Поющие золотые птицы. Рассказы о хасидах

Осиротели детишки, одна осталась Геула. И хоть бедность вдове не грозит, но пустынно и сухо в молодом женском сердце. Прошло время, и забывать стала Геула своего покойного мудреца. О чужих по духу долго не скорбят. А бойкий на язык водовоз все чаще и чаще попадался ей на пути. Отец начал присматривать для дочери другого мужа. Тут восстала Геула, не убоялась отцовского гнева, и сделала то, против чего устоять не могла.

И вот уж Геула – жена водовоза. И хоть пусто у весельчака в карманах, но хорошо у нее на сердце: способствует счастью веселый нрав.

И жизнь стала понятной и простой, и спасена душа.

Батистовый платок

В некотором царстве правил добрый и справедливый Царь. Впрочем, это так принято говорить, что царь правит. А наш Царь, о котором будет рассказ, почти и не правил. Ибо у доброго и справедливого царя непременно служат умные и дальновидные министры. Они все предвидят, все взвешивают, все учитывают, повседневно обсуждают государственные дела, и, не обременяя Царя излишними подробностями и непременно придя к общему согласию, подают Царю исписанный каллиграфическими буквами пергамент. Царь подписывает указ, вникнув в существо дела, а впрочем, и без того вполне доверяя своим достойнейшим министрам. Разумеется, когда дела в государстве ведутся столь рачительно, когда власть и справедливость идут рука об руку, то лучшего правления для подданных и придумать нельзя, простой народ не бунтует и царя любит. И у монарха душа на месте, и вдоволь времени для воспитания достойных наследников престола.

Наследников же у Царя четверо: три сына – три Царевича и дочь – Царевна. Дети пошли в отца: добры друг к другу, добры и к людям. Царевна – младшая в семье. Как долго ждал Царь рождения дочери, как хотелось старшим братьям заботиться о младшей сестре! И вот появилась на свет малютка. Тяжелую, однако, цену заплатил Царь за свою мечту. Верная супруга его скончалась после родов. Чего больше, горя или радости, было в монаршей семье – как знать и какой мерой измерить? Потекли дни, полетели годы, и ясно стало со временем, какое из двух чувств одержало верх.

Ах, как любил, как нежил Царь дочку! Души в ней не чаял. Все, что ни попросит – все получает обожаемое дитя. А уж братья-то, братья спорили друг с другом, чья очередь забавлять сестренку. Царевна росла и хорошела с годами. По мнению Царя, Царевичей, а также царских министров и всей свиты придворных, она была самой красивой девицей во всем царстве. Вырастая, балованное дитя требует слишком много жертв. Но не всегда любовь и лесть губят нежную душу: юная Царевна была сама скромность и доброта. Немало помогала она простым людям, а скольким бедным невестам справила свадебный наряд, а как ухаживала за больными ребятишками, пока родители их трудились в поле – не перечесть благих дел. Разумеется, из одного лишь милосердия, а не выгоды ради она творила добро, ибо какая корысть царской дочери от простых подданных, да еще и бедняков!

***

Казалось, всем хороша жизнь Царя. В государстве – законность и порядок. Наследники удались на славу, будет на кого опереться в старости, в надежные руки перейдет престол. Даже старая рана – смерть любимой супруги – затянулась с годами. Но скучает вдовец по женской ласке. И задумал монарх взять себе другую жену. Богоугодное дело.

Сосватали Царю подобающую его положению невесту – достойная партия. Сыграли скромную свадьбу во дворце, и поселились новобрачные в прежних личных царских покоях. Вторая супруга Царя и Мачеха его детям была женщина тонкой и чувствительной души. Безошибочное чутье подсказало ей: чтобы найти путь к мужниной любви, необходимо завоевать расположение Царевичей и Царевны. Быстро удалось Мачехе подобрать ключи к мужским сердцам. Кротостью и простотой взяла. А вот Царевна…

Что случилось с бедной девушкой? Где ее веселый нрав, куда подевались доброта и милосердие? Ни отец, ни братья не узнают прежней Царевны. Замкнулась в себе, помрачнела, не выходит на люди, не кажет носу из своей девичьей палаты.

– Не болеешь ли ты, дочь моя? – спрашивает в тревоге Царь.

– Я здорова, батюшка, будь спокоен, – отвечает Царевна, и чудится отцу в ее ровном голосе что-то чужое, недоброе как будто.

