Один в поле воин

– Ух ты! Но ты ведь мог бы продать старую схему. Это же неплохие деньги.

– Мог. Но схема – это не товар, Марк, схема – это… – Фредди поднял глаза к потолку, подыскивая нужный термин, но не нашёл.

– Короче, схему нужно передавать в подарок, а ты единственный, кому бы я хотел сделать подарок. Такое объяснение тебя устроит?

– Вполне, – кивнул Головин.

– Ну всё, тогда прямо сейчас и двинем.

– А это далеко?

– Три остановки на сабурване.

– На сабурване? Но там же сканер компании!

– И что? Зачем ты платил за ломаную лицензию, если не имеешь возможности её использовать? В конце концов, нужно проверить, купил ты действующий товар или туфту.

Головин вздохнул. Он знал, что рано или поздно придётся пройти через суперсканер компании, но боялся этого момента и старался его отсрочить. Но Фредди прав, нужно пройти этот рубеж, чтобы удостовериться, что лицензия работает.

7

Спустя четверть часа они уже шагали по улице по направлению станции сабурбана, при этом Фредди излучал уверенную решительность, а Головин неуверенно семенил, стараясь не думать о том, как всё пройдёт с суперсканером.

Он пытался отвлечься, обращая внимание на девушек, на парочку деревьев в небольшом сквере – по слухам, полностью натуральных, а не каких-то там гиперсинтетиков.

Деревья были огорожены высокой сеткой, чтобы настойчивые поклонники натуральных продуктов не срывали с них листочки.

Эти эксперименты часто вызывали отравления, поскольку привыкшие к синтетике желудки жителей экономической зоны плохо реагировали на продукты естественной природы.

Вот и башня сабурбана, облепленная рекламными панелями.

Прежде Головин любил поглазеть на рекламу, которая на этих башнях была самой красивой во всём городе, но сейчас он шёл словно по туннелю и, казалось, даже сквозь толщу грунта видел в самом низу шахты чёрный тетраэдр суперскана. И полицейских рядом с ним. Всегда пару здоровенных полицейских с лицами задремавших злодеев.

– Заходим…

– Что?

– Очнись, Марк, мы заходим в лифт.

– Ах да, извини, – пробормотал Головин, и они вместе с ещё полусотней пассажиров вошли в огромную лифтовую кабину, после чего двери закрылись, и кабина будто сорвалась в пропасть.

Головин даже почувствовал тошноту. Он так и не привык к подобному экстремальному трюку, однако люди вокруг стояли с совершенно спокойными лицами, а кто-то даже дремал.

Для многих это была ежедневная процедура – с работы и на работу. Но Головин пользовался подъёмниками не так часто, поскольку все основные точки: магазины, учебные корпуса, бары и другие посильные развлечения – располагались в одном районе.

Этот аттракцион был необходим для того, чтобы спуск был не слишком долгим, ведь сеть транспортных тоннелей располагалась на глубине в полторы тысячи метров.

Разумеется, строить так глубоко никто бы не стал, однако Генеральная компания воспользовалась готовой сетью шахтных выработок, которых под городом и всей экономической зоной насчитывалось сотни километров.

Для организации транспортной системы потребовалось лишь облагородить станции и поставить подъёмники и новые лифтовые кабины вместо шахтёрских клетей. Да ещё заглушить неосновные туннели, из которых иногда неожиданно выкатывались вагонетки или целые составы, вызывая аварийные ситуации.

Как оказалось, полной схемы подземных туннелей не было, поскольку шахта разрабатывалась не одно десятилетие и несколько раз меняла владельцев.

Существовали неизвестные депо и энергетические узлы, которые продолжали в автоматическом режиме снабжать скрытую часть выработок энергией, а, по слухам, не останавливались и шахтные комбайны, продолжавшие рубить руду и подавать к транспортёрам.

Этим объяснялось появление целых гор неучтённой породы, которые вдруг обнаруживались за пределами экономической зоны.

Падение лифтовой кабины стало замедляться, заскрипели тормозные профили, потом стали включаться гравитационные соленоиды обратного действия, переводящие кинетическую энергию падения лифта в полезное электричество.

Вдруг всего в метре от себя среди голов обычных пассажиров Марк увидел лицо очень красивой девушки.

