Полная версия
Фотография из прошлого.
А побои да унижения начались, когда Лиля училась в пятом классе. В семье что-то расстроилось, что-то стало не так. Девочка это почувствовала, когда стала слышать ссоры сначала за закрытой дверью родительской спальни, затем скандалы стали ежедневными, и родители, уже не стесняясь детей, громко оскорбляли друг друга. Мама была недовольна всем: зарплатой отца, его нерасторопностью в продвижении по карьерной лестнице, его неумением ладить с начальством. Отец стал задерживаться на работе, уходить в выходные дни из дома. Мать злилась, срывая зло на детях. Унижала сына, постоянно сравнивая его поступки с поступками отца. Егор стал замкнутым и скрытным, тоже часто уходил из дома, бродил по улицам, завёл сомнительных друзей, начал курить. Лиле доставалось ещё больше, чем брату. Крикливая мать не только унижала девочку, но и позволяла себе отшлёпать её полотенцем или кожаным ремнём отца. В доме царил полный разлад. И сын, не выдержав постоянного напряжения в семье, после школы ушёл из дома и поступил в военное училище. Домой приезжал редко и ненадолго.
Отец, Степан Иванович, долго терпел. Больше молчал. Но однажды собрал вещи, оставил зарплату на столе и ушёл из дома. Просто взял и ушёл, никому не сказав ни слова: ни крикливой жене, ни дочери, которая в это время закрылась в своей комнате. Ирина Викторовна забегала по инстанциям – к заводскому начальству, в профком, в партком, – пытаясь вернуть мужа в дом. Но и партком не смог вернуть беглеца: ни слова не говоря, он положил свой партбилет на стол секретаря партийной организации. Настоящий мужчина – Перов Степан Иванович, начальник отдела ОТК, уважаемый, непьющий, отличный семьянин. А ушёл он к другой женщине, которая была и не красавица совсем, и не молода уже. Так себе женщина. Но тихая, спокойная. И родила ему вскоре сына, а позже и ещё одного сына. Отец Лилии чуть с ума не сошёл от того, что так получилось! Счастью его не было границ!
Старший брат Лилии, Егор, отца понял – его он впервые видел таким счастливым, улыбчивым. И Лилия отца поняла. И простила. Кто с такой женщиной, как их мать, уживётся?
Осталась мать их одна. Совсем одна. Никем не любимая. Даже по праздникам дети не спешили проведать её. Да и сама Ирина Викторовна не особенно стремилась к общению с детьми. Обиделась. Держала марку. Ждала, когда вспомнят сами, придут и попросят помощи. Уж тогда она и докажет, какая она мать. Настоящая.
Есть такая категория женщин, которая считает верным только своё мнение и требует исполнения только своих желаний. И ничем не сломишь их упрямство, и никакие уговоры не сдвинут их с места. Даже своим одиночеством они доказывают свою непоколебимость и правоту. А дети жили своей жизнью, были далеки от проблем матери, наведываясь по праздникам на денёк. И этого дня им хватало: упрёки и слёзы, снова упрёки и слёзы…
Глава 5
Август – ноябрь 1971 года, БлаговещенскВ начале августа Поля вернулась от тётки Лилии домой. Родители долго выпытывали у дочери:
– Поля, расскажи-ка нам, как прошло лето?
– Всё было нормально, папа. Купалась в море, загорала.
– Дочка, давай поговорим о твоём поведении летом.
– Мама, ты так официально спросила. Я что-то сделала не так?
– Вот об этом я и хочу узнать. Как ты себя вела, не случилось ли чего там такого, что могло бы подорвать наш авторитет? А это очень важно!
– Мама! Я вела себя хорошо! Я не встречалась с мальчиками. У меня там не было даже подруг. Мама! Я была на море и дома! И ещё у тёти Лилии в кафе. Приходила на обед.
– Полечка, ты должна окончить школу с золотой медалью и поступить в самый престижный институт, может быть, даже в Москве! Поэтому мы так переживаем за тебя.
