Потерянные звёзды

Эль Грин

Потерянные звёзды

Пролог

Ночной лес казался неживым. Тяжёлые, ставшие чёрными во мраке, ветви, тоскливо тянулись к луне. Внезапно густую тишину прервал хриплый вздох, а следом за ним послышалось тихое бормотание и всхлипы. Одинокая путница пробиралась сквозь густую поросль, спотыкаясь и падая с каждым шагом, но непременно вставая на ноги и продолжая путь. Эта женщина казалась с виду девчонкой, только выпорхнувшей из-под родительского крыла. Однако, если вы знавали ранее ведьм, то могли бы с точностью понять, по лицу их годы не счесть, лишь по глазам. И у лесной странницы глаза были древними, тёмными, таящими страх, одиночество и обиду. Глаза всегда говорили о многом, и если б вы заглянули в бездонные омуты ведьмы, что сейчас заглушала рыдания, отталкивая ветки с пути, поняли бы, что эту женщину не остановить ничем, хоть дождём из камней, хоть потопом из лавы.

Наконец деревья стали редеть, открывая захватывающий вид на крутой обрыв, уходящий прямо в морские глубины. Там, далеко внизу, неистовые волны окатывали скалы, пенились и убирались прочь. Вскоре ведьме предстоит с ними встреча, если она не получит желанного от богов, ведь ей не за чем жить, коль они не подарят ей надежды на месть.

Юноликая ведьма встала на самый край и глубоко вдохнула солёный воздух. Порыв ветра подхватил длинные светлые волосы, спутывая их и хлестая ими ведьму по лицу. Однако она продолжала стоять, едва ли замечая что-либо вокруг, погруженная в молитвы своим древним богам, пока её глаза были обращены к звёздам.

А затем настало время ритуала. Просто так боги не отвечали на молитвы даже самых сильных ведьм и служителей веры. Чтобы быть услышанным необходимо было начертить круг призыва и распеть молитвы, сердцем и душой отдаваясь на милость богам. Так ведьма и поступила, хотя ранее делать этого ей не доводилось, и недаром, призывая богов, должно быть готовым отдать самое ценное, что есть – свою душу. И иначе никак.

Она раскинула руки, распевая строки молитвы, и позволила ветру раскачивать её лёгкое тело, отдаваясь стихии.

Ведьма пела часами, готовая ко всему, что приготовили для неё боги, а затем упала без чувств прямо на холодную землю.

В ту же секунду всё переменилось, ветер завыл яростней, волны, казалось, готовы были поглотить всю сушу целиком, до того сильно бушевали, деревья зароптали, раскачиваясь из сторону в сторону и скрещивая ветви. Чёрные тучи затянули небо, скрывая из виду и звезды и луну, а следом всё стихло. Не ухали совы в лесу, не шелестела трава, не кипело яростно море где-то там внизу. А ведьма всё лежала без чувств на краю обрыва.

Постепенно тучи стали расплываться в стороны, открывая озорным звёздам юную девушку внизу. Они знали все её беды, видели как сотни лет не знавшее любви её холодное сердце, внезапно запылало и забилось. Как ранил её душу тот, кому готова была она отдать всю себя, как сперва заворожил он её сладкими речами, а следом отверг. Стара история была, как сам мир, да только суженые не простыми смертными были. Он – великий, могущественный король, не знавший на своём веку равных ему в военной стратегии и завоеваниях, и она – ведунья, копившая силу веками, и слывшая сильнейшей среди сестёр. Смотрели боги на ведьму и гадали, как бы им поступить. То ли дать ей то могущество для мести, о котором она их молила, то ли отвергнуть её дар и отправить на дно морское.

Время ночи истекало, звезды меркли, и ведьма наконец-то открыла глаза. Она не вставала на ноги, а лишь всматривалась ввысь, гадая, слышали ли боги её молитвы, или всё было впустую.

Она закрыла глаза, вдохнула глубоко, а затем встала на ноги и ступила к краю. Сил ждать более не было, и раскрыв руки она приготовилась ступить в пустоту, предавая своё тело и душу воде.

В тот же миг завыл ветер, пригибая деревья к земле, и сталкивая камни с обрыва в пропасть. Ведьма открыла глаза, едва удерживаясь на самом краю, и подняла голову к небу. Мириады звёзд горели неистовым светом, поя свою песню, шепча обещания, давая надежды.

Она засмеялась от счастья, молитвы были услышаны и боги дали ответ.

Звезды сияли всё ярче и ярче, а следом в одно мгновение хлынули вниз, закружились над морем, обретая форму, а затем направились к телу девушки, чтобы пронзить насквозь, пробираясь вглубь и выкорчёвывая душу.

