Полная версия
«Киев бомбили…». Оборона столицы Советской Украины
Пилоты начали проситься отпустить их в село, чтобы купить там у колхозников хотя бы хлеба, молока, яиц и сала. Командир эскадрильи все еще не вернулся из Черновцов, и командовать пока приходилось Дмитрию. Ни телефонной, ни радиосвязью с полком эскадрилью никто не обеспечил, а потому он плюнул и решил слетать в штаб, чтобы там, на месте, выяснить, как действовать дальше.
В Ольшанке комполка полковник Я.В. Шипитов приказал Дмитрию перебазировать эскадрилью из Кочерова на их стационарный аэродром в Василькове. Реконструкция взлетной полосы еще продолжалась, но стареньким «чайкам» для разбега надо было так мало места, что они вполне могли взлетать с куска летного поля, оставшегося за «взлеткой». Летчики встретили эту новость с энтузиазмом, ведь в Василькове были их семьи, удобные комфортабельные ДОСы, а для несемейных – казармы, столовая. Воюй не хочу!
23.06.1941, учащийся химико-технологического техникума Марсен Михайлович Векслер, 17 лет
Штаб истребительного отряда Ленинского района размещался на Крещатике напротив Главпочты. Семьдесят комсомольцев отряда считались ротой, которая по военному образцу делилась на взводы и отделения. Из числа комсомольцев во все эти подразделения назначили командиров. Дисциплина в отряде была тоже военная – уходить куда-либо или делать что-либо без разрешения старшего запрещалось.
Историческая справка: Довоенное здание Главпочтамта было построено в 1936–1941 гг. по проекту архитекторов В. Осьмака и С. Германовича на месте дореволюционной почтовой конторы по адресу Крещатик, 24, рядом со зданием дореволюционной гостиницы «Гранд Отель» (довоенный адрес – Крещатик, 22). Оно тоже было полностью перестроено, над трехэтажным зданием незадолго до войны возвели еще два этажа. После взрывов и пожаров на Крещатике на их месте в 50-е годы возвели новое здание Главпочтамта (Крещатик, 20–22), существующее и поныне. Это здание получило печальную известность 2 августа 1989 года, когда из-за обрушения его портала погибли 11 человек.
Но ребята не жаловались, наоборот, они стремились сделать хоть что-то полезное для города и радовались, когда это им удавалось. Марсен находился в штабе, когда раздался ночной телефонный звонок. Дрожащий перепуганный женский голос сообщил, что кто-то спустился на крышу дома. По названному адресу тут же поспешили два милиционера и три комсомольца. Один из ребят остался дежурить у парадного, милиционеры с «наганами» и Марсен вместе со своим другом Яшей Зильбербрандом с пустыми руками (оружие им пока не выдали) поспешили вверх по лестнице.
Вот и дверь на чердак, прибывшие в нерешительности остановились. За ними столпились жильцы, которые, несмотря на испуг, с любопытством наблюдали, как власти будут ловить вражеского диверсанта. Но милиционеры переминались с ноги на ногу, не желая первыми подставляться под пули. Время шло, никто ничего не делал, и Марсен увидел, как у жителей в глазах начало появляться разочарование и даже, как ему показалось, презрение. Тогда комсомолец обратился к одному из милиционеров с просьбой дать ему «наган», чтобы пойти вперед самому. Страж порядка отказался. Тогда, еще раз бросив взгляд на толпившихся на лестнице обывателей, Марсен распахнул дверь и смело шагнул в липкий мрак чердака – будь что будет.
После долгих поисков оказалось, что на чердаке никого нет. Когда они спустились вниз, к ним подошел оставленный комсомолец и сказал, что в соседнем дворе вторая группа задержала какого-то подозрительного железнодорожника. Позже оказалось, что это вражеский лазутчик, или, как ребята теперь начали их называть, – «воздушный фриц». Первый фриц на счету отряда.
Втроем они уже возвращались в штаб, когда их остановил бегущий навстречу комсомолец из отряда. Он сообщил, что на Дом Гинзбурга спустился парашютист.
