Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл

С.К. Тимошенко не бездействовал, не глядел сквозь пальцы на немецкое наступление. Принимаемые им меры были бы вполне достаточны, если бы… Если бы выделить силы и сосредоточить их для выполнения задачи было одно и то же. Увы, на сосредоточение сил нужно время. 23 тк даже в идеале мог быть в указанном ему районе сосредоточения только к концу дня 18 мая. Танковые бригады резерва Ставки могли прибыть только к утру 20 мая, а стрелковая дивизия с ворошиловградского направления и стрелковая дивизия резерва Ставки – ещё позже – 21-23 мая. Время на передислокацию и перегруппировку требовалось и другим соединениям, предназначенным для ликвидации немецкого прорыва. Естественно, немцы не ожидали этого пассивно, они двигались вперёд.

Кроме того, часть резервных соединений, о которых вело речь командование ЮЗН в боевом распоряжении № 0140/ОП, к моменту появления последнего уже были втянуты в тяжёлые бои с противником и, как могли, сдерживали его наступление: разрозненными частями вёл бой 5-й кавалерийский корпус в районе Долгенькая, в деле были 12-я и 121-я танковые бригады [9; 54-55]. Эти две танковые бригады действовали совместно с 15 тбр. Так вот, к началу немецкого наступления во всех трёх бригадах было всего 52 танка [9; 54].

Наконец, крайне негативную роль сыграло то, что командующий 9-й армией полностью потерял связь с вверенными ему войсками, а потому не мог до самого конца дня 17 мая ни организовать взаимодействие с 57-й армией, ни руководить вводом в бой своих резервов. Связь штаба Южного фронта с командным пунктом 9-й армии была восстановлена только к 24 часам 17 мая [9; 55].

Все эти обстоятельства не могли не сказаться на эффективности принятых мер.

На 18 мая для части сил северной ударной группировки (28-й и правого крыла 38-й армии) главком Юго-Западного направления запланировал наступление. Мы сразу отсекаем всякие обвинения в адрес маршала С.К. Тимошенко в бездумном проведении наступления на «севере», когда нужно было что-то предпринимать на «юге». Наступление на «севере» и было самой эффективной помощью «югу» – немцы лишались возможности как перебрасывать силы в помощь группе «Клейст», так и нанести немедленный удар по северному фасу Барвенковского выступа.

Более того, приходится констатировать, что С.К. Тимошенко ошибся, поосторожничав и отменив наступление левого фланга 38-й армии с постановкой ему оборонительных задач. Но наш упрёк – упрёк из сегодняшнего дня. Это сейчас нам известно, что состояние чугуевской группировки немцев, противостоящей левому флангу армии К.С. Москаленко, было таково, что она не только не была в состоянии ударить на юг, но и сама могла рухнуть в случае достаточно интенсивного советского наступления на её участке. Но тогда, в ночь с 17 на 18 мая, маршал располагал секретными немецкими документами, говорящими о намерениях немцев как можно скорее высвободить силы 3-й и 23-й танковых дивизий на «севере» и направить их на усиление чугуевской группировки для последующего удара в направлении Изюма. Данных же о том, как далеко противник продвинулся в реализации своих намерений, главком не имел и сей час, в ночь с 17 на 18 мая, получить их не мог. Признаться, трудно в подобном положении требовать от него какого-то другого решения.

Наступление 28-й и правого фланга 38-й армии было назначено на 7 часов утра 18 мая. Но в назначенное время начали атаку только соединения армии К.С. Москаленко. Войска Д.И. Рябышева, не сумев вовремя закончить подготовку, только в 11.30 нанесли удар по врагу. В итоге, четыре с половиной часа немецкая авиация «работала» по одиноко наступающим стрелковым дивизиям (226-й и 124-й) и танкам (13 тбр) 38-й армии, нанесла им значительный урон, затормозила наступление, а затем в основной своей массе переключилась на силы Д.И. Рябышева.

За день 18 мая войска 38-й армии продвинулись всего на 1,5-2 километра, а 28-я армия в результате контрударов противника вообще вернулась в исходное положение [9; 63-65]. Помимо упорного сопротивления немцев, их превосходства в воздухе, причиной неудачи наступления явилась его неподготовленность и недостатки командования на всех уровнях. Скажем, 36 тбр, которая должна была поддерживать атаку правого фланга армии К.С. Москаленко, прибыла в район боевых действий только к вечеру. Танковый батальон капитана Дюкова (13 тбр) утром перешёл в атаку не в полном составе, т.к. не все танки были за ночь подготовлены к бою. Не сосредоточились вовремя в указанных районах 277 сд и 58 тбр, составлявшие эшелон развития успеха 28-й армии, а потому вообще не приняли участие в боях 18 мая [9; 63-65].

