Империя Тигвердов. Невеста для бастарда

– Все-таки, мам, я с тебя фанатею! – признал мое совершенство сын через какое-то время, когда мы проговорили основные вопросы. – Ты действительно не сказала ни слова неправды.

– Мы ничего не замышляем против Империи или против милорда. Мы действительно в затруднительном положении. И нам нужен дом, где мы могли бы укрыться. Лиззард – не наша фамилия. Нашу мы не можем сообщить. А дальше – все вопросы к маме. Все.

– И главное – не лгать, – задумчиво протянул Рэм.

– Именно так, мой мальчик.

– И все-таки это унизительно, – покачал головой юный герцог.

– Скажи мне… Когда ты вернешь себе положение и тебя твои доброжелатели спросят: «Где вы укрывались, ваше сиятельство?», что ты ответишь?

– В другом мире, потом в доме у имперского палача.

– Неправильно.

– Это же правда, – мелькнул гнев в его глазах.

– Отчего же? Это лишь часть правды. Которую не факт, что кому-то надо знать. А официальная правда заключается в том, что укрывались вы в Имперской Военной академии, куда проникли хитростью. Это может хоть как-то унизить вас? Или кинуть тень на вашу честь?

– Нет, но…

– Все. Слова «нет», которое вы сами и сказали, вполне достаточно.

– А вы? – поднял он на меня несчастный взгляд.

– А меня воспитали, что любой труд почетен, – пожала плечами. – И поэтому я не чувствую себя униженной. Тем более что все это существенно повышает наши шансы на выживание.

– Почему ты так хочешь отослать нас в эту академию? – спросил Паша. – Мы ведь изначально собирались снять дом. И деньги у нас на это есть!

– По нескольким причинам. Во-первых, все получилось случайно – следовательно, те, кто будет нас искать, не смогут просчитать этот наш шаг. Во-вторых… Скажите, Рэм, кому-нибудь придет в голову искать вас в академии, а женщину, что вас сопровождает, – в экономках у милорда Верда?

– И в страшном сне это никому не приснится.

– Вот поэтому я и настаиваю. И, кстати говоря, есть еще и в-третьих.

– Любопытно послушать, – чуть улыбнулся Рэм. И я поняла, что убедила.

– Вы с Пашей будете заняты делом. Вы будете учиться. Делать уроки, дружить с другими мальчишками. Или драться с ними. То есть вести максимально нормальную жизнь. А не сидеть, спрятавшись в домике, и ждать… А теперь еще раз повторяем легенду – и поехали.

Его милость прислал за нами экипаж – все, как мы вчера с ним договорились. Меня удивило то, что он, человек, безусловно, занятой, ожидал нас на пороге собственного дома.

Дом был… неожиданно легкий, словно воздушный, стремящийся вверх, к солнцу. Я, честно говоря, ожидала увидеть, скорее, серый, мрачный и неприступный замок, но не изящный дом из белого камня, с башенкой слева от входа.

– Молодые люди, вы со мной, – отдал он приказ Рэму и Паулю, после того как мы раскланялись на пороге. – Я оформлю вас в академии под фамилией своей матери как дальних своих родственников, будете зваться мастером Рэмом Рэ и мастером Паулем Рэ. Надеюсь, мне не придется стыдиться того, что я дал вам возможность назваться своей фамилией?

– Нет, милорд, – коротко поклонился Рэм.

Пауль повторил его движение.

– Вот и славно. Сударыня, дом в вашем распоряжении. Слуги предупреждены, – обратился милорд Верд уже ко мне.

– Милорд, – присела я в короткий книксен. Хорошо, что мы их отработали с Рэмом.

– До вечера, – кивнул он мне.

– Одно мгновение, – остановила я его.

– Слушаю вас.

– Когда вы сможете уделить мне время, чтобы я могла получить четкие указания?

Милорд скривился как от зубной боли:

– Это обязательно?

– Простите, но ваших мыслей читать никто не умеет, – нахмурилась я. – Даже я. Пожалуйста, милорд. Один раз.

И тут же улыбнулась.

Он поджал губы:

– С вас вкусный ужин.

– А что вы любите?

– Мясо, – кровожадно и в чем-то ожидаемо заявил он. – Доброго дня, госпожа Лиззард. Молодые люди, лошади оседланы. Вперед.