Историческая справка: Дом Гинзбурга – самое высокое строение предвоенного Киева, считается первым украинским небоскребом. 12-этажный жилой дом возвели в 1910–1912 годах на месте 4-этаж-ного доходного дома военного инженера М.П. Фабрициуса. Его высота точно не определена, но вместе со шпилем достигала не менее 60–70 метров. К 1928 году Дом Гинзбурга был самым высоким в Советском Союзе. До Революции владельцем здания был известный строитель-подрядчик, купец первой гильдии Лев Борисович Гинзбург, в честь которого оно и получило свое название. Спроектировали же его одесские архитекторы А.Б. Минкус и Ф.А. Троупянский. Строительство обошлось в баснословные по тем временам деньги – 1,5 млн рублей. Дом был единственный в городе оборудован современнейшими лифтами американской компании «Otis». В советские времена дом населяли простые (и не очень простые) советские граждане. После войны на его месте возвели гостиницу «Украина». 20 февраля 2014 года именно в ее фойе сносили тела застреленных на улице Институтской неизвестными снайперами протестующих.
Почти всю дорогу ребята бежали. У ворот их встретили женщины из местного отряда самообороны и тут же провели в свой штаб, расположенный в подвале. Здесь было битком женщин, стариков, детей, каких-то мужчин средних лет. Стоял страшный гвалт, полная противоположность тишине наверху. У всех сбоку на лямке через плечо болтались холщовые сумки с противогазами.
Ребятам быстро объяснили обстановку, и они с немалым облегчением отправились из душного и шумного подвала наверх, на освежающий вечерний воздух. Как оказалось, не все члены отряда самообороны дома находились внизу, возле каждого парадного стояли дежурные. Молодые люди разделились – Марсен с Яшей зашли с заднего двора, со стороны Крещатика. Остальные двинули на крышу прямо через центральный вход.
Стояла непроглядная темень и гробовая тишина до звона в ушах. Ребята остановились под деревьями, растущими посреди двора, и стали наблюдать. Вдруг на крыше раздалось мяуканье кошки, но какое-то очень громкое и чересчур резкое. Мяуканье повторилось несколько раз. Тогда в окне пятого этажа кто-то три раза зажег и потушил свет.
Словно темная стена обрушилась на Марсена. Ему захотелось сбежать от этого дьявольского места, панический страх охватил его. Он глянул на Яшу, тот внешне оставался спокоен, хотя его глаза были раскрыты шире обычного. Стыд перед другом заставил Марсена сказать, что он пойдет наверх, ну а Яше надо было отыскать остальных. Яков с готовностью согласился, это уже потом он признался, что в тот момент он перетрусил не меньше… если не больше.
Марсен осторожно пошел по черному ходу наверх, туда, где зажигался свет. Когда он дошел до второго этажа, то услыхал наверху стук открывшейся двери. Холодный пот выступил у него на лбу, стало жарко, но он старался не обращать внимания на страх. Марсен поднялся еще чуть повыше, чтобы лучше следить за дверью подозрительной квартиры. Она была закрыта, изнутри доносился какой-то едва слышимый шум, который вскоре стих. Прошло минут тридцать томительного ожидания, которые для Марсена показались вечностью. Наконец он услышал шум поднимающихся по лестнице людей. Это были ребята из отряда и сотрудники НКВД. Марсен указал нужную дверь.
Кто-то из группы постучал, но дверь не открывали. После настойчивого и длительного повторного стука ее все же открыли. На пороге появился мужчина средних лет. Его внешность была неброской, можно даже сказать, вызывающей определенное доверие. Марсен со своего поста видел, как все вместе с хозяином скрылись внутри. Обратно долго никто не выходил, пока оттуда не выскочил сияющий Яша. Он бросился к Марсену, крепко обнял его, переполняемый чувствами, после чего, не промолвив и слова, побежал вниз, звонить по телефону. Марсена позвали внутрь.
Сотрудник НКВД указал ему на двух военных, сидевших в наручниках с поникшими головами. У обоих было по две шпалы в петлице – это были «воздушные фрицы». Приехал «черный ворон» и забрал задержанных.
Вскоре ребята вернулись в штаб, но долго там сидеть им не пришлось, опять вызов, опять бегом, и так всю ночь.
24.06.1941, начальник оперативного управления ЮЗФ полковник И.Х. Баграмян, 43 года
Выяснить ситуацию в 5-й армии и 15-м мк удалось только к концу второго дня войны, когда оттуда вернулись представители штаба фронта. Основные бои развернулись в центре и на левом фланге, там, где 5-я армия граничила с порядками 6-й. К югу от Владимира-Волынского в окружении сражались 87-я и 124-я стрелковые дивизии. Совершенно не было информации о пограничных заставах, которые на значительном протяжении в районе стыка двух армий оказались единственным заслоном перед противником. В районе Радзехува немецкие танки сдерживали передовые части перешедшего в контратаку 15-го мехкорпуса. На Луцком направлении им преградили путь расчеты 1-й противотанковой артиллерийской бригады генерал-майора К.С. Москаленко. На остальных участках фронта бои носили локальный характер. Крайне обрадовало сообщение, поступившее из 26-й армии, – ее 99-я сд контратаковала врага и смогла выбить его из Перемышля. Это был первый успех на участке их фронта.
