Извините

Ксения Дёшева

Извините

*****

Он аккуратно спускался по склону к реке, где-то у края кладбища. Пару раз падал и скатывался, но хватался за что-то и продолжал спускаться. Он очень старался.

Спустившись, он постоял с минуту, глядя на противоположный берег. Не знаю, что он там высматривал. Может, просто думал. Подул ветер, листья закружили. Жёлтые, красные, жёлто-красные, разные. Некоторые даже ударялись об него, издевались. Признаюсь, тогда немного злость брала. Хотя кто знает, каким это видел он. Может, будто они его гладят, жалеют.

Он стал не спеша раздеваться, аккуратно складывая вещи в стопку. Нижнее бельё на себе оставил. Интересно, потому ли, что его заботило то, каким его найдут, или по другой причине – чтобы я его не потеряла. Ведь, должно быть, он всегда меня ощущал.

К моменту, как он двинулся в реку, уже изрядно потемнело. Стало трудно различать его во тьме, но белый клочок оставшейся одежды выделялся луной в ночном небе. Светлое пятно двинулось к черной воде, но зачем-то вернулось к стопке вещей. Включился фонарь, осветил берег, выключился. Пятно снова двинулось к воде.

Я не знала, что делать, но понимала, что если бы однажды сама решилась на это, то не простила бы вмешательства. Пятно стало уменьшаться, помутнело и пропало. Светлое закончилось.

Я закурила. Когда-то давно край кладбища обрушился в реку, где сейчас пропал и он, и по течению медленно потянулись гробы. Когда я вспоминаю о нём, о светлом пятне в темноте, я не могу не думать о гробе, плывущем по кладбищенской реке.

Затоптала окурок, бросила последний взгляд туда, вниз – и светлое было. Появилось и спешно направлялось к стопке вещей. Наскоро одевшись, он побежал к склону, где спускался, и с остервенением стал карабкаться наверх. Мне уже было не разглядеть его, но я слышала постепенно приближающиеся кряхтенья и ругательства и поспешила удалиться.

*****

Очнулся из-за звонка: знакомый позвал встретиться компанией. Согласился, потому что не было выхода. Жить хочется, жить нужно; да и как не жить? Собрался по-быстрому и вышел. Сначала – за сигаретами и пивом, а потом – прогуляться, пока солнце не село. Пока хоть что-то существенное не покинуло этот день, который ещё переживать и переживать. Может, зарядившись им, хватит энергии и энтузиазма на ночь. А завтра – снова оно. Это хорошо. Решил сделать круг и пойти просторами, там, где огромное поле и два озера, а ещё вечный ветер.

Когда-то, холодный и пьяный, шатался здесь и подхватил синеву, а к одежде прицепилась чернота. Тогда отоспался и отрезвел, а одежду постирал, но оно почему-то никуда не делось. Старался не вспоминать об этом инциденте, а куртку ту, джинсы, ботинки – их вскоре выбросил. Квартиру выдраил, но оно всё равно никуда не ушло, поселившись дома. В единственном месте покоя поселилось.

Было темно и холодно, и я пьяный нарезал круги у озер. Потом в бессилии лёг и прекратил какие-либо движения. И лежал бы, конечно, до конца света, но холод был совсем уж дикий. Встал, закурил, допил, постоял, снова лёг. Замёрз, потрясся, снова встал и побежал вокруг озера, чтоб согреться.

Как это часто бывает, чтоб спастись, я собирался писать или звонить кому-нибудь, уже изрядно опьянев, но что и кому? Это было неизвестно. Тогда почему-то стал всматриваться в озеро, в его сине-черную бездну, и как-то обворожился ней. И дёрнул меня чёрт спуститься по берегу к воде – тоже непонятно почему – и я провалился под первый лёд этой грёбанной синевы с чернотой, да ещё и поскользнулся на грязи.

Я-то выкарабкался, но эти цвета были на мне буквально – а одежду не снимешь – и пришлось нести их домой. А пока нёс их на себе до дома, они успели впитаться в нутро. Так и зажил с этой цветастой наполняющей дружно. Да, лицемерно, но что делать?

Хорошо, что разбудили – пропустил бы закат. На небе всё ещё замечательно, солнце никуда не делось и сопровождает меня. Иду с ним в такт, ступая по следам лучей, а оно – со мной, покрывая каждый сантиметр тела. Важно, чтоб оно видело меня рядом. Закрываю глаза и иду так. Свет включается и выключается, пока прохожу мимо деревьев – ветви прячут и снова открывают его.