Не менее трагичными оказались ошибки командования 6-й советской армии. Распоряжение С.К. Тимошенко о выводе из боя 23-го танкового корпуса и переброске его на рубеж реки Берека было принято к исполнению с большим запозданием. Поэтому с утра 18 мая наступление 6-й армии продолжалось в прежнем составе и с прежними задачами. До полудня 23 тк наступал и только к полудню остановился. Его командир получил приказ о переброске корпуса на другое направление и в 12 часов дня (т.е. почти 12 часов после приказа С.К. Тимошенко!) приступил к выводу из боя двух танковых бригад своего соединения [9; 61].

Остаётся только гадать о причинах неисполнительности генерала Городнянского. Неисполнительности, ставшей одной из причин гибели и его армии, и самого генерала лично.

В течение дня противник оказывал соединениям 6-й армии упорное сопротивление на всём фронте, пытаясь удержаться на занимаемых рубежах и не допустить выхода советских войск на реку Мжа.

21-й танковый корпус весь день потратил на прорыв обороны немцев в районе Джугун – совхоз Красный Гигант, только к концу дня смог овладеть этими населёнными пунктами и двинуться с боями дальше [9; 61].

Не смогла добиться решающих результатов и армейская группа генерала Бобкина. Правда, она окружила Красноград полностью, но взять город опять не смогла – части 6 кк и 7 тбр вели изматывающие бои в городе [9; 61]. Несколько продвинулась вперёд 323 сд армгруппы (овладела населёнными пунктами Богдановка и Огиевка). 270 сд в этот день продвижения не имела [9; 61].

Между тем положение в полосе Южного фронта быстро ухудшалось.

Утром 18 мая группа «Клейст» возобновила наступление и из района Барвенково (на Великую и Малую Камышеваху), и из района Долгенькая (на Изюм). Главные танковые силы немцев били именно из Долгенькой (до 100 танков 16-й танковой дивизии) [9; 59], [5; 263, 239-240]. Здесь, используя своё преимущество в технике, противник прорвал нашу оборону и к 10 часам овладел населёнными пунктами Каменка, Малая Камышеваха и южной частью Изюма. Части 30-й кавдивизии 5-го кавалерийского корпуса, 51-й стрелковой дивизии и оставшиеся танки 12, 15 и 121-й танковых бригад отошли с боями к реке Северский Донец и до исхода дня вели здесь оборонительные бои. Вследствие их упорного сопротивления форсировать реку на участке Студёнок – Изюм немцы не смогли. Поэтому, вопреки своему первоначальному плану, они развернули танки на запад и стали двигаться по правому берегу Северского Донца в направлении на Великую Камышеваху. Судя по немецким документам, приказ об изменении направления удара части 16-й танковой дивизии получили в 15.30, а уже к концу дня они овладели Великой Камышевахой, а также захватили плацдарм на западном берегу реки Береки [5; 264], [9; 60]. Как вы понимаете, танков 23-го танкового корпуса в районе Береки на тот момент не было, а ведь они вполне могли там оказаться и воспрепятствовать действиям германцев.

Захватив Великую Камышеваху, немцы тут же приняли меры к уничтожению всех мостов через Северский Донец на 25 км к северу от этого населённого пункта и весьма в данном деле преуспели [5; 264]. Тем самым советские части, которые могли отойти в эти районы, лишались переправ.

Наши войска, сопротивлявшиеся на правом берегу Северского Донца у Изюма и Студёнок, частично, по приказу, переправлялись на левый берег реки. Но подразделения 51 сд и 30 кд продолжали удерживать небольшой плацдарм в районе Студёнок [9; 60].

Поворот немцев на запад имел двоякое значение для советских войск. С одной стороны, первоначальный немецкий план срывался, и наши части, отступившие на левый берег Северского Донца, получали возможность там закрепиться и организовать оборону. Однако, с другой стороны, таким манёвром противник отсекал от Донца ряд частей и соединений 9-й армии (335, 349 сд и ряда других) и 5 кк (он имел фронтовое подчинение), продолжавших упорно обороняться, и создавал реальную угрозу тылам 57-й и 6-й армий [9; 60-61].