Иван Христофорович доложил о собранных сведениях начальнику штаба, после чего они вдвоем отправились на Военный Совет фронта. Совещание началось с доклада генерала Пуркаева об обстановке. Максим Алексеевич в своем уравновешенном академическом стиле подвел итоги боевых действий и спрогнозировал, какие именно механизированные части фронта смогут принять участие в завтрашнем контрударе. 4-й и 8-й мк отпадали сразу, первый направили отражать наступления противника на львовском направлении, второй, проделав пятисоткилометровый марш в направлении Львова, еще не успел вернуться на исходные позиции. 22-й мк мог начинать атаку только одной дивизией. У 15-го мк, не успевшего отмобилизовать грузовой автотранспорт, пехота могла перемещаться только пешим порядком, и потому ее оставили в районе Бродов. Та же проблема была с артиллерией. 9 и 19-му мк, 31, 36 и 37-му стрелковым корпусам (ск), чтобы достигнуть фронта, требовалось еще несколько дней. Член Военного Совета Вашугин начал возмущаться, что пока фронт подготовится к контратаке, от дивизий прикрытия ничего не останется. Он требовал бить немцев, бить, не давая опомниться, на что Пуркаев резонно заметил, что в военном деле одного желания бить мало. А наносить удары малыми силами по очереди – значит обрекать эти самые силы на уничтожение. Враг только и мечтает о том, чтобы разбить корпуса поодиночке.
В спор вмешался командующий. Он упрекнул Максима Алексеевича в непонимании, что они не могут ждать, пока приграничные дивизии гибнут у них на глазах. Пуркаев возразил, что на войне нельзя жертвовать большим ради малого. Кирпонос заверил его, что никто не собирается ни жертвовать малым, ни вводить в бой корпуса поодиночке… и тут же подтвердил все пункты плана, которые как раз и вели к разрозненному вводу сил в бой. Пуркаев мрачнел с каждым словом Михаила Петровича, но сказать в ответ ничего не мог – мешала субординация. Вашугин с энтузиазмом поддержал наступательные настроения командующего фронтом. Окончательно решили – 24 июня удар по прорвавшимся танковым и моторизованным соединениям противника будет нанесен только теми силами, которые удастся собрать, а остальные втянутся в процессе сражения.
После совещания угрюмый Пуркаев поручил Ивану Христофоровичу подготовить для задействованных в завтрашнем контрударе частей все необходимые боевые распоряжения. Было далеко за полночь, когда с уже готовым документом Баграмян поспешил в кабинет Максима Алексеевича, чтобы тот заверил их подписью. Здесь находились только что вернувшиеся из войск Г.К. Жуков и Н.С. Хрущев. Начальник штаба фронта был мрачнее тучи, его вывело из себя решение Кирпоноса бросить в бой 4-й мк генерал-майора Власова, предварительно раздергав его на отдельные дивизии, на второстепенное Львовское направление, в то время как соединение надо было целиком направить на север, чтобы ударить в основание вражеского танкового клина.
24.06.1941, военком 3-й эскадрильи 43-го иап старший политрук Дмитрий Пантелеевич Панов, 31 год
Утром на аэродром приехала машина, груженная ящиками с какими-то новейшими боеприпасами. За ней еще одна, с группой инженеров, возглавляемых старшим инженером их дивизии. Он и объяснил, что пилотам 3-й эскадрильи предстоит испытать первую партию реактивных снарядов марки «РС». Это оружие подвешивалось под крыльями самолетов на специальных направляющих и запускалось с помощью СВР – похожего на телефонный диск переключателя пуска снарядов и пусковой кнопки, которая устанавливалась на ручке управления самолетом.
Историческая справка: Для стрельбы по воздушным целям использовали осколочные снаряды РОС-82, снаряженные дистанционными взрывателями АГДТ-А. Время их срабатывания, находившееся в пределах от 2 до 22 секунд, на каждом снаряде выставлялось техниками по вооружению вручную и перед вылетом сообщалось летчику.