Темнота глаз наполняется теплотой солнца – и сознание растворяется в эйфории, будто навсегда, а тело в беспамятстве автоматизма перемещается сквозь весь лесок в долю секунды, пока неожиданно ни запинается, будто о невидимую стену, и всё рушится, а глаза открываются.

В момент ступил на желтую полоску и застрял на ней. Пришлось ждать, пока солнце сдвинется и полоска уйдет, но спустя несколько минут взялся в руки и пошел дальше. Знал бы, что оно никогда не уйдёт, так и был бы с ним, не двигаясь больше ни разу, никогда. Но знаю, что уйдёт, а я останусь один. Поэтому – извиняюсь и иду к людям.

*****

Врываемся в помещение, преступая черту, за которой больше нет «я». Здесь только «мы» – сплошное и тяжёлое – на всех. Всё впало в транс. Всесжигающая энергия этого пространства должна быть на что-то направлена, ей нужно выстрелить. Себе же в голову. В спёртом раскалённом воздухе – кровь, война и власть. Движения бликами среди тумана неуловимы, а меняющиеся картинки едва различимы. Привёл сюда свое – найдешь только наощупь. Если помнишь длину волос, изгиб талии, ширину плеч. Здесь охота за телами, здесь сильнейшим достаётся лучшее.

В жерле этого вулкана, в центре жары, в глубине ада – кружащаяся пляска полуобнажённых мужских тел, месиво из обливающихся потом мышц, торчащих в разные стороны конечностей, захватывающих всё больше пространства. Поверхность вибрирует ударами мощных колонок, пол трещит под заполненными жидким тушами, яростно пробивающими огромную дыру в бездну. Сознания больше нет, но страх есть всегда. Это он управляет пляской смерти.

Жертва найдена – руки хватают податливое тело, оно растекается и окутывает. Ему никуда не деться. Оно пришло сдаться. С биением воздуха молотит сердце в сумасшедшем темпе. Теперь всё – тело, сердце, звуки, воздух, блики – бьётся в конвульсиях. Виски пульсируют, всё молит о разрядке, дальше – невыносимо. Беги, спасайся. Где предел. Красное залило глаза. То ли кровь, то ли экстаз, то ли конец вселенной. Время замерло. Где я. Одна из жизней, временная и искусственная. Доза принята. До новых священнодействий, племя. Ритуал окончен, жертвоприношение выполнено, кровь всё залила, демоны нажрались и уснули. На сегодня – всё.

*****

– Ты как, живой?

– Да, порядок.

– Надо ещё заправиться.

– Да, пойдём.

Мы вышли из небытия и направились за пивом, которое оставили неподалёку. Это было огромное заброшенное здание с множеством входов в разные помещения, большинство из которых пустует. В одном из них мы и спрятали пиво под лестницей, как оказалось, буквально в пятидесяти метрах от входа в небытие. Основались там, включили музыку.

– Ты с этой светлой, что в платье, был?

– Не помню.

– Ну, в тёмном таком платье?

– Да разве там можно что-то разглядеть было? Туман вокруг.

– Это дым они пускали. Благовония, так сказать.

– Пойду пошатаюсь тут. Не выключай музыку, чтоб нашёл тебя.

– Давай. Если что, кричи.

Выдвинулся поискать чего в окрестностях здания. Хотел побыть один, подумать о чем-то. Спокойно, наконец, было ходить из помещения в помещение, где всё одинаково пусто и тихо. Музыка становилась всё тише, а я продолжал углубляться в катакомбы и удивляться, что нет им конца. Пытался вспомнить, что произошло там, в небытии, но толком не выходило. Неприятно себя так ощущать, когда с тобой что-то случилось, а ты не знаешь.

Пока бродил в раздумьях и смутных припоминаниях, наткнулся на очередную лестницу. Почему она забрала моё внимание, я скажу. Все предыдущие вели на этаж и были цементные, а эта вела в потолок и была деревянная. Имею в виду, что следующего этажа она не создавала, а вела как бы в никуда. А такого не бывает. Стал забираться по ней. Когда упёрся головой в потолок, ощупал его. Оказалось, там был деревянный квадрат, который можно поднять. Я напрягся и приподнял его. Вверху была темнота.

Решил заручиться поддержкой знакомого и спустился. Прикинул, как шёл, и понял, что хрен его знает уже. Музыки не было. Порядком испугался. Понимая, что если останусь здесь ночевать, то явно не выдержу морально, решил идти хоть куда-нибудь, периодически выкрикивая имя. Но не успел пройти и пару помещений, как наткнулся на сидящего на полу знакомого.

