Инженер. Часть 5. Феникс

Следующей на свет появилась небольшая карточка размером со стандартную кредитку и практически такой же толщины. Одна сторона ее оказалась идентичной по виду передней части картонки – почти белый пластик без каких-либо деталей. Зато на обороте обнаружилась куча информации. Во-первых, русский текст заглавными буквами сообщал, что у меня в руках «Сириус». Переливающаяся радугой голограммы огромная звезда в углу разбрасывала свои лучи по темному заднику, украшенному россыпью звездного неба, и, по-видимому, должна была обозначать именно его. По нижнему краю шла длинная шкала с непонятной надписью – «Рецикл». Между ними раскинулась шахматная доска из таинственных значков без подписей, среди которых, мне показалось, я узнал символ беспроводной сети, компаса и часов. Значение остальных иероглифов оставалось загадкой. И что с ним делать, с этим «Сириусом»? Чем дальше, тем все страннее и страннее. Я инженер – техника всегда привлекала мое внимание, неважно, относилась ли она к моей специальности или просто была очередной новинкой материальной культуры человечества. Но никогда раньше ничего подобного я не видел, несмотря на то, что эти «картонки» выглядели как обычные потребительские устройства – чего стоили, например, значки без подписей, намекавших на их общеизвестность.

Оставшееся содержимое ящика поставило меня в очередной тупик. Пара камешков, похожих на кварц, но идентичной треугольной формы, набор разных кристаллов, залитых чем-то похожим на смолу, – аккуратные шарики, напоминающие янтарь с запутавшимися в нем насекомыми, только более светлый, почти прозрачный, еще несколько кристаллов, аккуратно упакованные в коробочке. Там же, в коробочке, или в маленьком ящичке, как угодно, обнаружились в отдельной ячейке и совершенно разрушенные остатки. Я попробовал на язык знакомый белый порошок – соль, соль обыкновенная, она же поваренная. Химическая формула нужна?

Вы смеетесь?! Это мое самое ценное имущество?! Жезл вообще оказался простой палкой со слабым и ненадежным зажимом на конце. Да что же это такое?!

Начала болеть голова. Не решаясь пока трогать единственную оставшуюся у меня надежду – картонку с солнечной панелью, я встал. Дико болели мышцы спины и шеи. Вероятно, долгая отключка не прошла даром и достаточно оказалось банального возбуждения, чтобы я начал разваливаться. За окном ничего не изменилось. Если бы я был в наших привычных широтах, то решил бы, что такая долгая тьма могла висеть над Москвой только зимой. Однако хлипкая конструкция в одно стекло намекала на теплый и комфортный климат этого места. Какие-нибудь тропики? Я уже готов был поверить в это после рассказа о путешествии моей тушки через океан.

Мысли мешались, я вышагивал по комнате, вертя головой и вращая руками, пытаясь расслабить судорожно сжатые мышцы спины. В конце концов удалось сосредоточиться на языке – по крайней мере, тут была пища для размышлений, а не пустое перекатывание в голове бесконечных вопросов. Кося взглядом на картонку с солнечной батареей, загоравшую под неярким светом лампочки, – так и подмывало схватить ее и не отпускать, настолько родной она мне показалась – я обдумывал строй вполне, как оказалось, понятного мне языка. Я не лингвист, но по крайней мере один иностранный язык знаю – английский, хотя он для меня больше хобби, чем реальная необходимость. По той же причине – то, что это хобби, а не реальная нужда – я больше знал о языке, чем собственно язык. Носители, с которыми мне доводилось общаться, почти никогда не делали мне комплиментов о моей речи, безошибочно, хотя иногда и не сразу, угадывая иностранца, неизменно изумлялись количеству подробностей и загадок, которые я им сообщал об их собственном языке. Сейчас, на своем дилетантском уровне я пытался понять, к какому типу относится этот язык. Некоторые фразы отдавали аналитическим строем, в других слова обрастали какими-то служебными окончаниями, префиксами. Чем-то он мне напоминал германские языки, как я их себе представлял, местами даже казался близким нам – славянским или, может быть, балтским. Но вы видели лицо этой женщины? Мне трудно допустить, что она была хоть как-то связана с Европой, разве что Сурдара – потомок каких-нибудь эмигрантов или метис, как часть населения центральной Америки, например. Это, кстати, объяснило бы и ее странный облик, действительно напомнивший мне индейцев. И тут рассказ о путешествии через океан встал, как кусочек пазла, на свое законное место – точно, я где-то в латинской Америке!