Мне захотелось кинуться вперед, обнять мальчишек, погладить одного и второго по голове, предупредить, чтобы были осторожнее, всхлипнуть… Но я поймала ироничный взгляд лорда Верда и замерла. Сцепила руки и заставила себя остановиться…

Мы с сыновьями вежливо раскланялись. Мужчинам подвели лошадей – и вот их уже не было. Только удаляющийся стук копыт.

Я вздохнула тяжело – и отправилась в дом. Смотреть, что у нас там плохого… Интересно, что все-таки случилось, что милорд так взъярился на прислугу. И чего он там не поделил с экономкой, что она срочно собрала вещи.

– Сударыня! – поприветствовал меня седой, чопорный на вид пожилой мужчина, недовольно поджавший губы при моем появлении. – Рады приветствовать вас.

– Благодарю вас. – Я стала развязывать ленты шляпки. – Я – ваша новая экономка, госпожа Лиззард. Будьте добры, пригласите прислугу. Я бы хотела познакомиться.

– Слушаюсь. – Его губы поджались совсем в тонкую нитку.

– И кто бы сомневался, – пробурчала я, – мое появление восприняли без восторга.

Слуг было четверо. Первым вперед вышел мужчина в возрасте, раскрывший мне дверь.

– Адерли. Джон Адерли, – представился он по фамилии. – Камердинер его милости.

– Очень приятно, – улыбнулась я ему.

– Натан, – представился конюх, подводивший лошадей, молодой улыбчивый мужчина.

– Оливия, – подошла к нему симпатичная женщина. – Я – горничная.

– И моя жена, – добавил Натан.

– Хорошо. – Мне эта пара понравилась.

– Каталина, – сухо сказала еще одна женщина. – Я – повариха.

– Замечательно, – обрадовалась я. – Нам надо договориться о том, что будет сегодня на ужин. Милорд распорядился…

– А давайте вы будете заниматься своими делами, – зло отрезала женщина, – и не лезть в мои.

– Любезная, – заговорила холодно теперь уже я. – Вы немного не поняли. Меня наняли именно потому, что хозяин недоволен тем, как исполняются его приказы. В частности, он что-то говорил о том, что никак не может добиться, чтобы на завтрак подавали еду, которая ему нравится. Поэтому я буду выполнять ту задачу, для которой меня сюда пригласили, – обеспечивать такую работу служащих в этом доме, которая была бы по душе милорду Верду. Чуть позже я зайду к вам на кухню уточнить меню на ужин и на завтрак.

Я специально говорила все это мерзким, преподавательским голосом и не сводила глаз с Каталины, пока она не кивнула.

– Так лучше. Оливия, покажите мне, пожалуйста, дом. Все остальные могут заниматься своими делами.

Дом… Что и говорить – дом был богат. Мрамор каминов, изящество безделушек, преобладание белого, бежевого и золотистого. Картины на стенах – портретов не было. В основном пейзажи. На первом этаже – роскошная гостиная, столовая, библиотека с роялем. Отдельный коридор вел к господскому кабинету за закрытой на ключ дверью. Вверху, на втором этаже, в одном крыле были хозяйские покои, в другой стороне отдельная лестница вела к комнатам слуг. Под этими комнатами располагалась огромная кухня.

– Красиво, – улыбнулась я. – И дом содержится в порядке. Наверное, это не легко для вас – он очень большой.

– Прежняя экономка раз в неделю нанимала поденщиц из деревни, – ответила Оливия.

– Хорошая практика, – обрадовалась я. – Вы подскажете, к кому стоит обращаться?

– Конечно, госпожа Лиззард.

– Вы можете заниматься своими делами, а я пойду на кухню.

– Могу я задать вопрос?

– Конечно.

– Какие комнаты вам приготовить? В… господской половине?

– А где жила прежняя экономка?

– В нашем крыле, – растерялась девушка.

– Вот и замечательно, – доброжелательно откликнулась я. – Не будем отступать от правил.

– Но, может быть, вам будет удобнее… – смешалась горничная.

– Я заселюсь в ее комнаты. Подготовьте их, пожалуйста.

И я поспешила на кухню.

Интересно, меня что – всерьез посчитали любовницей милорда Верда? Может, и комнату решили зажать, предполагая, что я поселюсь рядом с ним? Нет, мужчина он, конечно, видный. Привлекательный. Но… И работаю я на него. И некстати какие-то отношения сейчас. И не факт, что мы друг друга заинтересуем…

Поймала себя на том, что я улыбаюсь, рассуждая о том, каково это – иметь в любовниках такую персону. Похоже, я все-таки немножко сошла с ума от всех своих приключений… Покачала головой – и зашла на кухню.