– О, здорова.

– Ты чего выключил?

– Да батарея садится.

– Охренеть. Ну, ты даёшь.

– Что?

– Ничего. Сходи со мной.

– Куда?

– Там лестница и вход куда-то, хочу посмотреть.

– У тебя батарея ещё есть?

– Да.

– Дашь позвонить потом.

*****

Абсолютная темнота. Включил фонарик и осветил голое пространство, не найдя стен. Решил закрыть дыру и вернул люк на место. Тогда стали продвигаться вглубь и обнаружили диван, столик, кресло. Ситуация не прояснилась. Решили присесть и выпить пива, а потом продолжить исследовать. Ничего конкретного не ожидали найти, но просто искали.

Собравшись с силами, продолжили путь и, наконец, наткнулись на первую стену. Последовали вдоль неё и нашли угол, а возле него – проём в другое помещение.

Из первоначального пространства шёл коридор, ведущий в комнату, видимо, являющейся своеобразной кухней. Там нашёл свечи, зарядку для телефона и пакетики чая. Положил к себе. Дальше обнаружили комнату с огромным зеркалом, ясное дело, испугавшись, увидев в нём два силуэта с клочком ослепительного света посередине. Осмотрели каждое двухметровое углубление в стене – их было около пяти – и ничего не нашли, кроме зеркал поменьше.

Здесь знакомому стало не по себе, и он объявил, что возвращается в первоначальное пространство и что найти его можно будет на диване. Не был против и провёл его светом.

От зеркал шли ещё два коридора – выбрал левый. Он привёл в гардероб. Много вешалок с одеждами на колёсах. Среди платьев заприметил серое пальто. К счастью, оно оказалось по размеру, и я оставил его на себе. Двинулся к обуви, но там была лишь женская. Решил временно вернуться, чтобы сообщить знакомому о гардеробе – вдруг заприметит что-то и себе.

Он разговаривал по телефону с девочками и сказал, что они нас потеряли и что собираются в магазин за подкреплением. Вызвались их сопроводить, так как и у самих закончилось пиво, и договорились вместе с девочками и выпивкой вернуться обратно в пространство. Но когда подошли к люку, увидели, что на нём нет ни ручки, ни кольца – не за что зацепиться, чтоб его поднять.

Знакомый стал суетиться в пространстве, разыскивая что-то, что могло бы помочь. Тем временем я направился на кухню и искал там. Ничего не обнаружив, пошёл дальше – туда, где был правый коридор. От него шла очередная ветка пустых комнат, спустя которые, наконец, что-то нашел.

Свет упал в проём и осветил хаос. Коробки с неопознанным содержимым, кучи тряпья и всяких вещей, разбросанных по полу. Переступил порог и направился рыться в коробках. Одной рукой светил, а другой – копался, но всё никак не мог сосредоточиться и понять, что мне нужно. Будто что-то отвлекало, будто приставало к моей голове, требуя обратить на себя внимание. Осветил комнату кругом – никого. Сосредоточился на деревянном люке: необходимо что-то узкое, способное попасть в щель по периметру, и твердое, не ломающееся при давлении. Снова осветил комнату и наткнулся на чёрный проём, ведущий куда-то ещё.

Тогда и понял, что всё это время меня отвлекал он. Теперь, столкнувшись с ним взглядом, оцепенел и не мог оторваться. Только продолжал светить, будто сейчас что-то выйдет, что-то появится. В голове пульсировало, давило в висках, а я всё пытался сконцентрировать зрение на этом проёме, но всё расплывалось. Так не могло продолжаться дальше, я знал, что нужно либо влететь туда на всей скорости, либо бежать оттуда со всех ног. В мучительном бездействии медленно проваливался, будто в сон, но последними силами оторвался от проёма. Мигом бросил взгляд слева – пусто. Быстро – справа. Отвёртка! Моментом вернулся к проёму – ничего.

Понял, что не выдержу, если увижу это. Запомнив точное расположение отвёртки, спрятал свет в карман и бросился к ней, зачем-то закрыв глаза. Полупрыжками, полуперекатываниями добравшись до цели, намертво вцепился в отвёртку и, не поднимая головы к зияющему проёму, стал пятиться обратно. Туда, откуда не была бы видна чёрная пропасть. Почувствовав одной стопой стену, а другой – пустоту, быстро встал на ноги, развернулся, вытащил свет, открыл глаза и побежал.