– Папа! Я это помню! Я закончу школу отлично. И поступлю в институт. Обещаю вам!
Разговоры были только об этом. Другие темы родителей не интересовали. Им нужна образованная дочь, которой можно гордиться. Иначе нельзя! Иначе неправильно. Иначе стыдно! Офицерские жёны любили друг перед дружкой похвастаться своими детьми, гордились их успехами и скрывали все недостатки детей. Вот и мама Поли, Вера Павловна, строго контролировала девочку во всём. Даже в самых незначительных мелочах.
В конце августа отец пришёл домой темнее тучи.
– В чём дело, Егор? – заволновалась Вера Павловна. – Что случилось?
– Тебе с какой новости начать – с плохой или с хорошей?
– Начинай с какой хочешь, только не тяни резину, Егор! Говори!
– Хорошо. Радуйся: твоя мечта сбылась, меня повысили в звании. Пришёл приказ —мне дали подполковника! И теперь грозит повышение в должности.
– Ладно, говори скорее: какая плохая? – Вера Павловна, в нетерпении теребя пояс атласного халата, закатила глаза так, как будто вот-вот упадёт в обморок.
– Отправляют за границу. На пять лет. Согласия ещё не дал, но, думаю, придётся ехать. Да и согласия моего никто спрашивать не будет, – вздохнул отец. – Прикажут – и всё!
– Вот это да! За границу!.. Ой, а дочь? – Мама перешла на фальцет, лицо у неё покраснело, руки затряслись. – Выпускной класс! Какая может быть заграница?
– Ну-у-у, я ничего не смогу сделать, приказ есть приказ!
– Ты представляешь, что с девочкой может случиться без нас? Мы же не сможем её взять с собой. Выпускной класс! Институт! Что делать? Что же делать…
– Оставайся. Дочка должна доучиться, поступить в институт.
– Да ты что, с ума сошёл? Я тебя одного отпущу? Ни за что! Вызывай свою мать! Она строгая, справится. Тем более Поля её единственная внучка. Звони немедленно!
– Да я ещё никуда не еду! Что ты завелась, дорогая? Вот когда всё станет ясно – тогда и будем что-то предпринимать.
Через месяц, придя домой из школы, Поля увидела в прихожей чемоданы, коробки, сумки. Бабушка приехала. Бабушке сделали приглашение в Благовещенск – в закрытый город, куда можно было приехать только по специальному вызову! Поля молилась, чтобы разрешения на такой вызов получить не удалось, – но папа мог сделать всё.
Бабушка Ирина Викторовна приехала не только с вещами, но и со своими требованиями и условиями. Поля поняла, что не было свободы, а теперь не будет окончательно. Она ушла в свою комнату и, уткнувшись в подушку, заплакала.
– Мамочка, а может, мне уехать к тёте Лиле? – осторожно поинтересовалась Поля за завтраком. – Я всё лето провела с ней, она такая хорошая. И меня понимает. И школа там недалеко от дома.
Менторским тоном, не терпящим возражений, Вера Павловна отрезала все доводы дочки:
– Твоя тётя сама ещё не устроила свою жизнь. Сбежала из дома после школы. Какой из неё воспитатель, если она с матерью не ладит! Скажи спасибо, что я вытерпела твоё пребывание летом у неё. Это только из-за моря! Чтобы ты набралась сил перед выпускным классом.
– Мамочка! Я не смогу с бабушкой! Я её последний раз видела, когда мне было десять лет… Я не знаю её. Она постоянно кричит! Как с ней жить?
– Ничего, привыкнешь. Зато я буду спокойна. Она тебе спуску не даст. Будешь учиться и осенью поступишь в институт. Тема закрыта. Иди в школу.