– Добрый день еще раз, Каталина. Что на ужин?

– Мясо под карамельным соусом со сложным гарниром из овощей, – гордо сказала она. – Салаты. И заливное из дичи.

– А как милорд относится к карамельному соусу? Я так понимаю, это на любителя?

– В новом сезоне это самый модный вид горячего, – отрезала она.

– Не буду спорить. Я лишь хотела спросить, любит ли его милорд. Этот самый карамельный соус.

– Не жаловался, – прошипела повариха.

– Ладно, допустим. Кстати, а что его милость любит на завтрак?

– Понятия не имею, – гордо заявила Каталина. – Я варю овсянку.

Я рассмеялась. Что-то это все мне напомнило ситуацию с сэром Баскервилем в нашем незабвенном фильме о Шерлоке Холмсе:

– Мальчик любит овсянку…

– Она полезная. Ее положено есть на завтрак! – продолжила Каталина.

– Кем положено? – аккуратно спросила я.

– Положено – и все!

– И так каждый день?

– Конечно.

Я вздохнула от сочувствия к милорду Верду. Подумать только: иметь репутацию имперского палача, быть сыном императора, пусть даже и незаконнорожденным, не последней персоной в своем отечестве – и получать по утрам ненавистную овсянку. Изо дня в день. Без права на отдых… И помилование. Может, Каталина и есть чья-нибудь засланка и мстит милорду за прошлые преступления и подвиги? Кашей!

– А вам не кажется, что пытаться воспитывать взрослого самоопределившегося мужчину – это как-то… смешно, – сказала я вслух.

Наша повариха зафыркала, не соглашаясь.

– Напеките на завтрашнее утро блинов, – распорядилась я. – Надо узнать, с чем милорд их любит.

Ко мне повернулись спиной, давая понять, что аудиенция окончена.

– Каталина, а как питаются слуги?

– Я готовлю на всех. – Она уже не поворачивалась.

– Хорошо. А как закупаются продукты?

– Раз в неделю. Я пишу список. Прежние экономки сами ходили в деревню, чтобы заказать там продукты. Нам их доставляют.

– Что с этой неделей?

– Все заказано.

– Я узнаю у его милости, что он предпочитает из еды. И к пятнице мы вместе с вами уточним список.

Мне уже не ответили.

Глава 7

Мой сын сказал бы, что это «подстава». Рэм бы, наверное, улыбнулся краешком губ и отметил, что я должна была бы это предвидеть. Сама я могла лишь обзывать себя дурой.

Милорд Верд ненавидел «подслащенное мясо» – как он выразился. При этом он с какой-то детской укоризной посмотрел на меня. Я понимала, что по большому счету не виновата. Но было тоже как-то обидно.

«Ну, погоди, – подумала я, мысленно обращаясь к поварихе. – Зараза!»

А в слух произнесла:

– Милорд, во избежание подобных недоразумений давайте составим…

Хотела сказать «пакт о ненападении», но осеклась. Скорее всего, женщины в этом мире так не говорят.

– Прошу вас, пойдемте в библиотеку, – поднялся он.

И я, сжимая в руках записную книжку и карандаш, отправилась за ним.

– А вы серьезно подходите к своим обязанностям, – рассмеялся он, внимательно посмотрев на меня.

– Я привыкла выполнять свои обещания, – хмуро ответила я.

Непонятно в этой ситуации было то, что сам вельможа не так уж и рассердился – скорее опечалился. Я, между прочим, злилась на нашу повариху и ситуацию в целом гораздо больше, чем он.

– Присаживайтесь. – Он кивнул на кресло возле камина, опустившись в соседнее. – Что вы хотели спросить?

Я осталась стоять перед ним, наблюдая, как он вертит широкое кольцо на указательном пальце левой руки. На кольце черными бриллиантами удивительно изящно был выложен грифон, распластавший крылья: как я уже знала, это был герб правящего дома Тигвердов. Только слева, уже алыми камнями, была проведена алая полоса – должно быть, знак того, что владелец этого герба незаконнорожденный.

– Миледи… Госпожа Лиззард…

Я поняла, что залюбовалась на длинные пальцы, что вертели кольцо, и потеряла всякую связь с реальностью. Мне стало неловко. Щеки полыхнули.

– И все же присядьте, – мягко сказал милорд Верд. – Я настаиваю.