Ну очень привлекательной. Чуть привстав на носочки, он смог разглядеть её шею, синий пиджак и розовую блузку под ним.

Заметив его интерес, девушка прикрыла глаза, сделав вид, что дремлет.

Началась основная фаза торможения, когда к гравитационным соленоидам стали подключаться механические системы.

Они разгоняли стоявшие на кабинах маховики, которые накапливали энергию для последующего старта наверх.

Наконец, гигантская лифтовая кабина остановилась, створки дверей разошлись, и пассажиры стали выходить, сразу оказываясь в небольшом вестибюле перед контрольным пунктом станции, за которым уже слышалось гудение трансформаторов тяговых механизмов и чувствовалось дуновение ветерка с запахом подгоревшей изоляции.

Стараясь не упустить красивую девушку из виду, Головин успел заметить, какая у неё фигура. Он так увлёкся, что совсем забыл про суперсканер и, увидев этот чёрный шкаф у проходных ворот, весь будто окаменел изнутри.

Теперь он остался как будто один на один с каким-то монстром, в то время как девушка, легко скользнув мимо контроля, коснулась платёжным чипом стенки шкафа и стала стремительно удаляться, а Головин, стараясь дышать ровно, двигался вслед за Фредди, взявшим на себя роль пробивающего дорогу лидера.

Фред первым приложил к стенке суперсканера свою кадетскую карточку, дававшую скидку в восемьдесят процентов.

За ним то же проделал и Головин, однако не успел он пройти воротца, как его за локоть схватил один из полицейских стражей и грубо выдернул из потока пассажиров.

– Что случилось? Почему вы это делаете? – деревенея от ужаса, залепетал Головин, замечая на себе осуждающие и даже злорадные взгляды проходящих мимо людей, дескать, попался злодей, вот тебе сейчас будет.

Между тем полицейский никак не реагировал на вопросы задержанного и, лишь втолкнув его в крохотный кабинет, прикрыл дверь и в наступившей почти полной тишине произнёс:

– Предъявите вашу карту, гражданин.

– Пожалуйста…

Головин протянул документ, который даже не успел убрать в карман.

В этот момент в околоток зашёл ещё один здоровенный полицейский, и стало совсем тесно.

– Поймал? – спросил он у первого полицейского.

– Пока не знаю. Большой сканер что-то засёк.

– Что именно?

– «Код четвёрка».

– Ну, так возьми ручной и проверь.

Второй полицейский протиснулся мимо Головина и стал рыться в выдвижном ящике стола.

– Ну что? – спросил первый.

– Что?

– Нашёл сканер? Я уже на посту должен быть. Сдать тебе арестанта и вернуться.

– Сам ищи свой сканер, я ищу упаковку проджекта. Где-то здесь у меня была.

– Твой проджект схомячил Густав ещё две смены назад, – со злорадной усмешкой произнёс первый полицейский и, перешагнув через стул, начал проверять содержимое полок, с которых свисали провода от ожидавших ремонта гаджетов и громоздились стопки нечитаных нормативных документов.

– Я прибью этого гада! Это был мой проджект, и никто не имел права его трогать! – возмутился второй полицейский, продолжая ещё более нервно рыться во всём, что он находил в ящике.

– Да где этот ручник, а? – спросил первый полицейский. – Ты не видел его, Бойл?

– Не знаю. Может, твой Густав и его сожрал.

– О, вот он! А кто это его в мусорку выбросил, а?

Первый полицейский нагнулся и выудил из мусорной корзины сканер. Включил его, тот заработал.

– Всё в порядке. Итак, проверяем нашего этого самого… – произнёс он и провёл прибором за спиной Головина. У того даже мурашки побежали.

– И чего? – спросил второй полицейский, прекративший поиски проджекта.

– Не пойму, – ответил первый, приглядываясь к крохотному экрану, – пишет: «лицензия не найдена».

– Какая именно? Обувная или курточная?

– Обувная есть… Курточную не показывает…

– Что конкретно пишет? – спросил второй полицейский и, с трудом обойдя стол, перешагнул через стул и присоединился к коллеге, при этом задержанного совсем притиснули к стене.

– Так, это он пишет, что база лицензий имеется, но номер не читается, – пояснил второй полицейский.

– И чего делать?

– Штрек-бирка запачкана или повреждена. Ну-ка, парень, переползай ко мне ближе.

