ногу, брезгливо осматривая гигантский труп. Наконец набравшись храбрости, он подошёл поближе, осторожно огибая лужи бесцветной крови и вонючих слюней из широко распахнутой уродливой пасти.
Обойдя гадкую тушу по кругу, он остановился и горько вздохнул. Если подумать, то тем ещё говнюком был этот спортсмен, но всё же…
Хруст. Чавкающие звуки.
Задняя стенка паучьего брюха треснула и раскрылась. Вывалилась груда пахучего ливера. Куча зашевелилась и расползлась в стороны, на четвереньках выползло нечто человекообразное. Заляпанный гадостью человек яростно закашлялся, отплёвываясь и фырча.
Держа почтительную дистанцию, Умник присел на корточки и с интересом осмотрел безумного вивисектора.
– Бык, – произнёс он.
– Э? – сдавленно рыкнул здоровяк. – Какой… бык?
– Ты – Бык.
Глава 7. Угнетение
Сколько уже едет поезд? Пять минут? Или полчаса? Первый не заметил.
С тех пор, как осталась позади станция, ставшая могилой для Воина, юноша не сдвинулся ни на йоту, лишь изредка покачивая головой в такт неровному движению вагона. Отсутствующий взгляд упёрся в сиденье напротив.
Когда чёрный монстр размозжил тело бойца об платформу, Первому хотелось орать во всю глотку. Но после падения при взрыве и удара головой из него словно вышибло душу. Ни эмоций, ни желаний, ни мыслей.
– И чего ж это мы тут расселись-то? – энергично поинтересовался кто-то рядом.
Первый медленно перевёл пустой взгляд на вторженца. Перед ним предстала фактурная мадам средних лет в ярко-красном шарфе, беретке, чёрном костюме, состоящем из узкой юбки по колено и пиджака поверх белой рубашки. На ногах у неё коричневые колготки и жёлтые туфли. Из прочих ярких примет: броский макияж и большущая грудь.
– А?.. – заторможено подал голос Первый.
– Бэ, – выдала тётка грубоватым низким голосом. – Билетик предъявлять будем?
Юноша подвигал губами, беззвучно проговорив «билетик». После этого он выпучил глаза, демонстрируя не очень интеллектуальное удивление.
– Нетю? – саркастично собрала губы в трубочку дама. – Когда сойдём? На следующей станции или прям щас?
– Я… я не… – растерялся Первый, вжав голову в плечи.
– Ути бозе! – умилилась кондукторша. – Ладно. Сиди уже, бедолажечка.
Она плюхнулась на сиденье рядом, да так бойко, что юнца слегка подкинуло.
– Плутают всякие лунатики ни свет ни заря, потом завалятся в вагон, и хоть плачь, хоть рыдай. Эх! Лучше б принца какого разок занесло. Так и пропадёшь тут с тоски. А вообще, ну их! И принцев, и непринцев, – тётка слегка подтолкнула Первого в плечо. – Вот я тебе скажу – никогда добра от этих мужиков не будет, так и знай.
– Ну, я ведь… – смущенно пробубнил юноша.
– Ты-то? – усмехнулась мадам. – Тебе до мужика ещё лет десять, а то и больше! А пока ничего ещё, смазливенький.
Она с умилением потрепала его по щеке. Первый нахмурился, не сообразив, как реагировать.
– Но всё равно вырастешь в очередного спиногрыза. Так что слушай мудрую женщину, да мотай на ус. Ба! И усиков-то ещё не видать, – позабавилась дама, но тут же посерьёзнела. – Да и сам уже понял, что с мужика спрос как с козла недоенного. Вон, Умник. Умничал-умничал, а что по делу? Бесполезный чурбан.
– А… д-да с чего вы взяли? – неуверенно возмутился Первый.
– Дак сам же видел – тело-то тю-тю. То ли рассыпался, то ли уполз. Да ещё шустро-то как!
– Не говорите так! Откуда вам знать?
– Ба! Да вы гляньте, люди добрые! – дама резко встала, обращаясь к окнам напротив. – Сам, значит, втихушку все грехи на мужика повесил, а при других ерепенится, правдолюбчик!
Вагон пронёсся мимо яркого туннельного фонаря, и во всех окнах внезапно возникли грубые деревянные фигуры людей с трясущимися головами и широко улыбающимися рожами. Жутковатые куклы разразились громким визгливым хохотом.
