Афганский календарь. Сборник рассказов

Агент Давид служил в царандое. Сообщил: в его родном кишлаке в одном доме отдыхает группа душманов. Давида тайком доставили на аэродром. Николай вместе с ним сел в вертолёт. Пара вертушек поднялась и пошла на бомбометние. Над родным кишлаком Давид растерялся – не узнал нужный дом, где расположились духи. Одно дело на земле ориентироваться, другое – сверху смотреть. Вертушки пошли на второй заход. На этот раз у Давида сложилась картина в голове: радостно указал пальцем – вот крыша, под которой душманы жируют! Вертолёты встали на боевой курс, отбомбились. Ещё раз прошлись над кишлаком – удостовериться в результатах проделанной работы, и вдруг Давид дико закричал, побледнел, за голову схватился, лопочет, лопочет, в глазах ужас. Его родители жили вблизи дома с духами, Давид увидел: бомбы упали на маму с папой. На что вертолётчики сказали: на какой дом было указано, тот и обработали. На Давиде лица нет, ничего слышать не хочет.

Вернулись в Меймене. Николай отвёз агента в город, скрытно высадил. На душе было скверно. Давид как агент звёзд с неба не хватал, но работал старательно. По заведённому правилу информацию «Кобальта», «Каскада», ГРУ, и ХАД (афганского КГБ) обобщали, Давид не один раз попадал в точку. Надо понимать, не лучшую ночь в своей жизни провёл он после той операции. Рано утром побежал на базар. Многие агенты-царандоевцы собирали информацию на базаре, общаясь с жителями города и близлежащих кишлаков. На базаре были также осведомители из гражданских. Один из них – владелец кафе Гулям. Каскадовцы прозвали его кафе «Вырви глаз», Гулям готовил отличные шашлыки, но водку подавал из разряда «вырви глаз». Николай с Саней не один раз заглядывали к нему на шашлыки. Давид на базаре встретил земляков из родного кишлака, те рассказали о результатах бомбёжки – духов подчистую уничтожили, а родители Давида живы и здоровы, их дом не пострадал. Тут же Давид побежал к Николаю поделиться радостью.

С Саней Киселёвым встретились, когда Николай обжился в Меменовке, бородищу отрастил, лицом по цвету сравнялся с афганцами. Бывали ситуации, приходилось под местных подделываться – чалму наматывать, в халат наряжаться. Николай колоритно смотрелся. Борода не такая окладистая, как у деда Трофима была, но тоже ничего. Не зря Кастро звали. Примерно как у команданта растительность на лице, даже лучше. Улетая домой, прежде чем избавиться от неё попросит в Кабуле солдата-парикмахера измерить бороду, тот вытянет её, приложит линейку – пятнадцать с половиной сантиметров намерит. Борода как смоль, а из зарослей глаза чёрного огня. Один агент, откровенничая, скажет: афганцы говорят – есть у шурави злой Коля с бородой, лучше к нему не попадать. В методах оперативной работы Николай физического воздействия на допросах не применял, но психологически умел обрабатывать.

Жарким июльским днём Николай вернулся из Мазари-Шариф, к нему с новостью сержант Юра Поворознюк, разбитной хлопец из Тюмени. Сержанты и прапорщики были в отряде в качестве охраны.

– Дядя Коля, с вас сто граммов, новые каскадовцы прилетели и земляк ваш.

– Какой земляк? – не понял Николай.

– Из Красноярска.

Сердце ёкнуло: неужели Саня? Не может быть!

И ведь на самом деле Саня. Первые отряды комитетчиков работали по полгода, Саня прибыл с третьим отрядом КГБ – «Каскад-3». Комитетчики по своей линии занимались оперативно-агентурной деятельностью, разведкой и контрразведкой, плотно контактировали с ХАД. «Кобальт» работал только с афганской полицией. «Каскад» и «Кобальт» дополняли друг друга, у первых статус был выше, совместными операциями они руководили.

Саня к тому времени, как и Николай, носил капитанские погоны. Николай бросился звонить каскадовцам.

– Саня, неужели и ты здесь?! – кричал в трубку.

– А кто же больше!