Первой под новое вооружение инженеры переоборудовали «чайку», на которой летал Дмитрий. В отсутствие комэска кому как не комиссару эскадрильи следовало показать пример молодым пилотам? Техники закрепили под плоскостями направляющие, подвесили на них два реактивных снаряда, быстро протянули электропроводку к кнопке пуска и СВР. Инженер-оружейник объяснил Дмитрию, что цифра «1», на которую они установили переключатель, означает, что снаряды сейчас будут запускаться по одному, по мере нажатия кнопки.
И вот мотор заработал, винт быстро завращался, набирая обороты, Дмитрий вырулил свой самолет на взлет. Первый снаряд он выпустил на высоте 2000 метров, заходя с востока на запад. Тот пролетел несколько сот метров и взорвался, оставив в небе облачко черного дыма. Новый заход, теперь уже на высоте 1000 метров, с направляющей срывается следующий снаряд и также успешно разрывается где-то далеко впереди по курсу биплана. Приземлился Дмитрий уже с далеко не таким тревожным настроением, как при взлете. Их этажерки получили мощное оружие, которым можно было теперь и сбивать бомбардировщики, и эффективно штурмовать наземные цели. Под плоскостями «чайки» размещалось сразу восемь 82-мм «эрэсов» – такое название почти сразу «прилипло» к этому новому оружию.
25.06.1941, учащийся химико-технологического техникума Марсен Михайлович Векслер, 17 лет
С начала войны Марсен не был дома. Днем комсомольцы истребительного отряда поддерживали порядок на улицах, а ночью выдвигались по телефонным звонкам жителей, чтобы проверять документы у подозрительных граждан и задерживать шпионов. Сигналов поступало очень много, но за редкими исключениями ложных вызовов практически не было. Людей катастрофически не хватало.
Дневные посты комсомольцев отряда располагались в самых ответственных местах Ленинского района. Марсен и пять подчинявшихся ему ребят дежурили на Крещатике у входа в Пассаж. Много было интересных случаев, но больше всех Векслеру запомнился один, когда им удалось задержать какого-то типа, заложившего в Пассаже взрывчатку.
При бомбардировках в их обязанности входило убирать людей с улиц, загонять их в подворотни. Во время одного из налетов критическая ситуация сложилась у группы, дежурившей возле Главпочтамта, где в очередях столпилось много народу. Несмотря на вой сирен, люди не желали расходиться. У Марсе-на в Пассаже все было в порядке, и он с еще одним комсомольцем из своей группы бросился на выручку. Прибежали ребята и с других постов, порядок оказался восстановлен. Неподалеку Марсен заметил подозрительного майора авиации, безучастно наблюдавшего за окружающими. Это спокойствие выглядело странно на фоне перепуганных и возбужденных граждан. Он подошел к летчику, спросил, который час. Тот ответил, и его речь тоже показалась подозрительной – этот человек в разговоре делал слишком сильный упор на шипящие звуки.
Марсен вновь попытался заговорить, но майор или отвечал односложно, или вообще игнорировал вопросы не в меру назойливого подростка. Марсен отошел в сторону и стал внимательно наблюдать за этим подозрительным типом. Тот «срисовал» слежку и невозмутимо пошел прочь от ворот по улице. Тогда Марсен догнал его и напрямую предложил предъявить документы. Майор сразу согласился, что никак не вязалось с его упрямым видом. Подошел сотрудник НКВД, проверил документы, и летчика немедленно задержали.
Опять спустилась ночь, опять звонок по телефону, адрес, бегом. На этот раз улица Короленко, Клуб медсотрудников. Сколько приятных часов проведено было здесь, а теперь…
Когда около полуночи группа Векслера собралась на углу Короленко и Прорезной, чтобы возвращаться в штаб, Яша вдруг потянул его за рукав, отвел в сторону и, предварительно посмотрев через плечо друга на их оставшихся товарищей, доверительно сказал: «Верочка просила, чтобы ты подошел к воротам». И только тут Марсен вспомнил, что стоит у ворот, где живет его любимая, и что вот уже несколько дней прошло, как они не виделись.
Марсен подошел к воротам, Вера стояла на дежурстве вместе со своей подругой. Он отозвал ее в сторону. Времени было мало, его ждали ребята, ведь он – командир взвода, и ему пристало показывать, что для настоящего комсомольца на первом месте долг, а потом уже личные чувства. Пару слов, несколько горячих поцелуев, вот и все:
– Марсик, мы будем когда-нибудь еще танцевать?
– Конечно, будем! Будем, Вера. Обязательно будем.
– А мне кажется, что не будем, – с грустью сказала Вера.
Наверняка это было сказано несерьезно, как часто бывает у молодых. Однако, сама того не подозревая, девушка предсказала будущее.