Кивнула. Села. И проговорила, хорошо еще не запинаясь:

– Что вы не выносите из еды? Кроме овсянки – это я уже поняла. И мяса со сладким соусом.

– Пожалуй, что и все.

– Что вы любите?

– Из еды? – насмешливо поинтересовался он.

Я с укоризной на него посмотрела.

– Печености всякие, – смущенно признался он. – Пирожки, блины, булочки… Как мама и бабушка готовили. Обедневшие дворяне, знаете ли… Денег на прислугу особо нет. Ничего нет, кроме гордости. Может быть, меня эта ваша фраза и зацепила в парке. Какое-то время я себя ощущал так же.

И у него как-то получилось легко, беспечно улыбнуться. Хмурые, словно специально сложенные для того, чтобы показывать недовольство, черты лица разгладились, и он стал потрясающе красив. Надо же…

– Хорошее время было. Знаете, это были, пожалуй, единственные люди, которые меня любили. Просто так, просто потому, что я был на свете… даже, наверное, вопреки всему, что я принес в их жизнь. – И мне показалось, что милорд забыл о моем присутствии.

Он задумался, глядя на огонь. Потом сказал:

– Хотя нет – есть еще старые солдаты. С которыми я прошел все кампании.

– Как господин Джон Адерли? – не могла не спросить я.

– Да. Мы служили с ним вместе. Я могу попросить вас быть с ним помягче?

Кивнула:

– Разумеется, милорд.

Мне хотелось спросить, как там устроились Пауль и Рэм, но я как-то не решалась. Все-таки я служащая…

– Вроде бы вашим сыновьям понравилось, – вдруг сказал милорд Верд. Угадал мой вопрос, наверное. – Приняли их, во всяком случае, неплохо. Теперь все зависит от них.

– Что вы имеете в виду? В академии может быть опасно?

– Нет. Мы очень внимательно следим за кадетами и стараемся предусмотреть все.

Я достаточно скептически фыркнула.

– Вы знаете, кстати, для чего была создана Имперская военная академия для отпрысков самых знатных родов? – спросил у меня хозяин поместья.

– Для чего же?

– Чтобы забрать подростков из семей и воспитать их в духе преданности императору и Империи. Плюс чтобы ослабить влияние родственников. И особенно матерей.

– Чем же Империи так матери не угодили? – резануло меня по сердцу его фразой.

– Мужчина должен быть мужчиной. Уметь принимать решение и нести за него ответственность. А матерям, уж простите меня, свойственна гиперопека. А потом они удивляются, что вырос не сын, а размазня.

– Как часто мне можно будет видеть моих мальчиков?

– Вот видите, вы говорите «моих мальчиков». А они и не ваши – они сами по себе. И не мальчики уже – взрослые. И доказали это тем, что встали на вашу защиту, когда увидели во мне угрозу. Это-то меня и подкупило. И не расстраивайтесь так. Вы как раз вполне здравомыслящая особа.

– Спасибо, – получилось иронически.

– Но вы не согласны со мной?

– В том отношении, что сыновей необходимо забирать от их матерей, чтобы те их не испортили?

– Вы как-то неправильно видите ситуацию, – обиженно сказал он. – Я считал, что Его Величество поручил мне важное и необходимое дело – пусть даже и трудное. А вы так говорите, словно я изверг какой-то…

– Простите, я просто переживаю.

– Вам все равно рано или поздно придется привыкнуть, что у вас разные жизни, – тихо сказал он. – И это не значит, что сыновья вас забудут или будут любить меньше. Просто жизнь… Она такая. Она разведет…

– Спасибо вам…

– Если у них не будет замечаний по учебе или по поведению, я смогу привозить их на выходные. Так делают все – и я не буду выглядеть исключением.

– Могу я просить рассказать вас о своем распорядке дня? – решила я поменять тему разговора.

– Просыпаюсь я рано. Завтракаю в семь утра. В восемь удаляюсь на работу. Как правило, приезжаю на обед в два… Ужинаю – когда возвращаюсь. Обычно – поздно.

– Что вы предпочитаете на обед? Чтобы не получилось, как с этим соусом, «самым популярным в сезоне», – не удержавшись, передразнила я повариху.

Милорд, кажется, все понял и улыбнулся. Что-то во мне его веселило:

– Вы не замечали, что у нас, в Империи, принято вести себя так, как полагается по статусу? Иной раз – слишком?

– Что вы имеете в виду? – аккуратно спросила я. А то я знаю, как положено вести себя в Империи.