Ничего не было в те секунды. Ни мысли, ни образа. Лишь голова, что, накалившись, готова была лопнуть.

Бешено рвался наружу, в каждом проёме ожидая появления чего-то. Зацепив косяк одной из комнат, запнулся в беге и посмотрел в зеркало. Не помня себя, увидел глаза навыкате и чёрное, пожирающее свет, пятно за спиной, и последним отчаянным рывком выбросил тело вперёд.

Влетел в первоначальное пространство, споткнувшись о ковёр, и пролетел пару метров, напугав до истерики знакомого, нависшего над люком. Мигом приподнялся и подполз к люку. Поддел отвёрткой, подцепил рукой и отбросил в сторону. Очнувшись, знакомый быстро нырнул вниз. Бросился за ним. Вылетели из здания и мчались, пока не наткнулись на ожидающих нас девочек.

– Что случилось?

– Где?

– За вами кто-то гнался?

– А, нет! К вам спешили.

– Ладно. Пойдём?

– Ага.

*****

Очнулся в лучах солнца – окна в квартире как зияющая дыра в пустой коробке. Вокруг ничего не было, кроме голого пространства с множеством застывших тел. Поблагодарил рассветное солнце за то, что не пришлось столкнуться с ними живыми, а случилось лицезреть лишь бездейственные и молчаливые оболочки.

Оказался одинок в своём пробуждении, и это придало мне сил. Осознание своей исключительности по отношению к солнцу всегда давало надежду. Надежду на особенный исход. Хотя бы и уход.

Недостаток интерьера так органично реабилитировался переизбытком тел, что всё казалось вполне естественным. Не отрицаю, что проникновение сюда солнечных лучей взяло своё. Они избирательны и куда попало не приходят, поэтому я ощущался вполне безопасно. Конечно, понимая, что так будет до тех пор, пока тела не начнут активизироваться, поэтому двигался цыпочками за какими-либо сигаретами и выпивкой.

Первое нашёл под столом, второе – в раковине. Закурил и приложился к красному – в помаде – горлышку. Вкус, конечно, не впечатлил – текилу не признаю, потому что она не пиво, хотя бы это и следствие моего финансового положения. Но, получив живительную порцию, осознался привычнее. Сигареты тоже оказались не по вкусу, но мне в такой ситуации не выбирать. Мне в любой ситуации не выбирать. Поблагодарил солнце за эти дары и выдвинулся на выход.

– Ты чё?

– Что?

– Что ты делаешь?

– Собираюсь.

– Так потише, блин.

– Извиняюсь.

Выскочил наружу, встал под лучи. Подумал и ушёл подальше от подъезда, чтоб наверняка. Убедившись, что вокруг никого, быстро выпил ещё. Распластался на лавочке около детской площадки, всего себя вытянув к греющему свету.

Тогда, закрыв глаза, почувствовал особенно чутко, как тепло ложится на кожу. Не сдержался, посмотрел на солнце и долго не мог оторвать взгляда. Оно слепило и, расширяясь, постепенно превращалось из жёлтого в оранжевый. Когда его свет затмил взор полностью, всё покрылось зелёными пятнами, прыгающими в ослепительно белом свете, и я закрыл глаза, выслеживая их траекторию. Но, несмотря на эти коммуникативные трудности, я продолжал быть преданным, а оно продолжало греть, обещая себя и закатным – как время для безопасного свидания без ущерба зрению. И этого было достаточно для моей жизнедеятельности.

Дёрнулся к текиле и оборвался – употреблять её, ничем не запивая, больше невозможно. Тогда увидел недалеко ТЦ – туалет и вода. Обыскал окрестности и приобрёл ноль пять от газировки – благо, валяющегося пластика вокруг достаточно. Выдвинулся по направлению к источнику.

– Здравствуйте! Не подскажете, где здесь туалет?

– Прямо до конца налево первый поворот справа.

– Благодарю!

Прополоскал бутылку, чтоб стерильно, набрал в неё воды и нырнул в кабинку. Тут уж посвободнее получилось, наконец. Глотнул текилы, запил водой, глотнул ещё, снова запил и вышел. Умываясь, подумал о том, что при свете дня и полноте улиц выпивать небезопасно, и вернулся в кабинку. Окончательно приорганизовавшись к бутылке, сделал напоследок несколько больших глотков, запив остатками воды. Прислушался – порядок. Смыл, чтоб ничего не заподозрили, вышел, набрал заново ноль пять и выдвинулся счастливым роботом в реальность.