Головин повиновался. Он уже понял, что его ботиночная лицензия в порядке, а за куртку он был спокоен, её лицензия по сравнению с обувью стоила сущие пустяки, и на ней он никогда не экономил.

– Так, встань ровнее… – скомандовал второй, и Головин распрямился насколько это было возможно. После чего полицейский хлопнул его между лопаток так, что у Головина лязгнули зубы.

– Так, стой ровно, – произнёс второй полицейский и ещё раз прошёлся вдоль спины Головина сканером, – во! Подействовало! Порядок, лицензия на куртку рабочая.

– И что теперь? – спросил первый полицейский.

– Ничего. Гражданин ничего не нарушал и может быть свободен.

Из тесного околотка Головин выскочил будто на крыльях. Ещё раз отметился на стенке «большого ящика» своей картой и выбежал к ожидавшему его Фредди.

– Небось, думал меня там арестовали? – спросил он, едва сдерживая радость.

– Нет, – качнул головой Фредди и направился к правой стороне станции, откуда им следовало отправляться до места.

– Ты правда не переживал? – спросил Головин, забегая наперёд.

– Правда. Что-то там со шмотками не так. Но не с ботинками.

– Ух ты! Тебя вроде уже отпустило, а ты всё ещё видишь!

– Вот это меня и пугает.

– Что именно? – продолжая подпрыгивать, уточнил Головин.

– То, что эта фаза длится всё дольше. Так ведь можно навсегда остаться по ту сторону границы.

– Ну так сбрось обороты.

– Легко сказать. А как жить в нашей общаге, не подбрасывая дровишек?

– Но я же справляюсь. Кстати, почему у тебя губа разбита?

– Я стал жертвой скорой расправы, – ответил Фредди, останавливаясь на перроне.

– Какой такой расправы? Ты о чём?

– Красотку в лифте видел?

– В синем пиджаке?

– Ну да, с тёплой бархатной кожей на ощупь.

– А откуда ты…

– Дослушай. Пользуясь тем, что она в тесноте была обездвижена, я дал волю своим рукам. Успел больше, чем рассчитывал, а потом она с трудом повернулась ко мне и улыбнулась.

– Но губа…

– Дослушай. Улыбнулась и как дала с головы прямо в репу. Хорошо, успел голову чуть повернуть, а то бы сейчас гнусавил, как этот самый…

– Гилли Мак-Ивер?

– Вот именно.

В туннеле показался тяговый локомотив, и Фредди с Головиным чуть подались назад, поскольку вместе с составом прилетала волна пахнущего горящей изоляцией воздуха.

Для них это были неприятно, но постоянные пользователи сабурбана на это не обращали внимания.

Полыхая перегретыми трансформаторами, состав вытянулся вдоль перрона, и волна вышедших сменилась волной вошедших пассажиров.

Двери закрылись, раздался треск плазменной дуги, и, приподнявшись на магнитном поле, состав начал разгоняться, паря над старинным полотном, некогда выложенным здесь для вагонеток, но теперь переоборудованном для поездов на магнитной подушке.

Станция сменяла станцию, а Головин не переставал улыбаться, осознавая, что лицензия на обувь действует и он избавился от этой терзавшей его боли.

– Выходим, Марк, – сказал Фредди, подталкивая товарища к выходу.

– На блондинку, что ли, засмотрелся? – уточнил он, когда они уже подходили к лифтовой кабине скоростного подъёмника.

– А там была блондинка?

– Там были три блондинки и две брюнетки. И все достойны внимания. А ты о чём думал?

– Я подумал… Я подумал, Фред, до чего же всё достало, так бы забросил эту навигаторскую школу и поехал куда глаза глядят. Но я родителям обещал, они меня финансово поддерживают, хотя и сами не жируют.

– Как я тебя понимаю, Марк. Я бы и сам отсюда давно сбежал, если бы не препараты.

– Они помогают тебе смириться с действительностью?

– Нет, за пределами экономической зоны их практически не достать.

– Ты рассуждаешь как… – Головин не договорил, смутившись тем, что уже начал говорить.

– Как наркоман? – докончил за него Фредди, вжимаясь в пассажиров, чтобы закрылись двери лифта.

– Извини.

– Не парься. Не хочешь называть меня наркоманом, называй продвинутым пользователем.