– У меня есть статус. Я вельможа, приближенный к короне. Доверенное лицо. – Он скривился. – Следовательно, я должен есть продукты определенного перечня, устраивать свою жизнь по определенным правилам, выбирать только определенных женщин и демонстрировать лишь определенные чувства и эмоции.

– Какие именно?

– Безразличие пополам с презрением, пожалуй. Еще в моде – скука. Ее, как и бледность лица, принято демонстрировать.

– А слуги? Почему у вас с ними проблемы? Я, честно говоря, думала, что если у человека определенная репутация, то ему покоряются. И боятся его разгневать…

– Меня тяжело разгневать подобными мелочами. Я, как правило, не обращаю на них внимания. Мне попросту некогда задумываться о том, что мне подали на обед или на ужин. Если уж я нашел время его проглотить. Наш разговор с вами при первой встрече… Это был какой-то непонятный мне самому душевный порыв. Надо отметить, мне совершенно не свойственный.

Он поднялся, отошел к столику, заставленному графинами, бутылками, бокалами и рюмками разных мастей.

– Хотите выпить? – поинтересовался он, наливая себе что-то мутноватое в маленькую рюмочку.

– К вопросу о том, что принято, а что – нет… – Я пыталась понять для себя, не выдам ли я непонимание местных обычаев и традиций…

– Ничего предосудительного – глоток чего-нибудь вкусного. У вас ведь тоже был тяжелый день?

– Не без этого. – Я поднялась и пошла к нему.

– Глоток вишневой наливки? Вина не держу – не люблю я его. А слабее наливки ничего нет.

– Хорошо. Так что вы предпочитаете есть на обед? – вернулась я к теме разговора.

– Без разницы, – упрямо сказал он.

«Слышала я такое уже. Просто мясо – пока хватит».

– Есть суп, который вы не любите?

– Нет. – Он страдальчески посмотрел на меня – и налил себе еще рюмку.

– Вы едите рыбу и грибы?

– Да.

– Допускаются ли приправы и зелень?

– Какую-то приправу я не люблю, – признался он.

– Какую? – сделала стойку я.

– Не помню. Но я от нее чихаю.

Я залпом, наплевав на приличия, выпила наливку. Крепко, но вкусно. Сладко.

– Тяжелый случай, – пробормотала я.

– Вы что-то сказали?

– Теперь по поводу ужина…

– Я вас обязательно познакомлю с милордом Милфордом, – широко улыбнулся мой хозяин.

Поймав мой удивленный взгляд, он добавил:

– Это начальник имперской контрразведки, мой друг. Что-то мне подсказывает, что вы ему понравитесь.

«Красота! Только с контрразведкой мне не хватало познакомиться…» – подумала я. И продолжила:

– Сколько перемен блюд должно быть на ужине?

– Слушайте, может, еще по наливке и поговорим о чем-нибудь другом? А то я себя ощущаю как на допросе.

– Тогда мне понадобится больше времени, чтобы понять, чем вас кормить. Так сказать, опытным путем составить меню. А вам придется потерпеть.

– Договорились, – безропотно согласился вельможа со зловещей репутацией. – Только я должен предупредить, что у меня обедают по вторникам мои дипломники.

– Сколько человек?

– Шестеро, включая меня.

– Замечательно, – опечалилась я. – Сегодня какой день недели?

– Четверг.

– Время есть.

– Не переживайте. И еще одно. В моем кабинете слуги должны убираться лишь в вашем присутствии. Не то чтобы там лежало на виду что-то секретное. Просто – порядок такой.

– По поводу порядков… Могу я брать из библиотеки книги, чтобы читать их у себя?

– Можно, – пожал он плечами. – Только там практически нет развлекательной литературы.

– Я заметила. Труды по истории, военному делу. Мемуары. Исследовательские работы.

– Надо же, – улыбнулся он, – у вас такой восторг в глазах. Интересно…

– Пожалуй, мне пора, – аккуратно поставила я бокал на столик.

– Кстати говоря, вы не спросили о самом главном.

– О чем же?

– Где брать деньги на хозяйство.

Глава 8

Не знаю, как бы меня разместили, будь я гостьей милорда – до гостевых спален мы не добрались вчера, – но и меня, экономку, разместили роскошно. Две небольшие, но уютные комнатки. Одна – проходная – выполняла роль гостиной, другая была спальней. К ней примыкали ванная комната и гардеробная. Мда… Я со своими несколькими платьями робко заняла краешек. Подумала. И гордо водрузила на одну из полок волшебный саквояж.

