Шатун. Дитя без глазу

Николай поправил на плече винтовку, чуть сдвинул вправо пояс с тяжелыми инструментами и двинул дальше.

Тепловизор отражал сплошную серость. Серые дома, серые деревья, серый снег. Ни одного цветного пятнышка. Ничего удивительного. В такую собачью погоду все оставшиеся в живых теплокровные существа забились по норам. А «ловцов», тем более, опасаться нечего. Не такие они дураки, чтобы шататься в метель по промерзшим улицам. Не для того бывшие «шатуны» сменили свободу на казарму, чтобы снова мерзнуть в ночи среди сугробов.

Время от времени Николай мельком поглядывал на окна многоэтажек. Вдруг, где заструится по раме мерцающее оранжевое сияние тепла. Но все окна были безжизненны и серы.

Вот и чудненько! Встреча с «коллегами шатунами» не всегда выходила теплой, так что лучше держаться начеку. В начале зимы Николай даже забрался на крышу своей высотки и внимательно исследовал через тепловизор все окрестные дома. Кто предупрежден – тот вооружен! Но ни тогда, ни месяцем позже, ничего не обнаружил.

«Трешка» занимала отдельное неуклюжее здание чем-то напоминающее мавзолей. Продовольственный магазин располагался на первом, самом обширном этаже. На втором и на третьем были кафе, ресторанчики и многозальный кинотеатр. Лет пять назад было невозможно представить более оживленного места!

Последнее же лето работала только «Трешка» и пара кафе на втором этаже. Все шло к логическому концу.

Те немногие горожане, что выжили после эпидемии и теперь не желали впадать в «спячку», в отчаянии бросали все и перебирались на юг. Там их встречали с распростертыми объятиями – рабочих рук не хватало.

Многие «северные» города просто вымерли. Держались только те, где оставалось важное промышленное производство. Туда еще пока поступали хоть какие-то дотации из ООН. Но сомневаться не приходилось – и их, рано или поздно, эвакуируют в теплые края…

Николай остановился у широкого крыльца «мавзолея». Мраморные ступени вели когда-то к огромным светящимся витринам и автоматически раздвигающимся дверям. Сейчас и витрины, и двери были наглухо закрыты металлическими щитами. На одном красовалась уже знакомая надпись. «Мы не спим! Мы идем!».

«Идите куда хотите, – подумал Николай. – А мне нужно вокруг».

Ряд небольших окошек, ведущих в складские помещения торгового центра, шел почти вдоль всей тыльной стороны «мавзолея». Все они были наглухо закрыты металлическими щитами. Еще осенью, когда только-только наступили холода, Николай приметил одно из них. Металлический щит прилегал к окну не так плотно, и в щель можно было просунуть ломик. Пятое окно с правой стороны.

За торговым центром ветер дул не так сильно, как на улице. Темные прямоугольники окон оказались почти до половины засыпаны снегом. Николай огляделся. Вокруг все та же серость. Ни одного теплого пятна. Вот и хорошо.

Первое окно… Второе… Третье… Вот и пятое. Осталось только снять снегоступы и откопать из снега ржавый щит. Николай отцепил пояс с инструментами и аккуратно положил слева от окна. Еще раз огляделся и с правой стороны прикладом в сугроб воткнул винтовку. Поближе, так, чтобы мог быстро дотянуться. Отсоединил от пояса саперную лопатку и начал быстро разгребать рыхлый, не успевший еще слежаться снег.

Окно было небольшое, копать пришлось недолго. Отлично! Теперь осталось вставить «малый гидравлический расширитель» в щель между щитом и стеной! Несколько качков рычагом, небольшое усилие, затем оглушительный скрежет, и щит отвалился от окна. Николай с трудом оттащил его в сторону, чтобы не мешал. Тяжелый, собака… Вот и окно. Стекло разбивать не хотелось. И так вокруг сплошная разруха. Может быть, удастся открыть… Николай сел ногами к окну, уперся в пластиковую раму, что было силы надавил. Что-то хрустнуло, рама немного подалась и окно распахнулось. Не то чтобы совсем без повреждения, но все же…

Из глубины подвала повеяло теплым воздухом. Надо же, тепло еще сохранилось. Пахло пылью, экскрементами, и чем-то непонятным. Едва уловимый запах, то ли краски, то ли каких-то химикатов. Может быть, на зиму от крыс яду набросали?

Николай снова нацепил пояс с инструментами, взял винтовку, и, последний раз оглянувшись на бушующую за спиной вьюгу, протиснулся в узкое окно.