– Хватит грустить, сестрица, – кричат Царевичи, стучась в окно к Царевне, – пойдем, представление смотреть, отец пригласил бродячих артистов, развеселить тебя хочет!

– Благодарствую за приглашение, – сквозь зубы процедила Царевна, чуть приоткрыв ставню, – что-то не здоровится мне. Смотрите представление без меня, коли весело вам.

Велика была обида Мачехи. Ни драгоценные дары, ни льстивые речи, ни молящие взгляды не могли растопить лед в душе царской дочери. А ведь сердце мачехи, порой, бездонно, как и сердце матери, и всегда в нем найдется прощение.

Похоже, недоброе задумала младшая наследница престола. По целым дням шепчется со своей верной служанкой. Хитрая старуха то пропадает, то вновь появляется. Заносит к Царевне узлы, да мешки. Как-то ночью послышались Царю какие-то шорохи, тихие голоса на крыльце девичьей. «Должно быть, сон это» – пробормотал он и повернулся на другой бок. Однако на утро не увидел Царь дыма из трубы царевниных палат. Заподозрил неладное, бросился к дочери – а девичья пуста. Исчезла царевна, а с ней и служанка. В отчаянии обыскал Царь дочкины покои, но прощального письма не нашел. Только мокрый от слез батистовый платок подобрал он с нетронутой постели. Разложил платок на столе – пусть себе сохнет. Покинула отчий дом любимая дочь. Без письма все понятно Царю.

***

Итак, беда пришла во дворец. Горюет Царь. В тревоге Царевичи. Не унимается, плачет о горькой судьбе своей несчастная Мачеха. Нет ей спасения от полных немого укора взглядов. Не вынесла холодного отчуждения, занемогла и умерла бедняжка с тоски. Схоронил Царь вторую жену, так и не успев полюбить. Видно, на роду ему написано окончить жизнь вдовцом.

Где Царевна, жива ли, здорова ли, и как найти и вернуть ее – только об этом все мысли отца и братьев. Прослышал Царь, что где-то на окраине его обширных владений живет мудрый хасид, который среди евреев слывет цадиком, праведником другим словом. «Не обратиться ли мне к нему за советом?» – подумал государь и попросил своего казначея-еврея, бывшего ученика этого раби, представить его цадику. Радуясь случаю услужить господину, казначей мигом доставил Царя к учителю.

Маленький седой старичок встретил высокого гостя у ворот своего бедного дома. Царь почтительно склонил голову перед мудрецом. Хозяин и гость прошли в горницу.

– Царь, я все знаю о твоей беде, – без предисловия начал цадик.

– А я наслышан о твоей мудрости, раби. Помоги советом. Награжу по-царски.

– Только Господь Бог наградит меня, если усмотрит, – отрезал хасид.

– Твоя воля, раби, – кротко сказал монарх и во второй раз смиренно поклонился старику.

– Царь, твоя дочь покинула тебя оттого, что нестерпимы ей муки ревности, – продолжил цадик, – Отправь своих молодых и сильных сыновей на поиски Царевны, а сам молись Богу и проси для себя снисхождения. Может быть, весть о смерти Мачехи смягчит сердце девушки, или страх за себя, а то и тоска по дому заглушат злое чувство. Помни, если и вернется беглянка, то не скоро. Дойдут до Господа твои молитвы – и доживешь до счастливой встречи, но нет тут моего поручительства. И еще учти, на опасное это предприятие не отправляй всех сыновей разом, но только по очереди. Ибо если случится с тобой беда, Царь, то будет кому наследовать трон и корону, – закончил свою речь цадик.

– Благодарю тебя, раби, – сказал Царь. Он в третий раз склонил голову, прощаясь с хасидом, и отправился назад во дворец.

***

Из слов цадика Царь усвоил важную вещь: задуманное дело опасно, а значит ему, как монарху, в первую голову следует побеспокоиться о преемственности династии. Вот почему прибыв во дворец, он немедленно объявил Царевичам, что женит их в ближайшее же время, не откладывая, а подходящая невеста найдется для каждого. Сыграли во дворце тройную свадьбу.

По прошествии месяца-двух Царь от верных людей точно узнал, что чрева его снох полны. Вот тогда-то на семейном совете решено было, что первым попытает счастья старший Царевич. Собрал Царь небольшую дружину отважных и умелых воинов, и Царевич, помолясь, двинулся в путь. Хотя, по правде говоря, уверенности в успехе у Царя не было: ведь от зерна на току до пирога в печи путь не короток.