– Ну, ты молоток! Надо отметить это дело!

– Непременно!

Устроили вечер встречи, затянувшийся далеко за полночь. Сидели втроём, ещё каскадовец Жорка, тоже красноярец, тоже капитан. Выпили три капитана шесть поллитровок водки, правда, за минусом кружки – налили сержанту Юрке за радостную весть. Вспоминали с Саней Луговатку, походы на аэродром с зерном для куриц.

– Счастливое время, – скажет Саня, – после Луговатки жил в другом мире, интересном, но такого больше не было: тайга за огородом, рано-рано утром на крыльцо выйдешь, солнце поднимается, бабушка в стайке корову доит, дед готовится на покос ехать, и я с ним. Не забыть. Мои дети не знают этого… Совсем городские…

С жаром, перебивая друг друга, говорили, что, вернувшись в Союз обязательно выкроют время и полетят в Луговатку, заедут в Якшу. Родственников ни у одного, ни у другого не осталось там

, но надо, убеждали друг друга, надо побывать. По деревне пройтись. На кладбище постоять. Оба искренне верили – так и будет.

Первого октября, в день рождения Николая, Саня прилично опоздает к застолью, дела задержат, но приедет поздравить друга. Тогда и ляжет его голос на магнитофонную кассету. Саня подарит Николаю нож.

– Дамасская сталь, – скажет, вручая.

Характерный волнистый узор клинка подтверждал происхождение стали.

Через три недели после дня рождения, двадцать первого октября, они поедут на операцию. Разрабатывали и проводили её комитетчики. Получили информацию: душманы замыслили провокацию на строительстве мостоперехода через Амударью. Берега соединяли советские специалисты, моджахедам это не нравилось. Информация поступила из нескольких источников: в ночь с двадцать первого октября на двадцать второе группа духов планирует подобраться как можно ближе к мосту и устроить теракт. Комитетчики наметили уничтожить террористов на подходе. Тропа, по которой лежал путь к мосту, проходила вдоль старицы Амударьи, там густо рос тальник, самое место засаду устроить. На усиление боевой группы каскадовцы призвали милиционеров.

Перед этим Николай летал по делам в Кабул. Как водится при поездке в столицу, получил от однополчан список заказов. В Кабуле выбор товаров шире, чем в Мейменовке, цены – умеренней. Саня попросил привезти наушники и американскую рубашку. Последние имели идеологически невыдержанную для советского офицера символику – американскую, но качественные и практичные, хлопок для жаркого климата – самая одежда. Наушники Николай купил, рубахи Саниного размера не нашёл.

Из Кабула Николай прилетел в Мазари-Шриф, его задействовали в операции с каскадовцами, Саня тоже был в группе. Засаду делали серьёзную, банда была серьёзная. Николай вечером позвонил на базу каскадовцев, доложил другу о покупке наушников и не покупке рубахи.

– Из-за твоих наушников чуть в мешок не попали!

– Чё такое?

– Потом расскажу.

Рассказать не удалось, а случилось вот что. Отовариваться пошли с переводчиком Саидом. Саня заказал японские наушники «сони». Николай ещё пошутил:

– Саньке – «Соньку»!

В Кабуле в одно место сунулись – не понравилось, цена на уровне Мейменовки, в другое – такая же обдираловка. И торговаться не желают столичные декхане. Николай обратился к афганцу-прохожему. Так и так, подскажите. Средних лет, с виду интеллигентный мужчина. Он с готовностью указал на здание, дескать, там купите, что надо по сходной цене. По-русски говорил сносно, всем видом показывая: нужные наушники стопроцентно есть. Николай, анализируя «после драки» ситуацию, пришёл к выводу: афганец опередил их и приготовил в «торговом центре» встречу. Большое трёхэтажное здание, Николай с Саидом пробежались по первому этажу – нет магазинов, на втором аналогичная картина, по третьему идут, длинный коридор, слева и справа двери. Одна открылась, мужчина голову высунул, зыркнул и тут же исчез, вторая дверь открылась-закрылась, третья. Длинный пустой коридор и хлоп-хлоп, хлоп-хлоп. Никаких магазинов, никакой радиоаппаратуры…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.