Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения

– Госпожа ректор в курсе, – отрезала Дария. – Но госпожа ректор знает также, что шлейфы множества смертей, которые за прошедшие годы произошли в стенах факультета, пагубно влияют на зелья. Надо сменить камень здания.

– Никто не доказал, что стены накапливают шлейфы, – подал голос Квадр, и Эдриас посмотрел на него с благодарностью.

– Вряд ли нужны доказательства очевидному, – ректор прошила Квадра взглядом. – Рецептурный факультет – это средоточие неправильно сваренных зелий, экспериментов и ошибок. Смертей зельеваров там более чем достаточно. Чтобы создавать чистые зелья, здание нужно обновить.

– Нет подтверждений, что чистота и эффективность как-то связаны, – возразил Эдриас, чувствуя, как кровь приливает к лицу. Ясно как день, девчонка действует по наущению отца, но ее настойчивость злила неимоверно. – А вот геометрией можно сделать помещение бесполезным. Помещение, спешу напомнить, уникальное и древнее.

– Не будем спорить, господа, – Дария ухмыльнулась и посмотрела на Эдриаса. – Я дам вам время ознакомиться с проектом. Скажем, пару недель. Как раз до ежегодного осеннего маскарада. А после поговорим предметно.

Снова примерила дежурную улыбку и оглядела подчиненных.

– Если нет других вопросов, то не смею больше вас задерживать. Скоро начнутся занятия.

Деканы переглянулись и молча потянулись к выходу. Вопросов было множество, но смысла задавать их новому ректору не было никакого.

– С девчонкой срочно надо что-то делать, – подытожил Алюд, когда они втроем повернули на очередную дорожку академического парка.

Эдриас посмотрел на лысину приятеля. В лучах осеннего солнца она напоминала бок наполированной сковороды.

– Но не убивать же ее, честное слово, – усмехнулся он, с радостью втягивая запах осенних листьев. – Хотя что-то подсказывает, это единственный выход. Если бы не родственные связи с королем, с госпожой ректором можно было бы договориться.

– Про нашего короля можно много говорить, – вздохнул Алюд, – но он совершенно точно не дурак. На такое дело я бы тоже отправил только заинтересованного родственника. Подкуп, угрозы и уговоры тут не пройдут.

– Если бы мне было двадцать четыре, как Дарии, – ехидно заметила Лалия, – я бы, наверное, больше интересовалась любовью, чем отцовскими делами.

– К чему ты клонишь? – вкрадчиво прошептал Эдриас. Разум уже подсказал решение, но хотелось убедиться, что эта мысль посетила не только его.

Лалия ухмыльнулась и тряхнула седой челкой.

– Найдите заинтересованного в ней мужчину, сделайте приворотное зелье, если нужно, а дальше наблюдайте, как бедная девочка с трудом находит силы заниматься этими скучными делами. И король не сразу заметит, что союзник сдулся, и девчонка больше не полезет во взрослые игры. А если дело закончится беременностью, мы будем в двойном выигрыше. Сына на растерзание зельеварам король не даст, значит, нам достанется ректор, с которым мы так или иначе договоримся.

– За зелья, нарушающие свободу воли, положено серьезное наказание, – улыбнулся Алюд, и собеседники понимающе закивали.

– Спроси у ребят с рецептурного, они подскажут, как сделать так, чтобы следов варева не нашли, – хмыкнула Лалия, и Алюд глухо хохотнул.

Эдриас довольно улыбнулся, ему и спрашивать не придется. И приятелям тоже расскажет все нюансы с удовольствием. К чему скрывать полезные вселенские мудрости?

Ближе к корпусу своего факультета ускорил шаг. Его занятия начинались чуть позже, и Эдриас хотел просмотреть утренние документы до того, как отправится делиться знаниями со студентами. С первой почтой обычно приносили внушительную бумажную стопку.

Сегодня на столе в кабинете вместе с привычной кипой документов на подпись ожидала записка от старого приятеля Юлофа Ларида: конверт из толстой бумаги только с адресом отправителя. Вероятно, передали через секретаря, а не прислали почтой. Эдриас помедлил, раздумывая, прочитать письмо сейчас или оставить на сладкое. Никогда не любил Юлофа, слишком тот скользкий тип, но много лет назад приятель сделал ему большое одолжение, и с тех пор Эдриас считал себя обязанным. Случая развязаться так и не представилось, и, каждый раз договариваясь о встрече с Юлофом, декан Куртис надеялся на окончательную развязку старого долга. Время работало против зельевара. Господин Ларид уверенно шел по карьерной лестнице, и кого в конце концов может коснуться его ответная просьба, Эдриас даже думать не хотел.