Быстрое выдвижение подвижных групп противника в глубину обороны 9-й армии создало угрозу аэродромам этой армии, а также находившимся в Изюме и Петровской аэродромам 6-й армии. Срочная их эвакуация привела к тому, что в этот день авиация Южного фронта не смогла оказать существенной поддержки своим войскам, совершив за день всего 70 самолётовылетов [9; 61]. Немецкие самолёты практически безраздельно господствовали в воздухе.

К вечеру 18 мая войска 9-й армии сплошного фронта уже не имели. Оборонительные бои вели разрозненные части, не управляемые штабом армии. В течение всего дня состояние связи штаба с подчинёнными соединениями и частями было крайне неудовлетворительным [9; 63]. Ставка Верховного Главнокомандования, получив сведения об этом, категорически потребовала от главнокомандующего Юго-Западным направлением немедленно навести порядок в деле управления войсками. В своей директиве № 170395 от 18 мая 1942 года Ставка указала на недопустимость недооценки радиосвязи в штабах соединений, когда управление войсками базируется только на проволочных средствах связи [9; 63], [5; 465-466].

К вечеру 18 мая войска правого фланга и центра 57-й армии занимали прежнее положение. На левом фланге армии выдвигавшиеся в район прорыва части 14-й гвардейской стрелковой дивизии и 2-го кавалерийского корпуса вели сдерживающие бои с противником [9; 61].

В 00.30 19 мая командование Юго-Западного фронта отправило в Ставку ВГК донесение № 0119 о боевых действиях фронта за 18 мая.

В этом донесении были описаны результаты дневных боевых действий армий ЮЗФ (21, 28, 38, 6-й и армейской группы генерала Бобкина). Никакого очковтирательства донесение не содержит, объективно отражая и неудачу наступления смежных флангов 28-й и 38-й армий, и трудности наступления 6-й армии и армгруппы Бобкина, и вывод из боя и переброску к Береке 23-го танкового корпуса [5; 441-442]. Кроме того, хоть это донесение и является донесением командования ЮЗФ, а не ЮЗН (которые, правда, в лице высших своих представителей были, по существу, одним и тем же), но второй абзац первого его пункта говорит о положении в полосе 9-й армии Южного фронта:

«Танковые части и мотопехота противника, прорвавшиеся на участке 9-й армии Южного фронта, вышли к Изюм[у] и угрожают сообщениям 6-й армии» [5; 441].

Вот, собственно, и всё, что сообщило командование ЮЗФ (ЮЗН) в Ставку в самом начале дня 19 мая о положении в полосе ЮФ.

Под донесением стоят подписи: «Тимошенко», «Баграмян», «Хрущёв».

В два часа ночи Н.С. Хрущёв «отметился» перед Ставкой самостоятельно, направив ей донесение как член Военного совета Юго-Западного направления. Его донесение имело пометку: «Товарищу Сталину».

Первая часть документа была посвящена действиям Юго-Западного фронта. В целом она дублировала ушедшее в Москву полутора часами раньше донесение командования ЮЗФ, отличаясь от него только меньшими военно-географическими подробностями [5; 443].

А вот вторая часть донесения Н.С. Хрущёва говорила о положении дел на Южном фронте, причём говорила значительно подробнее, чем доклад командования ЮЗФ. Процитируем данную часть документа полностью (это нам впоследствии пригодится):

« Южный фронт.

Противник перед 9-й армией в первой половине дня 18.5 продолжал наступление в двух направлениях: 1) барвенковском направлении – силами 1-й горнострелковой дивизии, 100-й пехотной дивизии и 14-й танковой дивизии (до 70 танков) потеснил 9-ю армию на север. К 11.00 противник пехотой и танками (30-40) овладел Барвенково[м] и передовыми частями вышел в район совхоз Ильичёвка (7 км северо-восточнее Барвенково); 2) славянск-изюмском направлении – силами 101-й пехотной дивизии с 50 танками (16-й танковой дивизии) [в] 14.30 группой автоматчиков и отдельными танками овладел южной частью Изюм[а] (на правом берегу р. Северский Донец), Шпаковкой, Семёновкой и продолжал наступление отдельными группами танков с автоматчиками в северо-западном направлении на Вел. Камышеваху (20 км от Изюма).

