Мадам де Маникюр

Полуянов про себя ставит плюс за чистоту стиля, а Сокольский тем временем резюмирует: у нас, как видите, все просто, только клиенты не простые. Ох, не простые, такие люди, такие люди!.. Да вы скоро с ними познакомитесь, аккурат через неделю представится случай.

И Юлиан Юрьевич вручает Алексею Авдеевичу приглашение на прием по случаю своего пятидесятилетия. Посидим тепло, по-домашнему, без пафоса.

И встык – грохот оркестра в переполненном зале наимоднейшего столичного ресторана. Звучит попурри из песен Пахмутовой. Гостям уже показали десятиминутное кино о богатой событиями жизни юбиляра. С развеселым дикторским текстом и вкраплениями кадров из советских комедий («Мама такая хорошая, про паровоз поет» и «Не виноватая я, он сам пришел!»). Завершал фильм каскад фотографий, где виновника торжества дружески обнимают актуальные деятели политики, шоу-бизнеса, спорта и теневого мира, а также поочередно Ленин, Сталин и Брежнев, – фотошоп вызвал особый восторг гостей.

Музыка смолкает, на сцене возникает поэт-юморист, звезда ветхозаветной телепередачи «Вокруг смеха». Звучит панегирик, написанный онегинской строфой.

«Наш Юлик самых честных правил, Авторитет его высок.Он нас бабло отдать заставилИ лучше выдумать не мог!»

Хохот, овация.

Последние строчки: «Ты наш кумир, ты наш гарант, ты экономный наш гигант!» Публика в восторге.

Юбиляру рукоплещут многочисленные гости, над рассадкой которых он лично пыхтел не меньше месяца. Дело это чрезвычайно тонкое и ответственное. Надо выдержать иерархию, кого-то сблизить, кого-то развести, учесть массу нюансов. Расставлять на столах таблички – дурной тон. Свободная рассадка – демократично, но неосмотрительно. Обязательно нужно самому, не ленясь, хорошенько изучить зал, подвигать с официантами столики, понять, откуда какой обзор, наконец, многократно разложить гостевой пасьянс, пока не откроется оптимальная комбинация. И, в идеале, отвести каждого гостя на его место или после дружеских объятий отдать на попечение Миладиновой, которая знает всех и вся и никогда ничего не напутает.

Перемещаясь с бокалом вдоль столиков, уставленных съестными и алкогольными деликатесами, Сокольский досадует, что на корм ухнули бешеные деньги, и одновременно испытывает благостное удовлетворение от удачной рассадки, которая через новые вклады и новых клиентов должна возместить юбилейные расходы.

Кстати, новый клиент, – он выглядит довольным. Юлиан Юрьевич скользит глазом по Полуянову, продуманно усаженному рядом с двумя патриархами банка: Георгием Назаровичем Куницыным, сенатором от морозного региона, и Сергеем Елисеевичем Лимановым, генералом, до недавнего времени руководителем силового ведомства. Эта парочка бодрых семидесятилетних випов не может не расположить новичка, а тут еще и Людмила подыгрывает. Выглядит, зараза, потрясающе.

Купающийся в любви и благодарности Юлиан Юрьевич совершает ритуальный обход, обнимаясь с гостями и не особо вслушиваясь, что они кричат ему на ухо. Каждый из этих людей искренне предан Сокольскому, и он тоже любит их всех, таких несхожих меж собой государственных управленцев, народных избранников, губернатора (хоть и дальнего), олигарха (хоть и «лайт»), префекта, ректора, военачальника, хирурга, живописца, космонавта, ритейлера, телеведущего, посла, олимпийского чемпиона, оперную диву, а также владельца трактира «Семеныч», в котором юбиляр устраивает как приватные деловые встречи, так и веселые пьянки-гулянки для своей вип-паствы (и который еще станет местом действия для некоторых важных эпизодов нашей истории). Очень разные люди, но до крайности милые, когда объединяются одним-единственным – зато каким! – словом. Это магическое для каждого банкира слово – вкладчик.

За десяток лет хитроумный и общительный Сокольский, выражаясь его любимым советским слогом, сформировал бригаду вкладчиков капиталистического труда. Эти люди, которых жизнь сделала глубокими индивидуалистами, сами себе удивляясь, действительно стали подобием коллектива: звали друг друга на дни рождения, ходили на презентации и выставки, на матчи и премьеры, хлопотали о лечении, помогали детям с трудоустройством, а внукам – с детсадами и гимназиями.