Вздохнул, мысленно ругая себя за нерешительность, и распечатал послание. Юлоф писал:

«Эдриас,

я бы хотел обсудить с вами одно славное дельце. Не терпит отлагательств, и его срочность отчасти извиняет мою настойчивость. Могу я присоединиться к вам за обедом в «Ошпаренном зайце» сегодня? Скажем, сразу после полудня… Прошу не медлить с ответом.

Искренне ваш, Юлоф Ларид»

Декан Куртис скривился. Кажется, сегодня представится возможность отдать старый долг. Неясно только, что именно захочет Юлоф. Впрочем, это не узнаешь, пока не поговоришь, так что встречаться придется в любом случае.

Отписал ответ, четко обозначив время совместного обеда, отправил секретаря доставить послание, а сам уселся за бумаги. Здесь не ожидало никаких сюрпризов. Рутинное болото, еще не раздражающее, но уже и не вызывающее трепета предвкушения.

Эдриас покончил с бумагами точно к лекции. С досадой отметил, что секретарь еще не вернулся, в кои-то веки запер кабинет и отправился к студентам. Начинались вводные занятия, и декан Куртис чувствовал себя девушкой перед свадебной церемонией: его охватывало чувство волнительного предвкушения и ожидание необыкновенных открытий в привычных людях и вещах.

На рецептурный факультет крайне редко приходили зеленые новички. В основном сюда заглядывали зельевары, имеющие хоть какой-то опыт. Здесь не преподавали основ: не рассказывали, сколько раз надо стукнуть по котлу ложкой, создавая отвар от кашля, или какие следует петь заклинания, делая зелье для метания молний. Здесь изучали связи между веществами и их взаимодействие в готовом вареве. Учили понимать, сколько и каких цветков надо кинуть в котел, чтобы усилить или ослабить действие основного ингредиента. Как наградить обычное зелье дополнительными и зачастую неожиданными свойствами.

Случайным людям все это было неинтересно. И довольно сложно. Именно поэтому Эдриас любил вводные лекции. На них приходили увлеченные натуры, и их горящие взгляды невероятно грели душу. Заставляли поверить, что все происходящее на рецептурном факультете важно и нужно. И даже то, что многие ругали ребят с рецептурного «теоретиками», не омрачало этого чувства.

Сам Куртис теоретиком не был. Пришел на рецептурный после нескольких лет работы с активными зельями и на собственном опыте знал почти все, о чем вещал страждущим. Всегда жалел только об одном: не всякий желающий сможет освоить ремесло, примерно половине на это просто не хватит способностей и диапазона дара.

В этом году народу оказалось много. В девятиугольной аудитории ожидали двадцать восемь человек. Мебели тут не было, геометрия помещения не терпела вмешательства, и студенты столпились около очага, на котором стоял заранее приготовленный маленький котел. Эдриас поздоровался, немного отодвинул студентов от очага, призвал к тишине, убедился, что есть все необходимое, и начал, как он сам говорил, «завлекающее вступление».

Рядом с котлом стояла внушительная бутыль с темно-синим зельем для создания магических огней. Декан откупорил ее и вылил в котел ровно половину. По аудитории разнесся знакомый всем присутствующим резкий чесночный запах. Эдриас разжег огонь и окинул студентов победным взглядом.

– Все мы легко угадываем, что в бутыли, – усмехнулся он, помешивая варево большой деревянной ложкой с запада на восток. – Немного усовершенствуем отвар.

Достал из кармана веточку медовых, как их еще называли, «драконьих» колокольчиков и осторожно, по одному, добавил в котел три цветка. Помешал, прошептал нужные слова и, как и положено, два раза постучал ложкой по пухлому бочку котла. Дождался, пока запах закипевшей жидкости сменится на приторно-сладкий, и погасил огонь. Довольно посмотрел на студентов. С точки зрения рядового зельевара он не сделал ничего необычного, и тем приятнее будет наблюдать эффект.

– Кто желает почувствовать разницу? – ехидно поинтересовался он, взглядом вычленяя ребят с факультета пользователей активных зелий. Не всякий, кто мог создать отвар, был в состоянии им воспользоваться, а Эдриасу для нужного эффекта требовался точный безошибочный удар.