Ведьма закричала, отдавая истинную часть себя, ту, что готова была любить, щадить, дарить добро и мир. Крик иссяк, осталась лишь холодная пустота и сила, всё что необходимо для мести.

Теперь ведьма стала кем-то иным, она более не была собой, и всё, что в ней осталось прежнего – хрупкое юное тело и копна светлых волос, обрамляющая хрустальную звёздную бездну.

Часть I

О том, как появились первые ушедшие к звёздам, ходит множество легенд. Одни, из числа тех, что рассказывают детям на ночь перед сном. К примеру вот одна, которую, когда я ещё был мальчишкой, мне любила рассказывать мне Ба. Она всегда начинала эту историю со слов: “Слушай внимательно Тимми, сейчас ты узнаешь величайший секрет из тех, о коих не ведают даже короли”. Конечно, короли не знали о этой глупой сказке, так как в ней не было и капли правды. Ба говорила, что однажды умерла одна женщина, которая была столь числа душой, что вознеслась к небу и стала звездой, самой яркой из всех на ночном небосводе. И с тех пор люди, что столь же чисты, начинают слышать зов звёзд, и следуют на него, позабыв обо всем: о семьях, любимых, ценных вещах и деньгах. А путь их приводит на ночное небо, где они тоже становятся звёздами.

Думаю Ба рассказывала эту историю больше для себя чем для меня, утешаясь тем, что её дочь ушла на зов и обратилась звездой.

Но я не верю в это. Больше не верю, что моя мама – звезда, не после того, как отец ушёл на зов годом ранее. Ведь он не был чист, ни душой, ни телом, ни помыслами. А значит мама не стала звездой, и все те бесчисленные ночи в течении десяти лет, что я провёл шепча слова любви и делясь своими горестями были глупостью.

Теперь я стал внимательнее слушать легенды, которые расточают торговки на блошиных рынках, пока разгружаю и загружаю телеги, как и трёп пьяниц в трактирах, где я кантуюсь в углах по ночам за пару медяков.

И каждый раз я пытаюсь собрать все эти легенды в одну, которая бы всё объясняла, давала ответы. Но у меня всё ещё ничего не выходит.

Многие твердят, что зов звезды слышат люди особенные, те, что обладают дарами, неподвластными остальным. Но единственным даром, которым обладал мой отец, была неестественная живучесть. Сколько бы он не пил, и в какие долги бы не влезал, всё всегда образумевалось, и не уйди он на зов, в прошлую зиму, он пережил бы не только меня, но и любого в нашем квартале, даже годовалого сына ямщика.

Однако есть те легенды о зове, о которых народ говорит вполголоса, так, чтобы никоим образом солдаты королевской гвардии, что изредка патрулируют наши обшарпанные районы, не прослыли и не доложили кому не стоит. Ведь эти россказни касались того, о чем говорить запрещалось. Эти легенды были о короле-захватчике Чартохе, и о его адских полчищах, что завоевали уже половину континента, подмяв каждое из королевств под себя. И этим слухам в последний год я стал верить куда охотнее, ведь то, о чём говорить под запретом, обычно и есть сущая правда.

В обрывках фраз на рынке, и едва доносящихся до моего угла в таверне шепотках, было не много ясного или того, что объясняло бы как возник зов или как он подчиняет людей, однако было то, во что я поверил не моргнув и глазом: за всем стоит король Чартох. Своими дьявольскими чарами он манит людей, призывая их к себе.

Но зачем? На этот вопрос я не знал ответов, ведь ни моя мать, ни отец не владели необычными силами. Лишь одна старуха из нашего городка считалась истинной ведьмой, но её прибрала к рукам чахотка двумя годами ранее, а вовсе не зов.

Сегодня был вечер раздумий, так что я брёл по узким пешим улицам, направляясь к восточному каналу. Там, затесавшись меж таких же скучных, серых, узких домищ, находилось жилище Ксаны. Каждую субботу я приходил к её дому и мы вместе, тайком от её отца, взбирались на косую крышу, чтобы поделиться новыми слухами и сплетнями о зове. Она была единственной, кто так же жаждал знать всё, ведь и её мать ушла к звёздам пять зим назад.

Закатное небо пестрело яркими оттенками розового и оранжевого, превращая окраины града в нечто не столь унылое и серое. Даже линялые ткани моих рубахи и брюк казалось впитывали цвет, становясь не такими тусклыми.

