Игры огня

Евгений Скулкин

Игры огня

Евгений Скулкин

Игры огня

Это книга про дальний и ближний свет человеческой судьбы.

Свет, который – манит и – согревает.

Мы мечемся между ними.

Игры огня…

«Дальний свет похищает душу…»

Дальний свет похищает душу…

…ближний свет согревает в беде.

И у дальнего кто-то дышит,

видя свет в моем очаге…

Это игры, все игры огня!..

…Как беспомощны мы среди дня.

Утренняя зимняя дорога

Откуда-то мелодия родится…

И грусть ясна, как сумрачный рассвет…

И ранним фонарем во мне светится

воспоминанья умершего след…

И свежая грядущность скозь дремоту…

Судьба вершится!.. Синие снега…

Ничто не остановит поворота…

 Зажму в ладонь холодные стога…

Ручеек

Мы, как ручьи, не выбираем русла —

о, ненавистнейшее «вспять»! —

звеним-спешим светло и грустно

в свои бездумности впадать…

В тоску фонарную заносит —

квартиры, лица, алтари…

И все уносит, все уносит —

какую дверь ни отвори!..

Несется жизнь сквозь построенья,

оставив память – не помять! —

скользим по камешкам смиренья,

летим в неведомую гладь…

Что было – сбыло, будет – сбудет…

Одно лишь вечно – немота…

Живем – и громом не разбудит,

а сгинем – что пузырь-вода…

…О, призрак радостного мига!.. —

исчезнувшие берега!..

и затонувшие вериги

«а для чего?.. куда? куда?..»

«мудрость – кристаллики…»

мудрость – кристаллики

отстоявшегося опыта

они отсвечивают Истину

неся мертвый свет

подобно звездам

Слово

Не таите слово ваше – вече…

Оно доброе, как над домами вечер.

Все расставит ясно – изначально.

Отойдет, что мучило – случайное.

Пусть потом и пламя и содом —

не держите: опалится дом!..

И в глазницах явятся пустыни

ночи древней, первозданной стыни —

огоньки неведомо живого

в бездне непромолвленного слова…

Пепельною стала голова.

Все, что остальное, – не  слова.

Между ночью и вечным

Между ночью и вечным,

в торжество не вникая,

мы живем по овечьи,

вожаков выбирая.

И в беспамятстве буден,

в ожиданье невзгоды,

мы себя позабудем

отражением в водах.

И в кубышку ссыпая

помелевшую душу,

будем знать, засыпая,

что табу не нарушим.

Что закопано было,

то лишь ведомо Богу…

Да молитва застыла

между небом и стогом…

И – чернеющим перстом

меж опавшей листвы —

мы уходим в безвестье

из земной немоты…

Салют в Коломенском

у церкви Вознесения,

воздвигнутой по случаю

рождения Ивана Грозного

Полог звездный покоя

пробило

разноцветье  стального

кадила!..

Месяц тусклым фонарем.

Бой на башне.

Церковь белым алтарем —

век пропавший…

…Как на радость всей Руси и терпение

в честь кровиночки еси – Вознесению…

Как боярские плясали плечи

в ожидании кровавой сечи!..

Как гуляла голытьба в буераках,

все восстанья потопив в в пьяных драках!..

И в салюте смоленого древа

приседали и церковь,

и небо!..

…Во все небо

пламя над нами —

над крестами

и топорами…

В красных

всполохах —

полоумный —

припадаю к твердыне

угрюмой…

Кровь греховная,

хмель-водица!

мне напиться тебя —

не напиться —

подзаборной травинкой,

тайком

меж блевотой и сапогом

к уходящему небу тянусь

под покровом «черных марусь1»…

Заточенный

в ветхой галере —

завываю:

«Спасите!»

на берег… —

зыбкий берег тоски —

чтобы жити

душе – свети…

телу – сыти…

…Но вздымая

 огни

за огнями,

в исторической

тонем

раме…

………

…И как свет —

как надежда

свыше —

…что не прокляли…

что услышат…

Мертвый дуб2

Листья задуло ветром,

одурь свечи…

Тысячелетним склепом

дуб —

 кричи, не кричи…

Гулко, страшно во мраке

стылых колец…

На неведомых знаках

где венец, где свинец… —

Войны, судьбы, хоругви,

плач, ночей палаши —

здесь писались на круги

в первозданной тиши…

Эхом,

Фениксом-птицей —

бьется время в кругах…

только – не возродиться —

не вещественен прах…

Кто ты, милый фотограф?.. —

все поймать-не забыть —

тянешь жизни автограф —

обветшалую нить…

Только верфи заката,

огнь просторов ночных

плыли так же куда-то —

время таяло в них…

…поле… варваров топот…

Русь… да башенный бой… —

…мои волосы треплет

ветр – горящий – сквозной…

О золотом и темном

Смутно, мутно на Руси

под двуликим нашим гербом.

Внешне – золотом по нервам,

внутри – Боже мя спаси!..

Колыхается народ,

в горизонты уходя,

правду кровную несет

про царя и про себя…

В ожидаемый момент

разлетятся враз плотины,

И поток снесет ответ,

и вопрос, и всех – в помины…

В неизвестной глубине

что-то матово засветит —

то ли радужная весть,

то ли темные наветы…

…тени птицы  Гамаюн,

мчащей тройки, сказы притчи —

все смешалося и свищет

в темном поле в полнолунь…

Загляни в себя дружок,

загляни: на сколько ясен

путь в тебе…

 И будь ужасен,

если на пути вражок!