*****

Очнулся среди ночи и долго не мог понять, где случилось это пробуждение. В темноте не видно ни черта, хотя бы и одного, даже самого маленького, с меня, но стены вырисовывались предположительно знакомыми.

Нащупал, наконец, телефон, и он оказался жив. Неизвестно, чем он питался, но батареи было больше половины. Включил фонарь и осветил комнату – вроде, у себя. Да, у себя.

Что делать без солнца – абсолютно неясно, поэтому приготовился исследовать пространство на наличие пива или чего-нибудь. Вокруг себя на полу не нашлось ничего.

Тогда взял рюкзак и залез фонарем, а там всякое: зарядка, свечи, чай. Было и пиво, конечно. Пальто? На мне пальто. От-вёрт-ка. Нет такого.

Мигом направил свет на дверь – никого. Ладно. Распечатал свечи, зажёг и расставил по комнате. Всё видно. Хорошо.

Да, тогда мы привели девчонок туда, в пространство. Весело было, конечно. Какая-то светлая была со мной. Образ передо мной, непонятный образ. Ну, это ладно. Образ всегда есть, образ всегда вижу. Пиво было, много пива. Потом нашли вещи разные. Или не со светлой. В общем, не важно. Прекрасно было. Да.

Выпил в один раз столько, насколько хватило дыхания, пока слёзы не выступили, и отключился.

*****

Проспал до самого утра. В холодильнике нашёл что-то, перекусил. Решил подзаработать, наконец, раз выдалось очнуться и утром, и здоровым. Наскрёб по сусекам мелочи – всем домом собирали – и разложил её по кучкам. Одна – проезд, вторая – пиво, третья – оставшееся. И направился добывать деньги.

– Здравствуйте! Подождите в кабинете, он с минуты на минуту будет.

С минуты на минуту – так и бесконечно ждать можно. Ладно. Пока ожидал, рассматривал помещение. Всё было ясно вокруг, всё как надо, всё как обычно. Кроме доски с магнитиками. Ими и стал, значит, пока минута идёт на минуту, заниматься: города, мини-рецепты, рекламы, звери.

– Добрый день!

– Добрый-добрый.

– А я Вас помню!

– И я – Вас.

– Что ж, прекрасно! Вам как всегда?

– Мне как обычно.

– Та-а-к, минутку!

Еще звери, откачка канализаций, автосервис, поздравления – много поздравляют человека. «Самое лучшее впереди!». Смерть что ли? Нет, а если я сижу, мне 80, а завтра умирать. Впереди всегда заканчивается смертью. А, типа загробный мир. Ну, так, а если ад, то разве это самое лучшее. А рай тогда что. Ада нет, получается, если так – чтоб сходилось. И, представитель какой религии, получается, это придумал. Три слова всего, а задачку какую мне подбросили! Получается, хотят, чтоб просто радостно ждал этого так называемого впереди, где и находится самое лучшее. Может, это секта. Так ведется пропаганда.

– Ну, можете приступать!

– Могу.

– Та-а-к, вот карта. Выходит двести пятнадцать. Район здесь недалеко, кстати. Объявлений должно быть двести тридцать, если не ошибаюсь. Ну, удачи!

– Вы клей забыли.

– Э-э-э, понимаете, дело в том, что у нас изменились некоторые условия. Клей теперь мы не предоставляем.

– Ладно. Тогда дайте аванс на клей.

– Э-э-э, да… Хорошо. Этого хватит?

– Наверное.

– Ну, звоните!

– Ага. До свидания.

*****

Когда-то, ещё при снеге, я работал расклейщиком объявлений. Тогда мне зарплату выдавали лишь после определённого количества расклеенных объявлений. Типа, после тысячи приклеенных бумажек на тысячу кривых досок у тысячи обшарпанных подъездов. Но потом, уже без снега, я договорился о посуточной оплате, потому что не могу же я ждать пива неделю.

На перекуре обрисовал карту самым коротким маршрутом, хотя бы и всё равно всегда выходит, что приходится петлять между определёнными домами туда-сюда. С этим районом случилась такая же беда. Это ещё неизвестно, какая там будет местность – рельефная или ровная. При снеге попадалась холмистая, и приходилось бегать вверх-вниз, потому что некоторые многоэтажки находились на горе, а другие – вокруг них, внизу, как защитная река городища. Или забор.