В этом момент кабина отпустила сцепление и вся накопленная мощь маховиков начала подъём кабины с такой перегрузкой, что у Головина от непривычки стали подгибаться колени.

8

В этом районе города Головин никогда не был. Архитектурное направление, которому подчинялись здешние постройки, он бы назвал бетонными джунглями. Двенадцатиэтажные башни здесь чередовались с двухэтажными постройками, созданными из остатков стен, которые прежде стояли над заброшенными подвалами.

Здесь были на удивление широкие улицы и достаточно много частного транспорта.

– Что это за район? – спросил Головин, то и дело оглядываясь. Публика тут одевалась ярче, люди громко разговаривали и выглядели раскованнее.

– «Аллея Генерала Фолкнера».

– Что-то я не слышал такого названия.

– Это неофициальное. В городском плане он числится как «район номер двадцать два».

– И всё?

– Всё. Это бывший промышленный район, и у компании не было средств и желания, чтобы его перестраивать, поэтому они пошли на хитрость, было объявлено, что тут не действуют некоторые ограничения, и люди сами за собственные средства стали перестраивать и благоустраивать район, и теперь это уже что-то. Хотя, конечно, индустриально-бетонный привкус остался.

– Да, – согласился Головин, – но мне здесь нравится. Никаких полицейских или даже полицай-дронов.

– А ты стал словоохотливее после проверки на суперсканере.

– Да, и спасибо тебе за это. Такое ощущение лёгкости, давно забытое.

– Ладно, ты постой вон там, возле живого кустика в кадке.

– Правда, живой? – уточнил Головин, не видя никакого ограждения возле деревца.

– Правда, только ты его не трогай, здесь этого не любят.

– Да я и не собирался, – пожал плечами Головин, – а ты куда?

– Я отлучусь ненадолго, оборудование прихвачу.

– Какое оборудование?

– Необходимое.

И, оставив Головина, Фредди перебежал дорогу и направился в сторону бетонных построек, а его напарник самостоятельно преодолел ещё метров тридцать и остановился на выщербленном тротуаре в нескольких шагах от пластиковой кадки, в которой росло небольшое дерево.

Постояв немного, Головин осмотрелся и, поняв, что не привлекает к себе внимание, осторожно продвинулся в сторону деревца.

Потом – ещё. Не то чтобы он был дикарём и никогда не видел деревьев – видел, конечно, но издали.

В детстве из окна квартиры он видел у самого горизонта древесные плантации химической компании, а пару раз в школе даже ездил с классом на экскурсии к этим плантациям.

Правда, и там их близко не подпускали, и всё знакомство с деревьями ограничилось лекцией. Но она была очень интересной, с показом роликов, слайдов про хлорофилл и жучков-вредителей.

А ещё давали послушать шум листвы, записанный в режиме акустического квадро.

Одним словом, про деревья Головин знал достаточно, однако чтобы вот так близко и без ограды…

Он приблизился к дереву ещё и скоро уже стоял в каких-то полутора метрах, потягивая носом и стараясь уловить особенный аромат дерева. Он слышал, что оно должно пахнуть.

Но никакого запаха не почувствовал. Немного подумав, он прикинул, с какой стороны навевает лёгкий ветерок, и решил перейти на подветренную сторону и уже, может быть, там уловить нужный аромат, но тут появился Фредди с каким-то свёртком.

– Ну, как ты тут, не нажрался листвы?

– Нет, ты же сказал, что прибьют, – ответил Головин и огляделся.

– Тогда пойдём дальше, к следующему этапу схемы.

– Далеко?

– Нет, полквартала всего.

– А что за оборудование в пакете?

– Дифракционный сканер с отложенной реакцией.

– Почему отложенной?

– Потому, что ему подумать надо, прежде чем ответ давать. И на нём ещё печатающий блочок. Лазерная термопечать.

– А зачем?

– Скоро увидишь. Осторожно, лужа…

– Ничего себе! – отвлекшись на обсуждение диковинного прибора, Головин едва не влетел в настоящую воду, которая разлилась по большой яме в дорожном покрытии.

– Эй, Фред, да в этой луже полно воды! Почему её никто не собирает? У нас возле хайтауна всё бы подобрали.

– Здесь на всё это смотрят иначе. Видишь, даже дерево у них не огорожено.

– Удивительно, – произнёс Головин, – всего три остановки на сабурбане, и совсем другой мир.