Вышел отряд во главе с Царевичем из ворот государства. Короткая дорога – самая трудная, а длинная – не легче. Густые леса и топкие болота, холодные дожди и ледяные ветра, дикие звери и хищные птицы. Да разве остановишь царских витязей! Наконец, через полгода пути по безлюдным просторам, смельчаки впервые встретили человеческое жилье. Небольшая деревенька, мужики стоят кучкою у дороги и во все глаза глядят на диво: никогда прежде не видывали царских дружинников в этих глухих местах.

Мужики поведали Царевичу, что вон там, за теми горами в трех днях пути обосновались лесные разбойники. Много их, и добра у них много – все награбленное – и избы богатые, а у главаря разбойничьего высокие палаты, словно княжеские. И еще мужики сказали, что с некоторых пор поселилась в этих палатах прекрасная царевна, а вот как она туда попала – это им не известно.

Выслушав мужиков, Царевич с войском проверили исправность оружия и доспехов и бесстрашно двинулись вперед. Через три дня дружинники перевалили через горы и увидали перед собой разбойничий лагерь – избы добротные, укрепленные, а на пригорке возвышается дворец. Завидев вооруженный отряд, обитатели лагеря высыпали на площадь перед дворцом. Лица жестокие, покрыты шрамами, на головах черные повязки, у кого зубов не хватает, у кого глаза одного нет, на боку у каждого сверкает отточенный кинжал, а у кого и тяжелая дубинка в руках – одним словом, любого устрашат. Но только не Царевича и его верных воинов.

«Бедная, бедная сестрица» – мелькнуло в голове брата. “Каково ей несчастной в этом страшном логове. Отобьем ее у злодеев и вернем домой”, – подумал Царевич.

– Кто вы такие и что вам здесь нужно? – прозвучал грозный разбойничий окрик.

– Я – Царевич, наследник царского престола. А это – мои верные солдаты. Мы прибыли, чтобы освободить Царевну из плена и увезти ее домой. Но если вы, негодяи, станете задерживать девушку, отобьем ее силой, а мертвые тела ваши достанутся лесным хищникам, – прозвенел в воздухе бесстрашный ответ, и смелый витязь дал знак воинам приготовиться к бою.

– Постойте, обождите, спрячьте мечи! – раздался из окна дворца отчаянный девический крик. Через мгновение на высоком крыльце послышались быстрые шаги Царевны.

– Братец мой любезный! Как ждала я этого часа, как тосковала! – продолжала сквозь слезы Царевна, мчась через площадь навстречу брату. Разбойники не препятствовали. Крепко обнялись брат с сестрой.

– Говори же, дорогая сестрица, как очутилась тут, – прервал молчание Царевич.

И он услышал повесть о том, как вездесущая служанка Царевны прибилась к одному из разбойников, с которым дружна была в молодости, как тайными короткими путями добрались все трое до этого лагеря, и как увидел девушку главарь лесных пиратов. Он влюбился в Царевну с первого взгляда и тот же час просил ее руки. Насмерть перепуганная девица молчала в ответ. И тогда гроза больших дорог преподнес бледной от страха Царевне золотое колечко с изумрудом редкой красоты. Взяв в руки сияющее чудо, она подняла глаза и получше разглядела хоть и не вполне молодого, но красивого видом, стройного телом и бесстрашного лицом мужчину. Он сообщил ей, что отправляется в плавание. Там, за морями, в прекрасной стране, он возведет для них обоих роскошный дворец, они поженятся и счастливо заживут в роскошных палатах. Сам он оставит нынешнее свое ремесло, ибо награбленного хватит им до конца жизни, да еще детям и внукам останется. “Вернусь же я через три года, когда будет готов дворец, и увезу тебя. Здесь под охраной моих верных друзей тебя никто не посмеет обидеть”, – так сказал рыцарь лесного разбоя, поднялся на корабль и уплыл в прекрасную страну.

– Тоскую я здесь, братец. И страшусь будущего. А что расскажешь об отчем доме? – спросила Царевна, и быстрая тень промелькнула по ее лицу.

– Все мы женаты, три твоих брата. У каждого – любимая супруга. Отец без тебя горюет. Дом словно осиротел. Садись на коня, сестрица, поедем домой, – сказал Царевич и заглянул сестре в глаза. Царевна опустила голову и не говорит ни слова.

– И вот еще что, – добавил Царевич, видя нерешительность, – Мачеха умерла.