Оказалось, что деньги, лежащие в одной кубышке, сплачивают их владельцев, создают, можно сказать, чувство родства. Размеры накоплений, разумеется, никто не обсуждал, это было бы неприлично, но бывалая публика определяла объем вклада по косвенным признакам. С минимальными, заметим, погрешностями.

Присутствие рядом с тобой привилегированных персон, помимо того, что поднимало тебя в собственных глазах, еще и снимало сомнения относительно надежности Сокольского и всего его заведения. Вкладчики приводили новых клиентов, тоже, как правило, людей непростых. Соответственно множились связи банкира, – он называл их «вязки». А вязки создавали ощущение защищенности; случись что – всегда можно позвать подмогу.

Постойте, мы с вами еще не собрали зримый образ Юлиана Юрьевича, а он в этой истории человек далеко не последний. Так что остановим сюжет и мысленно полистаем фотографии звезд советского кино.

Что же мы у них возьмем? Вальяжность Басилашвили, импозантность Лазарева-старшего, ум Юрского, гипнотизм Гафта, лоск Ширвиндта, хитрый глаз Табакова, западную стильность Будрайтиса, ироничную легкость Яковлева. Но вы снова скажете: куда, однако, метнул! Бери кого-то одного.

Тогда – Михаил Козаков. Тоже царство ему небесное. Не из «Человека-амфибии», а из «Обыкновенной истории» и «Безымянной звезды».

Сафонова – Филатов – Козаков. Слушайте, первоклассный получается ансамбль. Жаль, что несбыточный. Но пофантазировать никто же не запрещает.

А теперь вновь проследуем на бал. Держа весь зал в поле зрения, Сокольский наблюдает, как Полуянов танцует с Людмилой. Ладно, пусть пообжимаются, до романа дело не дойдет, люди умные, понимают, что производственные отношения важнее неустойчивых романтических связей, которые рано или поздно заканчиваются, разрушая заодно и деловые контакты. А это никому из нас не нужно. И Юлиан Юрьевич взлетает на сцену, берет микрофон и в наступившей тишине проникновенно произносит:

– Мечта каждого банкира – жить как можно дольше и умереть в один день с клиентом!

Зал отвечает овацией.

На этом автор закончил бы первую серию, если бы она была.

Вторая серия

Вкладчики

Загородный дом Миладиновой. Просторная, элегантно обставленная гостиная. Особые приметы: несколько напольных амфор, расписанных сюжетами из древней мифологии, по стенам гравюры с изображением греческих богов – Зевса, Афины, Аполлона, Артемиды… Откуда эти античные аллюзии? Подождите, всему свое время. Пока же на очереди вполне земные заботы.

Маникюрша Нонна трудится над ногтями Людмилы, давней своей клиентки, почти приятельницы. Хозяйка поторапливает ее, скоро выдвигаться в аэропорт. У выхода уже томятся в ожидании два темно-коричневых чемодана с известным вензелем. Несколько лет назад, вы должны помнить, фирма-производитель установила макет такого чемодана на Красной площади. По емкости он был многократно вместительнее багажа банкирши, но и в кожаных емкостях Людмилы поместился гардероб, которого экономной даме хватило бы на год. Миладинова же уезжает на неделю, но кто знает, какая там, на Кипре, погода, какая публика и какое у нее будет настроение.

Под ногами путаются и трещат Владислав, сын Людмилы, со своей подружкой Ритой. Проспали до полудня, теперь срочно куда-то уматывают, суетясь и отвлекая Миладинову от увлекательного повествования Нонны о новомодной раскраске ногтей на пальцах ног. «Взяла бы да научила меня своему маникюру-педикюру, – шутливо просит хозяйка. – А то выгонят из финансистов, хоть будет чем на бублик заработать». «Не боись, не брошу, – в тон отвечает Нонна, втирая крем в кисти клиентки. – Придет время – научу, ты еще меня обставишь». И обе не догадываются о пророческом смысле этой болтовни.

Миладинова переводит взгляд с Влада на Риту и обратно, в который раз пытаясь понять, складываются ли они в пару. Она всегда придиралась к подружкам сына, хотя двигала ею не ревность чокнутой мамаши и не святая вера в то, что дитятя достоин лучшей пассии. Людмила убеждена, что ему нужна не просто красивая-умная-богатая, а именно подходящая девушка. Та, которая даст парню мотивацию, проще говоря – пинок в пятую точку. Такой, который сама она не смогла дать своему БУ («бывший в употреблении», если кто не в курсе).