– Ладно, довольно лирики. Вон, видишь люди толпятся у высокой двери?

– Да, а что это?

– Это очередь в так называемый «фудклуб». Там раздают всякую еду, у которой вот-вот выйдет срок годности.

– То есть, скажем, пятидесятилетнюю микроцеллюлозу?

– Почему пятидесятилетнюю?

– У самой простой такой срок годности. Пятьдесят лет.

– Я не знал об этом.

Головин кивнул. Фредди на самом деле не интересовался сроками годности той еды, которую употреблял. Впрочем, если он иногда пил водосодержащие жидкости, ленясь их даже перегонять на своём самодельном адсорбере, что ему какие-то сроки годности.

– Ты хочешь сказать, что нам дадут эту еду?

– Только если мы относимся к почитателям Робина Боровского.

– Я слышал, это один из основных акционеров Генеральной компании.

– Вот именно. Этот парень, помимо того, что богатей, корчит из себя эдакого покровителя художников-авангардистов, философов, толкователей аникейского права, сюзмалтеров и прочих.

– Из того, что ты перечислил, я только сюзмалтеров знаю, – заметил Головин.

– Этого вполне достаточно. Так вот, слушай. Сейчас мы подойдём к очереди, и я начну нести всякую пургу, потом мне дадут бланк, и я, чтобы лучше его рассмотреть, положу его на пакет, который ты будешь держать столиком якобы для моего удобства. А на самом деле, в этот момент наш сканер должен срисовать бланк во всех подробностях.

Они подходили всё ближе, и вот уже можно было рассмотреть разношёрстную публику – всего человек пятнадцать, и Головин никогда бы не смог различить, кто из них художник-авангардист, а кто – сюзмалтер.

Мужчины, женщины, старики. Одетые по моде, одетые в потёртые комбинезоны грузчиков, в классические костюмы, правда, заметно помятые.

Когда до очереди оставалось несколько шагов, Фредди сунул руку в пакет, включил сканер и, подав пакет Головину, показал, как надо будет держать прибор.

– Да не трясись ты, вполне обычная процедура, – сказал он негромко, – привыкай, я же дарю тебе этот метод, а сегодня – генеральный прогон, понимаешь? Репетиция.

Головин кивнул, и Фредди, двинувшись вдоль очереди, громко спросил:

– А что, граждане, сегодня же премиальный день, я так понял?

– С чего это премиальный? – угрюмо спросил седоватый мужчина с синяком под глазом.

– На «четвёртом пункте» премиальные наборы дают. Я вот сейчас – в секретариат и сюда думал вернуться.

– Обычный сегодня день, молодой человек, – сказала полная женщина с флуоресцентными татуировками на шее.

– А не покажете прайс-тикет, чтобы я в секретариате не позорился, а то наорут ещё…

– Вот, – сказал женщина, показывая небольшой квиток. Фредди тотчас выхватил его у неё и пришлёпнул к вовремя подставленному Головиным пакету.

– Прошу прощения, зрение иногда подводит, приходится приспосабливаться, – вовремя пояснил он, поскольку женщина уже раскрыла рот, чтобы начать возмущаться, но лишь покачала головой. И Фредди тотчас вернул ей квиток.

– Огромная вам благодарность, мадам, – сказал он и потащил Головина в сторону.

– Эй, да чего ты так быстро? – спросил тот.

– Там хмурый такой стоял, в зелёном пуловере.

– И чего?

– Кажется, он меня срисовал. Видел он уже этот мой номер.

Головин оглянулся.

– Вроде никто за нами не идёт.

– Ты себе на будущее усеки главное – старайся запомнить, перед кем там выступаешь, потому что, если повторно на него нарвёшься, могут быть проблемы.

Они зашли за угол, после чего Фредди на всякий случай ещё раз выглянул из-за него и, убедившись, что всё спокойно, достал из пакета сканер.

– Ух ты какой! Дорогой, наверное, – восхитился Головин внешним видом прибора.

– Да не то слово.

– Как же тебе удалось на него накопить?

– Это не мой. Я его в аренду беру.

– И сколько платить надо за аренду такой игрушки?

– Нисколько, – ответил Фредди, запуская на приборе печать, после чего тот выдал два листочка, полностью повторив то, что было на квитке, взятом у женщины из очереди, правда, на чуть более светлой бумаге.

