Столкновение. Часть первая. Суета вокруг Европы

Леонид Кузнецов

Столкновение. Часть первая. Суета вокруг Европы

Скучный диалог в темноте.

– Кто здесь?! Кто?!

– Я, кто же ещё…

– Андрей? Ты?

– Да. Я…

– Почему нет аварийного освещения?

– Откуда я знаю. Разобраться надо.

– А у тебя самого всё хорошо?

– Лучше и быть не может. Немного ушибся, но это мелочи. Сам-то как?

– Наверное, плохо…

– Точнее.

– Ног не чувствую, будто нет их.

– Ты погоди, Эд, попробую добраться до тебя.

– Темно же, хоть глаз выколи.

– Ты говори, Эд, я по твоему голосу попробую сориентироваться.

– А что говорить?

– Да что хочешь… Только не молчи.

– Ты далеко от меня?

– В штурманской, где же мне ещё быть.

– И ничего она, не помялась?

– Да вот, щупаю понемногу… Есть кое-что, но это не страшно… Чёрт!..

– Что случилось?!

– Головой ударился. Сейчас попробую определить, обо что так треснулся… И посветить не чем. Фонаря нет. Балка какая-то или штанга… Эд, ты почему замолчал?

– Заболели что-то…

– Ноги?

– Не пойму… Вроде бы ноги и вроде бы нет.

– Ерунда. Сейчас доползу, и разберёмся в чём дело…

– Ты ещё доберись… Кстати, Алик не отозвался?

– Нет, как видишь… Вернее, как слышишь. Кротам в земле и то легче, чем нам!

– Как ты думаешь, что могло случиться? Мы упали?

– Вряд ли… Слышишь, Эд, я, кажется, застрял.

– Застрял?

– Похоже, что переборку заклинило. Немного до пола не дошла… Но в такую щель мне не пролезть.

– Плохо дело…

– Ты как там?

– Терпимо…

– Ноги не сильно болят?

– Нет, не беспокойся.

– Крови нет?

-Не знаю. Я пошевелиться не могу. Прижало чем-то… И рука зажата, а другая, кажется, сломана…

– Какая сломана?

– Правая…

– Чёрт!

– Опять ударился?

– Да нет. Просто обидно, что помочь тебе не могу. Я немного отдохну, а потом попробую в другом месте пробраться. Только теперь, в этой неразберихе, и не поймёшь, где верх, а где низ находится.

– Так ты считаешь, что мы не упали?

– Не должны. Орбита у "Малыша" нормальная, все расчёты трижды перепроверялись. Эд, а ты до этого ничего не слышал?

– Мне показалось, где-то что-то лопнуло, а потом всё завертелось…

– Я тоже слышал нечто подобное. Скорее всего – взрыв.

– Взрыв?! Ты уверен?

– Уверен.

– Значит Алик погиб?

– Был бы жив, отозвался.

– А отчего взрыв произошёл?

– Андрей, ты задаешь мне массу вопросов, а я ни на один не могу дать точного ответа.

– Если был взрыв, значит, наблюдатели с седьмого спутника видели вспышку?

– Взрыв мог быть и внутри. Корпус "Малыша" довольно крепкий. Рассчитан на приличное давление, как снаружи, так и внутри. Поэтому вспышки могло и не быть, а вот от корабля остался один лишь корпус, а внутри всё разворочено.

– Как же мы теперь, Андрей?

– Ничего. Как говорил мой отец: живы будем – не умрём. Времени у нас еще хватит. Оглядимся, вернее, ощупаем, разберемся, может быть, что-нибудь сумеем придумать.

– Мне бы твой оптимизм…

– Не раскисай, Эд, ещё не всё потеряно. Сейчас, дальше начну дорогу ощупывать. Потерпи…

– Потерплю, чего уж там.

– Тут так всё перемешано, перебито, что собственной штурманской не узнаю. Раньше с закрытыми глазами мог пройти и ничего не задеть, а теперь куда ни сунусь, везде острые углы.

– Ты осторожней, пожалуйста. Как бы сам не попал в мое положение…

– Не попаду… И не из таких переделок выбирались. Кажется, нащупал аварийный люк… Только бы его не заклинило.

– Чего так кряхтишь? Тяжело?

– Тут не только закряхтишь… Тугой, зараза?

– Не открывается?

– Да, зажало чем-то…

– Скорее всего, заблокирован.