И почему-то возникло ощущение, что не нужно этого делать. Во всяком случае, не сейчас, не сегодня.

Но теплые объятия подвала уже приняли его в свои мягкие лапы, а мысль, что наверняка в таком огромном складе должна заваляться какая-то еда, заслонила собой все остальное.

От окна до пола оказалось невысоко. Николай протиснулся ногами вперед, и, уцепившись руками за подоконник, пару секунд пытался нащупать пол. Наконец нащупал. Встал на ноги и осмотрелся.

Это был большой склад для приема продукции. Разумеется, абсолютно пустой, если не считать огромных куч мусора. Пол был завален обрывками упаковки, пустой тарой, осколками и просто какой-то дрянью. Все выглядело пустым, заброшенным, и безжизненным. Хотя нет. Запах экскрементов подсказывал, что какая-то жизнь здесь все же была.

Около минуты Николай стоял без движения, присматриваясь и прислушиваясь.

Ничего. Ни одной темно-оранжевой метки, ни одного звука. Только серые стены и ветер снаружи.

Через открытое окно уже успело намести приличное количество снега. Снежинки стремительно влетали в подвал, но лишившись яростной поддержки ветра, опускались на пол плавно и неторопливо.

Николай поднялся, держа винтовку наготове. Он отлично помнил, что нельзя доверять видимому отсутствию жизни. Опасность могла скрываться где угодно. Как тогда, год назад, когда он попал в засаду каннибалов. Это были самые настоящие каннибалы. В смысле, они действительно ели людей. И в качестве приманки выставляли на виду пару ящиков с тушенкой. Ящики были отлично видны через окошко в подвале парикмахерской. Почему в парикмахерской? А черт его знает!

Николай тогда клюнул на приманку. Влез в подвал…

Какое-то движение теплого объекта тепловизор все же засек. Очень смутное и небольшое. Ага! Ну как же без крыс! Сейчас крысы – это хорошо. Если они не ушли, значит, есть надежда найти еду. Николай, стараясь ступать как можно тише, двинулся к выходу, как раз туда, где промелькнула теплое пятнышко. Большие ворота, возле которых летом разгружались ярко-желтые фуры, теперь были наглухо заварены. Перед ними застыло около десятка автопогрузчиков. Невесело подумалось, а «оживут» ли они следующий весной? Или хозяева «трешки» сочтут свой бизнес на «отчуждаемых территориях» окончательно нерентабельным и плюнут на все.

Запах ацетона, вначале едва заметный, стал резким и неприятным. Позади автопогрузчиков обнаружились сваленные в беспорядке бочки. Некоторые были опрокинуты и лежали в лужах вытекшей из них краски. Некоторые выглядели абсолютно целыми, а с трех или четырех зачем-то варварским образом были содраны крышки.

Николай замер и почти перестал дышать. Из одной такой бочки свисали человеческие ноги. Тело вместе с головой было утоплено в краске, а ноги в камуфляжных штанах свисали снаружи. Ни ботинок, ни сапог на них не было. В сером цвете тепловизора голые ступни мертвеца выглядели как-то особенно жутко.

Николай присел. Руки рефлекторно подняли винтовку на уровень глаз, палец замер на спусковом крючке. «Тум!» «Тум!» «Тум!» тяжелыми ударами билось сердце. «Тум!» «Тум!» «Тум!» отдавалось пульсацией в висках.

«Спокойно… Дыши спокойно. Долгий вдох, затем долгий выдох. И опять вдох…»

Так учил его тренер в заштатном стрелковом клубе.

«Концентрируйся на дыхании, а не на цели! Смотри сразу во все стороны. Палец на курке расслаблен, но не полностью. Он словно находится в самой начальной стадии движения! Как и каждая мышца в твоем теле!»

Мало кто из членов клуба вникал в то, о чем говорил тренер. Они пришли просто пострелять. Без всяких там заморочек! Хотелось подержать в руках настоящее оружие, почувствовать себя крутыми парнями, героями из фильмов «боевиков». И Николай тоже пришел в клуб именно за этим. Комплекс менеджера среднего звена. Хотелось показать себе, что он не просто никчемный офисный планктон! Что он способен не только на рутинные продажи, планы, отчеты, но и на что-то большее! На что-то рискованное, бесшабашное импульсивное! Покорить вершину Эвереста, например! Но Эверест – это далеко и долго, а вот стрельба – самое то!