Части 9-й армии в течение дня вели бой на северо-западной окраине Барвенкова.

По данным разведавиации, утром 18.5 отмечалось движение до 200 танков и 200 автомашин из района Андреевка на Барвенково.

Авиация противника численностью до 50 самолётов на участке 9-й армии в ночь и с утра 18.5 бомбила переправу через Северский Донец, дороги к переправам и линии связи в районе Изюм[а].

Части 9-й армии отходят с боями организованно на новые рубежи (выделено нами – И.Д.).

Передал по ВЧ по поручению

т. Хрущёва Гапочка

(П.Н. Гапочка – полковой комиссар

для особых поручений при члене Военного

совета Юго-Западного направления – И.Д.)»

[5; 444].

Как видим, оба доклада, переданные в самом начале дня 19 мая, не содержат оценок ситуации, складывающейся в полосе 9-й армии, как критической. Донесение Н.С. Хрущёва явно приукрашивает положение и дезинформирует Ставку ВГК, говоря о том, что «части 9-й армии отходят… организованно на новые рубежи». Вряд ли можно так сказать об армии, которая к концу дня 18 мая фактически уже не имела единого фронта, связь с которой и управление войсками которой были потеряны, и разрозненные части и соединения которой, в основном, действовали на свой страх и риск.

В ночь с 18 на 19 мая С.К. Тимошенко поставил следующие задачи войскам Юго-Западного направления.

28-я и 38-я армии должны были продолжать 19-го числа наступление своими смежными флангами [9; 68].

Из состава наступающих сил 6-й армии выводились 248-я стрелковая дивизия и 21-й танковый корпус и перебрасывались в район Михайловка – Лозовенька. Подчинялись они непосредственно командованию ЮЗН. Сосредоточение двух танковых бригад корпуса в указанном районе должно было закончиться к исходу 19 мая, а третья бригада и стрелковая дивизия должны были прибыть на сутки позже [9; 61].

Таким образом, С.К. Тимошенко решил основные ударные силы южной группировки ЮЗФ перебросить на ликвидацию прорыва противника в полосе 9-й и 57-й армий. Вместе с тем он не прекратил наступление 6-й армии и подтвердил задачу её командующему – продолжать наступательные действия в направлении Мерефы и овладеть рубежом реки Мжа. Взамен выведенных соединений Городнянскому разрешалось ввести в бой 103-ю стрелковую дивизию второго эшелона армии [9; 62-63].

Неизменными оставались и задачи армейской группы генерала Бобкина.

Переброшенная из резерва главнокомандующего направления в помощь 9-й армии 343 сд уже в ночь на 19 мая должна была выбить противника из южной части Изюма и, взаимодействуя с частями 5-го кавалерийского корпуса, прикрыв переправы на реке Северский Донец, занять оборону к югу от города [9; 61-62].

В то же время с левого берега Северского Донца на плацдарм в районе Студёнок должны были переправиться одна стрелковая дивизия (296-я) и одна танковая бригада (3-я) и нанести удар во фланг немецкой группировки [9; 62].

Командующий 57-й армией должен был 19 мая подготовить и осуществить контрудар силами 14-й гвардейской стрелковой дивизии и 2-го кавалерийского корпуса на Барвенково и во взаимодействии с подходившими частями 23-го танкового корпуса приступить к ликвидации противника, наступающего к рубежу реки Берека. В дальнейшем, с подходом главных сил 23-го и 21-го танковых корпусов, предполагалось завершить разгром всей ударной группировки немцев и восстановить положение 9-й армии [9; 62].

Эти с виду вполне разумные планы имели один существенный недостаток: они во многом не соответствовали складывающейся обстановке, отставали от событий.

Измотанные в предыдущие дни боёв части 28-й и 38-й армий в 9.30 утра 19 мая перешли в наступление, но успеха оно не имело. Немцы контратаками, поддержанными массированными ударами авиации, заставили наши войска вернуться на исходные рубежи. Более того, противник сам перешёл в наступление в полосе 21-й армии и потеснил её левый фланг. Это заставило командарма-28 обеспечить прикрытие своего правого фланга и тыла. Поскольку резервов для этого у него уже не было, то в дело пошли части подвижной группы, предназначенные для развития успеха наступления армии, т.е., даже будь действия 28-й армии 19 мая успешными, сил закрепить и развить этот успех у Д.И. Рябышева под рукой не оказывалось [9; 68].