– Нет, не должен. Автоматика без энергии не работает. Перекосился и не может открыться,

– А если он сплавился?

-Тебе в голову какие-то странные мысли лезут, Эд. Если бы люк сплавился, то вместо нас с тобой угольки перекатывались…

– Мы же в скафандрах высшей защиты.

– Ну и что! Они не помогли бы. Кстати, кто надоумил Алика заставить нас одеть скафандры?

– Не знаю… Предчувствовал, наверное, плохой исход, вот и заставил.

– Ничего, эпилог у нас будет счастливым…

– Опять пробуешь открыть?

– Да. Вроде бы двигается… Так… Ещё немного…

– Не надорвись.

-Не говори глупостей… Уф! Кажется, открылся. Ненамного, правда, но ничего, мне пролезть хватит…

– Ты где теперь?

– В аварийной шахте. Главное, чтобы она целой была. Если где-нибудь её сплющило, то всё – застряну…

– Выползешь?

– Попробую, конечно, но лучше, чтобы всё было гладко.

– Сколько времени прошло?

– Не знаю. Часы куда-то делись… А в темноте биологические часы обычно сбиваются и начинают врать. Но я думаю, минут сорок уже прошло.

– Интересно, нас ищут?

– Кто будет искать? Через пять часов, если "Малыш" не ответит контрольному автомату седьмого спутника, тогда только там забеспокоятся. А пока – жди…

– Но, если была вспышка?

-Тогда, конечно, пораньше… Подождём – увидим, вернее, услышим. Между штурманским и твоим отсеком большое расстояние?

– Сейчас прикину… Метров сорок…

– Ага, значит я где-то рядом с тобой. Ничего не заметно?

– Какие-то вибрации в корпусе…

– Это я локтями стучу. Сейчас люк поищу… Он тут, рядышком, наверное.

– Он изнутри открывается?

– Из шахты тоже должен. Чего-то никак рукоятку нащупать не могу.

– Не торопись, ещё успеешь…

– Кто тебя знает… Ты мужик скрытный. Лежишь сейчас, наверное, кровью истекаешь, а мне не говоришь.

– Да нет, не истекаю.

– Ну, ну. Это хорошо. Только плохо, что люк найти не могу. Должен же он где-то быть?

– Должен, наверное…

– Конечно, должен… Ага… Нашёл! Его изнутри вышибло, словно порванный какой-то. Но пролезть можно. Только не уверен, в твой ли я отсек попаду.

– Наверное, в мой…

– Какой-то маленький. И баки вокруг… С водой, что ли? Или с кислородом?..

– С водой… Ты в отсеке через два других от меня.

– М-да… Год до тебя добираться буду.

– Отдохни… Я уже ближе, чем раньше.

– Это точно.

Назначение

Кроваво-красный пульсирующий комок, имеющий знакомые очертания, неожиданно появился из темноты и забился перед глазами.

«Где я мог его видеть?» – мелькнула мысль.

Словно реагируя на это, комок стал отодвигаться дальше, всё также непрерывно дергаясь. Темнота вокруг него понемногу прояснялась, образуя неясный, неопределённый силуэт, и вдруг громкий крик, скорее вопль, резанул по ушам, и всё внутри замерло от ужаса…

– Ло – ого – о – о – в!

Темнота сразу пропала, и появился лежащий в нелепой позе человек, со страшной, развороченной раной в груди, где бился кровавый комочек сердца. Лица лежащего не было видно. Только часть щеки и торчащее ухо. Голова стала медленно поворачиваться, и опять завибрировал в ушах вопль, больно ударил по натянутым нервам:

– Лого – о – о – о – в!!!

Алексей дёрнулся и проснулся. Мурашки продолжали суетливо бегать по его спине.