Сразу же стало легче. Даже спина, похоже, расслабилась. Уверенными движениями человека, вновь обретшего точку опоры, я подошел к столу и поднял картонку. Глаза полезли на лоб – на обратной стороне того, что первоначально я принял за какую-то канцелярскую приблуду, висел аккуратно прорисованный синий значок аккумулятора с крохотным красным треугольничком на дне и цифрами – 1%. Это – планшет! Но, боже! Я не мог не слышать о подобном экране! Что-то похожее на электронную бумагу, только цветное. Конечно, я уже видел обзоры устройств с цветной бумагой в сети. Но те блеклые и безумно дорогие образцы ни шли ни в какое сравнение с этим великолепием! Аккумулятор выглядел просто напечатанным типографской краской на бумаге. А я отлично помнил, что, как теперь стало ясно – экран до того был девственно чист. Перевернув планшет, я попытался прочесть наименование китайского бренда – набор согласных, перемежаемый редкими «i» и «j». Как это читается – бог его знает!

Я поводил пальцем по значку аккумулятора, и пониже его нарисовался аккуратный крестик. Ткнул, экран мигнул, и я с радостью прочел на простом и понятном, великом и могучем, что «Аккумулятор разряжен, для продолжения работы немедленно зарядите батарею», после чего экран мигнул еще раз, и всякое изображение пропало.

Есть! Я вернулся! Осталось дождаться, когда устройство зарядится и я обрету все, что мне надо, – где я нахожусь, связь, любую информацию!

Руки тряслись. Подсунув устройство под свет лампочки, я проверил, не появилась ли картинка аккумулятора на экране, – нет. Ну, ничего! Теперь осталось набраться терпения. Рано или поздно я получу все, что мне надо. Терпение, Илья, терпение! Но каков же девайс?! Не более трех миллиметров толщиной, с автономным питанием и фантастическим экраном! Быть может, моя отключка продолжалась дольше, чем я думаю? И за эти, может быть, недели или даже месяц никому не известный китайский производитель создал шедевр? Я возбудился от вида нового устройства посильнее, чем когда обнаружил себя лысым и голым неизвестно где.

В голове некоторое время крутились абсолютно неуместные фантазии о вариантах устройств, которые можно будет создать на основе такой технологии. Постепенно я успокоился и, как говорится, вернулся к реальности. Пока планшет заряжается, надо бы чем-то заняться. Несмотря на то, что на мне только трусы, чувствовал себя я вполне комфортно, лишь немного беспокоило постоянное ощущение странного сквозняка, который к тому же немного сместился и дул почти из-под пола. Ладно, Сурдара сказала, я хозяин. В таком случае может хозяин позволить себе каприз и выйти покурить наружу в трусах? Не знаю, как тут у них, но ночь в любом случае должна быть на моей стороне – прикроет, если что. Гораздо больше меня смущало то, что я был бос.

За дверью ничего не изменилось – сумрачно и тихо. Ступени были покрыты ковром, и я спускался бесшумно, как привидение. Площадка этажом ниже, показалось, выглядела попроще. Исчез ковер на ступеньках, интерьер по стилю не изменился, но стал как будто более прямолинейный, более функциональный: вместо изящных лепестков, на которых лежали знакомые шарики света, – простенькие плошки, вместо сложных составных балясин – скучные прямоугольные планки. Еще пролет, и я оказался у большой двери. Аккуратно потянул за нее. Освещенный тусклым желтым светом огромный двор прятался за массивными створками. Тихо и пусто. Пользуясь этим, я вышел наружу.

Последний раз, когда я был на улице, шел дождь, стояла темная и промозглая поздняя осень. По моим личным часам прошло всего ничего, а снаружи царил другой мир. Тепло, легкий ветерок, несущий непривычный запах и ощущение близости большой воды. Огромный двор, окруженный со всех сторон галереей, за ограждением которой прятались многочисленные двери и окна. По углам – большие массивные башни, верхние этажи которых украшены просторными окнами. Похоже, что все строения, включая башни и галереи, покрыты черепицей. Вдали через двор – большая арка, ведущая куда-то в темноту.