Я поднёс руки к лицу – напрочь грязные. Схватив кусок влажной ткани, что оставили сохнуть на окне, сорвался на бег.

Завернув к каналу припустил ещё быстрее, усмотрев жандармов на мостовой. Остановившись в тёмном углу меж домов, поспешно утёр лицо и руки. Пусть Ксана и делала вид, что её ни капли не волнует грязь под моими ногтями или дурной запах, что исходил от меня после дня работы на рынке и ночи на полу таверны, но я знал, что это не так. Иногда я был и сам себе неприятен, однако выбора не оставалось. Или я выживаю как могу, но остаюсь свободным, или я отправлюсь в услужение с другими сиротами. А о том, как господа обращаются с прислугой и говорить не стоит. Чего только стоит один мальчишка, двумя годами младше меня самого, забитый до смерти одним стариком – часовщиком за то лишь, что посмел тронуть своими грязными сиротскими руками его семейную реликвию – массивные трёхсотлетние часы.

– Тимс! – раздался тонкий голосок Ксаны откуда-то сверху.

Подняв голову, сперва увидел длинные, густые светло – рыжие волосы, что свисали на добрую половину ярда ниже окна, а затем уже её саму. Ксана счастливо улыбалась, карие глаза горели азартом. Спустя секунду она уже, выбравшись из окна, поднималась на ноги, балансируя на носочках в оконной раме второго этажа. Длинные простые юбки обвивали её ноги и слегка путались, перекручиваясь каждый раз, как дул ветер.

Я внимательно слежу за ней, готовый броситься в любую секунду, если она не удержится. Хотя мы проделываем этот трюк уже не первый год, я все равно продолжаю переживать, когда она подтягивается на руках к кривой деревянной стремянке, прибитой по скосу крыши. По ней мы всегда взбираемся на самый верх.

Ксана в последний раз оборачивается на меня чтобы подмигнуть, после чего скрывается за выступом крыши.

Я улыбаюсь. Всю неделю я жду этих встреч, ведь она единственный друг, что у меня остался. Единственная, с кем я могу поговорить по душам.

Ба умерла когда мне было восемь, мать за три года до неё, с отцом мы никогда не ладили. Поэтому моими друзьями были улицы, а они могли быть очень жестоки. Единственной, кто заставлял меня жить и верить, была Ксана. Ей всего четырнадцать, и с виду казалось что я вовсе не на год старше её, а на целых пять, однако она всё равно была умнее меня в десятки раз.

Я вскарабкался по боковой стене к окну первого этажа и осторожно заглянул внутрь. Это был кабинет отца Ксаны – местного лекаря. Он лежал на кушетке, тихо сопя. Щеки впали, под рубашкой проступают ребра. Неужели им сейчас приходится так туго, что не хватает даже на еду?

Ухватившись за выступы, я подтягиваюсь ещё выше, вскоре достигая края крыши. Удерживаясь за края стремянки, вытягиваю тело наверх, тут же перекидывая ноги и давая себе перевести дух.

Когда осматриваю наш уголок, вижу Ксану, она уже лежит и с упоением наблюдает закат. Я вскарабкиваюсь по стремянке и ложусь рядом.

Некоторое время мы молчим, восстанавливая дыхание. Я чувствую на себе её взгляд и поворачиваю голову, после чего Ксана начинает тихо смеяться. Я не понимаю что её рассмешило, но тоже улыбаюсь. Она облизывает большой палец и быстро трёт мою переносицу. Внутри меня что-то сжимается, едва в голове возникают воспоминания о том, как мама точно так же слюнявила палец, чтобы утереть с моего лица грязь.

– Что случилось? – спрашивает Ксана, когда я отворачиваюсь.

– Вспомнил маму? – не дождавшись ответа, снова спрашивает она. Как я и говорил, она гораздо умнее, чем вы могли бы себе представить.

Я киваю и снова поворачиваюсь к ней. За неделю, что мы не виделись на её лице появилось вдвое больше веснушек, и теперь они покрывают почти весь нос и щеки. Парочка ярких коричневых пятнышек появилась даже на лбу. Я улыбаюсь, но Ксана дуется.

– Я бы мечтала о такой коже, как у тебя: светлой и чистой. Ни одной веснушки, Тимс, как так? У меня же их целая тысяча!

Ксана складывает руки на груди, и направляет взгляд на сине-оранжевое небо, на котором проступает силуэт полной луны.

– Твои веснушки напоминают мне звезды, не понимаю почему ты их так не любишь. – я всё ещё улыбаюсь, смотря на неё и замечаю как Ксана расслабляется.