Только в том, другом – иной

путь: светлей, яснее дали…

Тот, кто пишет на скрижалях, —

не примирит вас собой…

……………

…Нет ответа… Злость и немощь.

Тишина. Сияет небо.

Только хочется мне хлеба

и еще немного зрелищ…

Антивоенная демонстрация

…И вновь со скрипом ржавый круг

сдвигает силы группировок… —

Смотрю рассеянно вокруг

на лозунги татуировок…

Бессмертен демонстрантов ряд.

Идут «Тамары», «Вани», «Васи»…

Послевоенные горят

года рождений на запястьях.

На чердаках или в «Крестах» —

годком не вышли – не погибли, —

в бредовой думе об отцах,

романтики втыкали иглы…

Не ради стеба на гроши

иль крутость показать в зевоте —

а сжечь, изжечь клеймо с души,

войной зачерненной на взлете…

И в этой яростной тоске

кидала завируха-фея —

на узкий  нож в слепом броске,

в глухой запой до посиненья…

Кто повезучей, вверх пошел,

другой до крышки по уклонной…

Но им двоим нехорошо

прозрачной полночью бессонной…

 Им не добрать и не понять…

И днем,

и ночью протестуют:

«Нет в жизни счастья», «…таку мать»

и – «Не забуду мать родную».

Урок грамматики

Судьи в пустом клозете,

дети детского дома,

с чем вы пришли? – ответьте…

И не забудьте: корова

пишется через «о».

«В небо повесьте качели,

в беглое небо – качели!..

Где-то звенят свирели…

там – высоко..?»

…Строем под звездным небом…

Смутно о жизни иной…

Сердце в казенке согрето

романтикой и тоской…

Что упустил – не укором…

Сжат окровавленный рот…

…То, что за длинным забором —

ждет свой неблизкий черед…

…С работы придешь устало,

мир, как неведомый гном:

только в окне светало —

снова темно…

Блещут в экран кинозвезды.

что же ты смотришь в окно?..

СлЕпая эта корова,

невыразимое «о»…

Бессмертие

Когда холодным деревом замру,

и кровь уходит к тайне причащаться —

не ведаю и не умру —

и саблей сбитый на корню,

останусь поплавком качаться.

И схлынет кровь, холодная смола,

в подземные котлы Фортуны.

Но в тайну посвященная душа,

не ведая и не дыша,

не разлетится на фотоны.

Но, как туман, развеет омут-душу,

когда позывы крови я нарушу…

…Так на заре, в беспамятстве своем,

летит звезда

и водится пером…

Статуя

Ты прекрасна холодной водой —

зыбкой формой остывшей —

породившей тебя красотой

и забывшей…

Что бездонно глядишь на людей?..

Ждешь какого признанья?

На изгибах твоей Лорелеи

стенанья, стенанья…

И ослепну в тебе

в ожиданьи последнего чуда…

И занежат на дне

магнитичные щупальцы спрута…

И жужжащей гурьбой

дни промчатся по мне – не задавят.

С онемевшей душой

у пустого порога оставят…

…О, прекрасен изгиб!..

Я дотронусь рукой и отпряну…

Знаю тайный твой крик,

И твою опустевшую рану…

Ночь

«Закатами, как шпорами, звеня…»

Закатами, как шпорами, звеня,

день отошел, я оставался

для:

пустых раздумий.

И – надежды.

И – часов,

чтоб прокричали, когда двери на засов…

«Звонил телефон среди ночи…»

Звонил телефон среди ночи:

– Спасите собаку! Мы просим…

Мы очень, мы очень вас просим —

собака и я.

– Да кто ты?

Молчание в трубке.

– Да кто ты?

Тревожная ночь.

Лишь трубку повесишь:

– Мы очень, мы очень вас просим

помочь…

Последняя наша надежда!

Мы всех обзвонили – никто!..

Нас завтра живьем… на одежду…

Остался один. Никого.

Пропали – как канули в осень.

Но ночью в сквозное окно:

– Мы очень, мы очень вас просим!..

Остался один. Никого.

«Переступи обиду – не потуши…»

Переступи обиду – не потуши,

не упусти из виду

маяк души.

Пока горит он – ты на пути,

сквозь град обиды

иди, иди…

Свети, свети же,

смиряя боль,

все тише, тише

далекий вой…

И вдруг очнешься:

уж жизнь прошла…

…Заабажурный

огонь стекла…

…Но и тогда ты – не потуши,

не упусти из виду

маяк души…

«В омуте улиц, смерче домов…»

В омуте улиц, смерче домов

ночь задвигает прочный засов.

Сквозь барабанный строй фонарей

розги ложатся хлеще, прямей.

Белы засады. Черны дома.

И запрещенные окна дымят.

Холод скамейки —

лобня иль двор?..

Звезд безразличный цветной семафор…

Черная луна

(поэма отражений)

Закрой глаза – и краски лишь

воспоминание на краю бездны…

На красной дороге берем мы веселье

По синей уходим из детства в бессмертье

Зеленой-зеленой пройдут наши дети

Желтая – счастье, фиалками тени

А черная – в нас. То дорога везенья…

Отражение синее

И в час,

когда от Млечного пути

гул упадет на тихие оконца

и скорбные монахи-фонари

нас повлекут в бездонные колодца,

я прикоснусь рукой  к воде в пруду,