На этом все разговоры о том, с кем останется Поля, закончились. Как закончилось и спокойствие в доме. Бабушка наводила свои порядки. Родители молчали, девочка плакала по вечерам у себя в комнате, утром убегала в школу. Бабушка успела всё взять в свои руки. Даже непреклонная и строптивая невестка не смела ослушаться свекрови. Поля была в ужасе. Она и представить себе не могла, как сложится её жизнь со строгой бабушкой. Но деваться было некуда. Пришлось смириться.
Поле хотелось на прощанье поговорить с мамой. Её распирали чувства, которые требовали выхода, она нуждались в понимании и поддержке. Один мальчик писал ей записки, а Поля даже не знала, как себя вести, что отвечать, надо ли обращать на его записки внимание. Подружки душевной, которой можно было бы рассказать об этом, у неё в Благовещенске так и не появилось. А та, которая понимала Полину, была далеко, в другом городе. Письма туда шли долго, да в письме и не расскажешь обо всём. Вот так и протекала первая любовь Поли —непонятная, странная: то ли она есть, то ли её нет…
– Мама, расскажи, как ты познакомилась с папой!
– Зачем тебе?
– Интересно же…
– Ничего интересного нет. Иди лучше книжку почитай.
– Ма, а давай, я тебе расскажу один случай. У нас в классе одна девочка стала дружить с мальчиком…
– Это что за девочка такая? Рано ещё дружить – выпускной класс! Как зовут эту девочку?
– Да не, я не так сказала! В школе, а не в классе.
– Не вздумай даже думать об этом! Смотри тут! Бабушка всё доложит нам, если что. Никаких мальчиков!
– Мама, а я вот хотела ещё спросить…
– Поля, иди книгу почитай. Вон про этих… про Ромео и Джульетту. Про то, к чему ранняя любовь приводит. А мне бежать надо, у меня примерка!
– Мам…
Но Вере Павловне было не до Полиных проблем. Она готовилась к отъезду за границу. Выкрасила волосы хной в яркий рыжий цвет, села на диету и старалась похудеть, постоянно измеряла талию, грудь и ширину бёдер. Болтала по телефону с подругами, предвкушая, какой фурор она произведёт за границей среди жён офицеров высшего офицерского состава. Для неё это было важнее всего. Ирина Викторовна смотрела на всё это и плевала в сторону невестки. Постоянно жаловалась сыну на «непотребное поведение» его жены.
– Егор, ты за женой-то смотри! Что у неё на уме? Одни тряпки. Ты понимаешь, к чему это может привести?
– Мама, что вы придумываете! Верочка просто следит за собой.
– Следит? Это за ней надо следить! Ох, смотри, Егор, как бы это ни обернулось против тебя. Отца вспомни!
– Мама! Да причём тут отец! Не вмешивайтесь вы в нашу семью. Вас позвали Полей заниматься, вот и занимайтесь внучкой. Остальное не вашего ума дело!
– Ну, смотри, Егор! Потом поздно будет.
Майор злился, отмахивался от матери, уходил в свою комнату. А жена донимала мужа, жалуясь на Ирину Викторовну:
– Егорушка, сколько можно терпеть? Она следит за мной, она мне проходу не даёт! Поговори ты с ней!
Эти две женщины вконец вымотали Егора Степановича, и он мечтал скорее покинуть дом. Ему не хотелось даже говорить с дочерью, настолько его довели мать и жена.
В конце сентября родители Поли уехали, оставив дочь наедине с бабушкой.
Ирина Викторовна добросовестно выполняла свои обязанности. Готовила обеды, ходила в школу, чтобы держать под контролем внучкину учёбу, вовремя выключала свет в комнате Поли, чтобы внучка не засиживалась допоздна.
– Полина! Мы опаздываем в школу! Я не смогу идти быстро, это вредно для моего сердца.
– Бабушка, не ходите за мной, я сама дойду! Надо мной смеются одноклассники!
– Смех без причины— признак дурачины. Не обращай внимания.
И бабушка шла следом за девочкой в любую погоду.