– Что ты успел узнать? – подруга переворачивается на бок, подперев голову рукой и с жаждой любопытствующего смотрит на меня.

Я откидываюсь на спину, наблюдая за неспешным появлением звёзд на небе. Часть меня всё ещё хочет верить, что мама где-то там, среди них.

– Слышал, что людей стало уходить куда больше чем раньше, а ещё, что теперь зов слышат не только взрослые, но и дети. Мне кажется, что все становится хуже.

– Что если Чартох добрался и до нас? – шёпотом спрашивает Ксана, в её глазах застыл ужас.

Я молчу. Не хочу лгать ей, говоря что могущественный король-захватчик обойдёт стороной наше королевство, но и не подтверждаю, стараясь не нагонять на неё ещё больше страху.

– Папа рассказал мне кое-что, но я обещала, что буду молчать. Так что тебе нельзя говорить об этом никому, хорошо? – Ксана смотрит на меня, приподняв светло рыжие брови.

Я серьёзно киваю. На самом деле кроме Ксаны мне больше не с кем об этом поговорить.

– Недавно ночью за ним послала одна женщина. Её муж услышал зов, и она подумала, что лекарь сможет помочь. Так вот, вначале он говорил моему отцу, что точно никуда не уйдёт, что любит своих жену и детей, но спустя всего какие-то минуты стал уходить, отталкивая всех со своего пути, словно бы перестал быть собой. А когда его пытались удержать он стал размахивать руками, ударил папу по лицу и даже сказал жене, что больше не любит её. Как же так, Тимс, что их так сильно меняет?

Ксана, широко распахнув глаза, отрешённо смотрела то ли на звёздное небо, уже ставшее чернильно синим, то ли вглубь себя.

В молчании мы провели ещё час, размышляя каждый о своём.

– Слышишь? – внезапно прерывая тишину, прошептала Ксана, приподнимаясь на локтях.

– Что? – так же тихо отозвался я, навостряя слух. Неужели её отец проснулся и обнаружил, что Ксаны нет дома? Тогда им лучше бы поскорее спуститься, иначе обоим несдобровать.

– Это.. – Ксана перевела мечтательный взгляд на ночное небо, счастливо улыбаясь – звёзды поют…

Я резко сел и тут же немного съехал вниз по крыше, но вовремя вцепился руками в прибитую кривыми гвоздями стремянку. Меня словно кипятком обдало. Этого не может быть, не должно быть, Ксана не могла услышать зов, только не она.

– Ксана, – осторожно позвал я подругу – я ничего не слышу.

Не выдержав её отрешённого молчания и неестественной, неживой улыбки, я взял Ксану за руку и встряхнул.

Через мгновение она повернулась, и к счастью, я увидел в её глазах проблески понимания.

– Я слышу зов, Тимс. – едва слышно сказала Ксана, вцепившись тонкими пальчиками в мою руку. По её щекам покатились слезы, кажущиеся хрустальными в серебристом свете луны.

Я крепко обнял подругу, боясь отпускать. А вдруг она исчезнет, едва я разомкну руки?

Она тряслась и всхлипывала, шепча о том, как ей страшно, а затем внезапно остановилась и начала отстраняться. И когда у неё ничего не вышло, прижала ладонь к моему плечу и оттолкнула от себя.

– Мама зовёт меня, Тимми, разве ты не слышишь? – яростно зашептала Ксана, её лицо было мертвенно бледным.

– Это не твоя мама, Ксана! Это всё чары, ты же знаешь! – Мне хотелось кричать, но я лишь умоляюще шептал, цепляясь за руки подруги.

– Ты ничего не знаешь! – Выкрикнула Ксана и начала подниматься на ноги, хотя знала как это небезопасно на крутом скате крыши.

– Тогда я пойду с тобой.

Я попытался аккуратно встать, но лицо подруги внезапно потеплело и она положив мне руку на плечо, крепко сжала его. В темноте казалось, что глаза её вовсе не карие, смеющиеся, а чёрные и полные вечной тьмы.

– Тем, кто не слышит, нет места на дороге к звёздам. – ласково произнесла Ксана чужим голосом, дотрагиваясь кончиками пальцев до моей щеки.

Я поднялся на ноги, намереваясь удержать её, но внезапно черты подруги исказились, губы искривились в странной кривой улыбке и Ксана с силой толкнула меня обеими руками в грудь. Мир вокруг завертелся и резко накренился, а я полетел прямиком вниз, к земле. Падая, мне удалось вцепиться в узкий бортик крыши. Правое плечо неестественно выкрутило и всё тело тут же обожгло болью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.