Меч Эдриджуна

Александр Прозоров

Меч Эдриджуна

© Прозоров А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Долгий весенний день

Волчьи клыки клацнули перед самым носом, вроде даже как задев лицо, увлажнив горячей слюной, и Битали отпрянул, торопливо сунул руки к боевому амулету, за клинками. Но там ничего не было – ни бемгишей, ни амулета, ни даже волшебной палочки. Только густая плотная шерсть. И ладоней тоже не было – были широкие когтистые лапы, густо поросшие синеватой с проседью щетиной. И все, что он мог сейчас сделать, – это попытаться зарыться, спрятать беззащитную спину под толщей земли.

Однако звери знали про эту барсучью хитрость и не давали ему выкопать под собой укрытие, нападали с разных сторон, выскальзывая между деревьями, вынуждали крутиться, отмахиваться когтями, клацать зубами, пятиться от полувырытой ямы на открытое место. Волков было четверо: матерых, широкогрудых, сильных и быстрых, а он – один. И острый предсмертный ужас стремительно наполнял его душу…

«Я барсук?» – удивился во сне Битали Кро, однако захлестнувший душу ужас быстро выдернул из памяти давнишнюю, еще осеннюю встречу в лесу с упитанным короткоухим красавцем, черно-белую морду, внимательный взгляд и то чувство единения, что пробило юного чародея до самого сердца, одновременно позволив ощутить сердце барсука.

Тотемник!!!

Похоже, это был его тотемник, попавший в беду где-то там, в темной чащобе, и вот-вот рискующий погибнуть, убив одновременно и спрятанную внутри живого хранилища маленькую частицу его самого…

Зверь крутанулся, клацнул челюстями, отпугивая хищника, что попытался укусить за копчик, тут же метнулся в другую сторону, резанув когтями воздух, но так и не дотянувшись до близкого серого, ощутил резкую боль в спине чуть выше задних лап, опять попытался развернуться – однако повисшая сзади тяжесть сковывала движение, остальные волки кинулись вперед одновременно сразу со всех сторон…

Все, это была смерть. И не столько надеясь на чудо, сколько в приступе отчаяния, Битали вскинул руку с раскрытой ладонью:

– Вэк!!!

И тут нежданно вцепившийся сзади в шкуру серый хищник, словно получив пинок от невидимого великана, взметнулся в воздух, пару раз перевернулся в полете и с треском улетел в зеленеющие в полусотне шагов кусты.

– Трунио! – торопливо вскинул палец в сторону другого зверя Битали, и тот споткнулся, жалобно заскулил, неуклюже потрусил в сторону на трех лапах.

После столь неожиданного и жестокого отпора оставшиеся волки отскочили, попятились, оскалив зубы и злобно рыча. Однако барсука рычанием не проймешь. Спешно работая всеми ногами, он быстро раскидывал в стороны землю прямо из-под себя, углубляясь в чуть влажную глину, потом стал скрести задними ногами, выпихивая рыхлую землю вперед, и вскоре ушел толстым задом в сырую полунору, оставив снаружи только морду и передние лапы.

Длинные когти, крепкие клыки, способные порвать не то что волка, но даже кабана, охраняли подступы спереди, земля надежно закрывала спину. В таком укреплении его было уже не взять – сам кого хочешь задерет! Волки же и без того в схватку больше не рвались, рычали издалека.

Барсук начал потихоньку успокаиваться, страх ослаб, и вместе с ним растворились запахи, сырость, прохлада. Битали уже не чувствовал, а просто видел зверя и лес вокруг, однако и это видение вскоре дрогнуло, поплыло… И он проснулся, в последний миг дернув руками и ногами, словно продолжая рыть нору, и тем сбросив с себя одеяло.

Рывком сел в постели. Неуверенно потрогал голову, лицо.

Короткая стрижка, чуть приплюснутый нос, уши по бокам. Может, чуток и лопоухие, но точно не барсучьи. Да и лицо человеческое. И когти на пальцах не растут. Просто сон, хотя и невероятно яркий, до полной натуральности. Или все же не сон?..

В комнате еще царил слабый предрассветный полумрак, однако глаз уже хорошо различал привычную обстановку вокруг. Два шкафа, два стола, две постели. Стены, сложенные из огромных грубых валунов, деревянные пол и потолок, очаг в центре и несколько идущих по кругу застекленных окон.