Я сделал несколько шагов вперед. Двор был покрыт большими квадратными плитами с плохо различимым в тусклом свете узором. Источником света служили четыре столба с крупными светящимися шарами, которые, на мой взгляд, не справлялись с обширным пространством, едва обозначая странную фигуру в середине – темный силуэт то ли сарая, то ли большого ящика на ножках. Наплевав на тусклый свет фонарей, ярко светили многочисленные звезды. Я засмотрелся – давно не видел такого ясного и такого звездного неба. Куда-то затерялась Большая Медведица, но кто его знает, как оно тут, за океаном. Может, я вообще ниже экватора – в другом полушарии.

Погуляв по двору, ничего интересного не обнаружил, обычный хозяйственный скарб, вроде каких-то корзин, метел, лопат и прочей утвари. Правда, появилось ощущение, что я в какой-то лютой глубинке, настолько предметы повседневной жизни – довольно грубые, едва ли не самодельные – противоречили передовому планшету, валявшемуся в моей комнате, или вот этим, например, странным лампочкам, светившимся без всякого видимого подключения к сети. Абсолютно непонятная ситуация! Как если бы меня похитил какой-нибудь наркобарон с приветом – вот понадобился ему русский инженер для опытов – и увез в глубинку какой-нибудь Колумбии, на ферму своего дедушки, где даже нормального электричества нет.

Глупая фантазия отчаявшегося сознания неожиданно нашла странное подтверждение – приблизившись, я обнаружил, что посреди двора покоится не что-нибудь, а самодельно слепленный, как говорится, из говна и палок, очень грубый корпус то ли вертолета, то ли самолета. Скорее вертолета. Кабина вертолетного типа с коротким хвостом и большим открытым дверным проемом, при этом никакого намека на двигатель или несущий винт. С другой стороны, крыльев тоже нет, как и места для их крепления. В темноте невозможно разглядеть внутренности, но, похоже, там было пусто. Остекление отсутствовало, и кто-то аккуратно прикрыл окна этого недоразумения брезентом.

Ну точно! Колумбийская мафия ищет инженера, который достроит сей пепелац до летабельного состояния, чтобы переправлять доверчивым американским гражданам дары благодатной природы. Строят же они подводные лодки в самом деле.

Немного смущало лишь то, что самолеты совершенно не моя специальность. Я, конечно, инженер и теоретически могу построить все что угодно, однако простые соображения целесообразности и разумности требовали воровать не всех подряд, а предварительно хотя бы наведя справки.

Меня совершенно не смущал идиотизм нелепых фантазий. Они, по крайней мере, давали какую-то точку опоры, позволяли окончательно не сойти с ума. Я готов был поверить чему угодно, лишь бы там присутствовали минимальные признаки логики.

Интересно вот еще что: все мои воспоминания были немного смазанные, как будто они – давно прошедшие дни, и этому полностью соответствовали эмоции. Я был совершенно равнодушен к тому факту, что завтра точно прогуляю работу, меня мало волновало имя жены, которое я почему-то даже и не пытался вспоминать. Одновременно я искренне радовался Сурдаре, хотя видел ее впервые в жизни, и совсем не удивлялся такой долгой ночной тьме, как будто уже привык к ней. Когда женщина принесла мне кашу, я обрадовался незнакомой мазне, как будто чувствовал, что она мне понравится, и мне было наплевать на то, что меня, возможно, похитили. Сейчас, стоя рядом с бескрылым уродцем, я почему-то испытывал чувство жалости, такое острое, что его невозможно было объяснить ничем из того, что я знал.

В длинном ряду нелепостей нет-нет да и всплывал странный сквозняк, который, стоило мне о нем подумать, обнаруживался тут как тут. Вот и сейчас, стоя в полутьме рядом с уродливой заготовкой летательного аппарата, я отчетливо ощущал слабую прохладу, идущую откуда-то из-под земли. Причем она еще более сместилась, как будто сквозняк медленно вращался под моими ногами.

– Ты кто такой? – негромкий, но жесткий мужской голос раздался за спиной.

От неожиданности я вздрогнул и обернулся – немного в отдалении стоял незнакомый мужчина в возрасте с характерными чертами лица. «Очередной индеец», – подумал я. Убежденность, что я в Центральной Америке, если не в Южной, еще более укрепилась.