21-й танковый корпус, подобно 23 тк, из-за неоперативности штаба 6-й армии получил распоряжение главкома направления о выходе из боя только около 10 часов утра (т.е. с запозданием примерно на 10 часов(!)) [9; 66].

Правый фланг 6-й армии, начав рано утром наступление при поддержке 21 тк, к моменту вывода последнего из боя в 10 часов утра достиг южной окраины города Змиева, но дальше, без танков, начались проблемы [9; 66-67].

Соединения армии, предназначенные для смены 21-го танкового корпуса, не успели вовремя занять предназначенные им позиции. Немцы, воспользовавшись данной ситуацией, энергично контратаковали. Поэтому силы правого фланга 6-й армии не то что не смогли двигаться вперёд, но даже были вынуждены перейти к обороне. Ситуацию стабилизировал ввод в дело одного полка 103-й стрелковой дивизии. Но основные силы дивизии Городнянский, вопреки распоряжению командующего направления, решил оставить «в загашнике», и решительного развития наступления не получилось [9; 67].

«Не так» пошло всё и в полосе Южного фронта. Прежде всего, часть 5-го кавкорпуса и осколки других соединений, будучи окружёнными уже 18 мая в результате поворота на запад изюмской группировки немцев, на рассвете 19 мая вырвались из окружения в районе посёлка Заводской. Никакой связи с вышестоящими штабами эта группа не имела, а потому, по собственной инициативе, с большими потерями переправилась на левый берег Северского Донца.

В 9 утра под давлением противника ушли на левый берег и части 51 сд и 30 кд 5-го кавкорпуса, оборонявшие Студёнковский плацдарм. Поэтому переправляться 296 сд и 3 тбр было уже некуда. Контрудар на Изюм стал невозможен [9; 66-67].

В целом, к исходу 19 мая остатки войск 9-й армии отошли на левый берег Северского Донца, где и заняли оборону [9; 67].

2-й кавалерийский корпус на левом фланге 57-й армии, в соответствии с приказом С.К. Тимошенко, с утра 19 мая перешёл в наступление и завязал бои с главными силами 60-й моторизованной дивизии немцев. Однако 23-й танковый корпус вышел к рубежу реки Берека не к исходу 18 мая, как изначально предполагалось, а только во второй половине дня 19 мая, когда противник уже не только подошёл к реке, но и переправился на её левый берег. Частям 23 тк пришлось занимать оборону на левом берегу [9; 66].

Немцы же, воспользовавшись неразберихой в наших войсках (иной термин подобрать трудно; А. Галушко и М. Коломиец употребляют термин «незначительная активность» [9; 66], но эта самая «незначительная активность» происходила именно вследствие того, что у нас, как говорится, был «кто в лес, кто по дрова»), относительно спокойно перегруппировали ударные силы группы «Клейст» – 14, 16-ю танковые и 60-ю моторизованную дивизии. Они были подтянуты к рубежу реки Берека к концу дня. За ними расположились две пехотные дивизии (389-я и 384-я) [9; 66]. Теперь 23-му танковому корпусу удержать противника в этом районе было крайне тяжело.

Уже после обеда С.К Тимошенко стала ясна неудача всех его попыток, предпринимавшихся с конца 17-го по первую половину дня 19 мая, остановить и нейтрализовать прорыв противника. Условно говоря, «удавка вокруг горла» всей барвенковской группировки наших войск затягивалась всё сильнее.

В 15.35 состоялись переговоры маршала по прямому проводу с А.М. Василевским, исполнявшим тогда обязанности начальника Генерального штаба вместо тяжело заболевшего Б.М. Шапошникова.

С.К. Тимошенко начал с констатации критического положения, сложившегося в полосе Южного фронта:

«На утро 19.5 ввиду резкого ухудшения положения на фронте 9-й армии Южного фронта и быстрого продвижения (распространения) противника в общем направлении на Изюм численностью пять пд и двух танковых дивизий (14-й и 16-й) с наличием группировки резервов в районе Сталино, Краматорская (по данным разведки), где учитывалась 13 тд, мы решили, не оттягивая времени, взять для удара с целью разгрома группировки противника, распространяющейся на Изюм, всё, что только можно, исходя из наших возможностей» [5; 445].