Все как всегда… Разве только спящий напротив, за очагом, Надодух тоже сбросил с себя одеяло и часто-часто дергал ногой, словно от кого-то убегал.

Впрочем, недоморфу одеяло все едино было ни к чему – у него своя шерсть была любому тигру на зависть, вдвое длиннее, гуще и жестче, нежели у барсука. Древнее родовое проклятье, изводящее клан чатий Сенусертов, сделало последнего, седьмого потомка истребившего целую страну мага странным существом – ни оборотнем, ни человеком. Руки, ноги, голова – как у людей; шерсть на теле и лице, слух и нюх – как у зверя. И пах Надодух собачатиной, особенно если намокал.

Проклятье почти победило род Сенусертов, но… Но в самый последний момент в его судьбу вмешались Битали Кро и братство Башни, сперва отбив замок Надодуха у его соседей, положивших глаз на почти бесхозное и уже беззащитное имущество, а затем неожиданно для всех на искреннюю страсть недоморфа откликнулась красивая умница Анита Горамник, вполне прагматично решив, что на седьмом колене проклятье закончится, и потому за детей можно не опасаться. Что до внешности – для мужчины это не главное из достоинств. Главное, чтобы любил искренне и защитить умел. Остальное – мелочи.

Так что мысли об отшельничестве где-нибудь в Трансильванских чащобах родовитого чатию Надодуха Сенусерта ныне окончательно покинули…

– Счастливчик… – зевнул Битали. – Все свое будущее наперед уже знает.

Всего полгода назад Кро был примерно так же уверен в своей судьбе: образование, наемничество вместе с отцом, любовь, женитьба и, может статься, вступление в один из знатных кланов… Или нет – в жизни вольного воина тоже есть немало преимуществ.

И тут внезапно Битали Кро узнал, что является живым воплощением всеми проклинаемого Темного Лорда и его янтарные глаза у всех и каждого пробуждают желание убить чудовище. Жив же потомок кровавого врага свободного мира остается лишь потому, что тайна сия известна всего лишь нескольким посвященным…

В общем, хорошая жизненная перспектива. У барсука среди волков шансы на долгую счастливую судьбу куда как выше.

За толстым оконным стеклом, выходящим в замковый парк, все собирался и собирался, но никак не начинался рассвет. Однако сон уже окончательно выветрился из головы пятнадцатилетнего юноши. Посему Битали, облачившись в парусиновую ученическую форму, прихватил полотенце и решительно ударил волшебной палочкой по подоконнику, тут же оказавшись в полутемном коридоре между лап оскалившегося сфинкса. Отмерил несколько шагов, повернулся к стене, уколол ее волшебной палочкой:

– Онберик! – прошел сквозь кладку, оказавшись на лестнице, и побежал по ней вниз, в душевую.

Замок, достроенный маркизом де Гуяком многие сотни лет назад, перед самой Большой Войной, оказался слишком тесен для расположившегося в нем колледжа; профессор Бронте берег каждый дюйм, и потому лестницы здесь были большой редкостью, сохранившись от смертных только в нескольких местах. Дверей же, почитай, и вовсе не встречалось. Зачем они потомственным чародеям? Ходить через стены должны уметь даже первокурсники!

– Доброе утро, хозяин… Доброе утро…

Домовые таились даже от него, и потому приветствия доносились как бы из пустоты: от кучек с мусором или полупротертых окон.

– Вам хорошего дня, добрые помощники! Не хозяин я вам, просто друг. Не забудьте прийти сегодня за угощением!

– Благодарствуем, хозяин! Спасибо за заботу! Рады служить, Лорд!

Убеждать трудолюбивых низших духов в том, что он не хозяин, а друг, было бесполезно. К тому же они чуяли в нем кровь Темного Лорда, которому, по слухам, по сей день втайне поклонялись.

В гулкой и холодной душевой Битали в гордом одиночестве помылся, а хлопотливые домовые тем временем утащили ношеное белье, заменив на чистое и глаженое, согрели воздух вокруг него и пол у скамьи, приготовили расческу.

– Надо к обычному угощению еще что-нибудь добавить, – одеваясь, вслух подумал юный маг и внезапно поймал себя на том, что начинает мыслить как низшие существа: пытается обеспечить справедливость. Хорошо награждать за хороший труд. В то время как уроки порабощения низших духов учат вызывать в домовых и эльфах чувство вины и тем понуждать трудиться вовсе без награды, превращая их стремление к справедливости в подобие кандалов.