– Глухой? Или говорить разучился? – угрожающе спросил он.

Мужчина медленно двинулся ко мне. По характерным повадкам сразу же определялся всечеловеческий типаж незнакомца – охранник. Я и рад был бы ему ответить, но из головы вылетел даже тот скудный набор слов, который я почерпнул из общения с Сурдарой. Я в растерянности развел руки и брякнул по-русски первое, что пришло в голову:

– Здравствуйте. Извините, я тут не местный.

– Чего-о? – явно не понял меня незнакомец, остановился, потянув из-за пояса что-то длинное, и с угрозой добавил: – Ну-ка, два шага вперед.

Пришлось подчиниться. Однако эффект оказался совершенно неожиданным и таким же нелепым, как и большинство из того, что я тут видел после пробуждения. Едва я появился в пятне света от ближайшего светильника, лицо охранника дернулось и исказилось в резкой гримасе. Я даже не сразу сообразил, что он банально страшно испугался. Охранник выронил предмет – недлинную дубинку, попятился и склонился, опустив голову и прижав руки к груди.

– Прости, хозяин. Виноват – в темноте не разглядел.

Я нахмурился. Взбаламученное его реакцией на мою скромную персону сознание готово было вывалить груду вопросов, но языковой барьер вгонял меня в оцепенение. Это чудовищно – понимаешь все, а сказать ничего не можешь. Я поморщился от досады, чем, по-видимому, окончательно добил незнакомца. Тот сжался, как будто стоял под стволом пистолета со взведенным курком.

– Позволь мне идти, хозяин.

– Какой я тебе, на хрен, хозяин? – не сдержавшись, я ответил по-русски.

Фраза на очевидно непонятном для него языке нисколько, похоже, его не удивила. Вероятно, он почувствовал, что убивать его я не собираюсь, радостно кивнул, торопливо подобрал выроненную дубинку и, пятясь как рак, боком двинулся прочь. Я невольно заметил, что, несмотря на очевидный испуг, он движется легко и бесшумно – несколько мгновений, и он буквально испарился из вида, запутавшись в тенях галерей.

Было ясно как дважды два, что он знал меня. Более того, этот явно видавший виды боец знал обо мне что-то, что пугало его до смерти. Мозг отказывался принимать новую информацию. Он словно чувствовал, что в комнате наверху меня еще ждет планшет, и пытался сохранить остатки рассудка до того, как привычная техника расставит все по своим местам.

Заснул я совершенно измотанный, когда новый день уже властвовал над имением семьи Ур. Приходила несколько раз Сурдара, приносила завтрак, учила меня словам. Точнее, я сам учился, старательно записывая то, что слышал. Кстати, ее имя было Дара. Сур – особый префикс, который чем-то напоминал нашу фамилию, но, по сути, свидетельствовал об особых отношениях носителя с семьей Ур.

Планшет оказался грандиозной подставой. В нем была такая огромная куча информации, что переварить ее за раз оказалось совершенно невозможно, и потому действовал я системно – не обращая внимания на все остальное, искал для начала ответы на самые общие вопросы: где нахожусь и какой сейчас день? Однако даже они сразу же выбили из-под моих ног ту хлипкую опору, которую я сам себе придумал. Моя гипотеза про Америку рухнула, оставив после себя зияющую дыру.

Для начала дата – 2034 год, декабрь. Ну, допустим, что из-за длительного разряда встроенная батарейка сдохла и часы планшета живут собственной жизнью. Тем более, что, как выяснилось, отсутствовали не только любые сети связи, но и не обнаруживались никакие спутники – ни наши, ни штатовские, ни китайские или европейские. Предположив, что по какой-то причине накрылась антенна спутникового позиционирования, я из чистого любопытства полез в настройки сего шедевра, чтобы получить информацию о нем самом – уж очень впечатлило меня это устройство. И здесь меня ждало нечто! В разделе «Об устройстве» было четко и без двусмысленностей заявлено: дата производства – 3 мая 2032 года!