Пинать-то она его пинала, но, как теперь ясно, не в то место. Шла по трафарету: чем ты хуже других; под лежачий камень вода не течет; в кого ты превратился; мужик должен нести ответственность; хорошо устроился, жена получает больше него – набор известный. Одних эти заклинания стимулируют прокладывать путь к звездам, других – прокладывать путь подальше от доставшей его бабы. Людмилин же муж принадлежал к третьему подвиду: он вообще никак не реагировал. Так что уйти пришлось ей, забрав маленького Влада и вернув девичью фамилию. А ведь была любовь.

Приходится признать, что следующая его жена оказалась куда умней. Какой подход она применила, неведомо, а только прежде инертный БУ поднялся в полный рост. Сейчас живет в Канаде, мутит успешный бизнес, родил еще двоих детей, но и с Владом прекрасно ладит, деньги неплохие переводит, сын к нему в Торонто летает и, вернувшись, нахваливает, говнюк, отцовскую жену.

Вообще сынок тот еще подарок. После развода он с БУ долго не виделся, Людмила сгоряча приложила руку, а уже будучи старшеклассником Влад каким-то образом наладил контакт, они сплавали вместе в круиз, и с тех пор время от времени сын попрекает мать за то, что рос без отца. Научился интриговать, устраивать разводки, вызывать чувство вины, когда ему что-то надо, и жить, как тот теленок, который двух маток сосет.

Подружек он раньше менял часто, а с Ритой завис, хотя вместе пока не живут, только встречаются. Владу с его упертым и капризным норовом нужна женщина хитрая и терпеливая, вроде второй жены БУ, как думает о ней Людмила, хоть и не видела ее никогда. Судя по всему, дружба с отцовской семьей подвела сына к мысли создать собственную.

Рита – очевидный претендент и по сравнению со своими предшественницами имеет преимущества. Она вообще нравится Людмиле: обаятельная, шустрая, в меру независимая, в меру податливая, острая на язык, но понимающая, когда его прикусить. Судя по их с сыном постоянным прикосновениям, в постели там все как надо. Правда, не москвичка, но это, скорее, плюс, меньше нахальства. Родом из Краснодара, отец – главврач больницы, мать предприниматель, владеет сетью продуктовых магазинов, сама Рита учится в платном негосударственном вузе. По всему выходит, подходящая.

Но проверить все же не мешает.

Алексей Полуянов везет с вокзала отца. Вдовствующий Авдей Тимофеевич прибыл к сыну из своего райцентра, чтобы чуток развеяться. «Показал бы, что ли, куда ты ходишь в своей Москве, с кем дружбу водишь», – просит он сына. А у того в глазах зажигаются черти: «Ладно, батя, давай покажу!»

Не буду описывать вам знаменитый ночной клуб на набережной возле Лужников, вы наверняка в нем не раз бывали. Именно туда сразу после полуночи брошен на растерзание пасторальный Авдей Тимофеевич. Бугай-фэйсконтроль едва не лишается чувств, увидев перед собой такое чудо, но узнает сына и со словами: «Не стареют душой ветераны!» пропускает парочку внутрь. В омуте греха Полуянову-старшему неожиданно все нравится; Алексея тут же окружают друзья-подруги, которые с восторгом принимают предка из глубинки.

Особым вниманием его одаривают полуголые нимфы, которым заботливый сын поручает ознакомить отца с приватными танцами, но иных услуг, способных спровоцировать у неподготовленного пожилого человека реакции, опасные для его организма и разума, не предлагать. Тем не менее, одна из девушек уводит папу на полчасика, а потом в ответ на упреки Алексея мурлычет: «Не парься, юноша, Авдюша еще и тебе фору даст». Раскрасневшийся Авдей Тимофеевич выглядит очень довольным.

– Может, и мне в Москву перебраться, – осторожно зондирует он почву, когда они с сыном под утро едут домой. – Поближе к современной медицине. А то ведь годы…

– Да ладно, – хохочет Алексей, – видел я твои годы! А насчет переезда давно предлагаю, хватит тебе в медвежьем углу торчать. Вот только дом дострою, и можешь заселяться.