«Опять приснился!» – мрачно подумал Логов. Заложив руки за голову, он уставился в потолок, по которому ритмично перекатывались тёмные волны. По мысли живохудожников оформивших номера в гостинице "Лесная фея", где Логов остановился, такие «живые потолки» должны помогать посетителям быстрее уснуть. Но Алексею, после каждого увиденного кошмара, никакие «живые потолки» не помогали. И каждый раз он вспоминал ту проклятую неудачную экспедицию на Ганимед, крупный спутник Юпитера, где погиб Валька Дымов. Они вместе учились в институте, вместе попали в группу Миллоша, и в первой же экспедиции с их участием Валька погиб. Погиб глупо, нелепо: сорвался со скалы, во время шутливых гонок между членами экспедиции. Забыли, что космос шуток и глупостей не прощает… Следом за Валькой в узкое ущелье, куда он упал, бесшумно посыпались огромные глыбы льда. А потом Валька закричал… Почему он звал Логова, никто не мог понять. Через полчаса его откопали. Мёртвого. Скафандр оказался сильно порванным. Вальку добил холод. На корабле, когда кое-как содрали с Вальки скафандр, Логов увидел развороченную грудь, с торчащими белыми рёбрами, и среди них тусклый красный комочек, который, оттаяв, вдруг неожиданно дёрнулся. И это надолго врезалось в память Алексея. Он побаивался тёмных мест и помещений. Почему-то всегда казалось, что там лежит Валька с окровавленным сердцем в груди. Но он обычно появлялся во сне. Сначала часто, затем всё реже и реже.

Вспоминая, как погиб Дымов, Логов не мог понять одного: почему, когда он, прыгая впереди Вальки, наступил на тот злополучный камень на скале, и ничего не произошло. Логов прыгнул дальше, а вот Валька, наступив на этот камень, сорвался? Авторитетная комиссия, разбиравшая это происшествие, на основании показаний участников экспедиции, определила его как несчастный случай. Но Логов, иногда оставаясь в одиночестве, думал, что это судьба. Ещё не раз и не два отводила она от него беду. Однажды на Титане он опоздал к старту грузопассажирской ракеты, отправляющейся на рейсовый планетолет. Опоздал из-за пустяка: разошлись застежки на ботинке скафандра. Пока провозился, застёгивая их, ракете дали старт. В космосе дорога каждая секунда, поскольку от этого зависит и жизнь человеческая, и материальные затраты, и многое другое. Когда Логов добежал до диспетчера космодрома, ракета взорвалась… А ещё, как-то лазил с археологами в пещерах на Марсе. Предполагали, что они искусственного происхождения. Логов заинтересовался камешком, который валялся у стены, и пока рассматривал его, исследовательская группа ушла вперёд. Потом грохот обвала, и тишина в телефонах скафандра…Он вышел из пещеры, а археологов так и не откопали… А ещё на Земле, когда отдыхал между экспедициями, полез с друзьями в горы. Непонятным образом порвался страховочный фал, а аварийный не был пристёгнут. Логов упал метров с десяти на густой куст орешника. Если бы не эта преграда, то пролетел бы ещё метров сорок прямо на острые камни ущелья… И ещё было, и ещё… Логов не был мистиком, но стал верить во что-то сверхъестественное. Необъяснимое и загадочное…

А пока, после ещё одной неудачной экспедиции на Обероне, после долгих и нудных опросов и разбирательств различных комиссий, получив право на некоторый отдых, Логов укатил в этот тихий, спокойный уголок необъятной России, под названием Саяны. Поселился в гостинице с романтическим названием «Лесная фея», и полностью отдался таёжной тишине и покою.

Бродя по узким тропинкам, вдыхая бодрящий смолистый воздух и слушая щебетанье невидимых птиц, Логов как-то и позабыл о том, что всего лишь две недели назад он только мечтал об этом, глядя на пепельно-голубой шар Земли, появляющийся на обзорных экранах.

В этой гостинице Логов останавливался вот уже третий раз после каждого полета. Посоветовали знакомые: места хорошие, озеро, сопки, тайга. Съездил, понравилось. Народ здесь проживал разный, но Логов ни с кем не общался. Жил замкнуто и однообразно: спал до одиннадцати, потом прогуливался, обедал, сидел в номере и читал, потом ужинал, немного гулял и ложился спать. Пожив таким образом неделю-две, Логов затем резко срывался и остальные недели положенного отдыха мотался в путешествиях по всему миру.

Приснившийся кошмар встревожил Логова. Почему-то он сразу подумал о том, что это дурное предзнаменование: что-то или случится, или уже случилось.

За годы работы в космосе, у него очень обострилось чувство интуиции. В любых ситуациях, если Логов чувствовал – что-то произойдет, он тщательно анализировал и контролировал все свои последующие действия. И, кстати, интуиция никогда его не подводила.