Бред! Если допустить, что это правда, то мне должно уже быть под полтинник, а это прямо противоречило тому, что я видел в зеркале. Несмотря на немного пугающие изменения с моей внешностью – полное отсутствие волос, я выглядел даже лучше, чем вчера. То есть в том вчера, которое я помнил. Может быть, немного заострились черты, но это только сбрасывало пару лет с моего видимого возраста, и уж точно, такая уйма времени никак не могла пройти бесследно – разве что я все эти годы провел в анабиозе.

Попытка выяснить место, где я оказался, привела и вовсе к фантастическим результатам. На главном экране планшета было закреплено несколько приложений, которые, вероятно, наиболее часто использовались их владельцем – себя я им не считал, несмотря на все уверения Дары, что это мои личные вещи. Среди них «Карты» было первым и самым почетным. Я выдохнул и обрадовался, когда оно благополучно запустилось, отобразив на экране спутниковый снимок Земли. Чем-то оно напоминало старое гугловское приложение, хотя и было явно отечественного происхождения. К сожалению, из-за отсутствия связи и спутников никакой подробной информации, кроме бесполезного общего вида нашей планеты, получить было невозможно. Я даже закрыл его поначалу, но через некоторое время вернулся, запутавшись в многочисленных фотографиях и рукописных заметках. Покрутив так и сяк бесполезный глобус, я ткнул, ни на что не надеясь, в закладку «Свои карты» и надолго подвис, совершенно ошарашенный увиденным.

Владелец планшета, кто бы он ни был, использовал для создания своих карт собственную модель глобуса. Новый был гораздо меньше привычного земного, и вместо слоя спутниковых фотографий на нем использовались немного искаженные неуклюжей трансформацией фотографии какого-то помещения, похоже, мозаичного купола. Позже я нашел оригиналы этих снимков в отдельной папке вместе с фотографиями какой-то красивой темнокожей девушки и молодого растерянного парня в странной одежде. На снимках, похоже, был потолок обширного зала, украшенный этой самой картой. Нечего и говорить, что она не имела ничего общего с Землей. Следующим слоем на непонятном глобусе были нанесены многочисленные отметки, похожие на путевые точки. Кто бы их ни сделал, он изрядно попутешествовал, не только побывав на востоке, западе и даже юге основного материка, но и слетав за океан. Каждая точка сопровождалась указанием времени, магнитного азимута и еще какими-то неясными цифрами. На слое выше создатель глобуса поместил свои чертежи, исправлявшие базовую карту, собранную из фотографий. Материк за океаном на этом слое отсутствовал полностью, как и какие-либо отметки того места, куда путешествовал автор этой модели. Внимательно разглядывая его творчество, я заметил, что поездка за океан по отметкам времени заняла чуть меньше двух суток. Интересно! Такая скорость перемещения была возможна только при использовании воздушного транспорта.

Сначала я воспринял эту карту как детские фантазии. Помнится, я и сам в далеком уже детстве любил рисовать неведомые острова, подводные лодки и звездолеты. Однако по мере того, как я все более подробно изучал эту шараду, мною овладевало ощущение совершенно недетского объема работы и вычислений, проведенных этим фантазером. Было такое чувство, как если бы он пытался привязать фантастический чертеж к реальной местности, постоянно замеряя во время своих перемещений несколько параметров: время по часам планшета, времена восхода и заката на точке, магнитный азимут, еще какие-то цифры, похоже, относящиеся к дальности перелета или чего-то подобного. Кроме того, последние по времени отметки всегда сопровождались еще какими-то непонятными углами. И самое странное, во мне росло чувство гордости и удовольствия, как будто эта карта была моим личным достижением. Как всегда после пробуждения местные объекты вызывали во мне эмоции, ничем не подтвержденные в моей памяти.

Постучав, в дверь зашла Дара, как я предпочел ее называть, тем более она нисколько не возражала, и даже, как мне показалось, гордилась этим. Она принесла свежую воду в стеклянной посуде странной формы – пузатый горшок для цветов с крышкой. Погруженный в карту, я какое-то время молча таращился на нее. Она уже собиралась вновь исчезнуть, когда, осененный внезапной догадкой, я прочитал ей название, стоявшее на карте в той части, где ее владелец, похоже, частенько бывал:

– Дара, Арракис?

– Арракис? Чего Арракис? Ты уже спрашивал. На юг отсюда – недалеко. На яхте Владыки за день можно дойти. Хотя обычно он останавливается в Азуре на ночь. Чего-то еще?