– А ничего, что бумага немного другая?

– Это не главное, – сказал Фредди, убирая прибор обратно в пакет.

– Я гляжу, бланк-то совсем простой. Ни даты, ни времени. Ты каждый раз проворачиваешь этот трюк со сканером? Можно же сразу напечатать много бланков и пользоваться ими.

– Всё не так просто. В печати бланка спрятан пароль. Он каждый день разный, а бланки – да, одинаковые.

– А если просто копирнуть? – спросил Головин, продолжая изучать бланк.

– Эту ошибку я совершал, когда попытался первый раз пробраться в фудклуб. Дело в том, что там, в этих обыкновенных линиях и простых буковках безо всякой голограммы, строго позиционируется разная интенсивность нанесения краски в микроточках. Поэтому мы не используем простой сканер, потому что он бесполезен, а именно этот.

– Офигеть, – покачал головой Марк, – а как этот метод называют?

– Метод шифрования с помощью неявных команд. Акцентов, понимаешь? Можно использовать стационарные машины, они тоже срисуют микроточки и дадут им разную интенсивность печати, однако, не зная шифра, они не смогут выставить неявные акценты.

– Значит, когда ты говорил, что у этого минисканера отложенное действие, ты имел в виду, что он долго думает, потому что ещё и расшифровывает вдобавок?

– Молодец, додумался.

– Блин, но это же серьёзная машина. Это же уровень…

– Да, спецслужб, – просто обронил Фредди, выглядывая из-за угла ещё раз.

– И кто же владеет такой штукой? – невольно переходя на шёпот, спросил Головин.

– Ты уже понял, не нужно дополнительных вопросов.

– Но почему такую штуку дают бесплатно? – не унимался Головин.

– Я ему джеттер собрал.

– Чего?

– Акустический на двух контурах. У них такие ещё даже не проектировали.

– А что это такое – джеттер акустический?

Фредди не ответил, он снова был занят наблюдением за очередью.

– Всё, тот подозрительный в зелёном пуловере отчалил. Можем идти.

Поскольку публика в очереди была специфическая, никто на двух подошедших внимания не обращал. Очередь двигалась достаточно быстро. Запускали парами, продукты выдавали заранее заготовленными наборами.

Когда подошла очередь Фредди и Головина, они предъявили свои флаеры и рослый охранник неопределённого возраста забрал бумаги и открыл турникет, после чего напарники прошли в небольшой ангар, где двое стоявших за прилавком служащих в синих комбинезонах с оранжевой надписью «Фудклуб» выдавали пакеты с едой.

Спустя пару минут Фредди и Головин уже оказались на улице.

– Фредди, такой здоровый и тяжёлый пакет! Что там, а? Можно я посмотрю?

– Нельзя. Примета плохая, – обронил Фредди, с невозмутимым видом шагая по выщербленному тротуару.

– А как это проявляется?

– Если дотерпеть до дому, в пакете будет что-то толковое, а если сразу залезешь, обойдёшься одной целлюлозой.

– Ты это серьёзно сейчас?

– Абсолютно. Проверено неоднократно.

9

Майор Локхид выглядел раздражённым. Он был срочно вызван на службу со званого обеда у очень важного человека, и когда пришёл вызов на диспикер, ему пришлось отвратительно гримасничать, чтобы показать, насколько сильно он сожалеет из-за необходимости покинуть компанию и замечательного хозяина.

Одним словом – ужас. А ведь для этого вечера он специально купил тёмный костюм с сиреневой искрой за полторы тысячи чаков, притом что у них на службе официально за использование этой полулегальной валюты могли выкинуть за ворота.

Лет десять назад Генеральная компания решила поставить всё население экономической зоны под тотальный контроль и запретила использование различных… Только электронные деньги с карточек компании по завышенным ценам за каждую транзакцию.

Разумеется, люди недолго терпели это безобразие, и скоро на «чёрном рынке» и среди разного рода нелегальных дельцов стала использоваться наличная валюта – чак.

Поначалу предшественник капитана Локхида, что называется, огнём выжигал все подпольные центры эмиссии чаков. Изымал валюту, карал распространителей, но спустя полтора года этой битвы стало ясно – пока существовала криминальная прослойка, будут существовать наличные деньги. И тогда было решено не бороться, а возглавить.