– Зачем же тянуть, – мигом оживляется папа. – Я могу и на стройке пожить, буду за твоими шабашниками приглядывать, а то, небось, дурят тебя. А со мной не пройдет.

– Недурная, кстати, идея, – соглашается Алексей и разгоняется по пустой Москве до 130 км.

Просторный балкон номера люкс. Внизу море, пальмы, пляжная публика. Курортная неделя заканчивается, и Людмила напоследок нежится под кипрским солнцем.

– И мне, что ли, с тобой погреться, – из номера слышен мужской голос. – Счет принесли; посмотрю, что они нам навписывали.

И на балкон выходит… ну, кто, по-вашему? Да ясно же: Юлиан Юрьевич Сокольский. Целует Людмилу и устраивается в кресле заниматься любимым делом: пересчитывать деньги.

Людмила смотрит на Юлиана и думает: интересно, долго ли им еще быть вместе? Вообще-то этот вопрос она задает себе пятнадцать лет, начиная с их первой годовщины. Сокольский тогда был руководителем кредитного департамента, а она после развода пришла в «Экономный» на должность замначальника отдела инвестиций. Юлиан был женат, впрочем, он и сейчас женат, только жена с дочерью живут в Швейцарии и тратят деньги, которые поднявшийся до должности президента банка папа зарабатывает в паре с любовницей, поднявшейся до должности директора департамента вип-клиентов.

Вам не надо объяснять, что лучше дружба, основанная на бизнесе, чем бизнес, основанный на дружбе. Вероятно, любовь и бизнес соотносятся точно так же. Но не у всех. Долгие извилистые отношения Юлиана Юрьевича и Людмилы Вадимовны начались с любви. Но у Сокольского незадолго до этого родилась дочь, и он не ушел из семьи. Миладинова страдала, даже уволилась из банка, но через два года он стал вице-президентом и вернул ее с должностным повышением, достойным окладом и щедрым бонусом.

Роман меж ними сохранился, но страсть постепенно ослабела, хотя насовсем не ушла, в то время как страсть к обогащению, напротив, продолжает крепчать. Так что близость этих двух людей велика, они оказались превосходным тандемом, когда каждый понимает, что вместе с партнером дела идут лучше, чем шли бы без него. При том, что полного доверия меж ними нет (да и невозможно оно у добытчиков денег), каждый это тщательно скрывает. Они берегут свои отношения, и если кто-то сворачивает налево (а время от времени это случается с каждым из них), то делает это очень осторожно и при малейшем подозрении впадает в полную несознанку. Никто никого не бросает. Но никто никому ничего и не обещает. Короче, паритет.

– Ни фига себе, за мини-бар почти триста евро. Да ты транжира!

Людмила не отвечает, лишь иронично смотрит, как Сокольский, нацепив очки и шевеля губами, изучает счет. Миладинова терпеть не может жадных мужчин, но жадность Юлиана ее не раздражает и даже кажется забавной. Наверное, потому, что он не стесняется этой слабости, если это вообще слабость, и даже иронизирует на свой счет.

Он сам сделал себя жмотом. Сознательно, упорно, маниакально, через не могу. Объяснение вытекало из его наблюдений: богачами становятся только жадюги. Которые не стесняются при других поднять упавший в лужу железный рубль. А все потому, что они уважают деньги как таковые. Независимо от суммы.

Вот и Юлиан Юрьевич настойчиво учился уважать деньги. Надо видеть, как аккуратно он складывает купюры – рубашка к рубашке, непременно по возрастанию номинала. Когда-то он скреплял пачку канцелярской скрепкой, потом опоясывал тонкой резинкой, а в последние годы пользуется зажимами для купюр, хотя и понимает, что резинка удобнее. Зажимы сплошь дареные – платиновые, золотые, с инкрустацией. Сокольский считает, что в них деньгам приятнее.

Он демонстрирует не людям, а самим ценным бумагам, с каким респектом к ним относится. При этом суеверно считает, что они, в свою очередь, тянутся лишь к тем, кто выказывает им глубокое почтение. И когда уже в его бытность финансистом деньги, так сказать, потеряли тело, стали электронными, просто цифрами на мониторе, и превратились не более чем в надежду на то, что они в действительности существуют, Юлиан Юрьевич долго грустил.