– Какие вы молодцы! – в нарушение всех правил похвалил домовых Битали. – Теперь я ваш должник. На молоко парное приглашаю.

Вернувшись в башню Кролика, он в задумчивости постоял над приятелем, но будить не стал – сходил на завтрак один, застав столовую почти пустой. Вернулся, зевнул над все еще спящим приятелем.

За окном уже рассвело, но времени до первого урока все равно оставалось еще изрядно, развлечений поутру никаких не предвиделось. Побродив в своей комнате от стены к стене, Битали прилег на постель…

– Вставай, Кро!!! Дальномирие проспишь! Завтрак ты уже продрых, засоня!

– А-а?! – поднял голову Битали и понял, что башня густо залита ярким светом.

– Вставай, побежали! – опять тряхнул его полностью одетый недоморф. – Опоздаем!

Промчавшись через замок, они влетели в просторное помещение со сводчатым потолком, бухнулись за стол, запыхавшиеся и растрепанные, и почти в тот же миг сквозь стену прошел безупречно опрятный, чопорный и сухопарый профессор Омар ибн Аби Рабиа, по́ходя поставивший на стол тонкую восковую свечу и рывком повернувшийся к классу:

– Сила! О ней, дорогие мои, вы слышите с самого первого курса нашей школы. Сила есть суть и смысл нашего мира и все в нем определяется ее наличием или нехваткой. Чем больше в предмете силы, тем он горячее и ярче. Чем больше силы способен он воспринять, тем тяжелее и плотнее он кажется, чем больше ее накопит материальная структура, тем прочнее становится, и наоборот: теряя силу, вещь ослабевает и истончается и даже может исчезнуть полностью, оставив о себе лишь слабое пятнышко. Мсье Батиас, вы можете привести пример подобного преобразования?

– А-а-а… – вскочил из-за парты у окна коротко стриженный паренек из землячества троллей, растерянно закрутил зрачками, увидел свечу и радостно указал на нее пальцем: – Вот! Когда она горит, дает жар и свет, растрачивая на них свою силу, и вместе с тем исчезает, пока не рассеивается полностью. Или лед. Теряя силу, он из прочного камня обращается в воду, а она в пар, пока не рассеивается полностью.

– Мне нравится ход ваших мыслей, – чуть вздернул левую бровь Рабиа. – Однако почему вы выделили лед?

– Я не выделил, я сравнил, – спохватился юноша. – Разумеется, любой камень, теряя силу, точно так же способен растаять, а затем испариться.

– Добавляю вам два балла в аттестат, мсье, садитесь, – кивнул профессор и двинулся по аудитории. – Сила определяет все! Пустота – это всего лишь место, где совершенно нет силы. Воздух, газы – это более высокая плотность силы. Жидкость – это еще более высокая плотность, а твердые предметы – это уже ее настоящий концентрат… Как вы полагаете, мадемуазель Горамник?

– А живые существа – это место преобразования сил! – вскочила со своего места отличница. – Их неустойчивое состояние определяет изменчивость живых организмов и легкость, с которой сила перетекает от одного из них к другому, – девушка чуть запнулась и уточнила: – При пищеварении.

– Три балла в аттестат, – оценил ее добавление профессор Омар и двинулся дальше: – А чем люди отличаются от животных, мсье Дожар?

Наследник графского титула Дожаров, такой же ухоженный, как араб, даже парусиновая форма которого отдавала каким-то неуловимым лоском, металлическим отливом, поблескивающий сразу тремя перстнями, с тонкими чертами лица и влажными, зачесанными назад волосами, отчеканил так же твердо и уверенно, как и отличница:

– Люди способны впитывать природную силу не только при пищеварении, но и напрямую – из окружающего мира – постоянно либо при проведении обряда кроссовинга.

– Три балла, – кивнул профессор. – Итак, дорогие друзья, мы знаем, что в нашем мире всем правит сила. А также то, что люди способны управлять ею напрямую. Какой из этого следует вывод? – Араб сделал выжидательную паузу, ожидая ответа, но не дождался и с сожалением вздохнул: – Из этого следует тот факт, что мы способны сознательно изменять окружающий мир.

– Там мы его и так меняем! С помощью заклинаний! – не выдержав, высказалась узколицая Генриетта Вантенуа.