– Я хочу! – из кучки студентов вышел тот самый приятель нового ректора. Отличник-третьекурсник, которого декан Куртис застал утром за двусмысленной встречей.

– Прошу! – улыбнулся Эдриас, мысленно предвкушая впечатление, которое произведет. Паренек толковый и не должен ошибиться. – Начните с жидкости в бутыли.

Студент привычным жестом подтянул рукава, чтобы не испачкать манжеты, и, раскрыв правую ладонь пространству, прошептал несколько слов. Отвар из бутыли покорно переполз из стеклянного вместилища к руке мага. Будто окутал тонкой перчаткой. Паренек прошептал еще несколько слов и с силой сжал кулак. Жидкость исчезла. Зато в пространстве появились пять желтых магических огней. Эдриас довольно кивнул:

– Прекрасно! А теперь попробуем то, что в котле.

Студент тряхнул рукой, и огни погасли. Подошел ближе к очагу и застыл, вероятно, раздумывая, насколько безопасно использовать горячий отвар.

– Не волнуйтесь! – подбодрил Эдриас, мысленно усмехаясь. Ни разу не случалось, чтобы «пробующий» не замешкался. Слава о рецептурном факультете и впрямь была не самой доброй. – На вашем этапе наши занятия совершенно безопасны.

Паренек кивнул и снова раскрыл ладонь. Призвал варево из котла, позволяя ему окутать руку. Эдриас усмехнулся, заметив удивление студента. Отлично знал: жидкость в котле уже остыла. Маг снова прошептал слова и сжал кулак. Вокруг его руки, будто по велению самой матушки-зимы, заплясали снежные хлопья. Крупные, похожие на перья небесных птиц, они плавно опускались на пол и таяли, оставляя после себя только мокрые пятнышки.

Студенты почтительно загудели. Еще бы! Одним ингредиентом изменили зелье почти на противоположное. Оно и готовилось иначе, и содержало другие вещества. Эдриас снова окинул слушателей победным взглядом.

– Думаю, самое время перейти к теории, – торжественно возвестил он, приглашая учеников в соседний зал, где стояли столы и стулья.

Довольно улыбнулся, глядя на восхищенные лица. Кажется, день все-таки задался!

Глава третья

В «Ошпаренном зайце» Эдриаса ждали. Господин Юлоф Ларид сидел в огороженном от посторонних уголке и сверкал голодными глазами то на только что принесенное жаркое из говядины, то на бутылку красного. Вновь прибывший поздоровался, с наслаждением вдохнул мясной аромат с нотками розмарина и устроился напротив Ларида, всем своим видом показывая, что рад оказать старому приятелю ответную услугу.

Юлоф не спешил. Вероятно, дело казалось ему настолько деликатным, что он предпочел сначала притупить бдительность собеседника обедом. Эдриас мысленно усмехнулся и приступил к трапезе. Незачем обманывать ожидания господина Ларида, да и время перекусить более чем подходящее.

Жаркое, как всегда здесь, удалось. Нежное мясо приятно обжигало острым послевкусием, а томленые овощи придавали ему ни с чем не сравнимые кисло-сладкие отголоски. Эдриас улыбнулся: не зря «Ошпаренный заяц» считается лучшим заведением столицы. За много лет работы здешние повара еще ни разу не подвели.

Помолчали. Выпили по бокальчику привычно-добротного напитка, и Юлоф отложил приборы, давая понять, что готов приступить к обсуждению дел. Покровительственно улыбнулся. Эдриас ответил ему не менее надменным оскалом. Да, карьере Ларида, безусловно, можно было завидовать, все-таки председатель торговой палаты, не беден и близок ко двору, но и декан Куртис не уступает ему ни состоянием, ни происхождением. Путь этот торгаш не воображает, что действительно имеет влияние на настоящего зельевара.

– Думаю, лишне просить вас оставить разговор между нами, – Юлоф прошил его внимательным взглядом, будто пытаясь еще раз убедиться в собственных словах.

– Ни одна душа, живая или мертвая, не узнает о нем, – усмехнулся Эдриас и невозмутимо обновил вино в бокалах.

Юлоф огляделся как-то по-мальчишески, будто хотел спрятать украденную только что вещицу, и прошептал:

– Мне нужно приворотное зелье… Я хорошо заплачу…

– Если вас не смущает моральная сторона вопроса, – деланно нахмурился Эдриас, – то денег я с вас не возьму.