И что удивительно, у него стало получаться. Со временем Николай вдруг оказался неплохим стрелком. Даже очень неплохим. Настолько неплохим, что старый тренер, одобрительно щурясь, достал из оружейного сейфа раритетный Colt M1873 и вручил его Николаю. «Посмотрим, как ты с этим управишься!» – сказал он тогда. И Николай «управился». И опять же неплохо. Думается все потому, что слова старого тренера о дыхании, о концентрации и о пальце на спусковом крючке, для него никогда не были пустым звуком.

Где-то снаружи буйствовала пурга, но здесь в подвале было тихо. Очень тихо.

Николай весь обратился в слух. Ничего. Только где-то далеко монотонно капала вода. Если ему это не мерещилось, конечно.

Что тут произошло? Конфликт между свихнувшимися шатунами? Едва ли… Зима только началась. С ума сходят обычно ближе к концу сезона «спячки».

Что-то скрипнуло.

Николай перестал дышать.

Скрип донесся со стороны главного коридора, по которому товары со склада завозились в торговый зал. Но на мониторе тепловизора по-прежнему ни одного оранжевого пятнышка.

Николай закрыл глаза и вслушался. Завывания вьюги снаружи казались теперь оглушительными.

Скрип не повторился. Но все же там кто-то есть. Прямо за углом. Это подсказывал инстинкт, а с некоторой поры инстинкту он доверял.

Подумалось, если это засада, спастись бегством не удастся. Не успеет он вылезти в узкое окошко. Значит, нужно выманить их на себя. Тепловизор даст некоторое преимущество.

Выманить и пальнуть поверх голов! Грохот от винтовки будет оглушительным. Глядишь и убегут. А если нет? Сколько человек там может скрываться? Едва ли много. «Шатун» к третьей «спячке» стал зверем редким…

Но лишь бы не больше пяти. У него в магазине винтовки только пять патронов. А потом? Новый магазин он, скорее всего, вставить не успеет. Придется лупить саперный лопаткой!

Нет! Не сможет он лупить! Да и выстрелить в человека тоже… Дернул же черт тащиться именно сегодня! Все эти крысы…

Николай огляделся. Прямо перед ним на бетонном полу лежал обломок доски. До ближайшей металлической бочки метров семь.

Что же, попробуем пугнуть.

Николай взял обломок, взвесил в руке и что было силы запустил им в бочку. Бочка оказалась пустой, и от грохота зазвенело в ушах. Эхо несколько секунд гуляло по закоулкам пустого склада и стихло.

В ответ из-за угла ни звука, ни движения, ничего.

«Хорошо, – подумал Николай. – Выдержка у них есть! Но и у меня есть тоже. Посмотрим, кто кого пересидит».

Он осторожно уперся в пол одним коленом и чтобы снять нагрузку с рук, чуть опустил винтовку. Тепловизор по-прежнему показывал сплошную серость, ни одного теплого пятнышка. Жаль, что он не может видеть сквозь стену.

За окном по-прежнему завывала вьюга, и от открытого окна уже ощутимо тянуло холодом.

Бетонные стены на экране тепловизора выглядели пятнистыми, в светлых и темных разводах. Это были холодные участки с разной температурой. Вот, темное пятно похожее на кляксу со щупальцами. Вот светлый участок, напоминающий бегущую собаку. А вот, у самого угла, смутная расплывчатая человеческая фигура. А дальше что-то похожее на танцующего бегемота.

Человеческая фигура шевельнулась.

Что это было? Неужели он на секунду заснул? Или показалось?

Кровь молоточками застучала в висках.

Вот же он… Размытый, бесформенный силуэт у самого края стены. Показалось?

Силуэт опять шевельнулся.

Николай вскинул винтовку.

Серая тень на стене подняла руки вверх.

– Ладно! Сдаюсь! – послышался насмешливый голос.

Глава 3

Николай вздрогнул. По телу словно электрический разряд пробежала волна страха…

Мелькнула безумная мысль, что это мертвец вылез из бочки с краской и теперь стоит у стены. Только мертвые отображаются в тепловизоре серыми тенями!

Но мертвые не двигаются и не говорят. А этот делал и то и другое.

Удерживая «покойника» на прицеле, Николай включил на своем ПНВ инфракрасную подсветку…

Вот же черт! Инфракрасный луч выхватил из темноты человека в странном комбинезоне. Это был даже не комбинезон, а легкий скафандр, в каких летают пилоты сверхзвуковых истребителей. Лицо скрыто за темным забралом гермошлема. Человек был похож на «суперсолдата» из фантастического фильма. Но только в руках держал не лучевой бластер, а обыкновенный автомат Калашникова.