Застигнутый врасплох Первый пугливо дёрнулся вперёд и свалился на пол, дико озираясь по сторонам.
– А точно ль Умник спасать тебя удумал, когда толкнул, удирая от Киллера? – громко поинтересовалась кондукторша, хитро заглядывая ему в глаза. – Да ведь подставить тебя решил, а сам удрал бы.
– Неправда! – с дрожью в голосе крикнул юноша.
– Ты ж сам так подумал!
– Нет, я даже не додумался бы…
– Слышали-слышали? – насмешливо обратилась тётка к зрителям. – Не додумался он. И правда! В жизни бы не подумал, наивняшка!
Фигуры людей расхохотались ещё громче, их гогот слился в общую пронзительную какофонию, въедающуюся в самый мозг.
– Нет… Неправда!.. – простонал Первый, зажав уши. – Неправда!.. Я не думал…
Он зажмурился изо всех сил, уткнувшись лицом в согнутые колени. Смех жестокой толпы давит, перекрывает всё, потрошит разум, доводит до безумия, убивает!
– Хватит!!! – с надрывом заорал юнец.
Вагон вздрогнул, до ушей донёсся пронзительный стальной звон. Поезд пронёсся мимо очередного фонаря, и пространство вокруг на мгновение озарилось яркой вспышкой света.
И сразу наступила тишина. Полная тишина. Лишь мерное постукивание колёс состава, да утихающее эхо жуткого смеха в ушах. Первый медленно поднял голову и раскрыл глаза. Перед его растерянным взором предстал пустой вагон.
Прерывисто вздохнув, юноша опасливо привстал и опустился на сиденье. Тишина угнетает, но лучше уж так, чем… как до этого. На душе паршиво и даже паршивее паршивого.
Что это было?
«Нет».
У него нет ни желания, ни сил гадать над этим.
Состав начал замедляться, и Первый припал к окну. Впереди мелькнул свет приближающейся станции.
Оглянувшись, юноша заметил, что едет в последнем вагоне. Странно – вроде бы Воин запихнул его в один из средних. Неужели остальные отцепились из-за взрыва?
Поезд плавно остановился, так полностью и не доехав до платформы. Двери начали разъезжаться в стороны, но застопорились, едва открывшись на ширину ладони. Свет в вагоне зарябил и отключился.
Первый озадаченно взглянул через щель между створками на край платформы. Дверцы в обоих концах вагона заклинило. Юноша недовольно скривился, понимая, что придётся положиться на грубую силу.
Он подошёл к раздвижным дверям, взялся за створки, напрягся всем телом и с усилием потянул в разные стороны.
– Давай! – с натугой потребовал Первый сквозь плотно сжатые зубы.
Через несколько секунд он выдохся и отступил на пару шагов, оценивая результат своих усилий. Кажется, чуточку раздвинул. Кажется. Юноша уныло вздохнул. Мало ему было злоключений, теперь ещё и это!
За окном в конце вагона мелькнуло белое пятнышко. Первый всмотрелся, но не разглядел. Вернувшись к крайней дверце, он прислонился лбом к стеклу и внимательно уставился во тьму тоннеля.
Там, вдалеке, что-то возится над рельсами, тоскливо подвывая и кряхтя, словно старушка. Первый замер, почуяв недоброе.
В этот самый момент неизвестное существо повернулось к нему лицом. Юноша вздрогнул, встретившись взглядом с иссушенной физиономией, словно у мумии: обтянутый бледной кожей череп без глаз, носа, зубов и ушей.
Существо резво подпрыгнуло и выскочило вперёд, явив сгорбленную фигуру, в чёрном рванье, из-под которого выглядывают длинные тонкие руки и ноги. Из костлявых пальцев торчат острые ногти-шипы, сантиметров по десять длиной.
Первый торопливо нагнулся, прячась за дверью.
«ВУЫ-Ы-Ы!» – гулко и скрипуче взвыло со стороны тоннеля, затем донёсся нарастающий шорох суетливой возни.
Юноша ощутил, как на затылке вздыбились волосы. Он рванул на четвереньках прочь от края вагона и шустро доскакал до середины. Вскочив на ноги, резко оглянулся.
Бах!