– Умерла? – повторила Царевна и порывисто схватила коня за повод. Через мгновение молча убрала руку.

– Так что же? – нетерпеливо спросил Царевич.

– Право, не знаю, братец… – вымолвила, наконец, сестра.

Гордо подняв голову, брат сел в седло, развернул коня, подал команду воинам, и дружина двинулась в обратный путь. Понурившись, Царевна осталась стоять у обочины. Разбойники с самодовольными лицами стали расходиться по своим жилищам, а один из них, с повязкой вместо глаза, галантно подал Царевне руку, предлагая проводить ее до дворца.

“Сбежала. Думала обрести мир и покой в душе. Похоже, не вышло”, – размышлял Царевич обратной дорогой.

***

С печальной новостью вернулся домой старший Царевич. Но братья встретили его известием еще горше. Скончался Царь-батюшка. Так и не увидел любимую младшую дочь свою, позднего поскребыша. Умирая, завещал государь не делить царство, а править всем Царевичам вместе. Так и сделали.

Кончились дни траура, и засобирался в дорогу средний Царевич. Теперь уже, впрочем, не Царевич, а Царь, вернее, один из трех Царей. Привычки ради оставим за братьями их прежние имена. Полгода старший Царевич возвращался домой, полгода средний Царевич шел тем же путем в разбойничий лагерь. Через год увидала сестра своего среднего брата.

Как и год назад обнялись брат с сестрой. Как и год назад поведала сестра брату о своих страхах: каково ей будет жить в чужой стране, да ведь и разбойник он, избранник ее – страшно все-таки.

Услыхав о смерти батюшки, дочь горько заплакала, вцепилась в конскую гриву и не убирает рук.

– Мы едем домой, сестрица? – Спросил, пристально глядя на сестру, Царевич.

– Право, не знаю, братец… – Сказала Царевна и отступила на шаг от коня.

Не вернул сестры средний Царевич. А еще через год обнял ее за плечи младший брат. На этот раз льет Царевна горькие слезы.

– Скоро вернется из заморских стран мой суженый. Какие дорогие подарки он мне шлет, какие письма пишет, как клянется в вечной любви! А до меня дошел слух, что в тех заморских странах богатые мужчины имеют по нескольку жен. Что же это, я буду одна из многих, не единственная? Братец, милый, как мне быть? – с плачем бросилась она на шею брату.

– Не знаю, что присоветовать тебе, любезная моя сестрица. Скажу лишь, что народились у тебя племянники и племянницы. Чудные детки, старшие уже лопочут. Помнится мне, ты, кажется, любила малых детей, – сказал Царевич, предчувствуя перемену.

– Ах, детки! Племянники и племянницы, – вновь залилась слезами Царевна, – своих покинуть можно, а от себя не убежишь. Едем домой, братец, едем!

***

И вот, возвращается домой царская дружина. Впереди брат и сестра. Да и верную служанку не забыли. За три дня до прибытия Царевич отправил впереди дружины быстрых гонцов с радостной вестью: встречать Царевну, готовить пир.

Погоревав на могиле батюшки, Царевна поднялась в свою девическую. Все на привычных местах. Все, как было в день ее бегства. А вот и забытый платочек на столе. Аккуратно сложив отороченный кружевом лоскуток батиста, Царевна вернула его на привычное место – за кушак.

А потом был пир. Вино лилось рекой. Перемены блюд без конца. Приглашены все министры и придворные.

– Я думаю, теперь самое время искать жениха для Царевны, – говорит один министр другому.

– Вы правы, мой дорогой, выдадим замуж Царевну, и счастье царствующего дома будет полным, – вторит его товарищ.

– Боюсь, братцы, вы опоздали, – возражает первым двум министрам третий министр, – Гляньте-ка, вон там, во главе стола хитроумный казначей шепчется с Их Величествами. Он вас опередил, нашел жениха. Сейчас они обсуждают сватовство с молодым и богатым наследником из соседнего царства.

– М-дааа, – разочарованно протянул один из собеседников, – Ну что ж, пожелаем счастья Царевне, – вздохнул он, и министры выпили по чарке.

А тем временем, Царевна знакомится со своими невестками. Какие милые, какие любезные царицы! Царевна полюбила всех юных жен. Нет сомнения, она с ними подружится. Затем няни принесли малюток. Тут уж Царевна не сдержала восторга, а с ним и слез умиления. Такие славные чада! Ах, зачем только она бежала из дома, как много прошло мимо нее.