– Что, брат? – спросил «суперсолдат» насмешливо. – Подводят нас технологии?

Николай не ответил. Он пытался сообразить, сколько еще таких «невидимок» прячется по подвалу. Наверняка не меньше пяти… И Николай опустил винтовку.

– Пурга на улице, просто жуть! – неожиданно для себя сказал он.

– Да, – согласился человек и включил фонарь на стволе автомата. Затем рукой нажал что-то на гермошлеме. Послышался тихий свист, и непроницаемое забрало ушло вверх. Николай увидел симпатичное улыбающееся лицо.

– Привет! Меня все называют Петрович. Ну, все наши! Я тебя сейчас познакомлю! – и назвавшийся Петровичем сделал широкий жест. – Выходите парни, все нормально!

И действительно, показались еще трое. Двое вышли из-за погрузчиков, а один (вот же черт) из-за спины Николая.

– Коля, – представился Николай и, откинув прибор ночного видения вверх, протянул Петровичу руку. Тот крепко пожал.

– А это Костик, Худой и Крапива. Трое подошли и также пожали Николаю руку. Открыто и просто, как будто уже давно были знакомы.

– Меня зовут Леха – сказал тот, кого назвали Худым. – Для друзей я Леха.

– А я Сашка! Просто фамилия у меня Крапива.

– А того, как зовут? – спросил Николай, указав на ноги, торчащие из бочки.

– Понятия не имею, – ответил Петрович беспечно. – Это не наш! Пойдем! Мы тут рядом лагерь разбили!

И он уверенно зашагал к транспортному коридору.

– Костик, оставайся! Худой тебя сменит! – бросил он через плечо.

Худой заговорщицки подмигнул Николаю и, кивнув в сторону ног, торчащих из бочки, сказал шепотом:

– Это муляж. Костик балуется.

И, включив фонарь, поспешил вслед за Петровичем. Крапива тоже подмигнул Николаю и тронулся за Худым.

Николай секунду подумал, посмотрел на креативного Костика, который уже опять закрыл лицо непроницаемым забралом гермошлема, и что делать, двинул вслед за остальными.

Они прошли по длинному коридору и оказались у больших ворот. Раньше ворота поднимались, стоило только дернуть за забавную веревочку, но сейчас дергать было не нужно. Большой пролом зиял прямо по центру. А за проломом виднелся огромный торговый зал.

Николай, разумеется, бывал здесь. Торговый зал «Трешки» с бесчисленными стеллажами занимал весь первый этаж. Сейчас они зашли со стороны «подсобки» и оказались в секции рыбы и мяса. Прилавки с холодильниками были сдвинуты со своих мест, стекла в них оказались разбитыми. Лучи фонарей на мгновение осветили пустые, покрытые темно-красными разводами, полки. Огромные стеллажи, которые раньше стояли бесконечными ровными рядами, теперь или обрушились, или стояли, накренившись под разными немыслимыми углами. От окончательного падения их удерживало какое-то чудо. Все это напоминала разрушенный после бомбежки город.

Сначала Николаю показалось, что завалы стеллажей хаотичны, но потом он понял: в этом хаосе есть свой порядок. Руины создавали цепь труднопреодолимых баррикад, прикрывающих доступ к небольшому пятачку в центре. К удивлению Николая, там горел костер. Его развели прямо на полу. Огонь от входа был не виден, и Николай заметил его только тогда, когда вся группа протиснулась сквозь узкое ущелье между стеллажами. Вокруг костра стояла пара обветшавших кресел и несколько офисных стульев. На одном сидел человек в таком же летном комбинезоне, как и у Петровича с командой. Шлем с матовым забралом стоял тут же на раскладном столике. Глаза незнакомца внимательно следили за экраном ноутбука.

– Это наши глаза и уши! – добродушно сказал Петрович, усаживаюсь в одно из кресел. Свой шлем он тоже снял и поставил рядом. Автомат прислонил к креслу справа от себя.

– Вернее, больше глаза, чем уши! Располагайся!

Николай осторожно занял стул неподалеку от столика с ноутбуком. Худой и Крапива тоже шумно устроились. Крапива сел во второе кресло, извлек из бокового кармашка сигареты и закурил.

Вели они себя крайне беспечно.

Худой сел напротив, поставил шлем у ног и начал подбрасывать в огонь расщепленные деревяшки.