– Дон?

– Я тебя не понимаю, Илия. Дон – река. На ней Арракис и стоит. Я все это тебе уже говорила! Ты, хозяин, я смотрю, в себя еще до конца не пришел. Послушай, прошу тебя – мне Хозяйка велела присматривать за тобой. – Она вопросительно уставилась в мое лицо.

Я кивнул.

– Ты, это твое дело, конечно, но, по возможности, не общайся пока с Сурами. Хорошо? – Видя, что я непонимающе нахмурился, торопливо добавила: – Суртах, отоспавшись, заявился в паб и теперь сидит там, важный, как господин, и всем желающим за порцию пастилы рассказывает, как повстречался в ночной тьме с хозяином Илией и как тот чуть не сжег его, но потом, видимо, решил, что такой хороший охранник – большая редкость. Даже похвалил, сказал: «Благодарю за службу». Нажрался уже до невменяемого состояния. Вокруг него десяток бездельников собрались – обсуждают, что теперь будет и как дальше жить.

Хотелось сказать, что никого я не хвалил, но тут я внезапно сообразил, что мое русское «Какой я тебе хозяин?» звучит на местном, хоть и отдаленно, но вполне похоже на это «Благодарю за службу». Я засмеялся и замотал головой. Не знаю, как это восприняла Дара, но общий смысл ее удовлетворил: хозяин не возражает, он доволен.

Я же, напротив, переживал настоящую ломку. Едва исчезла моя нянька, как я обратился к единственному, что, похоже, как-то соединяло меня сегодняшнего и вчерашнего – к эмоциям. Я в другом мире, возможно, на другой планете – никакого шока, никакого удивления. Точнее, новый я пытался удивиться, но как-то искусственно, как будто притворялся, как будто знал, но не хотел признаваться. Почти целый час я просидел, бездумно ковыряясь в собственном планшете, и, когда окончательно сжег оставшийся запас нервной энергии, принял если не новую реальность, то, по крайней мере, новую гипотезу – я действительно не дома. Я на другой планете. Очевидно, я здесь уже долго. Со мной что-то случилось, я во что-то вляпался и героически пострадал – потерял волосы и память. Все! Спать.

4

С высокого обрыва океан казался самим миром – гигантским синим столом, по которому ползали редкие мелкие черточки судов. С жаркими лучами местного светила сражался резкий морской ветер, несущий прохладу и пятнающий синеву моря частыми белыми барашками. Одна из черточек развернулась и ползла, безжалостно давя эти барашки, к берегу, точнее, изломанному как неглубокий фьорд заливу, служившему имению Уров морской гаванью. Уже можно было разглядеть длинный узкий корпус с одинокой надстройкой, сдвинутой на нем далеко вперед – на нос.

Прошло десять дней с того момента, как я очнулся. Я по-прежнему ничего не помнил, но уже многое знал. Планшет был тщательно изучен, все обитатели усадьбы, видевшие меня раньше, а таких немало, опрошены. Когда мне показали оплавленный кратер, оставшийся во дворе после того, как меня пыталась сжечь собственная супруга, о чем мне охотно насплетничали в благодарные уши дворовые люди, я с огромным вниманием отнесся к местной особенности – магии. Почти все время теперь я тратил на восстановление утраченных знаний и умений, используя как собственные заметки в планшете, так и постоянно экспериментируя.

Если верить моим собственным записям, источником магии на планете была настоящая черная дыра, висевшая где-то неподалеку от этой системы. Поток материи от этого объекта, точнее, той материи, которой посчастливилось его миновать, достигал Мау, искажая устойчивое равновесие. Как это ни удивительно, но местные прекрасно знали об этом. Более того, до того, как их настигла чудовищная катастрофа, навсегда изменившая развитие местной цивилизации, они успели разработать вполне рациональное объяснение местным чудесам. Древние – так они звали своих предков, считали эту теорию «новой физикой». Я долго пытался вникнуть в запись путаных объяснений по этой теме незнакомого молодого парня по имени Виутих, сохранившуюся на планшете. Но в результате отложил задачу до лучших времен – жизнь обрушилась на меня потоком более насущных и приземленных загадок, которые, в отличие от наследия далеких предков, долго ждать не могли.