Разумеется, краткосрочный отпуск с любовницей предполагает расходы, с этим пришлось смириться. Все прошло хорошо, но, тем не менее, Людмилу грызет червь: почему Кипр, а не Сицилия, не Канары, не Эмираты? Почему просто люкс, а не президентский номер, не пентхаус? И невкусные ужины в отеле лишь потому, что all inclusive…

Людмила догадывается, что и сама она проходит по его незримой финансовой ведомости. Но тут волноваться нечего: доходы от нее значительно превышают расходы. Она привлекает в банк большие деньги и удерживает их, применяя индивидуальный подход к каждому клиенту. Крохобор Юлиан не может это не ценить.

Звонит айфон Сокольского. Вице-президент «Экономного» выводит их из нирваны: заявилась внеплановая проверка из Центробанка, контролеры, судя по всему, вооружены и очень опасны, требуют на ковер президента.

Юлиан Юрьевич всерьез обеспокоен: если ЦБ регулярно отзывает банковские лицензии, кто поручится, что следующим не схлопнешься ты?

– Не приведи господь о ревизии узнает категория А, – бормочет он, забыв про счет из отеля. – Вот тогда начнется геморрой.

– Не суетись, у тебя есть я, – урезонивает банкира Людмила. – Випы будут обласканы и успокоены. А ты обслужи контролеров, не то в самом деле устроят форс-мажор.

– Вот что я тебе скажу, – Юлиан становится очень серьезным, – даже если банк закачается, ты будешь в полной безопасности, отвечаю. Да, ты есть у меня, но и у тебя есть я.

– Послушай, ты же знаешь, я не лезу в твои тайны. Но если представить, что отзовут лицензию, как быть с випами? Им же обещан возврат вкладов.

– Нет такого преступления, на которое не пойдет капитал ради трехсот процентов прибыли. Карл Маркс, «Капитал», том первый. Учи матчасть.

– Брось свои шуточки. Ответь прямо: ты готов предать клиентов?

– Нет такого понятия – предать. У каждого свой интерес. И если мой интерес идет поперек интересов другого человека и я делаю ему больно, это никакое не предательство. Ты помнишь, как меня обставляли вроде бы не чужие люди, но я не считаю, что меня предали. Они решали свои задачи. Не совпадающие с моими.

– А я вот считаю.

– Хватит, притормози. В самолете перескажешь мне моральный кодекс строителя коммунизма. Пошли собираться. Новости, конечно, хреновые, но лучше получить их в конце каникул, чем в начале.

От вип-вкладчиков, касты категории А, ничего не скроешь, им становится известен факт неожиданной проверки ЦБ, они группами либо поодиночке являются к Людмиле Вадимовне за объяснениями. Она успокаивает клиентов: банку ничего не угрожает, ситуация полностью под контролем.

К слову, кабинет Миладиновой – полная противоположность казенной обители Сокольского. Тут все светлое, мягкое, женское. Успокаивающее. И опять же древнегреческие приметы – бюсты великих философов. Аристотель, Сократ, Платон – где еще им вселять мудрость, как не в хранилище денег?

Людмила угощает чаем генерала Сергея Елисеевича Лиманова. У них давние особые отношения. И тут самое время познакомить вас с происхождением героини. Вы помните, что для сериала требовалась девушка из бедной деревенской семьи, но мы-то свободны от схем, и потому назначим отца Людмилы дипломатом, советником-посланником нашего посольства в Афинах. Теперь вам понятно, откуда родом любовь банкирши к античной красоте.

Как водится, советником по культуре в посольстве числился «органист» – человек из органов, в ту пору подполковник Лиманов. И когда греческие отморозки взяли в заложники четверых посольских детей, в том числе восьмилетнюю Люсеньку Миладинову, именно Сергей Елисеевич вместе с местными спецслужбистами руководил их освобождением и получил во время операции ранение, к счастью, не опасное для жизни.

С тех пор он стал членом семьи и личным другом советника-посланника. А спустя десять лет по сути дела заменил Людмиле умершего от инфаркта отца. Это он устроил ее в банк, и она всегда добивалась для его вкладов – к слову, не таких уж крупных – наивысших процентных ставок. Все, что генерал заработал за жизнь, было под ее опекой.

И вот этот человек сидит перед ней и напрямую спрашивает: как быть? У него скверный прогноз насчет банка, и он просит вернуть его вклады. Людмила же понимает, что стоит отдать деньги одному вкладчику, как об этом узнают другие и потребуют того же. А это означает одно: «Экономному» наступит кирдык.