Они больше никогда не станцуют вместе…
Группа вернулись в штаб. Еще со двора Марсен услышал несущийся из его окон необычный для военного времени шум и дикий хохот. Что такое? Ребята окружили какого-то здоровенного мужика. Он что-то с жаром рассказывал им, они смеялись и о чем-то уговаривали его. Марсен подошел поближе и узнал рассказчика. Это был известный всему Советскому Союзу актер Киевской киностудии Борис Андреев.
Историческая справка: Борис Федорович Андреев родился в Саратове в 1915 году. После участия в 1939 году в съемках легендарного фильма «Трактористы» реж. И.А. Пырьева, где он сыграл одну из главных ролей, его пригласили на Киевскую киностудию. Здесь он снялся в таких знаковых фильмах, как «Большая жизнь», «Истребители», «Щорс», «Богдан Хмельницкий», «Валерий Чкалов». По популярности в то время он был сравним с П.М. Алейниковым и Н.А. Крючковым, с которыми тесно дружил. В актерской среде их всех вместе в шутку называли «святой троицей».
Актер наполовину в шутку, наполовину всерьез жаловался, что навеки обиженный теперь человек, потому что просился на фронт, а ему отказали. И вот он, «здоровая дубина, вынужден задаром кушать хлеб». Обидевшись на весь белый свет в целом и на «подлеца-военкома» в частности, он назло всем напился. Ребята встретили его на улице и, вначале не узнав, задержали, а когда узнали, привели в штаб как почетного гостя.
Но вот веселье закончилось, Борис Федорович отправился домой проспаться, а ребятам снова надо идти, на этот раз патрулировать Пролетарский парк. Марсен взял с собой троих комсомольцев и пошел. В парке они помогли задержать какого-то липового милиционера, который вроде бы оказался засланным фрицем. Что касается Бориса Андреева, вскоре он уехал в командировку в Москву, попал там (разумеется, в пьяном виде) под бомбежку, наговорил лишнего и был арестован. Спасло его заступничество влиятельных кинематографистов. Арест отменили. Из Москвы Андреев уже в Киев не вернулся, а убыл в Ашхабад, где воссоединился со своей киностудией.
25.06.1941, начальник чугунолитейного цеха завода «Большевик» Виктор Игнатьевич Хохлов, 29 лет
С утра Виктор мотался между цехами, своим чугунолитейным и двумя другими: инструментальным и формовочным. На коротком совещании 22 июня директор завода предупредил, что они переходят на изготовление продукции военного времени, в первую очередь – снарядов и ремонт бронетехники. А механосборочный цех переключился на производство деталей для пулеметов. Кардинальное изменение номенклатуры добавило работы начальникам цехов. Кроме того, было решено немедленно устроить светомаскировку, а в убежища, оборудованные в подвалах цехов, завезти кровати, мебель, постельные принадлежности и прочий инвентарь, чтобы людям было где прятаться от бомбежек, а некоторым – и жить здесь. Всю администрацию в тот же день перевели на казарменное положение, благо столовая завода работала исправно, с питанием проблем не возникало. Рабочих перевели на режим работы в две смены с 4:00 до 22:00, то есть на весь световой день.
23 июня на «Большевике» провели большой митинг рабочих и служащих. Виктор, как секретарь партийного комитета, был ответственным за его организацию. Такие же митинги в этот день проводились на всех киевских предприятиях. Рабочим объяснили, что нагрузка на них многократно возрастет и что необходимо вложить в труд все силы, чтобы максимально приблизить день Победы. Воодушевление и энтузиазм трудящихся оказались таковы, что особо уговаривать никого не приходилось.
Историческая справка: Завод «Большевик» основан в 1882 году предпринимателями швейцарцем Яковом Гретером и чехом Иосифом Криванеком под названием «Киевский чугунолитейный и механический завод». Позже он начал именоваться АО «Киевский машиностроительный и котельный завод Гретера и Криванека». Предприятие производило чугунную арматуру, болты, гайки, паровые котлы, насосы, мостовые конструкции, оборудование для сахарных заводов. В 1909 году его специалисты освоили выпуск первого дизельного двигателя отечественной сборки. Во время Первой мировой войны на заводе, помимо своих рабочих, трудились пленные немцы, австрийцы и чехи. Во время Гражданской войны предприятие национализировали и переименовали. Его рабочие ремонтировали старые и оборудовали новые бронепоезда, машины для кораблей и судов Днепровской флотилии, ремонтировали канонерские лодки. В межвоенный период «Большевик» вернулся к производству своей гражданской продукции.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.