– Вы согласны? – с осторожным придыханием уточнил Ларид.

– Не то что бы я в восторге от такой просьбы, – зельевар взял бокал с вином, отсалютовал им и пригубил, – сами знаете, неприятности могут быть у всех. Но помочь нам с супругой тогда тоже дорого стоило, так что будем квиты.

Прикрыл глаза, наслаждаясь терпким виноградным вкусом с вишневой ноткой. Голод прошел, просьба оказалась не слишком обременительной, беспокойство улетучилось и сейчас можно было в полной мере ощутить превосходный букет напитка.

– Всегда знал, что вы человек чести! – довольно подытожил Юлоф и тоже пригубил вина.

– Мне нужно имя вашей дамы. И место, где я могу пообщаться с ней в непринужденной обстановке, – ринулся в наступление Эдриас. – Подобные зелья требуют точной настройки.

– Вы, думаю, уже знакомы, – Юлоф залпом опустошил бокал, вероятно, назвать имя женщины было для него непросто, – это Дария Трумель.

И, поймав удивленный взгляд собеседника, поспешил пояснить.

– Я безумно влюблен, а она, похоже, не отвечает взаимностью…

Эдриас понимающе закивал и разлил на двоих остатки ароматного напитка. Все-таки на ловца и зверь бежит! Ясное дело, интерес торгаша вовсе не в любви, но ему, декану Куртису, нет никакой разницы. Разве что надо подумать о приворотном зелье для самого господина Ларида, чтобы он получил-таки свою гармонию в браке, а заодно вывел из дела госпожу ректора. Вряд ли из этого тюфяка выйдет герой-любовник без ответного чувства, а ударить по Дарие нужно наверняка.

– Иногда достаточно лишь немного помочь, – улыбнулся он Юлофу, – и все пойдет как по маслу.

Приподнял вино:

– Выпьем за успех нашего мероприятия!

– Выпьем!

Мужчины впервые за обед ударили бокалом о бокал и занялись вином.

– Когда я получу зелье?

– Думаю, дней через десять. Встретимся. Я пришлю записку.

– Отлично, – Ларид снова покровительственно улыбнулся, и Эдриас удовлетворенно кивнул, прикидывая, удастся ли попотчевать ответным отваром «торгаша для ректора».

Как всякое ординарное зелье, любовный напиток обходился без дополнительного магического воздействия, достаточно было просто споить жидкость жертве. Загвоздка была в другом: горький вкус отвара хорошо маскировался только вином, и, если в следующую встречу Ларид не пожелает расслабиться, организовать для ректора взаимность не получится.

«Поживем – увидим», – как-то неожиданно зло подумал Эдриас и улыбнулся воображаемой картине о любовных муках этого заносчивого воротилы. Мысленно позлорадствовал: все-таки жутко приятно применять нарушающие свободу воли зелья. Чувствуешь себя повелителем чужих судеб. Почти богом. Главное – не попасться властям.

В академию возвращался в отличном расположении духа. Уже прикинул, где и как добудет ингредиенты, и когда именно сварит зелье. Чутье подсказывало: все пройдет глаже некуда, и примерно через неделю после ежегодного осеннего маскарада госпожа ректор бросит скучную академию и займется новым возлюбленным. Осталось только присмотреться к Дарие, чтобы создать зелье правильно и ударить им в самое сердце. Но за этим дело не станет. Эдриас Куртис еще ни разу не ошибался над котлом.

***

Дария помедлила перед дверью в кабинет декана рецептурного факультета. Вздохнула, отгоняя охватившую нерешительность. Учебный день еще не кончился, но секретаря в приемной не было, и ректору явственно вспомнилось увиденное вечером три дня назад. Жадные руки господина Куртиса и затуманенный взгляд его женщины. Тогда помощника тоже не было на месте. Правда, и час был совсем поздний, почти ночь. Тряхнула головой, отгоняя сомнения: сейчас у них с деканом назначена встреча и вряд ли он настолько безрассуден, чтобы забыть о ней.