– Мы меняем мир, даже просто пнув камушек на дороге, – чуть склонив голову, ответил ей Аби Рабиа. – Однако, согласитесь, между откатыванием булыжника в сторону и строительством из валунов неприступного замка есть некоторая разница. Впрочем, в вашем утверждении имеется свой весомый резон. Мы меняем мир с помощью заклинаний. С помощью заклинаний, несущих в себе нашу силу. Сегодня мы впервые попытаемся воспользоваться этой человеческой способностью напрямую. Донести свою силу до объекта в чистом виде. Этому помогает двухопорное заклинание «имберлик». Произносится на конце вдоха и переходе на выдох с концентрацией внимания на кончике палочки и на втором слоге сбрасывается с него на избранную вами цель, унося к ней частицу вашей силы.

Профессор двумя пальцами извлек из нагрудного кармана палочку, вытянул чуть перед собой, поднимая кончик на уровень глаза, выдохнул, вскинул подбородок:

– И-имбер! – палочка чуть дрогнула, словно с ее кончика что-то стряхнули, и стоящая на столе свеча распалась пополам.

– Только и всего? – хмыкнул себе под нос Надодух. – «Мартилло» куда надежнее будет.

– Вы так полагаете, мсье Сенусерт? – расслышал преподаватель близкий шепот. – Может статься, вы сможете повторить увиденное с помощью своего заклинания на оставшемся на столе кусочке?

– Запросто! – поднялся недоморф, достал свою палочку и, сжав ее в кулаке, резко направил на далекий стол: – Маррртилло!

Свеча смачно чавкнула и разлетелась в мелкие брызги.

– Эффектно, мсье Сенусерт, – одобрительно кивнул профессор. – Однако разве вы не заметили, что я не уничтожал свечу, а разрезал ее пополам? Как мне теперь пользоваться тем, что осталось после вашего опыта? – По комнате прокатился смешок, а пристыженный недоморф, нахмурившись, сел обратно за стол. Однако просто насмешки Омару ибн Аби Рабиа показалось мало, и он наставительно продолжил: – Нет универсальных заклинаний, мсье Сенусерт, и даже самое лучшее из них может оказаться вредным, примененное не вовремя и не к месту. Вот, допустим, вы охотитесь и увидели кролика. После «мартило» от зверька останутся только мелкие кровавые брызги, а вот… Имбер! «Имберлик» позволит вам точечно и аккуратно запечь его мозг или остановить сердце. Имберлик! И вы, мой юный друг, не останетесь голодным.

Каждый раз, произнося заклинание, преподаватель выстреливал им в сторону стола, и уцелевшая половинка свечи сперва мгновенно расплавилась, а потом так же быстро затвердела.

– И резать, и запекать, и останавливать… Все это одним заклинанием? – удивилась темноволосая Эджена из землячества троллей.

– Именно, мадемуазель! – рывком повернулся к ней профессор. – Вы заканчиваете пятый курс и настала пора переходить от ученических заклинаний к серьезным, взрослым чарам. Пять лет все вы учились концентрировать свое внимание, следить за мыслями, дисциплинировать свой ум. Система силовых заклинаний базируется именно на этом вашем навыке. Пользуясь заклинанием «имберлик», вы посылаете к объекту воздействия частицу своей силы, задав ей ту форму воздействия, которую сами желаете. Согреть, смять, поднять, протолкнуть сквозь препятствие, поджечь, преобразовать. Концентрируете мысль на кончике своей палочки и вместе с частицей силы сбрасываете на цель, оказывая необходимое воздействие. Имбер! Имбер! – палочка преподавателя дважды дрогнула, и свеча полыхнула пламенем, чтобы тут же потухнуть в луже воды.

– Вы говорили, что заклинание двухопорное, профессор, – напомнила Анита Горамник.

– О, простите, мадемуазель! Меня немного отвлекли, – развел руками араб и стрельнул взглядом в Надодуха. – На самом деле данное заклинание может быть как обычным, так и двухопорным по желанию мага. Вы можете либо послать свою силу, либо вытянуть силу из объекта воздействия. Для этого вы создаете из своей силы мысленную петлю, бросаете ее первыми опорными слогами «имбер», а затем тут же отдергиваете слогом «лик». Прошу всех посмотреть за окно. Видите ветку ясеня у верхней фрамуги? Имберлик!

Листья на качающейся за стеклом ветке мгновенно обвисли, словно из-за долгой засухи.

– Может, это и надежнее «мартилло» будет… – задумчиво решил недоморф.