– Глотнешь? – Петрович протянул Николаю большую металлическую флягу.

Николай посмотрел на флягу, на приветливого Петровича, и благоразумно отказался.

– Как знаешь!

Петрович извлек откуда-то из-за кресла маленькие металлические стаканчики, не торопясь, наполнил каждый и передал остальным. Никто не отказывался.

– Вы хорошо здесь устроились! – Николай с сомнением оглядел нависающие над ними баррикады из стеллажей.

– Но, не слишком ли… – Николай замялся, подбирая слова.

– Нахально? – усмехнулся Петрович и залпом опрокинул в рот содержимое стаканчика.

– Беспечно! И все здесь у вас какое-то…

Николай вдруг понял, что его беспокоит. Все больше и больше окружающее казалось ему каким-то ненастоящим. Как будто смотришь плохое кино с нелепыми декорациями и плохими актерами. Все излишне нарочито! Эти исполинские баррикады в отблесках костра, сам костер словно призывающий, чтобы его немедленно обнаружили, эти люди в фантастических комбинезонах… Как давно они здесь?

Николай поднял голову и посмотрел на едва видимый в темноте потолок. Колеблющего света от костра было достаточно, чтобы разглядеть, что потолок вполне чист. Ни сажи, ни гари, которые неминуемо образуются, если костер горит долгое время.

– Давно вы здесь?

Петрович с усмешкой посмотрел на потолок и налил себе еще из фляги.

– Напрасно отказываешься, – сказал он, приподнимая стаканчик и любуясь отблесками огня на его блестящих боках. – Прекрасный напиток. Что-то наподобие кофе. И бодрит и зрение обостряет. У «армейцев» позаимствовали.

– У кого?

– У «армейцев».

– В смысле, у «ловцов»?

Петрович опять лихо опрокинул содержимое стаканчика в рот и поморщился.

– «Ловцы»! «Ловцы» – мелкая сошка. Держи!

Он снова наполнил стакан из фляги и протянул его Николаю.

– Только разом не пей! С непривычки может не пойти.

Николай взял стаканчик. Жидкость в нем была темной и действительно пахла кофе.

– «Ловцы» – мелкая сошка, шестерки, – продолжил Петрович, завинчивая крышку на фляге. – Но от них нам кое-что удалось узнать. Всем в городе сейчас заправляет группа военных. Сами они редко высовываются, хотя как раз с кем-нибудь из них, мне очень бы хотелось потолковать.

– О чем? – Николаю стало не по себе.

– О чем? – Петрович прищурился, достал сигарету и, вытащив из костра длинную щепочку, с наслаждением прикурил от огонька на ее конце.

– Ну вот, смотри! Сидишь ты в своей квартире на шестнадцатом этаже! Забился туда, как какая-нибудь крыса и лишний раз выглянуть боишься! Трясешься от каждого шороха…

Петрович пустил струю синеватого дыма и насмешливо посмотрел на Николая.

– Разве это правильно? Разве это справедливо?

Николай похолодел.

– Вы знаете, где я живу?

– Знаем. Мы знаем все, что делается в округе. Весь город контролировать еще не можем, сил маловато, но на район хватает.

– И откуда же вы… – начал было Николай, но тут же до него дошло. – Понятно… Засекли тепло из окон.

– Тепло? – удивленно вскинул бровь Петрович и вдруг захохотал. – Нет! Не тепло! Все проще. У «ловцов» мы нашли твой адрес. Ты у них на заметке, как и еще одиннадцать «норно-квартирных» жителей. Не поверишь, и где только «шатуны» не прячутся! Одна ненормальная семейка даже устроилась в больничном морге! Да уж… А ты думал, никто о тебе не знает?

Николай не ответил. Весь его мир летел в тартарары.

– Так-с… – Петрович извлек из-за кресла небольшой планшет в антиударном чехле.

«Наверное, тоже «армейский», – вдруг подумалось Николаю.

– Та-ак… – повторил Петрович и пробежался пальцами по экрану, потом что-то полистал. – Каминский Николай Семенович. Год рождения… это понятно… Ага! Вот! «Первого августа пытался купить дом в селе Нижняя Зырянка. Село почти заброшено, проживают шесть семей. Вакцинированы… Сделка не состоялась. По причине неявки покупателя».

Петрович опустил планшет и насмешливо посмотрел на Николая. – А чего не явился-то?