Затем С.К. Тимошенко изложил план перегруппировки своих сил, подробнее о котором будет сказано чуть ниже. Главная идея предлагаемой перегруппировки – наступление армии Городнянского на Харьков приостанавливается, а основные силы этой армии используются для ликвидации прорыва немцев с юга [5; 445-446].

Далее мы воспроизводим телеграфные переговоры С.К. Тимошенко и А.М. Василевского полностью:

«ВАСИЛЕВСКИЙ. Как планируете выполнение этого решения по времени?

ТИМОШЕНКО, ХРУЩЁВ. Сейчас сказать очень трудно, потому что многое зависит от действий противника, возможно, навяжутся бои Пушкину и Кузьмину сегодня (генерал-майор Е.Г. Пушкин – командир 23 тк; генерал-майор Е.И. Кузьмин – командир 21 тк – И.Д.), но, ориентировочно, если нам будет позволено обстановкой, то начало к исходу 21.5 или утро 22.5. Всё.

ВАСИЛЕВСКИЙ. Когда мыслите начать вывод Городнянского?

ТИМОШЕНКО, ХРУЩЁВ. От вашего решения всё зависит, обстановка требует вывода немедленно.

ВАСИЛЕВСКИЙ. Хорошо, сейчас иду докладывать. Кстати, поставленный вами вопрос сегодня утром уже обсуждался в Ставке (выделено нами – И.Д.). Провод оставляю за собой и по нему дам ответ после доклада. Всё» [5; 446].

Ответ последовал, буквально, через десять минут:

«19 мая 1942. 15.50.

У аппарата Тимошенко, Хрущёв.

У аппарата Василевский.

ВАСИЛЕВСКИЙ. Ставка утвердила Ваше решение и предлагает немедленно приступить к его выполнению. Разработанный план прошу направить шифром. Всё. До свидания.

ТИМОШЕНКО, ХРУЩЁВ. Всё понятно, приступаем к выполнению. План будет предоставлен шифром. До свидания» [5; 447].

План, разработанный командованием ЮЗН, был доведён до подчинённых войск в 19.00 19 мая в виде приказов: № 00320 (командующему 6-й армии генерал-лейтенанту А.М. Городнянскому и командующему вновь образованной армейской группой генерал-лейтенанту Ф.Я. Костенко), № 0143/ОП (командующему войсками Южного фронта генералу Р.Я. Малиновскому и командующему 57-й армией генералу К.П. Подласу), №№ 0141/ОП и 0142/ОП (командующим 21, 28 и 38-й армий).

Как было сказано, наступление на Харьков 6-й армии Городнянского приостанавливалось. За исключением трёх дивизий на фронте Змиев – Староверовка (253, 41 и 266 сд), силы этой армии разворачивались и двигались к рубежу реки Берека и южному берегу Северского Донца. 21-й и 23-й танковые корпуса вновь поступали в подчинение Городнянскому. В указанном районе силы армии, взаимодействуя с войсками 9-й и 57-й армий, должны были разгромить барвенковскую группировку противника [5; 445, 447-448], [9; 67].

Из сил армгруппы Бобкина и трёх вышеуказанных дивизий 6-й армии образовывалась новая армейская группа генерал-лейтенанта Ф.Я. Костенко, заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта [5; 445], [9; 67].

Эта армейская группа должна была прочно удерживать рубежи, достигнутые армгруппой Бобкина, обеспечивая 6-ю и 57-ю армии от ударов с харьковского, красноградского и павлоградского направлений. В то же время силы 6 кк (две кд и две тбр) выводились в резерв для подготовки контрудара по противнику в районе Ефремовка, Шляховая, Нижняя Орель, а сильный отряд (состав которого должен был определить сам командующий армгруппой) получал задачу овладеть районом города Змиев и переправами через Северский Донец в районе Черемушная [5; 447-448], [9; 67].

Правее 6-й армии 57-я армия, удерживая прежние рубежи силами трёх стрелковых дивизий и одного стрелкового полка, тремя стрелковыми дивизиями, 2-м кавкорпусом и одной танковой бригадой (38 тбр), поддерживаемых тремя артполками усиления, наносила удар в обход Барвенково с юга [5; 448-449]. Причём 57-я армия переходила в подчинение главкому ЮЗН [5; 445-446, 449].