Кончился пир. Царевна вернулась к себе в девическую. Села на стул, задумалась. Спохватившись, достала из-за кушака платок и разложила его на столе – пусть себе сохнет.

Узенький мостик, широкая дорога

Имеется в Добровской волости одно небольшое еврейское местечко. С трех сторон обступают его густые леса, а с четвертой – течет река. От местечка до города Добров – всего несколько верст, если бы ехать напрямик. Если бы был через реку хоть самый узенький мостик. Но его нет. Вот и приходится жителям колесить целые сутки, добираясь до дальнего каменного моста, чтобы попасть в местную столицу.

В городе Добров, как все отлично знают, проживает известный цадик раби Меир-Ицхак, который дружен с раби Яковом из города Божин. У добровского цадика есть хасиды и в том самом местечке, о котором идет речь. Вот только видеть своего раби так часто, как хотелось бы, хасиды не имеют никакой возможности. А почему? Да потому, что нет моста через реку. Вот и почел раби за благо назначить самого толкового из хасидов старостой, дабы лучше знать, чем дышат питомцы, и держать туго натянутой нить, его с ними связывающую. Староста часто ездит по делам в Добров и вполне оправдывает доверие раби. Зовут старосту Сасон. Кстати, хасиды местечка известны своим веселым и неунывающим нравом и безграничным оптимизмом.

Случилось как-то Сасону быть в Божине. Он навестил раби Якова и передал ему привет от друга раби Меира-Ицхака. Божинский раби пригласил Сасона остаться на субботу, на что последний согласился с готовностью, ибо ни один весельчак и жизнелюб не отказывается от предложенного гостеприимства.

На исходе субботы Сасон сидит за столом с божинскими хасидами, на почетном месте для гостей – по правую руку от раби Якова – и дожидается, когда цадик угомонит учеников и обратится к нему с просьбой рассказать какую-нибудь сказку или историю. Дождавшись, Сасон начал рассказ.

***

Несколько лет назад умер раввин в нашем местечке. Своих знатоков Писания у нас, можно сказать, нет, вот и пришлось пригласить на вакансию человека со стороны. Отзывы о нем были самые лестные. “Вековая мудрость древности уживается в его голове с неизбежным духом новизны, не отторгая его”, – с такой рекомендацией с предыдущего своего места вступил в должность новый раввин. О нем мой рассказ.

Местечко наше бедное до чрезвычайности. Но есть несколько зажиточных и даже богатых домов. Мы, бедняки то есть, – все, как один, хасиды. А богачи к нам не примкнули. Наш дорогой раби Меир-Ицхак учит нас никогда не унывать, всегда надеяться на лучшее и радоваться своей доле. Скажу вам откровенно, друзья, совсем нестерпима была бы наша скудная жизнь без наставлений любимого учителя.

Не подумайте, братья мои, божинские хасиды, что мы у себя в местечке безропотно сложили крылья, ползаем в пыли и прахе и не мечтаем рвануться в небеса. Нет и нет! Мы воюем за лучшую долю, смело глядим в глаза судьбе. Как только новый раввин вступил в должность, мы, хасиды-бедняки, тотчас направили к нему нашу депутацию с моим, разумеется, участием.

Начиная беседу, мы благодарим новичка за обещание увеличить помощь беднякам из общественной кассы. Купить муку к Пасхе по дешевой цене или получить бесплатно бутылку вина на праздник Пурим – это кое-что значит. Затем переходим к главному. Мы просим содействия общинными деньгами на постройку моста через реку. Пусть этот мост будет узеньким мостиком. Нам хватит. Цель наша – заполучить короткий и быстрый путь в город Добров. Тогда, во-первых, и в главных, мы сможем часто посещать, видеть и слышать нашего любимого цадика раби Меира-Ицхака, а, во-вторых, и тоже в главных, сыновья наши овладеют в Доброве разными ремеслами, станут мастерами и уж не будут бедствовать, как их отцы. Да еще и поддержат родителей своих в старости. Все ж лучше надеяться на родное дитя, нежели на общину, не в обиду будет сказано нашему раввину. Как говорится, не принимай благодеяние, без которого ты можешь обойтись.

Новый раввин слушал наши речи со вниманием. Благосклонно отнесся к благодарности за помощь беднякам. О нашем рвении чаще видеться с цадиком ничего не сказал, зато горячо поддержал желание выучить сыновей и вывести их в люди. Обещал хорошенько все обдумать, посоветоваться с отцами города, точнее местечка, и решить дело в нашу пользу. Образованного человека видно сразу.