Да и вообще, слава Богу, что сейчас тепло и темнеет не так быстро. При снеге и холоде было сложно. Пока подцепишь одну бумажку из свежераспечатанной стопки, намажешь на неё клей, приложишь к неровной доске, разгладишь ребром ладони, дождёшься, пока она прилипнет, убедишься, что ветер её не отклеит – так и руки уже отмерзли. В перчатках не получится – не подцепишь бумажку из стопки. Набираешь номер какой-нибудь квартиры, просишь открыть, и если открывают, то врываешься и летишь к батарее отогреть руки. Тридцать секунд на это – темнеет быстро, и снова на холод. Бежать нельзя, быстро идти тоже не стоит – скользко. В одном кармане – карта, в другом – клей и часть объявлений. Двигаться не удобно, так как укутан настолько, насколько это возможно, чтобы теплее по максимуму. Куртка вся в клею, руки в черной краске, а на ребрах ладоней синяки, потому что приходится подолгу разглаживать бумажку на старых досках, усеянных буграми замерзшего клея и кусками намертво прилипшей бумаги прошлых объявлений. В общем, сложно было. Но сейчас должно быть легче.

Прибыл в нужный район. С виду – несложный. Огляделся в поиске магазина и обнаружил его рядом. Зашёл за пивом, нашёл скидочное, затарился, вышел, вспомнил про клей, вернулся и купил. Не изменяя традициям, сначала устроил перекур и зарядку пивом, потом вышел, собственно, на работу. Карту на ближайших несколько домов запомнил – это будут 16, 18, 20 и 22 пятиэтажки, потом – поворот налево и отметить крестиками расклеенные дома. Итак, приступаем к обеспечению существующего района «качественными картофелем и овощами оптом прямо на дом по низкой цене быстро с бесплатной доставкой по городу».

*****

Чувствую себя чёртовым мореходом. Остров под номером сорок шесть требует посещения, а после – отметки на карте знаком «х». Слава Богу, что тепло! Передвигался перебежками, поэтому выходило неплохо: прошло лишь пару часов, а я пометил уже где-то сто заляпанных досок и около двадцати разрисованных стен. Плюс, клей теперь куплен мной в магазине, и разница чувствуется – клеится намного лучше, быстрее, чем с их разбавленным. Присел на перекур и перехлёб, и тут – здрасьте.

– Ты чего тут сидишь?

– А где мне, извиняюсь, сидеть!?

– Чтоб я тебя тут больше не видел с этой хернёй! Всю стену изгадили.

– Ну, извините, такая у меня работа – на стены гадить.

– Я сказал, чтоб больше тут не ошивался, понял?

– Окей.

Забыл сказать о самой главной проблеме моей профессии – о людях. Хотя бы это, конечно, и лучшее, что я смог придумать. Контакт минимален. Если не считать вечно недовольных стариков, то всё, что мне нужно стерпеть, это пару слов утром, получая инвентарь, и пару слов вечером, отчитываясь о проделанной работе.

Ещё не успело стемнеть, как я уже отмечал крестиком последние подъезды на карте. Позвонил начальству, отчитался и не забыл, конечно, упомянуть о деньгах. Присел, закурил и допил пиво. Спустя полчаса пришло смс о зачислении. Снял деньги и направился в магазин. Черный, весь в клею, с обветренным лицом и горящими губами залетел в магазин, обеспечился чебуреком и пивом, и мореход со спокойной душой отправился в свободное плавание. Куда? А на качели, которые заприметил, пока расклеивал.

*****

Моя вторая встреча с ним. В этот раз он, кажется, правда ощущал меня, потому что часто оглядывался, что-то высматривая.

Я обнаружила его под окнами пятиэтажек. Долго наблюдала, каким образом он выбирал определённые здания и окна, и точно приметила, что новостройки его абсолютно не интересовали, так же как и окна с блеклым белым светом. Он выбирал полуразрушенные хрущёвки и окна с тепло-жёлтыми оттенками света. Около них он стоял дольше всего, не отводя глаз.

Удивительная выдержка. Не двигался, дышал почти бесшумно, прислушиваясь к звукам за этими окнами. Когда кто-то проходил рядом, он делал вид, что просто стоит, ожидая кого-то. В такие моменты я даже чувствовала его ненависть ко всем, кто отрывал его от пребывания в теплом и уютном свете.

Маленькое, спрятанное от всех помещение в неприметном, старом, никому не интересном здании в огромном мертвом городе. Он присваивал себе эти окна с их чистым тёплым светом. Мне всё хотелось подойти к нему, но я понимала, что нельзя.