Собралась с силами и постучала. Опекун посоветовал прежде всего наладить личные связи в непринужденной обстановке, вот она и напросилась на встречу под благовидным предлогом. Уже заглянула в гости к декану факультета активных зелий Лалии Клейт, судя по всему, редкостной самодовольной стерве, и сейчас настал черед еще одного неприятного визита. Прекрасно знала, что Эдриаса Куртиса прочили на место ректора, и поэтому готовилась к встрече с особой тщательностью, изо всех сил настраиваясь на дружеский лад. Рецептурник явно пользовался авторитетом у коллег: подружишься с ним – и, считай, дело сделано.

Декан открыл сам. Дария застыла от неожиданности. На расстоянии шага он вовсе не казался надменным гордецом, как тогда, в зале на совещании. Спокойное выражение каре-зеленых глаз, легкая улыбка на тонких губах, идеально выбритое лицо и немного растревоженная к концу дня темная коротко-стриженная шевелюра. Декан оказался выше на голову, и Дария вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которую того и гляди угостит мороженым добрый дядя-фокусник.

– Пойдемте, – приказал он вместо приветствия, будто не желая, чтобы ректор проникала в его кабинет.

– Куда? – нахмурилась Дария, мысленно усмехаясь предположению, что декан Куртис, должно быть, скрывает у себя раздетую и измученную любовницу.

– Вы же писали о голосах, о погребальной песне, – он перешагнул порог и ловким движением запер дверь. Ректор смущенно отступила, в ее планы не входила даже нечаянная близость. Декан невозмутимо продолжил: – Хочу, чтобы вы показали мне место. Посмотрим, что там за комнаты. Для смертельного зелья подходит не каждая…

– Понимаю, – торопливо закивала Дария, чувствуя, как на щеках выступает румянец. Отчего-то стало стыдно за тот свой страх. Может, Тутель Нут не соврал, и пел действительно дух особняка? А она, зеленая девчонка, развела панику на пустом месте.

– Ведите! – повторил мужчина, жестом предлагая ей опереться на руку. – Разберемся. Должность ректора мне, конечно, не досталась, но на своем факультете я полноправный хозяин и не желаю, чтобы у меня под носом проворачивали темные делишки.

Дария кивнула и взяла декана Куртиса под руку. Уловила едва заметный ореховый аромат и улыбнулась: к нему бы шоколада, и можно наслаждаться чаепитием.

– А много в особняке залов, где можно сварить смертельное зелье? – поинтересовалась она, чтобы настроиться на серьезный лад. Ускорила шаг. Не очень помнила, куда идти, но надеялась, поймет, когда окажется среди знакомых коридоров. Близость декана действовала ужасно. Вспоминались его руки на теле той женщины, и в глубине души зарождалось желание проверить, а так ли он хорош, как показалось тогда со стороны.

– Это философский вопрос, – усмехнулся спутник. – Я и, к примеру, декан Клейт можем сварить его в любом более-менее приспособленном для создания зелий помещении. Но для средней руки зельевара нужна особая комната, та, что преумножит его магические потуги. В этом особняке настолько точных залов два. Оба в старой части. В той самой, которую вы так жаждете перестроить…

Остановился и посмотрел на нее изучающим взглядом. Прищурился и поинтересовался с подозрением:

– Вы не зельевар?

– Нет, – Дария почувствовала себя пойманным на мелочи воришкой. – Я, как и отец, маг заклинаний, но очень слабый.

– Они все так себе воротилы, – ухмыльнулся декан Куртис, снова предлагая руку, чтобы продолжить путь. – Мало что могут.

– Зато не ходят обвешанные склянками, как торговцы посудой…

– Если бы наши пользователи владели только тремя заклинаниями, как ваши маги, им бы тоже не приходилось таскать на себе много склянок. Только три.

– Допустим, не три, а около сотни, – возразила Дария, но тут же осеклась. Этот спор между зельеварами и магами заклинаний стар как мир, и незачем ссориться с деканом Куртисом еще и из-за этого. Вдохнула поглубже и продолжила примиряюще: – Я не зельевар, но с управлением академией должна справиться.

– Посмотрим, – хмыкнул собеседник.

Дария ничего не ответила. Наверное, следовало бы возмутиться его тоном, но она еще верила в возможность найти общий язык и не стала усугублять ситуацию. Тем более что они, кажется, пришли на место.

С дверей вокруг пропали таблички, на стенах снова невесть откуда возникла мрачная роспись. Магических огней еще не зажигали, и от этого коридор выглядел еще зловещее, чем в темное время суток. Знакомо пахнуло сыростью и плесенью. Дария поежилась. Показалось, они с Куртисом гуляют по старому склепу, где за каждой дверью много лет лежат мертвецы, ожидающие роковой ошибки случайно забредших к ним путников.