– Полина, ты должна хорошо завтракать. Это важно в твоём возрасте. Ты растёшь!
– Бабушка! Мне надоели твои пироги и каши! Мама так не готовила, у нас на завтрак был только чай с бутербродом.
– Знаю я твою мать. Лентяйка, сына моего голодом тут морила. Бедный Егорушка!
Поля не спорила, потому что каждое её слово вызывало бурную реакцию со стороны бабушки.
– Полина, пора выключить свет. Спокойной ночи!
И Поля в девять часов вечера ложилась спать. А в это время её одноклассники гуляли по набережной Амура, влюблялись, дружили, бегали на танцы.
Девочка страдала. По вечерам в постели, перед тем как заснуть, она подолгу мечтала о времени, когда же кончится учебный год, и она поступит в институт, а там всё будет иначе. Ведь она уже будет совсем взрослой и самостоятельной.
Первая любовь незаметно закончилась. Даже первого поцелуя не получилось. Мальчик, писавший ей записки, оказался робким и неумелым. Раскраснелся, засмущался и убежал, бросив Полин портфель ей под ноги. Поля погрустила немного. Но бабушкин надзор не позволял девушке подолгу сидеть задумавшись. Весь день был расписан по минутам. Поля только успевала выполнять все указания бабушки. Иногда ей хотелось взбунтоваться, ослушаться, убежать из дома, куда глаза глядят, но она вовремя одумывалась, зная, какие это повлечёт последствия. Приедут родители, начнутся скандалы, разбирательства, а ей так не хотелось проблем.
Все силы Поля отдала учёбе. Намечалась золотая медаль. Бабушка пригласила репетиторов, чтобы уже наверняка можно было рассчитывать на награду. Перезнакомилась с учителями, носила им пирожки, выполняла их поручения. Одноклассники посмеивались над Полей:
– Ха-ха! Твоя бабуля зарабатывает тебе золотую медаль.
–Всех учителей пирожками уже закормила!
Поле было стыдно за родственницу. Но она стойко переносила все насмешки, не показывала виду, как ей больно. Постепенно отстранилась от одноклассников, стала ещё более замкнутой, необщительной. Её стала напрягать роль комсорга классной ячейки. А бабушка разошлась не на шутку: дошло до того, что она приходила к школе к окончанию уроков и смотрела, чтобы внучка ненароком никуда не завернула после занятий. Вон они, одноклассники-то внучкины, с уроков сбегают, в кино бегут после школы. И не скажешь, что класс выпускной. Совсем распустились. Нет, её Полина не такая, она получит медаль, и бабушка докажет сыну и невестке, что те не зря доверили ей свою дочь.
Так и проходили дни один за другим, по строгому распорядку. Поля автоматически соблюдала этот распорядок, не сопротивляясь и с нетерпением ожидая окончания школы.
Глава 6
Сентябрь 2019 года, МоскваПолина Егоровна держала в руках фотографию – и сотни вопросов вспыхивали в её голове. Откуда эта фотография, сделанная в фотоателье Благовещенска в том далёком выпускном 1972 году, появилась в доме молодой соседки? Как попала в семью Насти? И кто она – Настя? Кто её родители? И где сейчас тот, кому был когда-то подарен этот снимок? Жив ли?
С фотографии девушка смотрела на Полину Егоровну её глазами, улыбалась её улыбкой, была одета в её любимое белое платье в горошек. Длинная коса – гордость родителей. Как же выпускница Поля мечтала поскорее избавиться от этой косы!
Полина Егоровна перевернула фото. На обороте её почерком были написаны слова, которые она помнила наизусть:
«Вспомни меня, когда утром проснёшься и тихо откроешь глаза, вспомни меня, когда вечер начнётся, взойдёт над тобою луна, вспомни меня, а не вспомнишь – не надо, в жизни бывает всё. Если хоть раз меня вспомнишь, мечтая, спасибо тебе и за то». И подпись: «Твоя Поля».