– Рад, что смог вам угодить, мсье Сенусерт, – склонил голову Омар Рабиа и стремительно направился к столу. – Поскольку все здесь являют собой уже хорошо обученных магов, тратить время на одноопорный вариант не будем. – Профессор извлек из ящика и поставил на стол еще одну свечу. – Задание таково: направляем в свечу толику силы, дабы оплавить кончик, и тут же эту силу отдергиваем, забираем, дабы воск снова затвердел. Первому, кто справится, десять баллов в аттестат. Второму пять, третьему один.

Ученики тут же взялись за палочки – и буквально сразу свеча разлетелась в брызги, затвердевшие на лету.

– Прекрасно, мсье Дожар, – вскинул брови профессор. – Десять баллов вы заслужили, однако впредь старайтесь соотносить сбрасываемую силу с поставленной целью.

Омар Рабиа прошел к столу, поставил на него новую свечу, отступил в сторону, начертав перед собой палочкой защитную руну.

– Имберлик, имберлик!!! – загомонил класс. Прошло несколько мгновений – свеча опять обратилась в брызги.

– Первая часть у вас получилась, мсье Ларак, однако обратное движение не сработало, – профессор выставил на столешницу новую мишень.

Несколько попыток – и у нее вдруг оплавилась макушка, тут же застыв небольшой шапкой.

– Пять баллов, мадемуазель Горамник, – кивнул араб.

– Я могу задать вопрос, профессор? – вскинула руку отличница.

– Да, мадемуазель.

– Скажите, если наличие силы в предмете делает его тверже, а отсутствие разжижает и развоплощает, то почему мой импульс плавит свечу, а не делает ее тверже?

– Вы коснулись темы, по поводу которой научное сообщество еще не пришло к твердому мнению, – перехватив палочку двумя руками, ответил ей преподаватель. – Признаю, есть школы, которые считают, что предметы разрушаются от избытка попадающей в него силы, и, что интересно, смертные в большинстве придерживаются того же мнения. Однако большая часть мыслителей уверена, что при попадании в некий объект силы, каковую он не готов воспринять, он начинает разрушаться и при этом теряет накопленную силу, разогревается, разрушается дальше, выделяет больше силы, отчего опять же разрушается… И так до полного исчезновения. Ярким, во всех смыслах этого слова, примером подобного нарастающего саморазрушения являются, в частности, звезды. Огромные, очень массивные объекты, проходящие стадию разогрева-разрушения, излучая при этом практически бесконечное количество света и тепла. Из более простых и близких примеров можно привести попытку расплющить, скажем, гвоздь. Нанесите несколько ударов, потрогайте. Он нагреется. Вы его разрушаете, он нагревается. Если продолжать этот процесс долго, он тоже сперва расплавится, а потом обратится в газ, – профессор взмахнул руками, оставив палочку висеть в воздухе. – В науке есть еще целый ряд вопросов, на которые не способна ответить школа «накопителей силы», но это может увести нас довольно далеко от темы урока. Скажу лишь, что в любом случае формулы, описывающие процессы перетока сил, у обеих школ совершенно идентичны, дают одинаково подтверждаемые результаты и отличаются только толкованиями процесса.

– Благодарю, профессор.

– Вижу по вашему взгляду, мадемуазель, вы уже запланировали поход в библиотеку. Рекомендую ознакомиться с работами Анри Эристана и Эдма Марриотта. Однако не ожидайте слишком многого. Ибо умение управлять и преобразовывать предметы состоит в навыках концентрации и умении правильно мыслить, – Омар ибн Аби Рабиа постучал пальцем себя по виску, – а вовсе не в гадании о том, втекает теплород в изменяемую вещь или вытекает из нее.

– Спасибо, профессор Рабиа, – кивнула Анита Горамник. – Меня всего лишь заинтересовали упомянутые вами парадоксы.

– Прекрасно! Если вопросов больше нет…

– Есть, профессор, – на этот раз поднялся Битали Кро. – Скажите, а можно успешно пользоваться заклинаниями, не имея палочки?

– Интересная тема… – вскинув брови, подошел ближе араб. – Даже не знаю, что ответить… Вот скажите, мсье Кро, можно ли есть, не пользуясь ложками и вилками?

– Если нет другого выхода, то, конечно, можно, – пожал плечами Битали. – Но с вилкой куда удобнее.