– Да так…

Николай действительно хотел купить дом в пустой деревне. Поначалу это казалось хорошей идеей – устроить себе зимовье вдали от всех. Семьдесят с лишним километров от города по скверной дороге. Красота. Туда и летом-то никто не заглядывал, что уж говорить про зиму. Там можно было не прятаться и чувствовать себя свободно. Плюс, дом – это не квартира на шестнадцатом этаже, никаких тебе специфических коммунальных проблем, никаких замерзающих труб.

Но в последний момент от этой затеи пришлось отказаться. Слишком подозрительной выглядела его покупка в преддверии зимы.

– Понял, что привлекаю внимание.

– Да… Привлек! – Петрович убрал планшет обратно за спинку кресла.

– А почему же они меня сразу не взяли?

– А зачем? Одни хлопоты. Они убедились, что ты «шатун», или еще убедятся, и как солнышко припечет, как все эти «мумии» оттают, вот тогда за тобой и придут! «Извольте господин Каминский, на вакцинацию!»

– Я вакцинирован, – мрачно сказал Николай.

– Я знаю, – прищурился Петрович. – И поэтому у тебя будет две дороги, знаешь ли.

– Я в курсе про этот выбор.

– Ну да… Конечно. Мы все в курсе. Вот и давай вернемся к нашим баранам! Я о правильности и справедливости! Если ни служба у «ловцов», ни оздоровительные учреждения тебя не устраивают, то, может быть, есть какой-то другой путь?

Петрович бросил окурок на пол и придавил его каблуком ботинка.

– И я не имею в виду трусливое прозябание в засраных квартирах.

– Ну, почему же, засраных, – машинально возразил Николай.

– А куда ты в туалет ходишь? – хохотнул Петрович.

– В туалет. Как всегда.

– Да ну? Так водопровод же не работает?

– Ну, я топлю снег с крыши, грею, горячей умываюсь и смываю потом.

– И трубы не замерзают?

– Вода же горячая. И для профилактики время от времени заливаю туда кипяток.

– Вот ведь! – всплеснул руками Петрович. – Так мы и живем. Все продумали, все просчитали! И как воду согреть, и как говно свое подальше от себя смыть, и как всю зиму из своей норы не вылазить. Лишь бы не вылазить! Не высовываться. Авось пронесет беду мимо.

Петрович вздохнул, и его насмешливый тон стал серьезным.

– Запомни, Шатун, не пронесет! Ваше сопливое поколение хреново учило историю в школе. Иначе бы вы знали, что беда, явление общее. Мимо она не проходит. Как не прячься. Как ни надейся отсидеться. Так-то, Шатун!

– Я не «шатун», – нахмурился Николай. Наставнический тон Петровича стал его раздражать.

– Теперь ты «шатун». Привыкай! Домой тебе уже нельзя.

Николай оглушено смотрел на переливающиеся огненно-красным сиянием угли костра.

Что теперь? Как? Чертовы крысы! Хотя при чем тут крысы? Сидел бы он сейчас в своей квартире, как западне! А может, так было бы лучше? Сколько можно прятаться…

– Удивительно…

Петрович развалился в кресле и положил ноги на край столика.

– Как узко мы мыслим. Вернее… – он пощелкал пальцами в воздухе, подбирая слова. – Близоруко, что ли! Порой не замечаем очевидных вещей, которые в корне могут перевернуть наше сознание.

– Поэтому и не замечаем, – вдруг мрачно вступил в разговор Худой, ковыряя металлическим стержнем в костре.

– А? – приподнял бровь Петрович. – А! Да! Ты прав. Возможно, именно поэтому. Но вот в чем фокус! Природные явления существуют вне зависимости от того, замечаем мы их или нет. Банально, конечно, но это правда. Взять, к примеру, эволюцию!

Петрович опять достал флягу и начал себе наливать. Потому как он сделался говорлив, Николай засомневался, что во фляге действительно кофе. Худой и Крапива тут же подставили Петровичу свои стаканчики. Тот налил и им. И только «безымянный» четвертый никак не интересовался содержанием необычайно емкой фляги. Он все так же внимательно следил за монитором ноутбука, время от времени проводя пальцем по тачпаду.

Петрович бросил на него короткий взгляд, и тот, словно это почувствовав, едва заметно покачал головой.

– Так значит, эволюция! – продолжил Петрович, сделав маленький глоток и поставив стакан на столик. – Удивительное дело. Миллионы лет она идет спокойно, равномерно и вдруг – на тебе! Метеорит, или… что там?

– Комета, – с готовностью подсказал Крапива.