Художница проклятий

Присущая окончанию лета суета увеличила население города в три раза. Многие приезжие были честными, трудолюбивыми рабочими, которые рассматривали толпу широко открытыми глазами и намеревались влить в себя алкоголя на год вперед, прежде чем вернуться на свои отдаленные от остального мира поля. Мириады отвлекающих факторов Грязерынка делали вновь прибывших сельских жителей легкой мишенью, хотя Арчер не любил красть у тех, у кого особо нечего было красть. В общем и целом, его не мучили угрызения совести, когда дело касалось воровства (это был бы неправильный подход по отношению к карьере вора), однако он предпочитал воровать у богатых людей с нежными руками и тяжелыми кошельками. Они представляли собой более интересные мишени, ведь у них была охрана и полные монет сундуки.

Внезапно Арчер узнал тучного торговца, которого когда-то остановил на дороге за городом. Торговца окружало как минимум шесть вооруженных охранников, пока тот неторопливо направлялся прямо навстречу Арчеру и Брайер. Юноша тут же увел художницу в один из переулков.

– Как ты усыпила бармена в трактире? – спросил он, пока они шли по переулку, где располагалась конюшня, от которой разило навозом. – Неужели он позволил тебе нарисовать ему что-то на руке?

– Я использовала обрывочное проклятие.

– Чего?

– Я их так называю, – пояснила Брайер. – Можно взять и нарисовать проклятие на чем-нибудь вроде кусочка ткани или камня, а потом дотронуться этим предметом до жертвы, чтобы на нее подействовала магия. Это называется Законом Территориальной Близости.

Арчер бросил взгляд назад, однако тучного торговца больше не было видно. Юноша вывел Брайер из переулка на соседнюю улицу.

– Я не знал, что у проклятой живописи есть законы.

– Их три, – сказала Брайер. – Закон Территориальной Близости – это второй закон. Согласно ему, проклятие, нанесенное на предмет, может влиять на любого человека, который вступит с этим предметом в прямой контакт за исключением самого художника. Также существует Закон Целостности – проклятие, нанесенное на предмет, действует на него всегда, независимо от того, сохраняет ли предмет свою целостность, и Закон Резонанса – проклятие, нанесенное на предмет, имеющий эмоциональную значимость, может влиять на человека на расстоянии.

– Эмоциональную значимость?

– Именно. Закон Резонанса самый мощный из трех. Если до кого-то дотронуться каким-нибудь случайным проклятым предметом, то это будет иметь не такой сильный эффект как, скажем, проклятие, нарисованное на любимой шляпе этого человека, которое может работать на расстоянии.

Арчер снял широкополую шляпу Лью со своей головы.

– То есть ты можешь нарисовать что-нибудь на этой шляпе, и это повлияет на Лью, который находится на другом конце города?

– Верно, – Брайер дотронулась до тонкой ленты из красного шелка, которая опоясывала тулью шляпы. – Чем сильнее эмоциональная связь – резонанс – между объектом и человеком, тем большее расстояние может быть между ними. Если бы это была рубашка, которую он надевал всего несколько раз и она не имела бы для него особой ценности, то, вероятно, проклятие не сработало бы.

Завороженный, Арчер едва обращал внимание на толпу, пока они пробирались по шумной улице, забитой трактирами и тавернами. Ему было известно, что существует несколько типов магов искусств: художники проклятий, маги голоса и предсказатели судеб. Все они могли творить некоторую общую магию вроде вызывания огня и перемещения предметов, но у их способностей были ограничения. Однако Арчер впервые слышал о существовании трех законов и о том, как много художник проклятий может сделать на расстоянии.

– Получается, эти обрывочные проклятия могут действовать на любой предмет и любого человека при условии, что они соприкасаются?

– Верно.

– А другие люди могут их использовать или только художник проклятий должен дотрагиваться проклятым предметом до жертвы?

Брайер наградила его суровым взглядом, как будто она прекрасно понимала, в каком направлении побежали мысли Арчера.

– Их может использовать кто угодно, но, очевидно, что тебе самому вряд ли захочется прикасаться к обрывочному проклятию голой кожей, иначе ты проклянешь самого себя. Но если бы я захотела усыпить тебя, но у меня не было бы ничего из твоих вещей, то я могла бы оставить обрывочное проклятие на чем-нибудь, что ты бы обязательно взял в руки.

– Ха, – на лице Арчера медленно расплылась улыбка при мысли о том, что бы он мог сделать с запасом заранее нарисованных проклятий.

Занятый мечтами обо всех фантастических возможностях, Арчер случайно толкнул широкоплечего молодого человека с комично большими усами – теми самыми усами, которые Нат тщательно клеил себе на лицо этим утром. Вид переодетого члена шайки напомнил Арчеру о том, что они пришли сюда по делам. Он нахлобучил шляпу Лью обратно на голову.

– Давай снимем комнату в «Одуванчике». Или там нам грозят какие-нибудь приступы рвоты?

– Там опасности быть не должно, – сказала Брайер. – По крайней мере, не от меня.

Трактир «Одуванчик» представлял собой ветхое здание, зажатое между двумя более крупными гостиницами, и, похоже, сильно страдал от конкуренции. Лишь четверть столиков в общем зале были заняты даже во время обеда. Трактирщица равнодушно протянула через стол Арчеру и Брайер медный ключ от номера, словно ей было все равно, вернут они его или нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Смальта – цветное непрозрачное стекло для мозаичных работ.

2

Патина – зеленоватый налет на меди и ее сплавах.