Вот и теперь, лёжа в постели, он стал думать, чтобы означал этот кошмар и пришёл к выводу, что, скорее всего, где-то в космосе произошло какое-то несчастье с его другом или хорошим знакомым. Поэтому мозг так и отреагировал: подбросил во сне давно увиденную картину гибели Вальки Дымова.

«Всё равно не усну», – подумал Логов и решил вставать. Сделал гимнастику, принял холодный душ.

Рассвет только чуть-чуть заалел на востоке, когда Логов вышел из гостиницы. Утренняя прохлада коснулась его щёк.

«Лесная фея» стояла на небольшой горе, а чуть ниже сплошной стеной зеленела тайга. Множество тропинок убегало в её дебри.

Не раздумывая, Логов пошёл по одной из них. Увиденный кошмар не давал ему покоя, навязал непонятное гнетущее состояние. Какое-то беспокойство шевелилось внутри, холодило живот, и от этого было неприятно.

«Неужели кто-то их моих старых друзей попал в аварию? Но кто? Кто сейчас в полетах? Герберг на Марсе, отрабатывает полученное задание. В полёт уйдёт в следующем месяце. Старцев в рейсе… Но он опытный пилот, никогда не попадал ни в какие аварии… Клименко на Титане сидит. Разве что он? Любит иногда рисковать без пользы делу. Скорее всего – он. Как бы узнать?» – размышлял Логов, размеренным шагом двигаясь по тропинке.

Неожиданно, краем глаза, он увидел, как сбоку, на тропинку, выскочило что-то тёмное, большое. С шумом и треском.

Логов замер на месте, с удивлением разглядывая лосёнка, вставшего на тропинке перед ним. Лосёнок оказался крупным, с тёмными боками и неестественно длинными ногами. Признаться, Логов давно не видел живых лосей, только по стеревизору. Поэтому он немного растерялся. Случись это в другом месте и при других обстоятельствах, он вёл бы себя иначе. Но на родной планете, вести себя так, как в космосе, он не мог.

Логов стоял и смотрел на лосёнка, а тот шевелил ушами и шлёпал нижней губой, словно хотел что-то сказать. Глаза у него были глуповато – бессмысленные, но движения очень настороженные.

– Ну, глупыш? – негромко сказал Логов. – Не боишься меня?

Лосёнок навострил уши, и шумно вздохнул…

Логов похлопал по карманам своей куртки и сообщил:

– К сожалению, братец мой по крови, ничего вкусненького нет. Не привык носить… Завтра захвачу и, если встретимся, угощу…

Сказал, а сам подумал, что завтра он будет уже в другом месте. Интуиция подсказывала.

Лосёнок вроде бы понял, что ждать от человека нечего, обиженно засопел, повернулся и, смешно вскидывая зад, затрусил по тропинке впереди Логова. А у того вдруг возникло острое желание вернуться в гостиницу и связаться с Управлением, может что-нибудь скажут определённое. Непонятное состояние, сдавившее всё внутри, не давало покоя.

Однако связываться с Управлением не пришлось. Дежурный автомат устаревшей системы, помигивая разноцветными огоньками, сообщил, что для отдыхающего Логова есть срочное сообщение. На бланке, который вылез из щели автомата, было напечатано:

«САЯНЫ. ГОСТИНИЦА «ЛЕСНАЯ ФЕЯ». ЛОГОВУ АЛЕКСЕЮ ИВАНОВИЧУ. СРОЧНО ПРИЛЕТАЙ В УПРАВЛЕНИЕ. ХОЛОДОВСКИЙ.»

«Всё понятно, – подумал Логов, прочтя телеграмму. – Где Холодовский, там и аварии. Неужели Клименко?»

Сборы в дорогу много времени не отняли, и вскоре Логов сидел в мягком кресле гигантского аэробуса.

А через три часа он входил в мраморный вестибюль Управления. В больших и светлых коридорах сновало множество людей. Ни одного знакомого липа Логов не увидел, хотя со многими, кто здесь работал, он учился в Академии Космоса. «Попрятались по кабинетам», – подумал Логов, останавливаясь перед дверью кабинета Холодовского. Едва он сообщил роботу-секретарю свою фамилию, как тот сразу ответил:

– Виктор Михайлович ждёт вас. Проходите, пожалуйста.

Логов вошёл в светлый, просторный кабинет, отделанный в светло-зелёные тона.

Холодовский сидел за столом и беседовал с каким-то седым человеком, показавшимся Логову знакомым.