– Вот вы и ответили на свой вопрос, молодой человек. Палочка у вас в руках помогает концентрации. Это точка, на которой можно сосредоточить внимание. Палочка изготавливается из материалов, хорошо впитывающих силу и благодаря тому может очень значительно увеличивать воздействие ваших заклинаний, дополняя ваши импульсы своими запасами. Однако в конечном счете все начинается здесь! – Преподаватель опять постучал пальцем по виску. – В вашем умении направлять свою волю и ставить четкие цели. Имбер…! – Араб, даже не поворачивая головы, вытянул руку, и на оплавившейся свече вспыхнул огонек. – …Лик!

Огонек погас.

Ученики зашевелились, пытаясь повторить чародейство за учителем и…

– Проклятье!!! – Профессор, вскрикнув, врезался в ближний стол, захлопал ладонью по дымящемуся локтю. По рукаву пиджака быстро расползалась обширная подпалина. Да и сорочка, просвечивающая через возникшую дыру, тоже явно оказалась прожжена: – Мсье Цивик, чтоб вас с вашими кривыми руками! Уйдите с глаз моих и чтобы я вас больше не видел!

Рыжий большеглазый мальчишка, сидевший аккурат перед Битали, стремительно сгреб конспекты, качнулся к стене и натурально исчез. Отводить взгляд невезучий бедолага умел не хуже домовых.

– Хватит, урок окончен! – сквозь зубы процедил араб, осматривая пострадавший рукав. – Тренируйтесь самостоятельно.

– Позвольте, затяну вам прореху? – предложила Анита.

– Не позволю! – вскинулся профессор, но тут же спохватился, понизив тон: – Вы должны понимать, мадемуазель Горамник, что заклинание «трунио» способно растянуть ткань, но не восстановит ни плетения, ни теплоты, ни шелковистости натурального кашемира. Простите за грубость… Невезение Цивика когда-нибудь погубит нашу школу. Не проходит и месяца, чтобы он чего-нибудь не испортил!

– Можно сделать заплаты, – подтянулся недоморф. – Кожаные, я видел. Их как раз на локти ставят, чтобы меньше протирались.

– Теперь, наверное, придется, – вздохнул араб. – Но для начала я просто пойду переоденусь. Следующим занятием у нас идет естествознание? Битали Кро, вам десять баллов в аттестат, можете этих занятий не посещать.

– Ничего себе, гусар в любимчики выбился! – привстав, громко фыркнул прилизанный Арно Дожар. – Без уроков и с оценками! А чего бы его сразу в выпускники не зачислить?!

– Не забывайтесь, мсье Дожар! – неожиданно зло холодным голосом ответил Омар Рабиа. – В своем стремлении унизить мсье Кро вы ставите под сомнение мою беспристрастность! За такое оскорбление можно разом лишиться всех баллов, что вы заслужили в этом году!

– Простите, профессор, – моментально побелел графский отпрыск. – Я не имел в виду…

– А дабы у всех остальных не возникло столь же червивых мыслей, – араб обвел класс суровым взглядом, – напомню, что после трагической гибели профессора Налоби директор колледжа возложил обязанности смотрителя за домовыми на Битали Кро. И поскольку в замке царит порядок, ваш соученик с данными обязанностями неплохо справляется, вполне успешно применяя на практике все те навыки, которые вам еще только предстоит изучать. Посему вам придется изучать теорию, а ему закреплять практические навыки. Мадемуазель Горамник и Вантенуа, мсье Сенусерт, Ларак и Дубус, вам пять баллов в аттестат, вы также свободны от урока. Насколько мне известно, вы тоже принимаете участие в этих хлопотах.

– Спасибо, профессор! Спасибо, спасибо! – Ученики из братства Башни, повеселев, быстро собрались и вышли из аудитории.

– Вот здорово! – в сумрачном зябком коридоре Ирри Ларак повернулся навстречу остальным. – Если мы покормим домовых сейчас, то не нужно будет заниматься этим вечером, и у нас останется огромная куча времени! Может быть, опять устроим вечеринку на поляне Надодуха?

– У меня не получится, – покачала головой Генриетта. – Раз появилось время, хочу в библиотеку сбегать.

– Да ладно тебе! Спросишь потом у преподавателей, и все.

– Смысла нет, – пожала плечами отличница. – Они то ли не знают половины тем, то ли не хотят время на нас тратить. Всегда все сводят к тому, что для заклинаний надобно полагаться на опыт свой, концентрацию и глазомер. А знание теории преобразований совершенно ни к чему. Странно еще, что нам математику преподают! Если все по глазомеру определять, то зачем точно считать?