– Я слышала голос где-то здесь, – поделилась она и смерила взглядом собеседника. Тот лишь нахмурился вместо ответа.

Молча окинул взглядом все вокруг и направился к одной из дверей. Низкой, узкой, даже немного неровной. Словно она не прямоугольная вовсе, а какой-то искривленный пятиугольник. Дария поспешила за ним. Оставаться в этом коридоре в одиночестве не хотелось.

Декан Куртис почти с нежностью погладил дверное полотно: бордового цвета дерево с нарисованными на нем узорами, извлек из кармана связку ключей, выбрал один и вставил в замок.

– Не был внутри с того дня, как получил место декана, – пояснил он, с трудом проворачивая ключ. – Почти шесть лет прошло. Но, кажется, эта единственная более-менее подходящая комната для сильных зелий в западной части особняка, – ухмыльнулся, толкнул полотно и с удовлетворением вынул ключ: – Но если использовали ее, зельевара найдем быстро: способных эффективно петь погребальную здесь пересчитать по пальцам двух рук.

Пропустил ректора вперед и сам вошел следом.

Дария прищурилась: в наступающих сумерках сквозь окна комнаты просачивалось мало света, и ничего, кроме странной, кажется, девятиугольной формы помещения, разглядеть толком не удалось. Декан Куртис фыркнул, взял с полки у входа большую толстую бутыль с пахучим зельем, откупорил и прошептал несколько слов. Жидкость засветилась, окутала руки мужчины, а затем он сжал кулаки и над головой забегали три магических огня. Небольших, но достаточно ярких.

– Оставили специально, – пояснил он, возвращая пробку на место и брезгливо отряхивая руки. – На тот случай, если навестим комнатку в темноте.

Дария поморщилась: после полутьмы коридора свет тут был слишком ярким. Восхищенно закивала и с уважением посмотрела на господина Куртиса: декан-то на все руки мастер! Смог самостоятельно использовать жидкость в бутыли. Не было секретом, что каждый умеющий творить активные зелья без труда варил ординарные, все знали, что большая часть зельеваров умеет самостоятельно добывать ингредиенты и спецы нужны только для особо редких составляющих или больших объемов, но маги-пользователи были отдельной кастой. Их дар не имел ничего общего с зельеварением: они скорее обращались к сути, почти душе зелья и заставляли его проявлять нужные свойства. Человека, сносно освоившего все направления, Дария видела в первый раз.

– Кто бы там ни пел, он явно пел в другом месте, – подытожил спутник.

Ректор огляделась и с досадой заключила, что он скорее всего прав. В свете фонарей отлично проглядывался толстый слой пыли, покрывающий все вокруг: полки с пустыми бутылями, плошками и двумя перевернутыми котлами, очаг, пол и даже подоконник.

– А есть зелье, чтобы замести следы? – поинтересовалась она первым, что пришло в голову. – Или засыпать пылью все помещение?

– Зелье-то можно сварить любое, – пожал плечами декан и ухмыльнулся, – но тогда злоумышленников должно быть по меньшей мере двое: зельевар и маг-пользователь.

– Но вы только что применили активное зелье…– попыталась возразить Дария. Прекрасно отдавала себе отчет, что Куртис уникален, но хотелось понять насколько.

– Это не делает меня магом, – махнул рукой собеседник и посмотрел на нее как-то снисходительно, как на маленькую девочку. – Владение десятью элементарными заклинаниями никого не делает магом. Просто умение зажигать фонари страшно полезное. А вот замаскировать свое присутствие я уже не смогу… Впрочем, давайте посмотрим. Если здесь хозяйничал кто-то, непременно останутся следы.

Он по-кошачьи неслышно прошел вглубь помещения, огни неспешно поползли за ним. Дария тоже. Полутьма коридора нравилась меньше освещенной комнаты. Пространство вокруг было непривычным и настораживающим. Вздохнула. В академии для чародеев, где училась она, все казалось куда современней и проще. Неудивительно! Как бы Дария ни огрызалась на Куртиса, вся магия заклинателей заключалась лишь в словах, которые надо выучить и правильно использовать. Сто волшебных песен дарили не так много возможностей, не сравнить с почти всемогущими зельеварами.