Обменявшись рукопожатиями, Холодовский представил поднявшегося седого:

– Вадим Николаевич Посельский, из комитета по контактам.

Холодовский сел за стол, из-за которого выскочил, встречая Логова. Показал ему на кресло. Логов сел напротив Посельского, внимательно поглядывая на него.

Необычные ярко-синие молодые глаза Посельского, странно смотрелись на тёмно-коричневом, изрезанном глубокими морщинами лице.

«В молодости был красавцем», – подумал Логов и вдруг встретил взгляд Посельского. И вздрогнул от неприятного ощущения: будто обдало ледяным душем.

Холодовский вовремя отвлёк Логова.

– Алексей Иванович, ты, конечно, в курсе произошедшего?

– Да, пока добирался, получил кое-какую информацию…

– Отлично… Правда, полчаса назад она изменилась. Только что получили сообщение с базы на Деймосе: «Малыш» изменил орбиту.

– Выше или ниже?

– Из круговой она стала вытянутой. Не очень сильно, но для обломка корабля это совсем невероятный факт.

– Почему же, – пожал плечами Логов. – Спасательный катер мог нечаянно толкнуть…

Холодовский переглянулся с Посельским, поморщился чуть досадливо и сказал:

– Ах, да! Ты же не знаешь… Катера к «Малышу» не могут подойти. Он окружен каким-то полем…

Логов усмехнулся:

– Теперь понятно, для чего здесь комиссия по контактам.

– Естественно, – в тон ему сказал Посельский, и ледяные глаза вновь скользнули по лицу Логова. – В данном случае поле вряд ли имеет природное происхождение.

– И кто же его соорудил? – ехидно поинтересовался Логов.

– Вот это нам с вами и предстоит выяснить.

– Да, Алексей, – вмешался в их «дискуссию» Холодовский. – Управление просило в помощь Вадиму Николаевичу направить опытного пилота. Кроме тебя свободных никого не оказалось. Все при деле… Так что, я без спроса оторвал тебя от законного отдыха.

– Ничего, – сказал Логов, – нам не привыкать. В другой раз отдохнём.

– Ну и отлично, – обрадовался Холодовский и посмотрел на Посельского. – С этим человеком, Вадим Николаевич, я могу вас отправить хоть к чёрту в ад. Не пропадёте.

– Я и так не пропаду, – холодно ответил Посельский.

«Ну и фрукт! – неприязненно подумал Логов. – Откуда такой взялся? Самое интересное, что я его где-то видел. Но где?»

Как бы почувствовав, что Логов думает о нём, Посельский коротко взглянул на него. В глазах-льдинках затаилась усмешка.

Логов поспешно отвёл взгляд и, вставая, спросил Холодовского:

– Когда стартовать?

– Завтра. Пока иди, пройди медконтроль. Вы тоже можете идти, Вадим Николаевич.

В коридоре Логов вопросительно посмотрел на Посельского, ожидая предложения пойти куда-нибудь перекусить. Заодно побеседовали бы. Всё-таки предстоит вместе работать. Но Посельский сухо сказал: «До свиданья», – кивнул головой и ушёл. Он оказался очень высокого роста, хотя, сидя, не производил такого впечатления.

Логов быстро нашёл пустой номер в гостинице при Управлении. Съел заказанный обед и попросил выдать на стереовизор последнюю информацию о «Малыше». На экране появился текст:

ЧАС НАЗАД ПОЛОЖЕНИЕ МПКК «МАЛЫШ» ОСТАВАЛОСЬ БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ. СПАСАТЕЛЬНЫЕ КАТЕРА ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ МОГУТ К НЕМУ ПРИЧАЛИТЬ. НИКАКИХ СИГНАЛОВ ИЗНУТРИ НЕ ПОСТУПАЛО.

Буквы исчезли. Логов смотрел на пустой, экран и думал: «Интересно, чьи же это штучки? Уже не первый раз. На моей памяти только раза три случалось. У Ганнимеда с Рейсом, у Каллисто с Ивановым, и около Европы с Юджином. Теперь на Марсе, вернее, около него. И всегда одно и тоже: молчание экипажа, непонятное защитное поле, а потом вспышка и всё… И ничего, и никого…»

В этом месте в голову Логова полезли воспоминания о гибели Дымова. Логов вспомнил его лицо и похолодел. Посельский чем-то походил на Вальку.