Совесть колет Людмилу, но она пудрит генералу мозги: в кассе такой суммы точно нет, нужно вынуть из оборота, а это потребует времени. Да и рано беспокоиться, Сокольский все устроит, а на крайний случай у него есть секретный запас для випов, так что деньги свои они по-любому сохранят, разве что за исключением процентов.

– Ладно, доча, тебе я верю. А больше никому, – прощается генерал, и Людмила с тяжелым сердцем провожает его до двери. Кажется, он не верит и ей.

Пряча поглубже гадкое настроение, беседует она и с Алексеем Полуяновым. Уверовав в надежность «Экономного», он положил на депозиты большие деньги и к тому же перевел в банк счета своей компании. А теперь, узнав о проверке ЦБ, сильно напрягся.

Алексей рассказывает Людмиле о замысле картины, на которую надо собрать поистине голливудскую сумму. Фильм о президенте – не каком-то конкретном, а о президенте некой большой страны. Который направляет ее движение в соответствии со своим пониманием исторической логики. А логика реальной жизни постоянно толкает его на другой путь. И он находится между двумя жерновами.

Но это – общая идея, а сюжет будет закрученным, авантюрным. Сценарий готов и уже выкуплен. Идут переговоры с лучшими режиссерами, с актерами, не смейтесь, уровня Лео Ди Каприо и Кристофа Вальца. Есть даже название русской версии: «Ваше Высокоодиночество». Классно, правда же?

– Я знаю цену тому, что делал раньше. Проходное кино, не больше. Но теперь – другая задача. Поверьте на слово, я хороший продюсер и сниму мировой хит. Теперь понимаете, почему мне так важны эти деньги?

Ох, как же не хочется Миладиновой блефовать с людьми, которые ей искренне нравятся, но положение обязывает. Успокоенный Полуянов уходит, поцеловав ручку на прощанье. Интересный, конечно, мужчина. Не зря рублевские телки на него западают.

– Разрешите, Людмила Вадимовна? – в кабинет входит полковник Вострышев, руководитель службы безопасности банка. Рожа противная, зато голова – спецхран, Сокольский его очень ценит. – Вы просили собрать сведения.

На стол ложится всего одна страничка. Людмила выжимает улыбку.

– Благодарю за службу, товарищ полковник.

– Служу банку «Экономный» и его мудрому руководству! – подобно футболисту Дзюбе, Вострышев левой ладонью прикрывает темя, а правой отдает честь. С тем и удаляется.

Людмила читает донесение. Ну, вот все и прояснилось.

В кафе на Старом Арбате пусто. Миладинова сидит в уголке, поглядывая на часы. Влетает Рита, походка от бедра, улыбка до ушей, хороша девчонка, не поспоришь. Извиняется за опоздание, – пришлось с лекции сбежать. Людмила понимающе кивает. Как учеба? Все норм. Как родители? Вроде, в порядке, вчера с мамой разговаривала. Пауза.

– Людмила Вадимовна, что-то случилось?

Миладинова кладет перед Ритой листок. Пока она читает, нам с вами ничего не мешает зайти с тыла и тоже ознакомиться с содержанием, оно того стоит. И тогда вместо успешной студентки московского вуза на свет явится раздолбайка, отчисленная со второго курса Краснодарского педагогического училища. Папа-главврач преобразится в санитара психбольницы, сильно пьющего и отбывающего условный срок за дебош. Мама, впрочем, сохранит статус предпринимателя, только сеть продуктовых магазинов сузится до размеров одного овощного ларька. Три года назад родители со скандалом развелись и, если верить источнику, а у нас нет оснований ему не верить, продолжают вдохновенно гадить друг другу.

Теперь о самой леди. В Москве два года. Образ жизни беспорядочный. Числилась в третьеразрядном эскорте. Водила дружбу с криминальными пацанами, кое с кем из них состояла в отношениях. В качестве свидетеля привлекалась по уголовным делам. В настоящее время снимает с двумя подружками квартиру в Бирюлеве. Короче говоря, личностные характеристики, добросовестно собранные службой безопасности, не обещают интеллигентному юноше счастья в совместной жизни.

Рита собирается с духом и поднимает глаза на Людмилу. Страх натыкается на лед.

– Обсуждать нам с тобой нечего. Исчезаешь сегодня же, немедленно, и никаких звонков, никаких эсэмэсок. Будто тебя и не было. Откажешься – подбросят наркоту, будут менты, обыски, колония, не взыщи. Но лучше по-хорошему.