Чернила выгорели, стали почти незаметными, но всё же прочесть можно. Эти слова она списала с маминой фотографии, которую та дарила отцу Поли, когда он ещё был курсантом военного училища.
В те годы было модно ходить в фотографию и делать снимки, потом рассылать их в письмах своим друзьям. Модно было писать письма, вкладывать тетрадный листочек в конверт, на конверте писать адрес получателя, адрес отправителя. А самое главное – ждать ответа! Как соловей лета! А в письме – и про погоду, и про любовь. Письма были живыми, трогательными, они были значимыми, важными источниками информации для далёких друзей. Для родственников. Письма – словно зеркало души. Человек мог доверить свои мысли, тайны, писал о том, о чём сложно было сказать словами. Может быть, и эта фотография прилетела кому-то в письме? Но как это может быть, если она была подарена любимому человеку, отдана ему лично в руки? Об этом просто кричит надпись на обратной стороне фотографии. И она предназначалась только одному человеку. Одному, любимому, который обещал беречь её всю жизнь!
Спешно раскрыв зелёный альбом, Полина Егоровна внимательно перелистала его, но ничего интересного больше не нашла. Лица на остальных снимках были чужими, незнакомыми. Она вернула альбом в шкаф, а свою фотографию положила в карман халата. Взяла Димочку за руку и повела кормить обедом. Вскоре пришла Настя. Полина Егоровна не стала у неё ничего спрашивать, ушла домой.
Дома долго рассматривала фото, вспоминая то время, когда была счастлива, любима, когда любила так, как никогда больше в этой жизни не любила. Заныло сердце, заболела голова. Где он – тот, к кому обращена надпись на обороте? Столько лет прошло. А ведь с того дня, когда фото было подарено любимому, они так и не встретились. Хотя мечтали о вечной любви до последнего вдоха.
Полина Егоровна накинула на плечи тёплый шарф, вышла на улицу и села на лавочку. Она стала ждать. Она не знала, чего ждёт, но понимала, что надо ждать того, о чём она по каким-то причинам и обстоятельствам не знает. У неё вдруг появилось тревожное ощущение какой-то тайны: словно никто за всю её жизнь так и не рассказал ей чего-то очень важного и главного, касающегося лично её. Мимо проходили соседи, здоровались, присаживались рядом, задавали ничего не значащие вопросы, спрашивали о здоровье и уходили в свои квартиры. Всё как всегда: привычно и ничего нового.
Утром, дождавшись, когда Настя уйдёт к больному отцу, Полина Егоровна ещё раз пересмотрела все фотоснимки в альбоме. Малыш принимал в этом просмотре активное участие. Показывал пальчиком на знакомые лица, смеялся и радовался встрече с родными людьми. Полина Егоровна вложила своё фото в альбом. Она не понимала, зачем оно там. Но забрать его не могла. Стала ждать удобного случая, чтобы спросить о нём.
А через два дня Настя сказала, что отцу стало легче и ей уже не надо оставлять Диму.
– Я вам так благодарна, Полина Егоровна. Вы меня выручили. Возьмите деньги. Пожалуйста!
– Да нет же, что ты, Настя! Я тебя всегда с удовольствием выручу. Если что, зови!
Настя улыбнулась, ещё раз поблагодарила Полину Егоровну за помощь. А та про фотографию так и не решилась спросить. Что-то останавливало её это сделать.
Глава 7
Февраль 1972 года, БлаговещенскПосле зимних каникул началась серьёзная подготовка к выпускным экзаменам. Ничто не предвещало никаких срывов и непредсказуемых ситуаций. Жизнь Поли шла по чёткому плану бабушки: школа, обед, уроки, сон.
Но одноклассники, несмотря ни на что, продолжали бегать на танцы в Дом офицеров Советской Армии, в клуб завода «Металлист», в четвёртую школу, где каждую субботу устраивались вечера для старшеклассников. В понедельник ребята делились впечатлениями, смеялись, строили планы на следующие выходные. А Поля слушала эти разговоры и втайне завидовала одноклассникам.