От такой мысли Логов даже встал. Правда, каким бы стал Валька лет в пятьдесят, трудно представить, но очень похож.

«Да ерунда это, – старался успокоить себя Логов, – и непохож совсем. Просто Валькино лицо немного забыл. У него никогда не было такого взгляда…»

Логов запросил информацию у стереовизора, и когда на экране появилось молодое Валькино лицо, вздохнул с облегчением. Чем-то походило на лицо Посельского, но немногим: цветом глаз, формой носа… Логов попросил сообщить кое-какие сведения о Посельском. Вместе с портретом был и текст, в котором сообщалось, что Посельский Вадим Николаевич родился тогда-то и там-то, родители такие-то, жил и учился там-то, окончил и работает… Участвовал… Ну, и так далее. И ничего похожего на Валькину жизнь, короткую и насыщенную.

Логов внимательно осмотрел лицо Посельского на экране. Что-то знакомое всё-таки было…

«Может быть родственник? Я Валькиной родни не знаю. Брат или дядя?»

Лёгкий укол на руке напомнил Логову, что пора идти на медконтроль. Часы позаботились об этом.

Он оторвался от своих мыслей, выключил стереовизор и вышел из номера.

Продолжение скучного диалога

– Эд, ты почему замолчал?

– Да так…

– Ты не молчи. Говори что-нибудь.

– Сил уже нет. Даже разговаривать трудно…

– Потерпи, Эд, сейчас я до тебя доберусь. Посмотрим, что там с тобой.

– Андрей, Алик так и не отозвался?

– Если бы отозвался, ты тоже услышал бы.

– Жалко его…

– Чего жалеть-то? Ты себя лучше пожалей. Как дальше-то будешь? А мёртвых не стоит жалеть. Им всё равно…

– Может он не мёртвый, а без сознания лежит где-нибудь?

– Может и так… Только если в «Малыше» всё внутри разворочено, то, наверное, больше всего досталось центральному отсеку…

– Почему ты так думаешь?

– Волна взрыва шла от кормы к носу…

– Пока она до носа дошла, сильно ослабла.

– Там же коридор. Напрямую от двигателей до двери отсека.

– Переборки наверняка сработали.

– Только до половины. Иначе я под них пролезть не смог бы.

– И всё-таки центральному отсеку меньше всех досталось…

– Тогда почему Алик молчит?

– Скорее всего, без сознания. Надо было к нему сначала добираться, а потом уж ко мне. Тебе же ближе было…

– Хорошая мысль всегда поздно приходит. Потерпи немного.

– Ты опять полез в аварийку?

– Да, опять… Ты постукивай. Иногда. Чтобы мне было легче ориентироваться.

– Чем?

– Что «чем»?

– Постукивать чем?

– А, извини, я забыл. Тогда говори. По голосу сориентируюсь.

– По голосу тебе тяжело будет ориентироваться. Связь хорошо работает, а для телефонов все равно как я говорю: громче или тише. Одинаково передают и принимают…

– Ну, ничего… Так легче тебя искать.

– Ты сейчас где, Андрей?

– Назад ползу по шахте. Сильно стучу локтями и коленками. Чувствуешь?

– Знаешь что, Эд.

– Что?

– Вибрация не кончается. Она постоянная.

– Как это?

– Вот так… Я ощущаю, что под моей спиной стенка постоянно вибрирует. Ты, наверное, тоже чувствуешь?

– Да я как-то не обращал внимания.

– Может быть, это спасатели к нам пришвартовались?

– Не знаю… Не похоже, вообще-то. Если бы они причаливали, то очень сильные толчки были бы…

– Тогда откуда эта вибрация?

– Не знаю. Что-то работает… Эд, я стучу, слышишь?

– Да, теперь чувствую какие-то толчки. Андрей, а мы случайно не попали в такую же аварию, как Юджин?

– Вряд ли… Он же в системе Юпитера попал, а мы около Марса крутились. Нет… Просто, как я думаю, попало в нас что-то. Или камушек, или спутник. Когда-то к Марсу много автоматических станций с Земли запускали. Многие наверняка до сих пор ещё летают…

– Ну, это маловероятно.

– Но все равно – вероятно! Кстати, у некоторых станций на борту бывают ядерные источники питания для приборов. Взрыв мог произойти и по этой причине… Эд, я люк нашел, сейчас по нему постукаю. Слышишь?

– Да, что-то слышу.