Спала я плохо, каждый час просыпаясь и поглядывая на часы. Все боялась проспать и не явиться на кухню в шесть утра. Надо же было проверить, собирается ли милейшая Каталина выполнить мое распоряжение или нет.

И все равно звонок будильника стал для меня неожиданностью. Я поднялась, умылась – удобства в доме с канализацией и водопроводом несказанно радовали. Нацепила сбрую – по-другому именовать местное нижнее белье у меня не получалось. Несильно зашнуровала корсет – он был достаточно мягкий, и шнуровка находилась спереди, – натянула чулки. Тяжело вздохнула, надевая панталоны – с кружавчиками, по колено. Платье-ночнушку очередного светлого цвета. С рукавчиками-фонариками. Фух, аж запыхалась.

Что забыла? Ах да. Волосы… Волосы приходилось на ночь завивать на специальные тряпочки – папильотки. Взбрызгиваем льняным отваром и закручиваем. А что делать – должна же я выглядеть как бе-е-едная овечка…

Посмотрела на себя в зеркало повнимательнее. Если забыть, насколько неудобна вся эта одежда, смотрелась я премило. Эдакая беззащитная, очаровательная и томная. Правильные черты лица, красивые губы. Серо-голубые глаза сверкают. Волосы нового янтарного оттенка радуют. Только платье подкачало. Или я в нем – не понять. Вздохнула. Ладно, хватит любоваться – все равно я дама не первой молодости, тридцать четыре все-таки… Так что вперед к свершениям.

Посмотрела на часы – обнаружила, что прособиралась полчаса, значит, если мне на кухне надо появляться в шесть, минут в пятнадцать седьмого, вставать надо на двадцать минут по- раньше.

– Доброе утро, Каталина, – бодро поприветствовала я повариху, что скривилась при моем появлении слишком уж демонстративно. – Что вы приготовили на завтрак милорду?

– Овсянку, – гордо отвечала она.

Я пожала плечами, открыла один из шкафов, куда еще с вечера сложила все, чтобы по-быстрому напечь блинов. Осталось только достать молока из холодного – так назывался специальный шкаф, куда слуги складывали продукты, чтобы те не портились.

Больше всего я переживала за незнакомую сковородку – кто его знает, как себя поведет тесто, будет ли переворачиваться. Но все обошлось. Один румяный блинчик, потом второй…

Я мурлыкала под нос песенку, не обращая внимания на опешившую Каталину – у нее, видимо, случился разрыв шаблона. Я так поняла, что готовить дворянкам, за которую меня и принимали, – нельзя. Хотя, если я правильно поняла вчерашние рассуждения одного страдающего нестандартностью милорда, не так нельзя, как не принято. А статусу надо соответствовать.

Когда через двадцать минут подошла Оливия, чтобы нести еду – на стол она накрыла, – у меня уже все было готово. А холодное отварное мясо, ветчину и несколько сортов сыра к блинам я нарезала еще с вечера.

– Каталина, – обратилась я к поварихе. – Послушайте меня внимательно. Я не буду скандалить и кому-то что-то доказывать. Я вас уволю – и дело с концом.

– Милорду отказалось помогать агентство в поисках персонала. Еще летом, – злобно ответила она. – Меня и последнюю экономку он нашел по рекомендации графини Олмри. Так что я не думаю…

– При необходимости я договорюсь с агентством, можете мне поверить. И мне проще готовить самой, чем ждать каких-то проблем от вас.

– Не боитесь руки испортить?

– Нет, – улыбнулась я. – Вот чего-чего, а этого я не боюсь.

– А что на это ваш любовник скажет?

– У меня нет любовника, во-первых. И если бы люди занимались своими делами, а не лезли бы в чужие – всем было бы жить легче. Это во-вторых. Вы это уяснили?

– Да, госпожа Лиззард.

– Я расписала порядок завтраков для милорда. Там оладьи, блины, сырники, булочки и прочие вкусности. Кстати, от какой приправы он чихает?

– От гвоздики.

– Выбросьте ее всю.

Она независимо пожала плечами.

– Что на обед?

– Тыквенный суп-пюре, рыба под кисло-сладким…

– Стоп. Сладкие соусы вы больше не готовите.

– Он же лорд, – возмутилась Каталина. – Не какой-нибудь ремесленник или торговец. Ему положено…