***

Шурин мой женат на дочери одного из наших богачей и живет в его доме. Через него дошло до меня, что вслед за миссией бедняков богачи отрядили к новому раввину своих послов, и тоже с просьбой. Хотят они, чтобы раввин помог им на общественный счет проложить широкую дорогу от местечка до леса. Тогда они сильно увеличат вырубку деревьев, и барыши их вырастут самым решительным образом. А раввин ответил просителям, что уже пообещал хасидам-беднякам помощь в постройке моста через реку и менять своего благородного решения не собирается. И без того жизнь бедняков не сладкая. А богатые смеются, говорят, ты, мол, человек новый, не знаешь еще наш народец. Не верь этим бездельникам. Им работать не хочется, им бы только с цадиком песни петь и хоровод водить. По словам шурина, новый раввин осадил лгунов и очернителей, чуть было на дверь им не указал. А те уверяют, что дорогу проложить – это для дела, а мост построить – деньги на ветер выбросить. И при этих словах богачи вручают раввину щедрое пожертвование на ремонт синагоги. Это, дескать, наш аргумент. Тогда раввин спрашивает, что же, по их мнению, ему хасидам сказать. А богачи, прощаясь, говорят, что на то он и ученый раввин, чтобы знать, как с народом разговаривать.

А раби Яков подумал: “Послушаем, что будет дальше. Образование делает хорошего человека лучше, а плохого – хуже”.

***

Призывает раввин к себе нас, бедняков, и говорит так: ”Друзья, я много думал, как помочь вам, самым лучшим жителям местечка и самым верным членам общины. Вы просили навести мост через реку, и это отличная идея. Но у меня родилась мысль получше. Что вы скажете, к примеру, если мы построим широкую дорогу от местечка до леса?” А мы отвечаем, что это выгодно не нам, а богачам. Нам дорога не нужна, нам мост подавай. Как говорится, не уступай и стремись получить, что любишь, а не то придется полюбить, что получишь.

Но зря мы зароптали раньше времени. Не такой он человек, наш новый раввин, чтобы заботиться о сильных в ущерб слабым. Вот послушайте, что сказал он нам в ответ, светлая голова, еврейский ум: “Пусть тешатся своим неправедным золотом эти алчные богачи. Главный выигрыш – ваш. Станут рубить много леса, перевозить и сплавлять его, торговать им. У кого, как ни у вас и сыновей ваших будет занятие и хороший заработок? Станете на ноги, заживете от трудов своих, а не от благодеяний скудной общинной казны. Так уж, друзья, мир устроен. Чтобы бедняку хорошо жилось, богач должен богатеть. Помогая богачу, помогаете себе”.

– О, да этот раввин действительно прекрасно образован и понимает новую европейскую науку экономии. Вашему местечку повезло, Сасон! – прервал рассказчика Шломо, любимый ученик раби Якова, долго живший в Европе и многому там учившийся.

– Все новые науки говорят то, что известно и без них, – заметил раби Яков.

– И все же, учитель, в словах раввина – новизна. Правда, новое не может сразу стать совершенным, – осмелев, возразил Шломо.

– Вот-вот, дорогой ученик, кто ищет новых путей, пусть ожидает новых бед, – оставил за собой последнее слово цадик.

Гость, однако, не разделял пессимизма раби Якова.

– Воистину повезло нам, аминь, – сказал Сасон и продолжал рассказ.

Евреи долго ждать не любят. Вот мы и спрашиваем раввина, а не можем ли мы приблизить счастливые времена. Он задумался, а потом говорит: “Ускорить можно, но для этого придется уменьшить помощь беднякам, а я не хочу этого делать, дорогие мои друзья!” Тогда мы, как один, дружно закричали: “Зато мы хотим! Подумаешь, обойдемся и без бесплатного вина на праздник Пурим, эка важность! Мы понимаем, ради большого жертвуем малым”. На том и порешили мы с нашим новым раввином, дай Бог ему здоровья.

***

Прошло два года. Широкая дорога проложена. Помощь беднякам урезана. Работают у богачей не наши хасиды, а крестьяне из соседней деревни. Вот мы пришли к раввину, за объяснением нового положения, а заодно просим помощи в постройке моста через реку и напоминаем ему, для чего нам этот мост нужен.