Всё произошло внезапно – как взрыв, как гром, как молния.
Девушке показалось, что она проваливается в бездну вместе с партой, за которой сидит, но при этом тут же, в любую секунду, готова взмыть в воздух – и улететь, улететь, улететь из этого пространства, в котором стало так невыносимо, так отчаянно тесно. Поля даже приподнялась немного за партой, как будто выбирая, что сделать надёжнее – взлететь или провалиться, – лишь бы поскорее исчезнуть. У неё закружилась голова, а сердце приготовилось выпрыгнуть. И выпрыгнуло бы, если бы не медный голос директора школы, мощный, как иерихонская труба:
– Итак, друзья, к нам пришли на преддипломную практику студенты. Мы распределили всех по классам. Я понимаю, что класс выпускной и не стоило бы вам мешать готовиться к экзаменам, но мы подумали и решили, что Виталий Петрович сможет вам помочь по математике, поможет лучше подготовиться к экзаменам. Прошу любить и жаловать – Виталий Петрович Кедров, студент четвёртого курса физико-математического факультета.
Виталий Петрович широко улыбнулся, поправил волосы, тряхнув головой назад, и кивком головы поприветствовал учеников. Он был невысокого роста, широкоплеч, в нём ощущалась физическая подготовка и сила. Серый свитер и брюки в клетку делали его образ стильным и привлекательным. Директор говорил быстро: он торопился, потому что за дверью стояли другие практиканты, надо было до конца уроков развести всех по классам.
В кабинете стало шумно. Девочки шептались, хихикали. Мальчики загудели, посмеиваясь и рассуждая, как они достанут этого студента.
– От нас сбежит через неделю! – пробурчал с последней парты Вовка Орлов и заржал своим идиотским смехом.
– Орлов, сейчас пойдёшь со мной! – одёрнул его директор. – Ладно, ребята, желаю вам хороших знаний! Удачи, Виталий Петрович!
Как только директор вышел, студент подошёл к учительскому столу, сел и предложил учительнице продолжить урок. Математичка в недоумении уставилась на парня, занявшего её место так бесцеремонно, что она забыла, о чём до его прихода шла речь. Затем тряхнула головой, приходя в себя, подошла к доске и продолжила урок. Студент устроился удобнее и стал наблюдать за учениками. Когда его взгляд задержался на Поле, у неё почти остановилось дыхание. Ей стало жарко. Она чувствовала, как краска заливает не только её лицо, но и шею, спину, грудь, всё тело. И оно, её тело, становится непослушным, а пальцы одеревенели так, что выпала ручка, прокатилась по столу и упала на пол. Надо бы её поднять, но Поля не может пошевелиться. Соседка по парте толкнула Полю в бок:
– Ты оглохла, что ли? Тебя к доске!
– Можно мне выйти?
– А что случилось, Поля? – спросила учительница.
– Мне надо.
– Ну, иди. Самсонов, к доске. Не тяни, быстренько давай, что там возишься, Самсонов?
Поля шла, как ей казалось, на ватных ногах. Она держалась, как могла. По пути задела учебник на первой парте, тот шлёпнулся на пол.
– Дура! Не видишь, куда идёшь? – прошипела одноклассница в очках и бросилась поднимать книжку.
– Извини, – прошептала Поля и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.
В коридоре девочка наконец-то выдохнула – и заревела. Она поняла, что с ней случилась беда. Большая беда. Непоправимая беда. Она поняла, что влюбилась. Она влюбилась!
Поля впервые столкнулась с таким состоянием, когда не могла толком объяснить, что с ней происходит, что творится в её душе. Ей с первой секунды стало понятно: это он! Он, который жил в её девичьих мечтах. Он, с кем хотелось быть каждую минуту. Он, который сможет её выслушать, понять, пожалеть. А ей так не хватает именно этого. От мысли, что его не будет, у неё вдруг остановилось сердце! Поля испугалась этой мысли. Как это – его не будет? Он только что, минуту назад, появился в её жизни – и его уже не будет? Нет! Она не допустит этого! Ни за что! Наспех вытерла слёзы и помчалась в класс.