В дверь врезалась бледная сухая голова. Существо впилось острыми когтями в корпус вагона и упёрло леденящий душу взгляд пустых глазниц в Первого.
«ВУЫ! ВУЫ! ВУЫ!» – истерично затараторила тварь, надрывая глотку.
Оно начало неистово скрежетать когтями по двери и долбиться головой в окошко. Удар! Второй! Третий! На стекле вылезла сетка трещин. Ещё удар! Окно со звоном разлетелось вдребезги.
Существо просунуло голову, застряло в проёме и забилось, истошно завывая и постепенно втискиваясь вовнутрь. Оно уставилось на испугано пятящегося юношу мёртвым взором и широко раскрыло сморщенный беззубый рот.
– Отстань!!! – в ужасе крикнул Первый, вновь схватившись за створки раздвижных дверей.
Он надавил так, что заскрипела кожа на пальцах. Постепенно двери стали поддаваться. Визжащая тварь почти ввалилась в вагон, когда юноша таки смог сделать щель, в которую пролезла его голова.
Сердце забилось в бешеном ритме, до боли стучась в рёбра, сбивчивое дыхание вырывается с хрипом. А позади нечто скребёт, ворочается и неустанно испускает вопли, пронизывающие до самых потрохов!
Первый высунул плечо, затем втянул живот и с натугой протиснулся по пояс. Ещё рывок – почти вылез!
И тут что-то дёрнуло за ногу. Он рухнул наземь, сильно ушибив колено и едва не слетев с края платформы. Длинные когти вцепились в штанину и потащили обратно в вагон.
Едва юноша оглянулся, как стопу обожгло острой болью. Он болезненно вскрикнул, затравленно глядя, как из вагона медленно высунулась костлявая когтистая пятерня.
Во тьме показалась уродливая физиономия.
– Гха! – воинственно рявкнул Первый, согнув свободную ногу и со всех сил впечатав подошву ботинка в лапу твари.
Хруст!
Три длинных когтя отломились от бледных пальцев и упали на рельсы. Раздался болезненный визг, и ногу юноши снова обожгло болью. Существо выдернуло свои шипы, ещё сильнее разодрав стопу. Но Первый освободился!
Он подался вперёд, вскочил на ноги и бросился к выходу. Этот путь стал для него настоящим адом: тупая боль в левом колене и острая в правой ступне. На лбу выступили крупные капли пота, позади след из кровавых брызг и обрывков повязки, которую накладывал Воин.
Тихонько постанывая и всхлипывая, Первый побежал по неподвижному эскалатору, не отрывая взгляда от спасительного света впереди.
На середине пути он вновь услышал треклятый визг, но не стал оглядываться. Юноша из последних сил прибавил ходу и вскоре выскочил на улицу, наступив на целую штанину и рухнув на мостовую.
Всё, дальше ноги не понесут. Но вопли из тоннеля всё ближе и ближе. Из прохода выглянула иссушенная рожа.
В груди полыхнула вспышка ярости. Первый конвульсивно вздрогнул, злобно уставившись на чудовище.
– Отвали!!! – взревел он.
Каменная входная группа метро с грохотом искривилась и резко закрутилась воронкой, словно сделана из пластилина. Мгновение, и вместо квадратной арки возник причудливый монумент, напоминающий по форме гигантскую спиральную раковину улитки. Из кончика сооружения вывалился обломок когтя монстра, а потом потекла тонкая багровая струйка.
Первый обессилено завалился на спину, но сознания не потерял. Он прикрыл глаза и замер.
«Вот и всё».
Юноша всхлипнул. Тело мелко задрожало, грудь сдавило так, что перехватило дыхание, руки сжались в кулаки, нижнюю челюсть предательски свело. Сквозь плотно сомкнутые веки потекли горячие слёзы.
– За что?! – горько воскликнул Первый и зарыдал в голос.
Боль в окровавленных ногах, боль в избитом теле, боль внутри. Гадко, жестоко, несправедливо! За что ему это всё? Неужели это и есть мир, в котором он, Первый, живёт? Значит, Умник был прав? Зачем нужны воспоминания о такой ужасной жизни?
Юноша плачет и плачет, не стесняясь и не прячась. Вскоре он осип и закашлялся от рези в горле. Постепенно его крик перешёл в стон, затем во всхлипывания.
Первый замолк, поднялся в сидячее положение и вытер глаза ладонями. Он аккуратно согнул ноги, обнял колени и уткнулся в них лицом. Под подошвой правого кеда медленно растеклась красная лужица.
– Ничего себе! – раздался откуда-то сзади бодрый вскрик.
Первый вздрогнул, но не сдвинулся с места. Плевать – друг там или враг. Убьёт, так убьёт! Главное, не смотреть – так почти не страшно. Если повезёт, то будет быстро и без боли.
– Эй, эй! – прозвучал совсем рядом мальчишеский голос.
Кто-то опустил руку на плечо и начал настойчиво дёргать за край одежды.
– Ну чего ты зарылся? Тебя всё равно видно.
Первый поднял опухшие красные глаза на приставучего незнакомца. Перед ним предстал мальчишка лет четырнадцати со светлой кожей, кудрявыми рыжими волосами и яркого изумрудного цвета глазами, одетый в зелёный балахон, джинсовые бриджи и кроссовки.
Пацан с удивлением уставился на покрытое царапинами и ссадинами лицо Первого. Затем он обвёл озадаченным взглядом порванные на правом плече футболку и рубашку, осмотрел разодранную до середины голени штанину. Его глаза остановились на залитом кровью правом кеде и красной луже под ним.
– Тебе больно? – спросил рыжий.
Первый задержал на незнакомце немигающий взгляд потухших голубых глаз. Затем медленно кивнул. Мальчуган с непониманием склонил голову набок, нахмурив брови.
– Тогда просто сделай вот так, – произнёс он и ткнул пальцем в ушибленное колено Первого.
Юноша болезненно зашипел и поднял на рыжего возмущенный взгляд. То чудовища, то малолетний садист! И что хуже?
Он уже собрался было отругать обидчика, но замер от странных ощущений. В месте касания пальца мальчишки возникло чувство прохлады, оно накрыло колено, и боль начала стихать.
Волна новых ощущений плавно прокатилась по всему телу, словно его обдуло лёгким ветерком. Синяки и ссадины на руках исчезли, головная боль стихла, а затем и прошла полностью, пропала нестерпимая резь в правой стопе. Лужа крови будто испарилась.
– Вот так, – улыбнулся рыжий.
Когда он отнял палец, из тела Первого ушли все неприятные ощущения, осталась лишь лёгкая усталость.
– Как ты это сделал?.. – изумлённо пробубнил юноша.
Он пошевелил ногами и задрал футболку, поражённо разглядывая своё совершенно невредимое тело. Даже под бинтами всё затянулось.
– Я? – удивился пацан. – Я тут ни при чём. Это всё ты.
– Не болтай. Я так не могу.
– Я не болтаю! – оскорбился мальчишка. – Зачем ты врёшь? А вон это тоже не ты сделал?
Он ткнул пальцем в огромную каменную ракушку – бывший вход в метро.
– Ну ты сравнил! – всплеснул руками Первый. – Это совсем другое.
– И что? Умеешь – значит можешь!
– Откуда ты это знаешь?
– Я просто… ну, увидел. – рыжий поскрёб пальцами затылок. – Не знаю, как объяснить. Блин! Чего объяснять? Видно же!
Первый вскинул брови.
– У меня что, на лбу написано? Или змейка с чашей сияет над головой?
– Какая ещё змейка? Отъехавший что ли? – возмутился пацан. Он вздохнул и терпеливо заговорил, – Тебе было больно. Ты хотел, чтобы перестало болеть, но не хотел ничего делать. Ты сжал себя, застыл на месте, решил, что всё всегда будет плохо.
– И поэтому ты ткнул меня пальцем в больное колено?
Мальчуган пожал плечами.
– Там была точка, на которой стоял один из твоих замко́в. Ну, тех, которыми ты себя зажал. Вот я его и убрал.
Слушая странные объяснения рыжего, Первый задумался о своих ощущениях в момент исцеления. Он возмутился, когда его потревожили. Зато уныние как рукой сняло. Мальчишка был уверен в том, что делает, указал на избавление от горя. И это сработало. Примерно то же самое Первый чувствовал, когда впервые заговорил с Воином.
– Ты всё сделал сам, – решительно заявил рыжий.
Неужели это правда? Первый умеет исцелять раны? Что ж, даже если оно и так, то делать это осознанно он всё равно не может. По крайней мере, пока.