Глава 8
Февраль 1972 года, Благовещенск– Пётр Захарович! Выпускной класс неуправляем! Давайте уберём этого студента. Девочки сошли с ума! Они забыли, что скоро экзамены, забыли, что им поступать в институты! Вы посмотрите на их наряды, лица! Они стали как куклы – размалёванные, лохматые. А мальчики? Мальчики подражают ему! Стали ходить в школу в свитерах! Я не могу добиться пиджаков! Как мартышки, прыгают вокруг него, подчиняются этому Виталию Петровичу. Что делать, Пётр Захарович?
– Ничего не делать. Перебесятся. Возраст, матушка, возраст. Переменчивый, обезьяний, хрупкий. Не сломать бы. Пусть перегорят. Ещё целая четверть впереди, потерпи. Практика закончится, и всё уляжется, буря пройдёт, начнётся затишье. Вспомни себя в их возрасте! Не влюблялась ли ты, голубушка? Или забыла уже всё? Неужели?..
В глазах директора школы забегали светлячки, он внимательно, с мягкой улыбкой смотрел на Дину Васильевну, отчего она покраснела и прикрыла лицо рукой.
– Ну да ладно! Хорошо ещё, что тёмную из-за девчонок студенту не сделали пацаны. Сумел студент войти в доверие, к себе всех расположил. Талант. Далеко пойдёт парень. Не встревай, Дина Васильевна. Наблюдай и корректируй…Ну, иди на урок —звонок звенит.
Дина Васильевна, завуч школы, вышла из кабинета. Ох, и мастак же Пётр Захарович ввести в смущение, разрядить обстановку, увести от проблемы. Умеет же вернуть к реальности и просто объяснить элементарное, до которого и сама бы могла додуматься. Нет же, надо было идти к директору, жаловаться. Ух, как неловко, опять неловко получилось, как и в прошлый раз. Тоже можно было бы самой разобраться. Нет, тянет к нему, тянет. Хоть и столько лет уже прошло!
Дине Васильевне вспомнилось, как она впервые переступила порог этой школы двадцать лет назад. Как зашла по вызову в кабинет к директору – бравому, подтянутому, громкоголосому Петру Захаровичу – и сердце её оборвалось. Как страдала бессонными ночами по нему, женатому. Готова была бежать к нему по любому поводу, в любое время суток. Ей было всё равно, что о ней думают в коллективе. Пока Валентина Игоревна, завуч школы, не подсела к ней в учительской, когда уже никого там не было, и не сказала несколько слов, которые навсегда запомнились. И по сей день благодарна она мудрой женщине за то, что вовремя опомнилась, пришла в себя, вышла замуж и всё у неё хорошо. А то так и маялась бы со своей безответной любовью. Теперь, слава Богу, и муж у Дины Васильевны любящий, и дети растут замечательные. А вот у Петра Захаровича не всё сложилось, как надо. Женился он в своё время на самой красивой девушке в Благовещенске. Живут – а детей нет и нет. В маленьком городе всё на виду, ничего не утаишь. Жена от врачей не выходила, лечилась от бездетности. По совету докторов в санаторий съездила, на море. И через девять месяцев девочка на свет родилась. Пётр Захарович от счастья летал. Время шло – и стали коллеги замечать, что девочка похожа не столько на Петра Захаровича, нордического блондина, сколько на горячих мужчин с юга. Поползли слухи: нагуляла девочку, на юге-то это просто! Но Пётр Захарович так любил дочку, что вскоре сплетни утихли, а потом и вовсе прекратились. Преданнее отца и мужа представить нельзя было. Теперь девочка замуж вышла, внуков родителям подарила…
